Закрытый поселок

Анна Макар (2024)

Чтобы избавить своих детей от жестокости окружающего мира, группа людей создала закрытый поселок. За забор нельзя выходить почти никому, кроме некоторых взрослых. Но действительно ли всё настолько плохо там, в городе?

Глава 6

— Мам, можно задать тебе вопрос?

Она кивнула, отложив вязание, и развернулась на диване в мою сторону. Я присела рядом, по привычке бросила взгляд на дверь, проверяя, не услышит ли отец. Спросить это при нем я бы никогда не решилась.

— Я никогда не слышала, почему Старшина основал поселок. Почему его жена такая?

Мама вздохнула, снова взяла вязание в руки и сделала несколько петель. Я разочарованно сжала губы и хотела встать, но тут мама вздохнула еще раз и тихонько заговорила:

— Ангелина когда-то она была красивой и приветливой женщиной, в это сложно поверить, но это так. У них было двое прекрасных детей, Олег и Катенька. Мы их знали до всего этого, но не слишком хорошо. У него было все: бизнес, машина, коттедж в престижном пригородном поселке. Он был главой крупной строительной компании, мог купить все, что хотел он, жена или дети. Он не гнушался благами человечества, имел все что хотел. Баловал жену и детей новыми вещами и гаджетами. Однако вся их счастливая жизнь оборвалась в одночасье, когда в его коттедж ворвались грабители…

Я больше не видела нашей скромной кухни и маминых глаз, я провалилась в прошлое и будто видела все своими глазами.

Сам он тогда сидел в ресторане с друзьями и отмечал какую-то особенно удачную сделку. Жена была дома одна с детьми. Двое грабителей ворвались в дом. Каким-то образом отключив сигнализацию. Ангелина Геннадьевна замерла не в силах пошевелиться, только раскинула руки, не давая пройти грабителям наверх, где находились детские комнаты. Один из воров ударил ее и она отлетела к стене, они прошли наверх, и притащили детей вниз. Она обняла их и прижала к себе. Один из грабителей стоял возле них, нацелив на них пистолет, а другой громыхал на втором этаже, переворачивая дом вверх дном. Дети кричали и плакали, Ангелина Геннадьевна не могла их успокоить, только гладила их по голове и шептала что-то успокаивающее.

— Скажи, чтоб они замолчали, — заорал грабитель сверху.

Другой пнул ногой в кучу тел, попал по ноге девочке, она закричала еще громче.

— Да заткни ты их! — еще громче заорал первый.

Другой грабитель приставил пистолет к голове Катеньки.

— Нет, нет, пожалуйста, она сейчас замолчит! Господи, нет! — запричитала Ангелина Геннадьевна. Она закрыла глаза, молясь Богу.

Послышался выстрел. Олег закричал. Послышался второй выстрел. Ангелина Геннадьевна потеряла сознание.

Когда Дроздов приехал домой на такси, возле коттеджа стояли две полицейские машины и две скорые, дом был оцеплен. Он осел возле машины, потом на ватных ногах подошел к полицейскому боясь услышать, что случилось. Оказалось, соседи услышали выстрелы и вызвали полицию. Полиция приехала, когда машина грабителей была уже далеко. Никто из соседей не запомнил ее номера и даже марки, смогли сказать только, что она была черной. Детей спасти не удалось.

Дроздов увидел свою жену в машине скорой помощи, которая стояла чуть в отдалении. Он подошел к ней, и обнял, она не пошевелилась, ее глаза были направлены в одну точку. Она не проронила ни слова ни тогда, ни в следующие два года. Она несколько месяцев провела в психиатрической клинике. И теперь немногословна, и не поднимает взгляд. Дроздов тогда был зол на весь мир, и когда забрал жену из больницы, сразу повез ее на место поселка, он построил для нее сруб в чистом поле. И следующие несколько лет потратил на укрепление обороны.

***

На следующий экзамен мы снова ехали все вместе. Я ни капли не волновалась, я сама могла бы составить задания для экзамена, а уж набрать сто баллов мне под силу одной левой.

В этот раз полиция снова была на месте. Во двор пускали всех: здесь были особо тревожные родители, просто прохожие, малыши с мамами на игровой площадке. Но под крышу школы уже могли пройти только экзаменуемые, куда мы и двинулись вслед за учительницей, как за мамой-уткой.

Мое внимание привлек мотоцикл, блестящий, мощный, как на картинке. Прислонившись к нему, стоял парень. Он выделялся среди черно-белой толпы ярко-желтой кожаной курткой нараспашку. В руке он крутил шлем того же цвета. Кажется, ему было все равно, что происходит вокруг. Тут он поднял голову, и наши взгляды встретились. Я шумно ахнула.

— Ты чего? Тихо! — Ева одернула меня за руку, но я даже не посмотрела на нее.

Дима поднял брови, улыбнулся белоснежной широкой улыбкой, повесил шлем на ручку мотоцикла и сделал шаг ко мне. Я жутко испугалась. Что скажут, если он сейчас подойдет ко мне как к старой знакомой?! Я вытаращила глаза, указала в сторону учительницы и замахала головой. Он состроил смешную рожицу. Я, опустив голову, быстро последовала за своими.

Почему мы не постояли там? Так хотелось бы еще на него посмотреть. Сердце радостно стучало. Он узнал меня! Эта улыбка…

Не знаю, как мы дошли до кабинета и сели за парту. Я справилась с настойчивыми мыслями только, когда Полина Романовна потрясла меня за плечо:

— Алла! Слышишь?! Не волнуйся, у тебя все получится! Напишешь! Мне пора идти. Не бойся!

Она дала мне черную ручку, потрепала меня по голове и ушла. Я осмотрелась вокруг. Каждый выпускник сидел за отдельной партой, я заняла последную в среднем ряду. На первой парте около окна сидел Алексей, больше никого из наших в этом кабинете не было. Нам раздали листы, объяснили, как правильно заполнить, вписать свои имя и фамилию печатными буквами. И мы приступили к ответам. Я хорошо знаю русский и совсем не волновалась за качество своих ответов. Пятерка по этому экзамену мне обеспечена. Я чуть дольше отвечала на вопросы, чем могла бы, потому что мысли постоянно уносились в мечты. Приходилось мотать головой, прогоняя их. Но время ответа здесь не учитывали, нужно было только уложиться в три часа. Я справилась вдвое быстрее, а остальное время потратила на перепроверку.

После экзамена мы быстро ушли. В толпе учеников, довольных окончанием экзамена и шедших кто куда, у меня не было возможности посмотреть еще разок хоть краешком глаза на жёлтое пятно в черно-белом потоке.

Я несколько раз споткнулась, пока мы шли к машине. Совсем не смотрела под ноги. Его просто не видно или он уехал по своим делам? Я-то надеялась, что он дождется конца экзамена. И хотя нам все равно не удалось бы поговорить, я теплила надежду переглянуться и улыбнуться друг другу. Конечно, я надумала себе невесть что. Глупость, конечно, зачем ему ждать меня, чтоб просто улыбнуться. Но приехать в то воскресенье к поселку он же собирался. Узнать бы, приезжал ли на самом деле. И тут меня осенило. А вдруг он вообще ждал здесь и дождался другую девушку. Может, он ее привозил на мотоцикле. Сердце бешено забилось. Естественно, никаких прав на него у меня не было, да и глупо было бы рассчитывать на что-то. Но это предположение выбило меня из колеи. До самого дома я терзалась сомнениями. Ева пыталась поделиться впечатлениями об экзамене, но я не услышала и не стала переспрашивать.

***

третий экзамен по выбору химия

В следующий раз я ехала на экзамен в предвкушении, вдруг он снова будет там. По настоянию Полины Романовны химию выбрали все. Погода была чудесная, солнце ярко светило, девчонки, в этот раз уже более смелые, всю дорогу без конца дергали меня, тыкали пальцем в окно и кричали «Смотри, смотри». Мне было все равно, я невидяще поворачивала голову, кивала и снова погружалась в раздумья. Сердце бешено стучалось,а когда мы подъехали, и я увидела издалека Его, оно, кажется, совсем остановилось. Мотоцикл стоял в стороне, а он прогуливался взад-вперед. Я наконец смогла выдохнуть, поправила выбившуюся прядь, попыталась унять улыбку. Когда наша делегация проходила мимо, Дима незаметно сунул мне в руку записку. От легкого прикосновения его пальцев, меня прошиб пот, я испуганно заозиралась, ожидая увидеть не меньше чем святую инквизицию, показывающую на меня пальцем. Но никто и бровью не повел, я незаметно засунула бумажку под лямку белья и только тогда смогла обернуться, намереваясь улыбнуться ему. Но Диму и даже его мотоцикл уже скрыла толпа. Мы зашли в школу.

Развернуть ее удалось только в туалете после экзамена. Крупным ровным почерком было написано:

«Я хочу с тобой поговорить.

Как это можно устроить?»

Я быстро написала ему ответ на обороте листа и задохнулась от собственной смелости:

«Воскресенье, то же время, тот же угол. Иначе никак»

Я скомкала записку и просто кинула на пол, когда мы проходили мимо в надежде, что он смотрит. Мы встретились глазами, он кивнул в знак того, что заметил ее, и мы заговорчески улыбнулись друг другу. Конечно, вполне вероятно, он не придет. Зачем ему ехать так далеко ради странной девчонки за решеткой? Когда здесь каждая вторая бросает на него восхищенные взгляды. А может, он просто хотел жестоко пошутить, но мне приятно было думать о нем и чувствовать, как все сжимается внутри от рискованной секретности.

***

В воскресенье я проснулась с рассветом и боялась открыть глаза. Мне снилось, что отец все узнал. И стоит надо мной с ремнем в руках. Я еле разлепила один глаза, еле еле, никого. На цыпочках спустилась вниз. Никого. Облегчение. Оделась во что. Прическа, и так и так. В углу никого. Вдруг он помахал рукой издалека. Пошла, озираясь. Прижалась к углу, посматривая на камеры. Он бросил камень, камера внешняя среагировала и повернула голову. В этот момент он скользнул к забору и прижался. Мы оказались так близко, что меня прошиб холодный пот. Хотелось отстраниться, но тогда я бы выдала себя.

— Не дергайся. Я тебя не съем.

— Мы так и должны стоять?

— Иначе ваши камеры нас увидят. Мне-то все равно, я могу и… — он поднял ногу чтобы шагнуть назад.

— Нет!

Он удовлетворенно кивнул. И снова расплющился по забору.

— Почему ты приехал?

— Ты мне понравилась.

Я опустила глаза, не зная что положено отвечать. Щеки загорелись.

— Что у вас здесь происходит? Это детская колония?

— Ничего, мы просто живем здесь.

— Но почему за забором? И эти камеры…

— Ради нашей безопасности.

— Вы к зомби апокалипсису готовитесь?

— Что?

— Ничего, забей.

— Расскажи про себя.

— Ты знаешь, я тут живу, заканчиваю школу, сдаю экзамены. А ты?

— Я учусь в колледже. А ты после школы куда поступишь?

— Никуда, я буду работать.

— Почему?

— У нас никто не учится.

— А как же работать без образования?

Я пожала плечами.

— Просто работать. А как это связано?

— В колледжах, институтах обычно получаю диплом, что ты можешь работать юристом, дизайнером, переводчиком… да кем угодно.

— А! Ты про это. Нам эти профессии не нужны, у нас почти все заняты физическим трудом. Кого куда распределят, там и работает.

— Распределят? Хм. Вот это порядки!

Сзади послышались голоса. Я вздрогнула и обернулась. Вдалеке появились несколько темных точек. Сердце сжалось, я отшатнулась от забора и бросилась прочь.

— Я буду ждать тебя здесь послезавтра в это же время.

Я махнула рукой и выровняла шаг, чтобы не привлекать внимания идущих. Скорее всего, это просто дети, но лишние вопросы ни к чему.

***

Максим с Яной сидели за конюшней. Обнявшись и мечтая о будущем. Им нравилась жизнь в поселке, кроме, конечно, строгих правил в отношении полов.

— Когда мы поженимся у нас будет свой дом, я сам его построю.

Яна положила голову ему на плечо. Он обнимал ее за плечи, другую руку положил ей на бедро и гладил ее. Она улыбалась.

— А я рожу тебе двоих сыновей.

Она подняла на него взгляд.

— И дочку! — ответил максим.

— И дочку, — шепотом повторила она и потянулась к нему, он наклонился и крепко поцеловал ее, взял рукой на щеку.

Тут из-за конюшни вышел мужчина, друг отца.

— Что тут происходит? — от неожиданности все трое застыли. Мужчина первый вышел из оцепенения, и схватил обоих подростков за руку.

— Вы не знаете правил?! — заорал он и потащил их к домам.

Максим вырывался, а Яна залилась слезами. Конечно, в поселке все друг друга знали, если не по имени, то как минимум в лицо. И мужчина-конюх потащил их прямиком к дому Максима.

Отец, мать и Алла были на кухне, отец чинил ботинки, мать что-то шила возле окна, Алла прибирала кухню. Конюх, не стучась, открыл дверь и завел детей в дом. Алла охнула, сразу все поняв, и прикрыла рот рукой.

Мать непонимающе смотрела на всех троих, а отец мгновенно побагровел.

— Привет, Георгий! Смотри твоего застал вот с этой девчонкой за конюшней, целовались.

Отец медленно отложил работу, встал и подошел к гостю. Он протянул ему рук, пожал.

— Спасибо, — сухо сказал он. Потом уничтожающим взглядом посмотрел на сына. На девушку даже не посмотрел.

— Отведи ее домой. А с этим, — он кивнул на сына, — я разберусь.

Когда дверь за конюхом захлопнулась, отец посмотрел на женщин и сказал:

— Наверх!

Повторять ему не пришлось, обе бросили все дела и метнулись на второй этаж. Там женщины обнялись и в страхе стали ждать.

Отец схватил Максима за ухо и вывернул его.

— Ты, щенок, что творишь? Позорить меня вздумал?

— Почему позорить, отец? — стиснув зубы от боли выговорил Максим, — я люблю ее!

— Любишь? — заорал отец — Любилка еще не выросла, любитель! Мало работы вам, что о девчонках задумался.

Он отпустил ухо, Максим прижал его рукой. Отец отвернулся.

Максим выдохнул, но зря. Через секунду отец повернулся и со всего размаха ударил его под дых. Максим свернулся пополам.

— Быстро наверх, сопляк! Потом я придумаю, что с тобой делать.

Женщины слышали все, что происходило и всхлипнули, когда услышали удар.

В этот день меня ждал Дима. Я и так боялась идти, но после скандала с Максимом даже не пыталась вырваться. Пусть так, это к лучшему. Ни к чему хорошему такое общение не приведет. Я только рискую привязаться к чужаку, нарваться на скандал с отцом. А что еще страшнее — Дима может показать себя настоящего: опасного.