Величайший зануда на земле

Анна Пейчева

«Нельзя быть таким букой! Учись радоваться жизни!»Сколько раз вы слышали подобное?Эх, если бы знать – как этому научиться…Кеша, робкий продавец-консультант, типичный интроверт, решил попробовать себя в роли весельчака и всеобщего любимца, руководствуясь нелепыми советами книжки «Как стать душой компании». А может, эти рекомендации помогут ему избежать увольнения и завоевать девушку, в которую Кеша давно и безнадежно влюблен?

Глава 2

— Хочешь шоколадку? — предложила Неля.

— Бр-р, в жизни теперь не захочу, — поежился Кеша, доставая из шкафчика в комнате отдыха свою чашку с пингвинчиком — таким же, как и на блокноте. Пингвинчик имел вид весьма мрачный, даже мизантропический, что отчасти компенсировалось его бодрой красной шапкой. Чашку подарила ему Неля на прошлый Новый год. Она была единственным человеком, знавшим о существовании Кешиной Энциклопедии поведения покупателей. — Чайник горячий?

— Немного остыл. Ты слегка задержался.

— Да, задержался. Из-за одного тщеславного завсегдатая парикмахера, чей предел мечтаний — рекламировать мужские труселя.

— Шекспир вперемешку с уличным жаргоном. Понятно. Снова Эдик? — с сочувствием спросила Неля.

— Кто же еще…

Залив пакетик «Эрл Грея» кипятком, Кеша засек время на своих часах с Дворцовым мостом и с тяжелым вздохом опустился на стул. Взгляд его привычно уперся в поражающую воображение картину над Нелиной головой.

На холсте был неумело, но жизнерадостно изображен упитанный Купидон с довольно-таки вредным выражением лица, порхающий туда-сюда среди бабочек, стрекозок — и почему-то самолетов. Летающий младенец принадлежал кисти самого Хрюкина; директор лично нарисовал картину и подарил ее всему коллективу на прошлый день святого Валентина. Счастливый автор по несколько раз на дню наведывался в комнату отдыха, специально чтобы навестить своего Купидончика; так что снять необыкновенное полотно не представлялось возможным.

В остальном же интерьер комнаты отдыха магазина «Домашний рай» ничем не отличался от подобных офисных кухонь по всему миру. Тусклые стены депрессивного оттенка, который Кеша про себя называл «уставший фламинго в тумане». Пара шатких столиков. Искусственная роза, скучающая в пыльной вазочке на микроволновке.

Кеша, будучи не в силах вынести наглую и самодовольную ухмылку хрюкинского Купидона, опустил глаза на Нелю.

К счастью, сегодня кроме нее (и этого бесстыдника с луком и стрелами, разумеется) в комнате никого не было. Большинство сотрудников «Домашнего рая», пользуясь предновогодним помешательством покупателей, жертвовали своим обеденным перерывом ради дополнительных продаж. Фух, подумал Кеша, не нужно напрягаться и поддерживать фальшиво-оживленную беседу о том о сем с коллегами. Неля не в счет — с ней никакого лицемерия.

Младший продавец отдела «Кухонные аксессуары» Нелли Веснина была Кешиным товарищем по несчастью. Они оба ненавидели свою работу. И оба страдали от неразделенной любви. Он — к Майе. Она — к некому типу с дурацким именем Леопольд. Леопольд был соседом Нели по лестничной площадке и, судя по ее рассказам, — редкостным тупицей. А как еще назвать парня, который за целый год не понял, что за сокровище перед ним!

Неля, конечно, не была красавицей в общепринятом смысле этого слова. На обложку женского, и уж тем более мужского журнала ее бы не взяли.

Возможно, кто-то — например, тот же пафосный Леопольд — глядя на Нелю, вспомнил бы выражение «серая мышка». Кеша, разумеется, даже в мыслях себе такого не позволял — его и самого какими только эпитетами и ярлыками не награждали на протяжении его двадцатишестилетней жизни: и заморыш (одноклассники в школе), и узник царизма (однокурсники в университете), и дохлятина (Эдик), и бедненький худенький бледненький Кисуля (мама). С другой стороны — а откуда возьмется здоровый загар и атлетическое телосложение у коренного петербуржца?

Неля, родившаяся на берегах Невы, тоже производила на окружающих унылое впечатление. Блеклые волосы цвета ноябрьской лужи забраны в жидкий хвостик. Светло-серые, немного испуганные глаза. Тонкие губы, тонкий носик. По сравнению с фигуристой, эффектной, полной жизни Майей, словно сошедшей с ярких полотен эпохи Ренессанса, Неля казалась карандашным наброском, эскизом. Когда она волновалась или читала, меж бровей у нее появлялась вертикальная морщинка — немного неровная, как будто дрогнула рука художника, рисовавшего это хрупкое личико.

При этом ее отличало редкое умение слушать — и еще более редкое умение не навязывать свое мнение. С Нелей можно было помолчать, не чувствуя неловкости. Хотя почему-то именно в ее присутствии Кеша начинал трещать без умолку.

Три минуты двадцать пять секунд. Ага! «Эрл Грей» к вашим услугам, сэр.

— Раз не хочешь шоколадку, — сказала Неля, открывая контейнер, заполненный прозрачно-зелеными самодельными конфетами, — тогда попробуй новинку.

По комнате разнесся аромат мяты.

— Это то, о чем я думаю? — предвкушая угощение, Кеша довольно потер руки.

— Если ты думаешь о поцелуях, — Неля смущенно опустила глаза, — тогда да.

— Значит, я угадал, — сказал Кеша, присматриваясь к изумрудным осколкам свежести в контейнере. — Это «поцелуйные леденцы». У тебя все-таки получилось.

— Благодаря тебе.

— Мне, мистеру Ш и миссис Би, конечно.

Поцелуйные леденцы, восхитительно таявшие во рту, стали квинтэссенцией совместного творчества Кеши и Нели. В необычных конфетках слились воедино два очень разных увлечения. Выпускник филфака помогал слушательнице кулинарных курсов с литературными рецептами.

Они ловили мимолетные упоминания различных блюд в пьесах Шекспира, которые Кеша знал вдоль и поперек, и в романах Джейн Остин, которыми зачитывалась Неля. А затем Кеша со свойственным ему педантизмом штудировал старинные английские издания, в частности, «Поваренную книгу миссис Битон», пытаясь раскрыть технологию приготовления загадочных деликатесов. Неля воплощала находки в жизнь, и в комнате отдыха, под пристальным взглядом рисованного Купидона, устраивалась дегустация новых — а точнее, очень, очень хорошо забытых старых — блюд. Это было почти что совместное ведение хозяйства — на продукты для кулинарных экспериментов они сбрасывались с каждой получки, называя это «Шекспир в ипотеку».

Многослойный филологический корж, испеченный на огне взаимной дружеской симпатии и увенчанный пышным, как взбитые сливки, кулинарным талантом — что может быть вкуснее?

На крышку контейнера Неля приклеила скотчем бумажку с цитатой из «Виндзорских насмешниц» в затейливой рамочке. Кеша, держа за щекой сразу три конфеты, продекламировал знакомые слова:

— «Пусть с неба вместо дождя сыплется картошка, пусть гром грянет песню о зеленых рукавах, пусть хлещет град из леденцов и метет сахарная метель, пусть разразится буря соблазнов и наслаждений — ничего не боюсь, потому что я нашел приют на твоей груди»²… Вообще в оригинале, у Шекспира, они зовутся не просто леденцами, а kissing-comfits, «поцелуйными леденцами», и это мне нравится больше. Сочное такое слово. Эдакий «Тик-так» шестнадцатого века.

— Да, аксессуар номер один для современников Шекспира. С личной гигиеной у них, кажется, было не очень. А эти штучки здорово освежают дыхание. Если нужно срочно с кем-то поцеловаться — незаменимая вещь. Жаль, что не все это понимают.

Неля улыбнулась и тут же нахмурилась, настроение у нее менялось, как петербургская погода. На переносице обозначилась изогнутая морщинка.

— Очевидно, с Леопольдом всё по-прежнему плохо, — понял Кеша.

— Ну сам посуди: как можно проигнорировать уж настолько прозрачный намёк, Купидон его побери? — воскликнула Неля. «Купидонные» междометия были их общей с Кешей шуткой. — Если девушка угощает молодого человека «поцелуйными леденцами» — что он должен сделать, скажи?

— Полагаю, любой нормальный парень должен воспользоваться ситуацией и попробовать поцеловать девушку, под предлогом проверки эффективности конфет.

Кеша говорил невнятно, поскольку в этот момент засовывал в рот целую горсть сосулек.

Неля вздохнула:

— Вот именно.

— Неужели он не попытался тебя поцеловать после такого сказочного угощения?

Неля грустно посмотрела в полупустой контейнер:

— И в голову не пришло, судя по всему.

— Зябликово яйцо! — возмутился Кеша, запивая последние конфеты чаем. Сочетание бергамота с мятой было по-настоящему изысканным. Кажется, в леденцы Неля еще добавила апельсиновые нотки.

— Что, прости? Какое еще яйцо?

— Просто самое настоящее яйцо зяблика.

— Зяблика?

— Именно. Терций так обзывает Патрокла, потому что зяблик очень маленький и глупый, а его яйцо и того глупее… Впрочем, неважно. Ну-с, что у нас еще сегодня в меню? Леденцы только аппетит разожгли.

— Сверься с цитатой, и узнаешь! — заинтриговала Неля.

— Хм-м, давай посмотрим… — Кеша любил головоломки. — Картошка, какие-то зеленые рукава, сахарная метель, соблазны и наслаждения… Может, сахарную вату принесла?

— Еще подумай! — Неле было явно весело. Серые глаза искрились.

— Так, ну зеленые рукава — это явно не про нас… — Кеша бросил короткий взгляд на Нелину форменную рубашку. Фиолетовый цвет просто убивал эту невзрачную девушку. Хотя, например, в сочетании с медными волосами и зелеными глазами Майи тот же ядовитый оттенок смотрелся просто великолепно. — Что еще? Соблазны и наслаждения — нет, в нашем случае никаких соблазнов и наслаждений. Соблазны, равно как и наслаждения, совершенно точно исключены… Всё, понял. Картошка, клянусь Купидоном!

— Угадали, о Иннокентий Сообразительный! — Неля с шуточным поклоном преподнесла Кеше еще один контейнер. — И поскольку этот отрывок из «Насмешниц» буквально источает сладость, я приготовила батат, а не простой картофель, — говорила Неля, открывая крышку и отрезая Кеше кусочек чего-то божественно-янтарного. — Помнишь, ты пару месяцев назад перевел мне рецепт сладкого сливово-картофельного пирога елизаветинских времен?

— О, да это просто… Просто… О, Купидон! — У образованного, до крайности начитанного Кеши не нашлось ни одного подходящего слова для выражения охватившего его восторга. Вкусовые сосочки во рту мгновенно почувствовали себя избранниками небес, баловнями судьбы, обладателями безлимитных абонементов 24/7 в рай. — Но где тут сливы? Вкус их чувствую, но не вижу. — Кеша с интересом вглядывался в сочную, золотистую начинку.

— Решила взять желтые сливы, — кивнула Неля. — Для красоты.

— Восхитительно, — высказался наконец Кеша. — Можно еще кусочек? Кстати, а ты знаешь, что в шестнадцатом веке картошка считалась афродизиаком? Так что не случайно она стоит в одной связке с соблазнами и наслаждениями разными неприличными.

Кеша смутился, поскольку на такие темы у них с Нелей не принято было разговаривать.

— Да-да, — рассеянно отозвалась Неля. — Слушай, Кеша, к слову о соблазнах и наслаждениях. Я тут хотела тебе кое в чем признаться…

— Насчет Леопольда? — обреченно уточнил Кеша. Он просто ненавидел этого мямлю. Но делать нечего — пакт есть пакт: Неля выслушивала его нытье по поводу Майи, значит, он должен терпеть ее жалобы на этого мерзкого типа.

Единственное, за что он уважал Леопольда — это за его отменный вкус в одежде. Судя по всему, парень закупался в тех же магазинах, что и сам Кеша. Он не раз слышал от Нели: «Ну надо же, я встретила сегодня Леопольда в точно таких же брюках!».

— Можно и так сказать… — Неля почему-то занервничала. Морщинка на переносице изогнулась. — Вот когда ты заговорил про исключенные соблазны…

Внезапно распахнулась дверь и в комнату отдыха вальяжно, как к себе домой, вошел Эдик.

— Ну, что тут у вас? — надменно спросил конкурент, едва не толкнув сидящего Кешу бедром и засовываясь в холодильник за своим обезжиренным творогом. Кисломолочные продукты он терпеть не мог, но ел каждый день — для здоровья, за которым очень следил. — Сборище лузеров? Собрание неудачников? Двое из ларца одинаковы с кислого лица? — Он бросил презрительный взгляд на пустые контейнеры. — А, понятно. Опять лопаете всякие дряни из своих дряхлых книжек.

— Вовсе не дряни, — обиделся Кеша. — А очень вкусно и необычно. И Шекспир никогда не станет дряхлым!

— И Джейн Остин тоже! — пискнула Неля.

— Ясно, я попал в самый разгар очередного заседания клуба ботаников, — сморщил римский нос Эдик, картинно прислонившись к холодильнику и вяло ковыряясь в неаппетитном, сухом и жестком на вид твороге. — Эй, книголюбы, к завтрашнему увольнению готовы?

— Не будет никакого увольнения, это просто слухи, — запротестовал со своего стула Кеша. Он чувствовал себя очень неуверенно, поскольку смотрел сейчас на Эдика в буквальном смысле снизу вверх.

— А мне вот достоверно известно от Люськи, секретарши Хрюкина, которая от меня без ума, что наша Розовая Хрюшка готовит рейтинг продавцов для последующего сокращения. — Эдик выглядел довольным. — Черный список огласят завтра на корпоративе. Готовьтесь к вылету со своими продажами, милые мои убожества!

— А секретарша случайно тебе не сказала, что меньше надо на кастингах пропадать? — неумело защищался Кеша. — Может, ты и сам внизу этого пресловутого рейтинга окажешься!

— С моими изумительными продажами? Ха! Это тебе надо меньше в своей колонне из шариков высиживать, — припечатал его Эдик, бросил пустую коробочку рядом с микроволновкой и был таков.

— Проклятый и изнеженный козел, — вынес свой вердикт Кеша, как только дверь за Эдиком захлопнулась. Он и не знал, что его тайное убежище перестало быть тайным и вовсю обсуждается за пределами их с Нелей клуба. Чтобы скрыть свое беспокойство, Кеша встал и начал прогуливаться туда-сюда между столиками.

— Кеша, что за выражения, — нахмурилась Неля.

— Что хорошо для сэра Уильяма, сгодится и для меня.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, Кеша машинально выбросил в ведро Эдиков мусор и ладонью протер пыль с вазочки.

— И все же…

— Ладно, пусть будет не козлом, а зябликовым яйцом, согласен, — пошел на компромисс Кеша, яростно намыливая руки. Пыль с вазочки и Эдиковы бактерии подлежали немедленному и безжалостному уничтожению! Он попытался отвлечься от нехороших мыслей: — А что ты хотела мне сказать перед тем, как он зашел? В чем признание?

— Признание? — Неля замялась.

— Ну что-то насчет Леопольда.

Теперь Кеша принялся смывать пену с рук максимально горячей водой. Ни одному мерзкому, самовлюбленному Эдиковому микробу не будет позволено пробиться сквозь его иммунную систему!

— Да? Насчет Леопольда? Признание? Ах да, признание. Насчет Леопольда. Да.

Неля никак не могла защелкнуть крышки на пустых контейнерах. Наконец побросала в свою сумку всё по отдельности. Сколько крошек от конфет и пирогов просыплется на дно! — тут же подумалось Кеше. В пустыне песка меньше.

Усилием воли Кеша сдержал свой порыв тут же прополоскать под краном Нелину сумку. Вместо этого он покрепче ухватился за пингвинчика в красной шапке и вопросительно уставился на подругу.

— Ну, собственно, это не совсем признание, я преувеличила, — в итоге выдавила она. — Просто вспомнила, что купила ему отличный подарок на Новый год.

— Леопольду? Вы же не настолько близки, — удивился Кеша. — Что за подарок?

— Ах, я тебе потом расскажу. А ты, кстати, подготовился к Тайному Санте?

Эту новогоднюю игру коллектив «Домашнего рая» перенял из бесчисленного множества американских сериалов. Каждый сотрудник тянул бумажку с именем своего коллеги — и затем покупал ему сувенир на сумму, сравнимую со стоимостью обеда в кафе. Деньги небольшие, а в итоге никто не оставался без подарка.

— О да, — Кешино лицо просветлело. — Правда, пришлось потратить чуть больше, чем я планировал, но ей точно понравится…

— Ей? Тебе же достался Борис Иванович, — подозрительно уточнила Неля.

Кеше было стыдновато, но он все же объяснил:

— Пришлось немного подсуетиться — честно говоря, совсем не немного, сплел целую сеть — но все же удалось обменять его у коллег…

— Только не говори, что на Майю!

–…на Майю, — завершил предложение Кеша. — Купил ей серьги ручной работы в виде бабочек, усыпанных разноцветными камешками.

— Ручная работа? Камешки? Ну ты даешь, — вздохнула Неля.

— Мы же все-таки живем вместе, — напомнил Кеша.

— Она всего лишь снимает у тебя комнату! И то ни разу не заплатила… — Неля казалась весьма раздраженной, что было для нее нехарактерно. Видно, Леопольд совсем ее довел своей недогадливостью. — Ладно, пойду обратно в зал. Попробую продать хоть пару поварешек. Хотя кто будет есть суп в Новый год?

Она безнадежно махнула тонкой ручкой. Почему-то у Нели никак не получалось применить свои кулинарные таланты в жестокой сфере продаж кухонных аксессуаров — предметов, прямо скажем, не первой необходимости. Флиртовать с клиентами она не умела, клиентки смотрели сквозь нее — из-за ее тихого голоса и привычки всеми силами избегать зрительного контакта с посторонними людьми. Хотя она, например, одна из всего коллектива знала, для чего нужно отверстие в центре особой ложки для спагетти — оказывается, чтобы отмерить одну порцию этих самых спагетти.

— Нель, — окликнул ее Кеша.

— Да? — повернулась она уже в дверях.

— Боишься завтрашнего корпоратива?

— Нет, с чего бы это?.. А тебе страшно?

— Вовсе нет. Нет, вовсе не страшно. Нет, не страшно, конечно, нет. Нечего мне бояться. Не страшно, клянусь Купидоном, совершенно не страшно.

Примечания

2

Уильям Шекспир «Виндзорские насмешницы» (перевод С. Маршака).