Дюжина лазеек

Анна Орлова, 2023

Считаете адвокатов сухарями и крючкотворами? Думаете, на уме у них только договоры, параграфы и кодексы? А вот и зря. В залах судебных заседаний иногда такие страсти кипят – куда там театру и корриде! Тем более в Мидгарде, где помимо людей обитают и другие расы. С кем будет жить ребенок эльфа и драконицы? Как законно изгнать призрака? Нужны ли драконам девственницы? Можно ли выселить из коммунальной квартиры ледяную великаншу? Со всем этим и многим другим придется разбираться адвокату Анне Орловой. А заодно истребовать из чужого незаконного владения… собственное сердце.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дюжина лазеек предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Дело 2. Дом со всей обстановкой →

Разработка серии — А. Зинина

Иллюстрация — А. Зинина

* * *

Дело 1

Развод и девичья фамилия

Телефон в юридической консультации молчал с самого утра. За окном моросил дождь и дул пронизывающий ветер, под ногами прохожих хлюпало месиво из мокрого снега и льда. Кто же в такую мерзкую погоду пойдет к адвокату? Разве только что-то срочное.

Тишина сгустилась, как сироп, время текло лениво и плавно.

От перспективы восемь часов просидеть в малогабаритной офисной будке, как собака на цепи, хотелось выть на луну… Или хотя бы на лампу, как-то подозрительно мигающую.

Я клевала носом над книжкой почти до обеда. Может, удрать с дежурства?..

Когда телефон вздрогнул и бодро запиликал, я чуть не облилась кофе.

— Адвокат Орлова, — сказала я, поспешно ответив на звонок. — Слушаю вас.

В трубке помолчали.

— А… Нам дали вашу визитку. Можно прийти к вам сегодня? — робко спросил приятный женский голос.

«Нужно!» — подумала я.

Вслух же ответила:

— Разумеется. В любое время до семнадцати часов, без перерыва.

Увы и ах, адвокату обеденный перерыв не положен. Когда выдалась свободная минутка — тогда и обед. Впрочем, клиенты редко идут сплошным потоком, так что особых проблем это не доставляет.

— Спасибо… — пробормотала она таким растерянным тоном, что я почти решила: не придет.

Однако уточнила деловито:

— Адрес записан на визитке. От остановки направо, увидите ало-голубую дверь и вывеску «Юридическая консультация Сигурдского района г. Альвхейма». Запомнили?

— Да, конечно… До свидания.

— До свидания, — сказала я в умолкший телефон, нажала отбой и вернулась к порядком остывшему кофе.

Поначалу, когда коллегия вздумала осчастливить все районные консультации яркими дверями — в цвет национального флага, — мы отбрыкивались как могли. Зато потом оценили. Отличная же примета, ни один клиент мимо не пройдет!

* * *

Едва я успела допить кофе и вымыть чашку, как в дверь требовательно постучали. Неужели клиентка все-таки решилась?

Но нет, это оказался гоблин преклонных лет, согбенный, с палочкой в руках. Его оливково-зеленая кожа от возраста вылиняла пятнами и теперь напоминала камуфляж, а тусклые коричневые волосы стояли дыбом. Поношенный спортивный костюм болотного оттенка — с заляпанными грязью штанинами — только подчеркивал эту, кхм, красоту. Для полноты образа чудища болотного недоставало лишь пары веточек за ухом да запаха тины.

Наверняка сейчас будет нытье о тяжелой жизни и просьба о бесплатной консультации по пенсионному праву…

— Добрый день. Слушаю вас, что вы хотели? — поинтересовалась я, подавив вздох.

Привычные фразы скатывались с языка гладкими морскими камушками.

— Мне нужно заявление! — решительно прошамкал старичок.

Ничего не поделаешь, придется работать.

— Проходите, присаживайтесь. Услуги у нас платные.

Об этом предупреждать нужно сразу, а то потом начинаются вопли насчет тяжелого финансового состояния (клиента) и стремления нажиться на чужом горе (моего).

— Заплачу я, заплачу! — пробурчал он неохотно, вытащил потертый кошелек и проворчал: — Кровопийцы проклятые…

От двери потянулась дорожка грязных следов, а рядом со стулом натекла целая лужа. Опять уборщица ворчать будет.

Я вновь мысленно вздохнула и попросила:

— Опишите свою проблему, пожалуйста.

Клиент привстал и трясущимися руками положил на стол передо мной замызганную папку. Так-так, что тут у нас? Всегда легче понять суть дела по документам. Клиенты нередко таких элементарных вещей не знают, что диву даешься.

В папке обнаружился единственный листок — свидетельство о регистрации брака, о чем в Кертульфском поселковом совете имелась соответствующая актовая запись.

Я отложила его в сторону и поинтересовалась:

— Здесь допущена ошибка в написании фамилий или дат?

Частая проблема, кстати говоря. В свидетельстве о браке собственных родителей я насчитала аж пять ошибок!

Дедуля, тьфу ты, уважаемый клиент, энергично покачал головой (надеюсь, его не схватит радикулит):

— Не-е-е-ет! Я разжениться хочу!

Кхм? Я с сомнением посмотрела на дату свадьбы. Сто лет — весьма солидный брачный стаж.

— А какие причины расторжения брака?

— Зачем это? — насупился он.

— Для иска, — развела руками я, слегка покривив душой.

Причины развода мы действительно указываем, но обычно обходимся стандартными формулировками вроде «отсутствие любви, уважения и взаимопонимания». Если описывать все, что накипело на душе у клиента, это не иск получится, а роман с продолжением.

Дедуля пожевал губами, подался вперед и вдруг хлопнул ладонью по столу.

— Жена, гадина такая, загуляла! С соседом.

Я едва не упала со стула.

— Позвольте, но вашей супруге уже сто сорок лет.

Это соответствовало примерно восьмидесяти — восьмидесяти пяти годам для людей. К слову, сам клиент был еще старше.

Я живо вообразила бабулю: сморщенную, в очках, сгорбленную. Зато в кокетливой мини-юбке, с подкрашенными губами и заигрывающую с таким же стареньким соседом…

По-моему, в восемьдесят с лишним уже и «просто полежать» сложно. Там болит, здесь стреляет… А главное, зачем?

— Вот! — Он потряс клюкой. — Я ей и говорю: позор, в таком-то возрасте! — Он шмыгнул носом и продолжил со слезой в голосе: — Я же лучшие годы на нее потратил! Цветы дарил… аж шесть раз.

Я хмыкнула и почесала лоб. Шесть раз — это за сто лет?

— Кхм… — Я громко прочистила горло и попыталась мягко отговорить клиента: — А кто вам сказал? Быть может, вашу супругу оклеветали?

Ведь не держал же он свечку, верно?

Гоблин насупился и стиснул клюку.

— Никто не говорил. Я сам знаю!

— Откуда? — Я приподняла брови.

Может, все-таки передумает?

Считается, что адвокат легко пойдет на любую низость, лишь бы заплатили побольше. Видимо, совесть мы должны сдавать на хранение в обмен на свидетельство о праве на занятие адвокатской деятельностью.

Увы, увы. У меня ее изъять позабыли.

— Знаю — и все! — выпалил он. — Что я, слепой, что ли? Раугель-то моя так и косит на него взглядом, так и косит!

Судя по бельмам на глазах, со зрением у него и впрямь было не очень. Зато воображение работало отлично.

Интересно, у бедной гоблинши косоглазие? Или ее супруг просто придумал все — от и до? Старческая деменция коварна.

— И все-таки… — вновь начала я.

Клиент насупился, выпятил беззубую челюсть и пригрозил:

— Я на вас жалобу напишу! Она тут была, да? Я знаю, она вам заплатила. Но я все равно с ней разведусь, так и знайте!

— Хорошо, хорошо, — вздохнула я, придвигая к себе чистый лист бумаги. — Напишу я вам иск, только успокойтесь.

А то еще сердце прихватит.

Все равно раз клиент уперся, то в суд подаст. Не с моей помощью, так с помощью другого адвоката.

Зато представляю реакцию его супруги, когда придет повестка из суда. Интересно, посуду будет бить или сразу, кхм, лицо мужу?..

Вот так выходишь замуж за пылкого красавца, а на склоне лет получаешь старого ревнивца. Как там было в «Старшей Эдде»: «Жен хвали только на костре»? Надо думать, к мужьям это тоже относится. И что прикажете делать с ополоумевшим спутником жизни?..

Решать, впрочем, не мне.

Клиент ведь всегда прав! Даже если у клиента маразм.

* * *

Дождь почти утих, небо посветлело, и один за другим потянулись клиенты.

Вежливая бабуля, умолявшая «ради Тюра»^[1] проконсультировать ее бесплатно, получила пару советов и листок с номером телефона службы, которая решит ее проблему. Видно же, что человек нуждается в помощи и действительно не может заплатить.

Также я отдала иски ранее назначенным клиентам и объяснила им дальнейший порядок действий. Еще два человека желали проконсультироваться…

Когда рабочий день был почти закончен, в дверь робко поскреблись.

— Войдите, — разрешила я со вздохом.

Реакции не последовало. Мальчишки балуются, что ли?

— Войдите! — повторила я громче. — Открыто.

Подозрительное шуршание, и в кабинет гуськом просочились три орчанки в традиционных паранджах, какие по обычаю носят жены правоверных орков.

Надо же! В Мидгарде^[2] теперь мало кто придерживается традиций своей расы. Ортодоксы еще встречаются в Муспельхейме, но у нас большинство орков и орчанок (или урук-хай, как они сами себя называют) преспокойно живут и работают наравне с представителями иных рас.

А куда деваться? Около трехсот лет тому назад Рагнарек^[3] — конец света — уничтожил прежний порядок, и вместо девяти миров, связанных воедино Мировым Древом, возникла единая земля. Владения эльфов, гномов, драконов и прочих рас соединились в причудливую мозаику. Теперь мир был един, и всем расам отныне предстояло ютиться вместе… Нельзя сказать, что хоть одна из рас была довольна таким смешением, но пришлось приспосабливаться.

Я откашлялась и предложила:

— Проходите, присаживайтесь.

Первой шла, плавно покачивая бедрами, дама столь корпулентная, что даже паранджа — то есть черный мешок с прорезью для глаз — не могла этого скрыть. Вторая орчанка, высокая и грациозная, сверкнула на меня черными глазищами. Третья же ростом и телосложением больше походила на ребенка.

Орчанки дружно поклонились. Интересно, у них под паранджой свитера в три слоя? Пальто туда не влезет, а в наших краях зимой без теплой одежды никак.

— Это я вам звонила… — прошептала самая младшая и быстро опустила взгляд.

Надо думать, мой вишневый приталенный костюм казался им совершенно аморальным, а само понятие «работающая женщина» приводило в ужас. Меня же ужасала их полная зависимость от мужчины. Разве можно всецело полагаться на чью-то добрую волю?

— Слушаю вас, — кивнула я. — У вас проблема?

Не могу представить, зачем обитательницам орочьего гарема мог понадобиться адвокат. Решить спор об установлении порядка, кхм, супружеского долга? А что, это может быть забавно. Надо сказать, процентов девяносто гражданских дел — банальные разводы, алименты, наследственные и жилищные споры. Будет хоть какое-то разнообразие.

— Госпожа, мы — жены почтенного Гомгота, — низким грудным голосом начала полная орчанка. — Я — Зейнаб, старшая жена нашего господина, а это Гюли и Фатима, младшие жены.

Гарем дружно поклонился, прижав ладони к сердцу. Я лишь кивнула в ответ и побарабанила пальцами по столу.

— Пять лет назад, — продолжила Зейнаб, — наш господин и повелитель направил свои стопы в этот благословенный город, и мы, как подобает, последовали за ним. А теперь… вот.

И она извлекла из-под паранджи пачку бумаг, озаглавленных «Исковое заявление о расторжении брака».

Только почему-то «шапка» — в какой суд, от кого и кому — выглядела слишком длинной для иска о разводе…

— Позвольте? — пробормотала я и требовательно протянула руку.

Она безропотно отдала документы.

Я провела пальцем по столбику «ответчики». Так и есть! Ответчиками значились сразу три жены. Три развода за один гонорар адвокату и одну госпошлина суду — сплошная экономия.

Представляю, как ругался коллега, который писал этот иск! Одно перечисление дат регистрации брака и рожденных в нем детей, умноженное на три, занимало без малого две страницы. В браке с Зейнаб почтенный орк прожил сорок пять лет, пятнадцать с Гюли и всего шесть — с Фатимой. И за это время настрогал аж четырнадцать детишек. Правда, пятеро из них уже совершеннолетние.

В остальном же иск ничем не отличался от стандартного. Причиной значилось отсутствие любви, уважения и взаимопонимания. Кроме того, орк ссылался на то, что у него уже возникли иные фактические брачные отношения, в связи с чем просил расторгнуть предыдущие браки незамедлительно.

Поскольку между Мидгардом и Муспельхеймом заключен договор о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, то обе страны признают браки, зарегистрированные у соседей. Получается, что многоженство у нас, в Мидгарде, запрещено, но все три брака господина Гомгота признаются законными, поскольку заключены в Муспельхейме по тамошним правилам.

— Значит, ваш муж нашел другую? — заметила я, побарабанив пальцами по столу.

Этого следовало ожидать. Власть над чужими судьбами развращает. Не зря же так много домашних тиранов обнаруживается вдруг, когда жена уходит в декрет и становится полностью зависима от мужа.

О чем только думают женщины, когда соглашаются на полную зависимость от мужа? Впрочем, нам всем кажется, что беды, измены и предательство бывают только с другими. Что если вести себя правильно, то с тобой все будет хорошо.

Увы, это так не работает.

С другой стороны, это ведь их жизнь, им и решать.

— Позволь, Зейнаб, я скажу? — попросила Фатима звонким голоском.

Старшая жена кивнула, и Фатима поймала мой взгляд. У орчанок изумительные глаза — темные, как маслины, миндалевидные, даже в старости они сохраняют свою неизъяснимую прелесть. Морщинки только добавляют взгляду мудрости.

— Многие годы мы были послушными и верными женами нашему господину, и он не жаловался на свой гарем, — сказала Фатима с тихой гордостью. — Каждая из нас предана мужу душой и телом. А теперь у нас великое горе. Мы надоели нашему господину Гомготу…

Ее глаза наполнились слезами, и она запнулась.

— По закону наш муж мог привести еще одну жену, — объяснила Зейнаб спокойно. — И мы бы ее приняли. Но эта женщина не захотела делиться!

В тоне ее звучало искреннее возмущение. Как же так, мол, что за собственнические замашки? Заграбастать мужчину в единоличное пользование?!

Я вздохнула, машинально крутя в пальцах карандаш. Лично я бы не потерпела даже одну соперницу!

— И вы хотите теперь?..

Гарем переглянулся, и Зейнаб ответила:

— Остаться с нашим мужем и господином.

Как же хорошо, должно быть, иметь такое четкое представление об окружающем мире и вечных вопросах «что такое хорошо и что такое плохо?». Никаких колебаний, ведь традиции четко устанавливают все моральные ограничения. Муж — хорошо, развод — плохо. Все просто, понятно и привычно.

— Дома муж мог прогнать нас, просто трижды повторив: «Уходи!» — вставила молчаливая Гюли. — Но мы же теперь в Мидгарде!

Да уж, у нас такие фокусы не проходят. Орк никак не может жениться снова, пока не предъявит в ЗАГСе документы о расторжении предыдущих браков.

— Мы не хотим развода, — поддакнула Фатима.

И гарем уставился на меня с отчаянной надеждой. Увы, киношные «я не дам тебе развода!» весьма далеки от реальности.

Я постучала пальцем по губам.

— Вы беременны?

Гарем, кажется, покраснел (хотя под паранджами не разберешь) и покачал головами.

— Детей в возрасте до года у вас тоже нет, — резюмировала я, бросив взгляд на иск. — Только в этом случае суд отказал бы в расторжении брака. Конечно, мы можем потянуть время. Попросить срок на примирение, например…

Зейнаб стиснула кулаки:

— Вы не знаете нашего мужа, госпожа. Наш господин Гомгот упрям, как целое стадо ослов… Помолчи, Фатима! Это ведь правда.

— Но вы все-таки хотите к нему вернуться? — удивилась я.

Она развела руками:

— Нам больше некуда идти, госпожа. Господин выгонит нас на улицу.

— Хорошо еще, дети останутся с отцом, — всхлипнула Фатима. — Не умрут с голоду. Хотя новая жена господина наверняка будет плохо с ними обращаться…

Она опустила голову, а я хмыкнула:

— Разве по вашим законам муж не должен построить дом каждой из вас?

Гарем воззрился на меня в немом удивлении. Фатима даже плакать перестала.

— Но это же его дома, госпожа!

— А это, — я размяла пальцы, ощущая злой азарт, — мы еще посмотрим!

* * *

Домой я из-за гарема попала на час позже.

— Обувь грязную сымай, — проворчал мой домовой, Нат, выглянув из кухни с лопаткой наперевес. — Руки мой и бегом ужинать! Остыло же все.

— Слушаюсь, мой генерал! — хмыкнула я и потерла озябшие пальцы.

Что бы я делала без Ната?

Домовых слишком мало, на всех не хватает. Так что хозяев они выбирают весьма придирчиво. Неудивительно, что домовые обо всем имеют свое — особо ценное! — мнение и не стесняются его высказывать. Мой Нат, например, тот еще брюзга и педант. Но заботливый.

— Опять в офисе своем днюешь и ночуешь, — ворчал он, накладывая мне отбивную с поджаристой картошкой. — Куда это годится, а?

Росточком Нат едва доходил мне до колен. Поначалу забавно было наблюдать, как он летает по квартире, легко орудует утюгом почти в половину своего роста и ворочает тяжелые сковородки. А потом я привыкла и перестала обращать внимание.

— Я люблю свою работу… — пробубнила я с набитым ртом.

Нат подбоченился:

— Лучше бы мужика любила!

Я вздохнула. Вот заладил! Хуже родителей.

Откуда это вечное желание наставить меня на путь истинный? И каков он, этот истинный путь?

— Мужиков я тоже люблю, — хмыкнула я, прожевав очередной кусок. — Когда они не мешают работе.

Нат только тяжко вздохнул…

* * *

Заседание по делу гарема пришлось на понедельник.

Тоскливо завывал ветер за окном, ветки деревьев колотили по стеклу. Судя по температуре в спальне, на улице вновь подморозило. Вчерашний ледяной дождь сделал улицы похожими на каток. Брр-р! Когда уже, наконец, весна?

Свежие слойки на завтрак несколько примирили меня с суровой действительностью, а ворчание Ната настроило на боевой лад.

Прорвемся!..

Такси мчалось так, словно соревновалось со Слейпниром^[4], зато доехали мы за считаные минуты.

Суд производил гнетущее впечатление, несмотря на веселенький салатовый оттенок, в который покрасили стены во время недавнего ремонта. Коридор все равно выглядел мрачным и унылым: ободранные скамьи, тусклый свет ламп, решетки на окнах, — недоставало только надписи при входе «Оставь надежду, всяк сюда входящий!». Впрочем, ее с успехом заменяли табличка «Сигурдский районный суд г. Альвхейма» и строгое предупреждение иметь при себе документы, удостоверяющие личность.

У входа в суд словно собралась стайка ворон: три закутанные в черные тряпки женщины жались друг к другу.

— Здравствуйте! — преувеличенно бодро сказала я. — Ну как настрой?

— Мы здоровы и благополучны, — ответила за всех Зейнаб. — Благодарим, госпожа.

— Все помните?

— Да, госпожа, — согласился гарем нестройным хором. — Мы справимся, госпожа, не беспокойтесь!

Я только вздохнула. Мне бы их уверенность!

Казалось бы, не первое мое судебное заседание и даже не сто первое, а все равно мандражирую.

Вдруг клиентки растеряются? Вдруг что-нибудь ляпнут? Вдруг…

Хватит себя накручивать. Даже самые бойкие граждане зачастую в суде теряются и не могут сообразить, что говорить. Но это привычно и никого не удивит. Мое дело — вовремя встрять и направить клиента в нужное русло.

Будь это какой-нибудь другой спор, я могла бы прийти в суд без клиенток. Адвокатские полномочия это позволяют. Увы и ах, развод — дело особое.

— Наш муж, — шепнула мне Зейнаб, указывая взглядом на орка с посеребренными сединой висками. Высокий, статный, оливково-смуглый, он недурно смотрелся в белоснежном пальто и белом же тюрбане.

Орк о чем-то негромко переговаривался со своим адвокатом, хмурился и сердито рубал ладонью воздух. Адвокат что-то ему втолковывал с выражением стоического терпения на лице.

Фатима судорожно вздохнула и, кажется, стиснула руки под паранджой.

— Спокойно, — попросила я негромко. — Не смотрите в ту сторону. Все у нас получится!

— Да, госпожа, — согласилась она и опустила взгляд…

Судья Ярешин изрядно опоздал и был зол, как голодная хель^[5]. Его секретарша шепнула мне, что у шефа сломалась машина.

Само собой, за задержку судья Ярешин не извинился. Большинство из судейской братии полагает, что адвокату полезно часок обождать.

Наконец нас позвали в зал.

Орчанки, как по команде, выстроились в шеренгу (на первую-вторую-третью жену рассчитайсь!) и склонились в глубоких поклонах.

Господин Гомгот прошествовал мимо них, словно так и надо, и даже кивком не ответил на приветствие жен. За ним, как приклеенный, рванул адвокат.

Кхм. Если раньше меня покусывала совесть — самую малость, — то теперь она заткнулась.

Судья при виде гарема удивленно поднял брови. Похоже, в иск он даже не заглядывал.

— Секретарь, — велел он, кашлянув, — огласите состав присутствующих.

Она покорно уткнулась в кипу бумажек и зачитала:

— Истец, господин Гомгот. Представитель истца, господин Звонарев. Ответчицы Зейнаб, Гюли и Фатима со своим представителем, адвокатом Орловой.

— Ответчицы, значит?.. — пробормотал судья, с интересом разглядывая притихший гарем. — Сразу три?

Интересно, кем жены одного мужчины приходятся друг дружке? Соответчиков знаю, совладельцев знаю… Сожены? Даже звучит нелепо. Скорее уж сестры по несчастью.

— Позвольте, я объясню? — вскочил с места представитель истца. — Мой клиент рассматривает свой гарем как единое целое и…

— Адвокат, — нахмурился судья. — Меня не интересует, что ваш клиент думает о своем гареме. Меня интересует, как это рассматривает закон. Если представитель ответчиц считает нужным разъединить дела в отдельные производства, то я склонен удовлетворить эту просьбу.

— Думаю, в этом нет необходимости, ваша честь! — заявила я. — Мы хотим подать встречные исковые заявления, которые просим рассмотреть одновременно с первоначальным иском.

И я выложила на стол перед нахмурившимся судьей кипу документов. Половину пачки бумаги извела!

Судья бегло пролистал бумаги, пожевал губами и обратился к представителю истца:

— Ответчицы подали встречные иски. Об определении места жительства несовершеннолетних детей…

— Но это мои дети! — вскричал темпераментный орк, воздев кулаки. — Они останутся со мной, таков священный закон.

— Истец, — поморщился судья, — я ничего не знаю о законах Муспельхейма, но по законам Мидгарда дети остаются с тем из родителей, с кем им будет лучше.

И чаще всего это мать.

Орк тут же успокоился, заулыбался даже. Прижал руку к сердцу и поклонился.

— Я верю в вашу справедливость, уважаемый. У моих жен нет ни денег, ни дома. Им нечего дать детям.

Судья Ярешин хмыкнул и пошелестел стопкой бумаг.

— Как сказать… Истицы по встречному иску просят взыскать с мужа алименты на содержание несовершеннолетних детей. Фатима также просит алименты на свое содержание, поскольку у нее двое детей до трех лет. Кроме того, — судья обвел взглядом орка и его взмокшего представителя, — истицы просят разделить имущество супругов.

Представитель истца вытаращил глаза и открыл рот.

— Э-э-э. Как?! — выдавил он наконец.

Судья пожал плечами. Глаза его смеялись.

— Согласно Семейному кодексу Мидгарда, имущество, приобретенное за время брака, принадлежит жене и мужу на праве общей собственности. Закон устанавливает равенство долей супругов, следовательно, истицы просят выделить каждой из них по одной второй части совместно нажитого имущества.

— Но это же чушь! — завопил представитель истца, побагровев и чуть не брызгая слюной.

— Закон суров, но это закон, — парировала я.

Судья хмыкнул в седые усы. С одной стороны, мужская солидарность заставляла его поддержать позицию истца, а с другой стороны, было сочувствие к ответчицам.

Обычно суд сначала расторгает брак, а потом решает все остальные семейные вопросы. Это делается специально, чтобы не затягивать развод, так как раздел имущества может длиться годами. Впрочем, это правило неписаное, суду ничего не мешает рассматривать одновременно дела о разводе, алиментах, определении места жительства детей и разделе имущества.

— Но это мои дети! — закричал господин Гомгот гневно. — И мои деньги! И дома! И машины! Все мое!

— И гарем, — хмыкнула я. — За который вы несете ответственность. Много лет они были вам верными женами. А потом вы просто нашли другую и решили выгнать их на улицу?

— Это мое право! Священный закон…

— Обе стороны процесса в настоящий момент зарегистрированы в Альвхейме, — перебила я, — и являются гражданами Мидгарда. Следовательно, все споры должны рассматриваться согласно законодательству Мидгарда.

Вот только Семейный кодекс Мидгарда оперирует понятием «жена» и даже не предполагает, что она может оказаться не единственной. Забавная ситуация.

— Это я заработал! — возопил истец. — Жены сидели дома и ничего не делали!

Насчет «ничего не делали» я могла бы поспорить.

— В законе сказано, что имущество, приобретенное в браке, является общей совместной собственностью супругов независимо от того, что один из них не имел по уважительной причине самостоятельного заработка. Уважительными причинами считаются обучение, ведение домашнего хозяйства, уход за детьми, болезнь и так далее. Так что ваш аргумент не обоснован.

Представитель истца дернул клиента за полу и пробормотал:

— Мы просим объявить перерыв для ознакомления со встречными исковыми заявлениями.

— Это ваше право, — кивнул судья. — Суд объявляет перерыв до одиннадцати часов!

* * *

В коридоре самая младшая из жен, Фатима, порывисто схватила меня за руку.

— Госпожа, вы уверены, что это поможет?

Я хмыкнула:

— На самом деле выделить каждой из вас по одной второй части имущества суд, конечно, не сможет. Но по одной четверти — вполне.

Полный перечень приобретенного в браке имущества получился впечатляющим: пять домов, две машины, четыре земельных участка в черте города, солидные денежные вклады… Даже четвертая часть позволит орчанкам безбедно прожить остаток жизни!

— Госпожа Анна, — вмешалась Зейнаб, поведя внушительным плечом, — мы же не о том.

— Вы правда думаете, — выдохнула Гюли, — что наш муж передумает разводиться?!

— Ну-у-у-у, — протянула я весело, — если он готов отдать три четверти своего богатства ради той женщины, — это любовь. Юриспруденция тут бессильна.

Гарем переглянулся и захихикал.

* * *

Когда мы вернулись в зал заседаний, слово взял представитель истца.

— Ваша честь, у моего клиента есть заявление.

— Слушаю, — кивнул судья и откинулся на спинку кресла, взирая на происходящее со спокойствием ветерана судебных сражений.

Орк тяжело поднялся, одернул пиджак и сказал глухо:

— Я передумал. Пусть лучше старый гарем, чем без ничего остаться. Не буду разводиться.

Мои клиентки только что в ладоши не захлопали. Пришлось на них шикнуть.

— Вы уверены? — переспросил судья. — Вы хотите отказаться от иска?

— Мы просим оставить заявление без рассмотрения! — вставил адвокат быстро.

Хитрый какой! Отказ от иска означал бы, что повторно с тем же иском в суд обратиться нельзя. А вот оставить заявление без рассмотрения — это когда все дружно сделают вид, что никакого суда не было.

— Да, без рассмотрения, — нахмурил брови орк, которому явно хотелось и надоевших жен сменить, и имущество не делить. Обойдется!

— Тогда пишите заявление, — с явным облегчением постановил судья Ярешин. — Суд закроет дело и…

Я вскочила.

— Мы возражаем, ваша честь!

Теперь на меня уставились все. Судья недоверчиво, истец гневно, коллега с подозрением, а клиентки с робкой надеждой.

— Вы возражаете? — уточнил судья недоуменно. — Представитель ответчиков, вы же понимаете, что если истец желает отозвать иск, это его законное право.

— Нет-нет, — живо ответила я. — Мы возражаем не против оставления иска без рассмотрения, а против закрытия дела. Мы настаиваем, чтобы суд разрешил споры об определении места жительства несовершеннолетних детей, о взыскании алиментов и разделе имущества супругов.

Иначе что помешает господину Гомготу завтра же подарить свои дома, машины и деньги, например, родственникам? И уже после этого — вновь подать на развод.

— Но… Но!.. — пробулькал представитель истца.

— Вы поддерживаете мнение своего представителя? — обратился судья к гарему. — Настаиваете на рассмотрении встречных исков?

Гарем дружно поднялся и поклонился судье.

— Господин наш и муж, — почтительно обратилась Зейнаб к господину Гомготу. — Ты разрешишь нам говорить с уважаемым судьей?

Это не стало для меня новостью. Я успела выяснить, что орчанки вправе разговаривать с посторонним мужчиной лишь с согласия супруга.

И тот, конечно, не упустил момент.

— Нет!

— Мы повинуемся, — хором сказал гарем и вновь поклонился. — Пусть эта женщина будет нашими устами.

Под ошалевшим взглядом судьи я только руками развела.

— Знаете что… — пробормотал судья Ярешин, почесав седую бровь. — Секретарь, выключите на минутку звукозапись!

Секретарь кивнула и зацокала клавишами.

— Вы ведь понимаете, истец, — проговорил судья хмуро, — что я не вправе отказать в исках вашим женам.

На господина Гомгота смотреть было страшно. Надеюсь, его не хватит инфаркт прямо в суде? С другой стороны, тогда мои клиентки останутся молодыми и обеспеченными вдовами…

— Но мы же не разводимся! — прохрипел орк.

Судья пожал плечами:

— Можно взыскать алименты и разделить имущество супругов, продолжая находиться в браке.

Орк открыл рот, подумал и бросил на своего адвоката хмурый взгляд. Тот понуро кивнул.

— Хорошо, — проронил господин Гомгот. — Что вы предлагаете, госпожа?..

Он посмотрел на меня.

— Мировое соглашение, — мило улыбнулась я. — Ваши жены получат дома, в которых живут, небольшое денежное содержание и гарантии, что в случае развода дети останутся с ними. Это, конечно, не равноценный раздел имущества, но… Мы готовы этим довольствоваться.

В глазах господина Гомгота промелькнуло что-то, отдаленно смахивающее на уважение. Он посмотрел на свой гарем.

— Вы переиграли меня, женщины! Не ожидал. Думал, знаю вас вдоль и поперек… Хорошо, я согласен.

Судья, уже не скрываясь, улыбнулся.

И я наконец выдохнула.

Суд не может отказать в разводе, говорите?

Как часто повторял мой преподаватель по гражданскому процессу: «Помните, любой закон — это ограда, в которой адвокат должен знать минимум дюжину лазеек!»