Лайкни и подпишись

Анна Ленц, 2023

Ольга Хтонова – молодой педагог общеобразовательной школы, мать одиночка, воспитывающая «особенного ребенка». Оля узнает о своеобразном бизнесе одного из своих учеников: старшеклассник Никита Парфенов снимает «смешные» ролики с участием Вити Сорокина, мальчика инвалида. Оля пытается прекратить этот кошмар, но всюду получает лишь равнодушие. Тем временем блогерская деятельность процветает, принося юному предпринимателю колоссальные средства. Сможет ли Ольга добиться справедливости или несокрушимая сила денег возьмет верх? "Черное зеркало" современной действительности, в которое может заглянуть каждый.

Глава 12 Оля

Дедушкино ружье лежит на шкафу. Оно хранится в специальном футлярчике с латунной застежкой, футляр обит замшей и плотный как панцирь. Футляр лежит в чемодане — небольшом саквояже военных времен. Там же лежат ордена, лены, и военный бинокль. Оля встает на стул, тихо, стараясь не скрипеть. Сизая пыль с чемодана оседает Оле на лицо, и она жмурится, задерживает дыхание — только бы не чихнуть, мама с Кирюшей спят. Голые пятки приплясывают на шатком стуле, одной рукой Оля держит саквояж, второй зажимает нос. Обошлось.

Оля открывает чемодан уже в кухне. Слой пыли расчерчен отпечатками ее рук. Оля достает футляр с ружьем, отстегивает латунные застежки, берет ружье в руку. Оно тут же тянет Олину ладонь вниз, как камень ко дну реки. Ледяное дуло пахнет смазкой и порохом — острый неприятный запах, от которого щекочет в носу. Оля чихает и тут же замирает испуганным зверем — тишина. Никто не проснулся. Кирюша беспокойно хнычет во сне — вся жизнь ему только снится.

Оля убирает ружье обратно в футляр и достает бинокль. Свет выключен, тишина кухни разбивается о секундную стрелку часов, а в промежутках между тиканьем — беззвучная пропасть. На другом краю этой пропасти двое пьют чай и разговаривают наедине.

Оля прикладывает бинокль, железные ободки больно впиваются в кожу холодом. Бинокль пахнет старой замшей, пылью, металлом и чем-то еще незнакомым, и очень притягивающим. Так не пахнет больше ничто в мире: это запах на грани дымка от оледенелого металла, масляной смазки, меди, и дедушкиных папирос.

Оля крутит кольцо фокусировки, настраивает резкость.

Два человека напротив вдруг попадают прямо к Оле на кухню. Она стоит за их спинами молчаливой тенью. Она смотрит на ямочки от улыбки в уголках губ, на ресничку, упавшую на щеку.

Они так близко, что, кажется, протяни руку… Оля упирается ладонью в ледяное оконное стекло.

Он совсем не такой, каким Оля себе представляла все это время. Подумать только, а ведь она никогда раньше не видела его вблизи. Оля все придумала. Придумала всю их семью — внешность, голоса, имена.

Оля убирает бинокль. Это снова чужие ей люди. Она их не знает. И все же, ведь Оля узнала его…

«Я не знал тебя, но узнал тут же».

Оля трясет головой и скорее прячет бинокль обратно в мешочек, затем в саквояж. И зачем-то, может для пущего убеждения, ногой отправляет саквояж под стол.

— Фух, — Оля тяжело опирается локтями о столешницу. Крошки хлеба впиваются в кожу сквозь решето петель вязанного свитера.

Оля поворачивает голову — пара в окне напротив все еще говорит. Жена сидит на столешнице, голые ноги в спущенных гетрах на коленях у мужа. Он всем своим корпусом подался вперед, к ней, точно даже это ничтожное расстояние ему натерпится, жаждется преодолеть.

Она смеется. Короткие каштановые волосы встрепаны — локоны щекочут плечи.

Оля резко задергивает шторы. Сеанс окончен. Пора спать.