Любовь в 33 года

Анна Музыка, 2020

Что делает разумная молодая женщина, когда сталкивается с предательством любимого человека? Конечно сбегает в уютный приморский городок, чтобы отдышаться, собраться с мыслями и решить, как жить дальше. Однако под пьянящими лучами солнца девушке придется отвечать и на другие вопросы – может ли она противостоять давлению общества, как сильно страшит ее одиночество, и, наконец, способна ли она влюбиться вновь?

Глава 4. Школьная любовь

Несмотря на почти бессонную ночь, утром Ира чувствовала себя счастливой и бодрой. С таким ощущением вдохновения от предстоящего дня, с предвкушением, что жизнь готовит для тебя нечто новое и радостное она не просыпалась уже давно. Возможно даже со школьных времен, когда каждое утро открывалось приятным возбуждением от неизведанного.

Она умылась, надела легкий желтый сарафан, покружилась перед зеркалом, и слетела по лестнице в кухню, где обнаружила тетю в компании Тимофевны. Девушка чмокнула тетю в щеку, поздоровалась с гостьей, налила себе воды и села возле них, подставляя лицо проникающим в комнату первым лучам солнца.

— Я вам, Светлана, яиц в этот раз только два десятка принесла, — сказала женщина, доставая из сумки-тележки плетеную корзиночку с грязновато-желтыми яйцами. — У Игнатьевых брала, они жалуются, что куры плохо несутся. Даже и не знаю, в другой раз надо к Петьке что ль идти. Он хоть и беспутный, да живет далеко, но двор свой в порядке держит.

— Ничего, Лизавета, не переживайте, — ответила тетя Света, принимая продукты и перекладывая их в холодильник. — Этого пока хватит.

— И хорошо, и хорошо, зато вот творожочек свеженький, и маслице, и сметанка. Все Гончарук Наташка, в этом годе у нее самое лучшее молоко, уж не знаю, корову она что ль сменила. Работает и сама как лошадь ломовая, видать, хочет девку свою в ститут в город справить. Дочка у нее хороша, кровь с молоком. Только непутевая, учиться не хочет, ей замуж за богача подавай. А тута где богача достать? Тута и простого работягу днем с огнем не сыскать. Вот и мается. Но, говорят, ваш к ней зачастил.

— Какой наш, — удивилась Светлана. — Костик? Мне казалось, он вообще со двора дальше моря не ходит.

— Нет, друзей ваших. Хорошенький такой мальчишка, как бишь его?

— Женя? — воскликнула Ира, и тут же прикусила язык.

— Вот точно, он. Видали их в центре, ходят, за ручку держатся, а она так и ластится к нему. Красивая пара. Только что он в ней кроме красоты нашел?

— Ахах, а вы хотите, чтобы такой молодой парень искал себе ученую? — рассмеялась тетя Света. — Ясное дело, красоты в этом возрасте достаточно.

— Как бы только не заделал он ей ребеночка и не пришлось потом всю жизнь загубить из-за этой красоты, — вздохнула Тимофевна.

— Может это и не он? — как бы невзначай заметила Ира.

— Да кто ж еще? Они и раньше гуляли, со школы еще, учились вместе. Пока Женя-то ваш в ституты не уехал. А тут видать возобновилась-то любовь школьная. Только я, конечно, думала он кого получше в городе найдет. Все-таки, Маринка ему не ровня.

— Наверное, это любовь, — задумчиво протянула Ира. — Ладно, с вами интересно, конечно, но зарядка сама себя не сделает.

— Куда ты в сарафане на зарядку? — удивилась Светлана.

— Ничего, ничего, пойду к морю, дыхательные поделаю, давно хотела утром позаниматься, — Ира подскочила с места. — Теть Свет, я, наверное, завтракать не буду, ладно? Пойду потом после зарядки до книжного, по пути перекушу, вот, персиком, — она взяла из глубокой миски с фруктами крупный мягкий плод и, не дожидаясь ответа, скрылась за дверью.

— Уж не знаю, любовь это или нет, — провожая девушку взглядом, сказала Тимофевна. — Но красота надоедает и проходит, а поговорить с человеком хочется всегда.

— Все так, все так, — кивнула Светлана.

Ира мчалась под горку, не разбирая дороги. Глупая, глупая! Казалось бы, должна набраться ума, но наличие возраста, к сожалению, не гарантирует наличие мудрости. Конечно, теперь понятно, где он пропадал целыми днями. А ей бы действительно уже выпустить пар, найти себе развлечение по возрасту. Это, в конце концов, просто глупо, да и к чему ей самой этот мальчишка. Что бы вообще сказали его родители или ее родственники? Ничего, кроме осуждения, не приходило на ум. Что может быть у них общего?

— Ни-че-го, — выдыхала она по слогам, отправляя ядовитый внутренний поток в морской воздух. Она вошла по щиколотку в прозрачную ледяную воду, набрала в ладони соленые капли и брызнула себе в лицо. Безучастное море принимало все. Ира отпустила мысли тонуть в его волнах, и подставила мокрые глаза ветру, чтобы соленое смешалось с соленым.

Злость необходима всем, но она бывает разрушительна, если не знать, как правильно ее выплескивать. Иногда мы принимаем решения по указаниям одной только злости, и даже не осознаем этого. В эту секунду Ира приняла решение, что ей нужно отвлечься, почувствовать себя желанной, видеть восхищение в чужих глазах. Она еще не знала, где может этого добиться, и просто пошла подальше от дома, в сторону центральной площади. В злости много энергии, которая помогает иногда совершать поступки без длительного рационального анализа. Она высвобождает нашу смелость и уверенность, и представляется иногда чертовски привлекательной.

Ира не заметила, как дошла до главной улицы города. Она вырвалась из потока мыслей и поняла, что проголодалась, ведь так и не позавтракала. На глаза попалась пиццерия с открытой верандой на втором этаже. Девушка расположилась за столиком у низких кованых перил, за которыми открывался вид на два совершенно несопоставимых мира. Один — сотканный из нежной вуали природного творчества, другой — топорно собранный из остатков стройматериалов, грубый, безыскусный мир человека.

На круглой площади перед магазинами, покрытыми дурацкими пластиковыми панелями, установлен бюст великого вождя, здесь же рядом автобусная остановка, разномастные вывески, бесцветные рекламные растяжки, и переполненные урны. Влево и вверх уходит лес, который дотягивается до стальных гор, и упирается в безоблачную шапку неба. Справа беспутно разбросаны дома. Со следами влаги под крышами, покосившиеся, с кричащими фасадами магазинов на первых этажах. «Вино!» «Лучшие вина!». Вывески пугали, а сувенирные лавки и вовсе походили на распахнутые настежь гаражи для морских катеров.

Были и красивые дома, будто выхваченные из книжек по архитектурным стилям. Деревянные, с резными ставнями и богато украшенными балконами и фронтонами. Дома из ракушечника, щедро усыпанные горшочками с цветами за каждым окном. Выкрашенные в жемчужно-белые, мятные, персиковые краски, они могли бы сойти за итальянские постройки. А между домов кипарисы, каштаны, липы, пальмы, олеандр, магнолия, и прочее, и прочее.

И снова Иру поразили люди, которым досталась настолько бурная и бескрайняя красота природы, а они игнорируют то уродство и грязь, которые сами создали вокруг себя. «Как минимум, можно было привести в человеческий вид остановку и не бросать мусор где попало?» — задавалась она немым и безответным вопросом.

Во всяком случае, это помогло ненадолго отвлечься.

Ира заказала себе завтрак и кофе. В ожидании она раздумывала, где можно познакомиться с новыми людьми, есть ли здесь подходящие места, или придется ехать в соседний, более крупный город. Ехать, разумеется, никуда не хотелось.

К ней подошла девушка с подносом.

— Скажите, — Ира прищурилась, читая имя на бэйдже, пока та ставила на стол омлет, круассан, несколько видов джема, сок и чашку дымящегося кофе, — Екатерина, я здесь совсем недавно, и хотела бы сходить, например, в клуб. Вы не порекомендуете какое-нибудь приличное место?

— Конечно, — девушка улыбнулась. — У нас недавно появилась классная площадка. Говорят, ее открыл бизнесмен с Москвы. Ну я сама, конечно, не знаю, но вроде как у него здесь то ли были родственники, то ли он сам с этих мест, но не важно. В общем, недалеко тут, на Летной улице, открытая веранда, по выходным вечеринки, все на высшем уровне.

— И что, в эти выходные тоже будет вечеринка?

— А то. В субботу питерский диджей приезжает! Ясное дело, надо идти.

Ира поблагодарила девушку, та в ответ пожелала ей приятного аппетита, и с еще большим энтузиазмом она набросилась на еду.

*

Обратно Ира вернулась уже в хорошем настроении, возможно, даже чуть преувеличенно радостная. В мыслях она уже выбирала наряд и макияж на вечеринку, представляла, как будет хороша и свободна, и сколько получит внимания.

Во дворе, в глубине сада, в тени на шезлонге сидел Женя с книжкой в руке, зажав большим пальцем страницы, и поглядывая на ворота. Он широко раскинул крепкие ноги в синих коротких шортах, с удовольствием касаясь травы босыми ступнями.

Когда он заметил, что Ира вошла, то сделал вид, будто был погружен в чтение, но тут же отвел взгляд от книги и поздоровался.

— Привет, — ответила Ира, не меняя траекторию пути. Она планировала одолжить у Натальи бумагу и краски, и уйти к морю рисовать. Однако ее в доме не оказалось, и она пошла в библиотеку, выбрать что-нибудь, чтобы скоротать время.

— Где ты была? — Женя показался в дверях, когда Ира листала Хемингуэя. Она предпринимала раньше несколько попыток полюбить этого автора, но никак не могла его понять. За исключением «Праздник, который всегда с тобой», ей ничего больше не нравилось. И вот в очередной раз она решила дать шанс прославленному автору.

— Что? — она переспросила.

— Ты куда-то пропала, — Женя оперся о дверной косяк и скрестил руки.

— Гуляла, — ответила Ира, не глядя на него.

— И завтрак пропустила.

— И что?

— Я тебя потерял.

— Пф, ну вот я нашлась.

— Может уберешь эту чертову книгу?

Ира подняла на него глаза:

— Прости, тебе что-то нужно?

Он подошел ближе, вытянул серый томик из ее рук и мягко спросил:

— Что случилось?

— Случилось? — она сделала шаг назад и выпрямила спину. — Ничего не случилось. С чего ты взял? Может это у твоей Маши, или как там ее, что-то случилось?

— Марины, — он машинально поправил, и тоже отошел на шаг назад. — И она не моя.

— Да ладно тебе, не смущайся, я думаю, это очень правильный выбор. Она тебе и по возрасту подходит, и красотка, я слышала, редкостная. Так что поздравляю. Я очень рада за тебя. А сейчас извини, пожалуйста, мне нужно идти, — она дернула обратно книгу, и с гордо поднятой головой вышла из комнаты.

Ира спустилась к морю, дошла до пляжей и волнорезов, но, испугавшись встречи с дядей, если тот рыбачил, прошла дальше к хаотично разбросанным огромным валунам. На одном из них она заметила Дмитрия Евгеньевича. Она хотела было уже повернуть обратно, но он заметил ее и помахал. Ира подошла ближе.

— Здравствуйте! — сказала она. — Простите, не хотела мешать, — она помахала книжкой. — Искала место, чтобы почитать.

— Ты не мешаешь, — он ответил. — Хочешь, присоединяйся. Из меня плохой собеседник, так что отвлекать я не буду.

Она приняла приглашение, положила на камень сложенное в несколько раз полотенце, и села рядом. Книгу она бросила возле, обхватила руками коленки и уставилась невидящим взглядом в прибрежную воду. Посидели немного молча.

— Хемингуэй, — Дмитрий посмотрел на книгу.

— Не знаю, зачем взяла, — честно ответила Ира. — Вообще его не люблю. В восьмом классе я пыталась прочитать «Старик и море», чтобы произвести впечатление на отца. Это было крайне утомительно и непонятно. С тех пор отношения у нас не складываются.

— С отцом? — улыбнулся Дмитрий.

— Нет, — Ира улыбнулась в ответ. — Только с Эрнестом.

— Я, пожалуй, к нему более лоялен, — он взял книгу. — Может быть, у него недостаточно чувственности. Все-таки он был человек военный, и жизнь описывал без романтизации.

— Да уж, моя склонность к романтизации меня точно погубит, — вздохнула девушка.

— У тебя что-то случилось, да?

Ира чуть заметно кивнула.

— Не хочешь обсуждать?

Ира прикусила губу.

— А знаешь, все-таки романтикам лучше живется, интереснее что ли, — мужчина смотрел вдаль, чтобы не смущать Иру. — У меня вот мышление «по инструкции»…

— Это как?

— А ты когда покупаешь новую технику, читаешь инструкцию?

— Нет, — рассмеялась, — я сначала тыкаю куда попало, а потом разбираюсь, почему все поломалось.

— Воот, — он многозначительно поднял вверх указательный палец, и лукаво ухмыльнулся. — А я тот вымирающий вид людей, для которых производители продолжают печатать свои мануалы. И вся жизнь у меня такая. Пока решение не подтвердится рационально, ничего не могу делать. А так хочется экспромта, неожиданности. Наташа моя такая, увлеченная, романтичная натура. Что она во мне нашла? Может и правда противоположности притягиваются. Я читаю ей инструкции, она мне — Ахматову. И Женя тоже в нее. Вот и сейчас похоже влюбился, задумчивый стал, загадочный, будто в шпионов играет, видно, что места себе не находит. Завидую им. И у тебя все наладится, — он легонько щелкнул ее по совсем сникшему носику. — Ты красивая, молодая, умная девчонка.

— Спасибо. Но иногда мне кажется, что лучше вообще без романтики.

— Может и так. Знаешь, это же во многом надуманная история. Все это рыцарство, настоящая любовь и прочее. Раньше семья была нужна, чтобы выжить. Держались вместе большими племенами, охраняли потомство. Теперь уже нет такой необходимости. И многие начали осознавать, что одним гораздо лучше. Иначе не было бы так много разводов.

— Так странно, мы всегда в поисках настоящей любви, как смысла жизни, а как только найдем, начинаются проблемы, и мы уже думаем, как от этого сбежать. Круговорот… А у вас случалось желание жить одному?

— Было, — Дмитрий тоже решил не лукавить, — и до сих пор иногда бывает. Представляю, как я мог бы жить в своем полном распоряжении. Может быть, перешел на удаленную работу, уехал постоянно жить вот так, у моря, писал бы книги. Но Наташа мой надежный друг. Мне с ней интересно, весело, уютно, надежно. И для меня это важнее, чем быть одному. Я нахожу свое одиночество здесь. Местные рыбаки уже, наверное, давно высмеяли меня, но мне так не важно это мнение, и так дорога возможность побыть наедине с собой и морем, что я готов это стерпеть.

— Здорово. Мне кажется, у вас хорошая семья.

— Для этого, пожалуй, у всех должно быть личное пространство. И поддержка.

— Вы правы, — они помолчали немного, в паре метров от них закричали недовольно пузатые чайки, Ире вспомнился Чехов, и непонятно почему на душе стало немного легче. — Спасибо вам большое за компанию, из вас все-таки хороший собеседник, — сказала она.

— И тебе спасибо, Ириш. Выше нос! Прислушайся сначала к себе, что по-настоящему тебе подсказывает душа. А потом мчись сломя голову.

— Хорошо, — Ира встала.

— Можешь оставить книгу мне, если тебе не нужна, я полистаю.

— Забирайте, вряд ли я до нее доберусь.

Она свернула полотенце, и нехотя отправилась обратно к дому.

*

У ворот Ира столкнулась с невысокого роста девушкой. Она прислонилась к прохладной стене и была сосредоточена на мобильном телефоне в своих руках. Ире не понравилось ее чрезмерно разукрашенное в такую жару лицо, слишком короткое платье, и главное, возмутительно загорелые ноги. Она процедила сквозь зубы «добрый день», не глядя на нее и не дожидаясь ответа, открыла дверь и столкнулась с Женей. Он озадаченно посмотрел, замешкался, а когда стоящая рядом девушка протянула «ну сколько можно тебя ждать», едва заметно пожал плечами, и нарочно наиграно обнял ее, обернулся, но убедился только, что Ира уже внутри, и калитка закрыта.

Женя тут же выпустил Марину из объятий. Она посмотрела обиженно, но промолчала.

— Может возьмем велики, и в лес поедем? — спросил вдруг Женя.

— Ну нееет, — Марина надула губки. — Какие велики, зай, я же в юбке. Да я и не умею.

— Ясно.

— Может ты меня в другой раз научишь?

— Из меня учитель так себе.

— Ну и пожалуйста, мне вообще плевать на эти железяки. Вот если бы ты у папы машину одолжил…

— Эти железяки, надо понимать, ты любишь.

— А пойдем в кафе? В центре пиццерия такая классная.

— Пойдем, — вздохнул Женя. Он никак не мог смириться с тем, что первая красавица школы и его первая любовь вызывала сейчас в нем столько раздражения. Он поглядывал на нее, и не понимал, в какой момент наивное создание, которое в прелестном выпускном платье распевало трогательную песню о последнем звонке перед всей школой, превратилось вдруг в пустышку, с вечно надутыми в наигранной обиде губами. Женя не понимал — он тогда не мог разглядеть в ней настоящую сущность, или то, что он видел сейчас было новой маской?

Шли молча, Марина обхватила пальчиками с красными коготками крепкое запястье парня.

— Скажи, а почему ты так долго не звонил? — спросила она.

— Да дела были.

— Какие дела, каникулы же? Или эта с розовыми волосами — дела?

— Что? Нет, конечно. Отцу нужна была помощь.

— Ну я так и не подумала бы, она же явно старая, но так на тебя зыркнула, как будто ты ей денег должен.

Женя промолчал.

— А то в тот раз погуляли, ты и пропал, — она прижалась к нему плотнее. — А я соскучилась.

— Да? Ну… не знаю. А ты как вообще тут, чем думаешь заниматься?

— Мать хочет меня в институт сплавить, — она состроила недовольную гримасу. — А че мне там делать?

— А сейчас что ты делаешь? Работаешь где-то?

— Я маник делаю, и работать всю жизнь я все равно не собираюсь. Выйду замуж, муж мне салон подарит. Буду начальницей и всегда при доступе к красоте. Красота же! — она рассмеялась показавшейся ей удачной тавтологии.

— Раньше вроде думала на актерский пойти?

— Ну… передумала.

— А если не выйдешь замуж? Не хочешь, чтобы у тебя независимость была от чужого кошелька? — не унимался Женя.

— Как это — «не выйдешь» — ее прелестные бровки подскочили. — Я?

— Мало ли. Надо рассматривать и такой вариант.

— За тебя пойду замуж, как разбогатеешь, — она неестественно громко рассмеялась, откинув назад гриву густых волос и обнажив ровные зубы. Женя в ответ только покривился.

— Или че, не возьмешь меня? Слишком глупая я для такого ученого мужа? Тебе заучку подавай?

— Ты не глупая, конечно. Но все-таки странно планировать свое будущее исходя из того, что от тебя почти не зависит.

— Че?

— Слишком много условий. Вдруг ты влюбишься в небогатого человека, или долго не сможешь найти подходящего кандидата, или он откажется покупать тебе салон. Мне кажется, благоразумнее надеяться на себя и что-то предпринимать. Можно и самой открыть салон, в кредит, например. И не зависеть ни от кого.

— Я подумаю, — всем своим скучающим видом Марина давала понять, что этот разговор пора заканчивать. — А ты смотри, не проворонь свое счастье, пока меня не увел какой-нибудь московский бизнесмен.

— Угу, — буркнул Женя.

Оставшийся путь шли молча.

— Марин, ну а чем ты увлекаешься? — молодой человек сделал еще одну попытку, когда они уже сидели за столом террасы той самой пиццерии, в которой завтракала Ира. Через один столик от ее. Так что они могли наблюдать тот же вид, только уже в лучах закатного солнца.

— Ну чем…, — она задумалась, ковыряя ногтем расслоившееся ламинирование на странице меню. — Спорт, конечно… Что еще…Море!

— Может быть ты что-то интересное читала за последнее время?

— Конечно читала. Ты слышал, что фэйс-билдинг это полная туфта? Говорят, что от него даже наоборот больше морщин появляется!

— Что это вообще такое?

— Ты чтооо, — она протянула. — Это же последнее слово в косметологии. Было, во всяком случае. Типа ты делаешь упражнения разные, и вообще не стареешь.

— М-да… Интересно. А из книжек? Хоть из современного что-то? Хоть «Тринадцатую сказку»? Хоть что-нибудь?

— Женя, какие сказки. Ты сдурел там в своем универе. У меня вся жизнь сплошная страшная сказка, а ты мне что-то про книжки рассказываешь.

— Ладно, — он откинулся на спинку стула, обреченно глядя поверх балкончика на уходящую вдаль оранжевую полосу заката.

— Слушай, а твой отец включил тебя в долю медцентра?

— Ты откуда про центр знаешь?

— Мать сказала. Тоже мне, великая тайна.

— Это не тайна, просто я помню, что тебе не рассказывал.

— Так что?

— Нет, я и не просился. От меня там пока никакого толку. Не заслужил.

— Все равно, ты ж его сын. Может включит еще.

— Меня это не особо волнует. Я сам собираюсь свою жизнь строить. Не всегда же на шее у родителей висеть.

— А что в этом такого, если есть возможность, — она пожала полуголым плечиком, что чуть не слетела бретелька. — Если бы у мамки был свой бизнес, я и не подумала бы работать.

— Не сомневаюсь, — тихо ответил Женя.

— Вы готовы? — к ним подошла официантка, держа наготове карандаш с блокнотом.

— Да, девушка, я буду «Цезарь» и картошку-фри, и красное вино, — Марина нагнулась к Жене. — Если ты, конечно, не вздумаешь этим воспользоваться, — она хихикнула.

— Марин, тут люди, — шикнул на нее парень. — Будьте добры, мне, пожалуйста, пиццу «Маргарита» и кружку темного пива. Спасибо, — он улыбнулся и протянул два меню. Девушка скрылась за барной стойкой.

— Ты что, меня стесняешься?

— Что за глупости, просто мы в общественном месте. К чему здесь такие проявления?

— Нормальные у меня проявления, — девушка снова обиженно надула губки. Очевидно, она полагала, что это лучшее воплощение ее мимики. — Ты совсем другой стал после того, как уехал. Совсем чужой, что ли. Испортил тебя город.

— Не знаю, три года прошло, многое изменилось. Ты зато, я смотрю, совсем не поменялась.

— А это плохо?

— Не пойму. Мне кажется, это естественно, что люди меняются, узнают новое, развиваются.

— Хочешь сказать, что я не развиваюсь?

Конец ознакомительного фрагмента.