Закрытый поселок

Анна Макар (2024)

Чтобы избавить своих детей от жестокости окружающего мира, группа людей создала закрытый поселок. За забор нельзя выходить почти никому, кроме некоторых взрослых. Но действительно ли всё настолько плохо там, в городе?

Глава 2

Мы с Евой приблизились и нахмурились, силясь разглядеть что-то.

— Никого там нет, выдумывать — это плохо, Соня! — Ева взяла ее за плечо, погрозила пальцем и повела дальше.

Я задержалась еще на минутку. Кусты зашевелились, я задержала дыхание. Неужели я увижу хоть что-то интересное?! Зайцы и лисы здесь не редкость, а вот кабана, волка или медведя увидишь нечасто. Но нет, больше ничего не было. Я догнала девочек, и мы зашагали вместе. Дойдя до начала второго участка, мы присели на край поля, Ева достала из кармана по сухарю, и мы сгрызли их, любуясь молодыми листочками на деревьях за забором.

Солнце стояло высоко. Соня с Евой играли в ладушки. Я откинулась назад, закрыла глаза и подставила лицо солнцу. Весна — мое любимое время.

— Привет, красавицы!

Ева вскрикнула и закрыла ладонью рот. Я широко распахнула глаза. Они не сразу сфокусировались оттого, что я долго смотрела на солнце, хоть и с закрытыми веками.

Ева, обхватив Соню, уже стояла на несколько шагов позади меня.

А за забором стоял молодой парень с корзинкой в руках. Он был одет в синие брюки и обтягивающую черную футболку. На голове — шляпа с козырьком. Она походила на шапку наездника, рисунок которой я видела в книге, но козырек был значительно больше. Не знаю, почему, но именно эта шапка сразу привлекла мое внимание. Волосы явно коротко подстрижены, хоть и мало что можно было разглядеть из-под этой шапки. Одно я могла сказать точно: он очень красив. Его улыбка и белые зубы приковывали к себе взгляд. Гладко выбритая и без единого изъяна кожа. А в одном ухе у него — просто невероятно! — сережка. Он словно инопланетянин — настолько отличался от всех наших мужчин.

Вдруг я поняла, что уже целую минуту просто смотрю на него с открытым ртом. Я опомнилась, прикусила губу, встала и отряхнулась.

— Здравствуйте! — тихо сказала я.

— Не разговаривай с ним! — испуганно прошипела Ева.

Он улыбнулся еще шире и подошел к забору вплотную. Переложил корзину в другую руку и протянул ладонь сквозь дырку в заборе.

— Дима, — представился он.

Я застыла на месте, посмотрела на его руку, она была чистой и мощной, но не изнуренной работой, как руки мужчин нашего поселка. Если бы я протянула руку, то могла бы дотронуться до нее. И это было бы сущим безумием. Он разглядывал меня совершенно неприкрыто. Теперь мне стало понятно, что значит хищный взгляд, о котором иногда пишут в книгах. А особенно хищной, но от этого еще более потрясающей, была улыбка. И я все-таки подняла руку, нет даже не так — я обнаружила, что моя рука протянута вперед, еще несколько сантиметров, и я дотронусь до него.

— Алла! Пойдем, нас увидят! — чуть не плача, сказала Ева.

Я резко отдернула руку.

— Иду.

— Алла, значит. — Парень поднял брови и снова расплылся в улыбке, хотя, казалось, шире улыбаться уже некуда.

Я развернулась и пошла вслед за Евой. Она облегченно вздохнула и, взяв Соню за руку, быстро зашагала прочь.

— До встречи, Аллочка! — крикнул он вслед.

Я обернулась. Он поцеловал свою руку, сдул поцелуй в мою сторону и заразительно засмеялся, запрокинув голову. Мое сердце пропустило один удар. Без шуток. На самом деле. Сначала «тук», потом ничего, и только через пару секунд следующий «тук».

Всю дорогу до конца поля я пыталась нагнать Еву и спрятать улыбку. Последнее выходило с трудом. Таких парней у нас определенно нет. Он потрясающе красив. Его образ отпечатался у меня перед глазами, я снова и снова рассматривала каждую деталь.

Ева толкнула меня локтем:

— Ты меня слышишь вообще?

— А? — Я потрясла головой, чтоб избавиться от наваждения. — Слышу-слышу.

— Как ты могла с ним заговорить? Нам несдобровать теперь.

— Никто не узнает.

— Ага? А охрана?

— Думаешь, охрана смотрит в камеру круглые сутки и что-то заметит? — я фыркнула.

Ева поджала губы и показала глазами в сторону Сони. Малышка светилась от такого приключения и лукаво улыбалась. Стало ясно: камеры не понадобятся.

Я опустилась на колени и взяла Соню за руки.

— Сонь, не рассказывай никому, что мы там кого-то видели. Пожалуйста! Нас всех поругают. А еще в следующий раз я отдам тебе свою порцию сладкого, — заговорчески шепнула я.

Она помолчала, посмотрела на нас по очереди, сделала вид, что раздумывает над этим предложением, приложив палец к губам.

— Лааадно! Если будет халва, вы обе отдадите ее мне. — Она улыбнулась и поскакала дальше.

Мы дошли уже до досугового центра, когда я взяла Еву под руку и тихо, чтобы Соня ничего не слышала, спросила:

— Что он мог делать у нашего забора?

— Я-то откуда знаю! — огрызнулась Ева, вырвав руку.

Потом резко остановилась и повернулась ко мне, наставила на меня палец и строго сказала:

— Я вижу, что он тебе понравился. Я не слепая. Сотри эту улыбку с лица!

Я попыталась это сделать, поджав губы, но чего не вышло. Ева покачала головой.

— Но он же из города! Не смей думать о нем и вообще заговаривать о нем! Не дай Бог, кто-то услышит, нам конец! Ты все равно его больше не увидишь. И никто тебе не позволит даже поговорить с ним.

Она резко развернулась, взяла Соню за руку и, не оглядываясь, свернула к своей улице.

— Пока! — крикнула я им вслед. Моя улыбка померкла, я вздохнула и тихо добавила: — Знаю, что не увижу.

Соня помахала мне рукой, а Ева даже не обернулась.

Я решила прогуляться вокруг жилого массива, прежде чем идти домой. То, что мы больше не встретимся, ясно как Божий день. Но это не отменяет того факта, что он невероятно красив, и того, как все мое тело отреагировала на него. Я даже не знала, что она на такое способно. Среди наших таких нет. Кажется, я повторяю это сама себе третий раз. И он совершенно не выглядел злым или агрессивным. Хотя, может быть, потому, что нас разделял забор. А вдруг если бы я все-таки протянула его руку, он схватил бы меня…

С такими мыслями я дошла до дома. Когда зашла внутрь, обнаружила, что папа уже вернулся с работы. Пытаясь не привлекать к себе внимания, я скинула шлепки и затолкала их подальше за остальную обувь.

— Здравствуй, дочь! Где была? — строго спросил отец, выныривая из ящика с инструментами. Вроде бы моих манипуляций он не заметил.

— Гуляла с Евой и Соней.

— Хорошо! — удовлетворенно сказал он и тут же добавил: — Когда идешь на тренировку?

— К двум часам.

Папа посмотрел на часы. Было половина второго.

— Тогда тебе уже пора собираться, — нахмурившись, сказал он.

— Хорошо, отец.

Я побежала наверх, взяла штаны и рубашку, спустилась обратно. Ну почему ему обязательно быть всем недовольным?!

— Я пошла, отец. — И немного демонстративно взяла ботинки.

— После тренировки сразу домой!

— Конечно!

Я не спеша шла на тренировку, время было еще много, но находиться дома наедине с папой под его строгим взглядом невозможно.

Чтобы хоть как-то растянуть время, я прошлась по каждой улице, хотя напрямую до зала была одна минута пути. На нашей Продуктовой были только дома и в конце улицы магазин. В нем же пекли хлеб, поэтому запах здесь был всегда потрясающий. Я постояла немного, втягивая носом аромат свежего хлеба. Надеюсь, мама заказала сегодня булочку белого. Нет, наверняка закажет только завтра — у нас еще осталась с пятницы несколько кусочков. На Евиной улице был клуб досуга, медпункт и библиотека, а рядом наша школа.

Следующая улица называлась обычно просто Главной, потому что там находился дом нашего Старшины — Михаила Андреевича Дроздова. Странно, что самые первые дома построили не рядом.

Спортивный зал, куда я направлялась, находится на улице Г или Спортивной. Да, с фантазией у нас не очень. Это небольшое одноэтажное помещение с двумя залами и двумя отдельными раздевалками: для мужчин и для женщин. Нам не позволяли тренироваться вместе, потому что мужчины не должны были видеть женщин в почти обтягивающих штанах. Это одно из наших главных правил: никаких провокаций.

Кстати о правилах. Я не говорила, что люблю право? Я вообще много читаю. У нас в библиотеке около тысячи книг, но все они довольно старые. А из новых только собрания законодательства. Их ежегодно, и неизменно с недовольным видом, привозит Старшина. Кажется, городские власти обязывают их закупать. Эти сборники, как и книги по юриспруденции, мне особенно по душе. Не говоря уже о наших внутренних законах — их я выучила дословно. Хотя по правилам каждый школьник должен, не задумываясь, перечислить только первые десять пунктов. Если интересно, вот они:

1. Женщинам и детям запрещено выходить за территорию поселка. Мужчины могут выходить за территорию только с разрешения Старшины и только по общественным нуждам.

2. Кто не работает, тот не ест. Каждый житель поселка, достигший возраста двенадцати лет, должен приносить пользу обществу. До двенадцати лет ребенок обязан выполнять работу по дому.

3. Слово мужа — наивысший закон для жены. Слово отца — наивысший закон для ребенка.

4. Мужчины и женщины, не связанные кровными узами, не должны находиться наедине до брака.

5. Женщинам запрещено носить брюки, а также платья и юбки, открывающие колени. Мужчинам запрещено оголять торс.

6. Запрещено брать или требовать что-либо свыше положенной нормы.

7. Посещение воскресной тренировки обязательно для всех.

8. Запрещено включать свет до наступления темноты.

9. Каждый обязан бережно и экономно использовать вверенные ему предметы быта и обихода (в том числе посуду, одежду и обувь, канцелярские принадлежности).

10. Запрещено сквернословить, грубо выражаться, ругаться.

Кстати, я даже нашла нестыковки между нашими законами и государственными. Наши законы, если так посмотреть, вообще незаконны. Но когда я несколько лет назад пыталась сообщить об этом папе, он покраснел и с такой силой сжал вилку в руках, что я предпочла не развивать тему и признаться, что так не считаю. Хотя, конечно же, считаю. Наверное, городская власть не знает о существовании у нас своих отдельных законов, иначе не позволила бы поселку существовать.

Если бы я жила в городе, то, наверно, стала бы адвокатом, у нас-то в поселке они не нужны. Здесь все мои перспективы — это курятник, где я уже работаю раз в неделю, поля или школа. Пожалуй, надо будет выбрать школу, тем более Мария Петровна уже довольно стара и скоро не сможет работать.

С такими мыслями я сделала пару кругов по улицам.

Но, как я ни старалась, все равно пришла в спортзал раньше. Занятие у другой группы еще не закончилось, поэтому в раздевалке никого не было. Я переоделась и осталась ждать остальных. Ева пришла через минут десять, сухо кивнула мне и пошла в другой конец раздевалки. Я пересела к ней ближе.

— Ты что со мной не разговариваешь?

— Разговариваю.

— Ага, я заметила. — Ева натянула штаны и села рядом.

Немного помолчав, она огляделась и, наклонившись ко мне и понизив голос, сказала:

— Ал, в последнее время я тебя не узнаю. Нет, ты всегда была особенная, но теперь вообще… Сначала ты пристаешь к учителю с совершенно не уместными вопросами, потом осуждаешь нашу жизнь, а потом общаешься с городским. Ты меня пугаешь!

Я непонимающе смотрела на нее.

— Я… я не осуждала нашу жизнь. Я всего лишь спрашивала и… рассуждала. И уж точно не общаюсь с городским. Я только сказала «привет».

Ева панически оглянулась, как будто я призналась, что на днях убила пару человек.

— Ты сама не понимаешь, зачем мы здесь живем, — Ева понизила голос до такой степени, что я едва ее слышала. — Начиталась непонятно чего. Надо сказать Зое Артемовне, чтобы она повнимательнее осмотрела книги в библиотеке. Тебе нужно думать о будущем. Готовиться к работе учителя, если ты взаправду хочешь работать в школе. А с такими высказываниями тебе не разрешат там работать.

— С какими такими? Я ничего не сказала!

— Сказала!

Я поджала губы. Не понимаю, в чем Ева меня обвиняет. Мне что, тоже нужно было шарахнуться от этого парня, как сумасшедшая? Пусть думает, что здесь специальное место для содержания особо буйных? Теперь мы обе надулись, сложили руки на груди и не разговаривали до начала тренировки.

«Пристала к учителю с неуместными вопросами…» Нет, ну Ева скажет, хоть стой, хоть падай.

Я всего-то задала невинный вопрос.

Наша учительница очень молодая, ей всего тридцать. Полина Романовна не выросла в поселке, а переехала сюда десять лет назад сразу после свадьбы вместе с мужем Денисом Петровичем. Она выросла в городе, и поэтому я питаю к ней особенные чувства. Вообще-то все взрослые выросли в городе, не только она, но почему-то мне кажется, что ее переезд был скорее романтическим приключением, чем попыткой отгородиться от всего мира. Она очень приятная, открытая и улыбчивая, но тоже отказывается рассказывать что-либо о городской жизни. Вся группа смотрит на меня как на сумасшедшую, когда я пытаюсь выспросить что-либо. Полина Романовна отвечает обычно «ничего интересного там нет» и переводит тему, но я вижу в ее глазах какую-то грусть. Может, и у нее были серьезные причины.

А мой вопрос, который был вполне безобидным и, кстати, остался без ответа, звучал так: «Правда ли, что в городе компьютеры есть почти у каждого?

К двум часам раздевалка заполнилась, кто-то переодевался обратно в платья и юбки, другие натягивали спортивные штаны. Ровно в два часа мы в одних носках прошли в зал.

В нашей группе было десять человек, все молодые девушки от пятнадцати до двадцати лет. Каждая в произвольном порядке заняла место в зале. Я привычно встала в самом конце возле окна, а Ева, даже не взглянув в мою сторону, прошла в первый ряд. Мама поздоровалась со всеми и начала занятие.

Целью тренировок, конечно же, является не красивое тело, показывать никому его все равно нельзя. Просто мы мало передвигаемся, территория у нас небольшая, и хотя работа у большинства физическая, нам не хватает двигательной активности. Поэтому на тренировках мы занимаемся растяжкой, поднимаем ноги, руки, делаем наклоны, бегаем на месте. Наверное, из всех женщин старше сорока лет только моя мама в отличной форме, конечно, благодаря своей работе. Кстати, бегать по улице тоже нельзя, по крайней мере, девушкам, потому что носить спортивные штаны кроме как в зале нельзя, а бегать в платье или юбке не очень удобно. А особенно, в жутких ботинках! Попробуйте, если не верите! Не бегают и мужчины, может быть, из этих же соображений, а может, еще почему-то. Что уж говорить про плавание и велосипед! Плавать можно только под строгим контролем и графику в летнее время, а велосипеды могут брать в центре досуга только дошколята. Да на них больше никто и не влезет — они ж трехколесные. Да! Самые главные слова в поселке: можно и нельзя. Только так и возможно поддерживать дисциплину, но иногда бесит жутко. Наверное, это нормально, я ведь подросток.

После нас тренировка у группы моего папы. Конечно, в другом зале с другим тренером. Когда мы выходили, то встретили его, Евиного папу и Старшину.

Мы поздоровались, скромно склонив голову, быстро переоделись и вышли из спортзала. Я не знала с чего начать разговор, ведь Ева совершенно несправедливо на меня разозлилась. Мои вопросы и рассуждения безобидны, а уж во встрече с тем парнем я точно не виновата. Так молча мы дошли до Школьной улицы и остановились.

— Алла, я тебя очень люблю и поэтому беспокоюсь за тебя. Нам здесь так хорошо, а ты…

— Да я знаю, что тут хорошо, я никуда и не рвусь.

Ева посмотрела на меня с недоверием.

— Честно! — Я шуточно приложила руку к сердцу.

Ева засмеялась. И я тоже.

— Ну ладно пока, — сказала она и ушла.

Я направилась к дому. Хотя у меня есть еще часок свободного времени, пока папа на тренировке, чем заняться без Евы, я не знала. Пойду домой, почитаю.