Ахматова, то есть Россия

Анна Пивковская

Анна Пивковская (р. 1963) – польский поэт, эссеист и критик, изучала польскую филологию в Варшавском университете. Опубликовала 9 книг стихотворений, в частности отмеченные поэтическими премиями сборники «После» (Po, 2002; Премия Фонда Костельских), «Красильщица» (Farbiarka, 2009; Литературная премия Варшавы), «Зеркалка» (Lustrzanka, 2012). Автор двух книг эссе об Анне Ахматовой «Ахматова, то есть женщина» (2003) и «Ахматова, то есть Россия» (2015), созданных по впечатлениям поездок автора в Россию, а также детской повести о поэзии «Францишка» (2014), награжденных литературными премиями Варшавы. Последняя награжденная этой премией книга Пивковской «Про´клятая. Поэзия и любовь Марины Цветаевой» (Wyklęta. Poezja i miłość Mariny Cwietajewej, 2017) – также связана с Россией. Предлагаемая читателю книга Пивковской об Анне Ахматовой – это книга о поэте, написанная другим поэтом. Содержащее около 30 эссе произведение представляет собой своеобразный путеводитель по жизни и творчеству поэтессы, судьба которой отождествляется с трагической судьбой России ХХ века. Книга предназначена для широкого круга читателей, любящих поэзию и любящих Россию.

Окно, прорубленное в Eвропу

Над Невою темноводной,

Под улыбкою холодной

Императора Петра.

Анна Ахматова «СТИХИ О ПЕТЕРБУРГЕ»

Необычайна судьба Петербурга, города Ахматовой. Основанный в 1703 году, в 1712 он становится столицей Империи. В ХХ веке он пережил три переименования, три революции, Большой Террор и 900 — дневную блокаду. Санкт — Петербург, возведенный на болотах тираном и безумным визионером Петром I, названным Великим, поглотил во время своего строительства тысячи жертв. Их кости легли в фундамент этого самого европейского города России, где Нева впадает в Финский залив, а в июне солнце почти одновременно скрывается за горизонт и восходит снова. Петр приказал: «быть здесь городу», и город возник. Его решение воспел Александр Пушкин, гениальный поэт, цензором которого был сам царь Николай I.

Отсель грозить мы будем шведу,

Здесь будет город заложон

Назло надменному соседу.

Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно,

Ногою твердой стать при море…

«Окно в Европу» фактически было, как писал Пушкин, «прорублено». Город, возникший на болотах и на костях его строителей, вопреки логике архитектуры, только благодаря необычайной воле и капризу своего властителя. Очень скоро Петербург сделался по — настоящему европейской столицей и оброс легендами. Европейской, но все — таки имперской, где улицы слишком широки, a тротуары слишком высоки для человека. Простым людям пришлось жить в городе, построенном для героев, и умирать в нем иногда героической, а иногда и унизительной смертью.

Петр Великий следовал римской традиции, присвоив себе титул императора, а «Петрополь» сравнивали с древним Римом. Жители этого трижды переименованного города продолжают называть его попросту Питером. В мифе этого города взрослела и жила Анна Ахматова, «златоустая Анна всея Руси», как охотно называли ее современники. В значительной мере она сама помогала создавать этот миф. Великорусский ген, зазвучавший восторженным тоном в даваемых ей именах и прозвищах, наверняка был ей приятен. Великая поэтесса, неповторимая Анна, которая даже в тюремных очередях Ленинграда, где стояли измученные российские женщины, или в очереди за селедкой, которую заворачивали в газету, чувствовала себя «Анной всея Руси», «Королевой — бродягой». Наверняка ей не была чужда раздвоенность, характерная для всей тогдашней русской интеллигенции, которая с такой силой проявилась во время блокады Ленинграда. Немецкое вторжение могло привести к упадку ненавистного режима. Однако ценой была бы гибель либо, по крайней мере, унижение России. Поэтому Анна Ахматова стояла в противогазе на крыше своего Фонтанного дома, в дежурстве, борясь с зажигательными бомбами, в буквальном смысле слова с разбитым сердцем, еще перед первым инфарктом, из — за сидящего в советских лагерях сына. И спустя лишь три года после смерти в лагере Осипа Мандельштама, друга и поэта, которого она еще не успела оплакать Стояла, ибо любила Россию, свою великую, великолепную, а временами и ненавистную родину. И любила этот город, где Петропавловская крепость, в бастионах которой содержались и подвергались пыткам поколения политических узников, возвышается над барочными монастырями и дворцами, спроектированными выдающимся архитектором Франческо Бартоломео Растрелли — младшим. Он был любимцем императрицы Елизаветы, дочери Петра I, открытой для европейской моды. Открытой до такой степени, что, ставши императрицей, она уже в 1741 году запретила применение пыток в уголовном следствии и отменила смертную казнь. Запретила также жителям Москвы держать домашних и дворцовых медведей, сидящих на цепи и рычащих на прохожих……

Любимый город Ахматовой строился как произведение искусства, он был воплощением великого плана Петра, сотворенного из воды, воздуха и камня. Возможно, Анна Ахматова сама была особым Божьим творением, созданным из плоти и духа. Маркиз де Кюстин писал в воспоминаниях, что Петр Великий и его наследники относились к своей столице как к какому — то театру. В «Записках из подполья» Достоевский назвал Петербург «самым отвлеченным и умышленным городом на всем земном шаре», а Гоголя — иностранцем на собственной родине. Иосиф Бродский по — другому прокомментировал осуществившуюся мечту Петра Великого: «Город стал пристанью, причем не только в физическом значении. Также и метафизически. Нет другого места в России, где воображение отрывалось с такой легкостью от действительности: русская литература родилась вместе с появлением Петербурга». Ахматова была очарована архитектурой Петербурга, прекрасно ее знала и написала несколько очерков на эту тему. Петербург стал также героем и лирическим адресатом ее стихотворений, сценой для ее собственной мифологии: «А не ставший моей могилой, / Ты, гранитный, кромешный, милый, / Побледнел, помертвел, затих» («Моему городу»). В то же время он был для нее городом прóклятым, что нашло поэтическое выражение в «Поэме без героя»:

И царицей Авдотьей заклятый,

Достоевский и бесноватый,

Город в свой уходил туман.

Уже царица Евдокия Лопухина, первая жена Петра Великого, прокляла этот город, когда, брошенная Петром, умирала в одиночестве в Новодевичьем монастыре в Москве. Ахматова в своей жизни тоже неоднократно чувствовала себя прóклятой.