Ребёнок от сводного брата

Анна Лапина, 2022

– Что это у тебя?– Неважно, – отвечаю и быстро сминаю ДНК-тест, который получила пару минут назад. Прячу огромный комок в карман. – Мне пора!– Стоять, – хватает меня за руку, дёргает на себя. Вытаскивает лист, разворачивая его. – Что это? Тест ДНК? Ты что, нашла отца своего ребенка?– Да! Но это тебя не касается! – рычу. – Отпусти и иди к девушке! Она тебя уже заждалась у машины! Ни за что в жизни не скажу ему, что отец моего ребенка – он! Мой ненавистный… сводный братец.

Глава 3

С гулко стучащим сердцем и потными ладошками выхожу из машины Рустама, когда тот наконец паркуется у моего родного дома.

Ноги не слушаются и не хотят сделать даже шаг в сторону. Сделать шаг и понять, что моего ада не избежать. Через несколько мгновений отец увидит Матвея, и мне… Мне крышка. И это ещё мягко сказано.

Глаза не хотят никуда смотреть, чтобы не столкнуться со взглядом отца и… понять, что я дрянь последняя, которая не сообщила дедушке, что у него внук родился. Полгода молчала. И до этого больше полугода.

Понимаю, что стоило раньше во всём признаться. Но я знаю папу и знаю его реакцию. Поэтому оттягивала момент, как могла.

И дотянула, блин! До момента, когда начнётся Армагеддон.

— Всё будет хорошо, — успокаиваю себя и расправляю плечи. Поднимаю голову и выпускаю из себя весь страх. Отпускаю панику. Наполняюсь спокойствием, уверенностью и дерзостью, которой владела раньше.

Я готова к встрече!

Кидаю взгляд на крыльцо и в одну секунду застываю, когда вижу Дану и папу, вышедших в спортивных костюмах на улицу, несмотря на снег и холод.

Я понимаю, что сказала, что готова к встрече, но не так же быстро! Я надеялась на минут пять спокойствия.

Завидев меня, на лице папы расплывается радостная искренняя улыбка. Подняв руку, он машет мне в приветственном жесте. Отвечаю ему тем же и даже дарю улыбку.

Понимая, что ещё минута и я сбегу, решительным шагом обхожу машину, подступая к двери, за которой сидит Матвей.

Чтобы начался хаос, осталось сделать последнее — взять в руки моего малыша и… показать его папе. Познакомить их и молиться о снисхождении. О помиловании и понимании.

Останавливаюсь около двери и вновь кидаю взгляд на папу. Тот как раз нетерпеливым шагом идёт ко мне, чтобы обнять, прижать к себе и сказать, что безумно соскучился по своей девочке.

— Алиса! Ну почему не предупредила. Почему даже не намекнула, жучка? — ругается папа по-доброму. А сам сияет от радости и любви. — Хорошо, что я выходной сегодня взял. Никуда не поехал и смог тебя встретить, — и заключает меня в объятия.

Лучше бы ты был на работе… потому что сейчас у тебя будет шок.

— Сюрприз хотела сделать, — натягиваю улыбку, сталкиваясь с сочувствующим взглядом сводного братца.

Он как никто другой представляет, что со мной папа сделает, когда про Матвея узнает.

Выпотрошит и на ковёр пустит — его любимая страшилка и фраза, когда он нас ругал.

— Удался, дочка! Ой, удался сюрприз! — тянет, выпуская меня из объятий. — Шикарный подарок и сюрприз на Новый год! Лучшего и придумать нельзя.

Ой, можно, пап! Можно…

Но тебе мой «подарок» может не сразу понравиться.

На подъездную дорожку заезжает машина Карима, вместе с Катей и Назаром, который сел за руль.

— Ага, — кидаю и поворачиваюсь к двери. Открываю дверцу машины Рустама и застаю сына сладко спящим в детском автокресле. Он всегда в машинах засыпает крепко.

Аккуратно беру его на руки и поворачиваюсь к папе, ожидая его крика, строгого взгляда, вопросов, ругательств или, по крайней мере, шока. Но папа на удивление мягко принимает ребёнка в моих руках.

Разглядывает его и умиляется.

— Уснула? — шепчет, кивнув на Матвея.

— Уснул, — киваю нахмурено.

Бросаю взгляд на сына, и он в этот момент начинает просыпаться. Дёргаться, зевать и открывать глазки, разглядывая непонятного и незнакомого человека перед собой.

Хмурится, но не плачет.

Деловой пацан.

— Ой, ты прелесть, — сюсюкается с внуком мой папа, шокируя меня. — Какая голубоглазка! Красавица!

Может, дядя Алим ему рассказал о моей беременности и внуке? Поэтому он так себя ведёт?

— Пап…

— А чего Карим и Катя вам Машеньку отдали? — перебивает меня отец. — Вам двоим? Совсем за дочь не боятся, дураки? Доверять её двум скандалистам? Проще её за руль саму посадить, чем вам доверять.

— Пап… — вновь начинаю, когда до меня доходит смысл его слов и его реакция.

Он думает, что это Маша.

Ну да, конечно! Матвей в её автокресле и на малыше такой же комбинезон, какой я Кате для Маши передавала последний раз через Назара.

Они по акции были, и я сразу два взяла. Один Матвею, другой Маше.

— Пап, это не Машенька, — заговариваю, не узнавая свой голос. — Это… Матвей.

— Какой ещё Матвей? — хмурится папа, поднимая на меня взгляд.

— Внук твой, бать. Внук, — вмешивается Рустам и аккуратно забирает у меня сына. И вместе с ним идёт в дом. — Алис, давай быстрее! Малой есть хочет! Не заставляй мужика ждать.

— Бегу, — отвечаю, сглотнув, и спешу за братцем, который спас меня от первой волны удара. Бегу мимо папы, который после слов Рустама остался в шоке.

Боже, что я натворила!

Следом за Рустамом поднимаюсь в свою комнату. Братец опускает Матвея на мою старую кровать и начинает его раздевать, корча малышу рожицы и веселя его.

Сын от всего этого хохочет и смеётся, доверяя своё переодевание Рустаму, что заставляет ревновать меня.

Какого чёрта, сына, а? Тебя чужой дядя трогает и раздевает, а ты хохочешь, как предатель? Назару он себя трогать не даёт.

А этому даёт!

В чём причина дискриминации?

— Алиса, чьё это дитя? — кричит папа, врываясь в комнату следом за мной, заставая меня за снятием зимнего пальто.

— Пап, давай она его вначале покормит, а потом вы поговорите, — вступается за меня Рустам, в который раз. Отложив комбинезон Матвея в сторону, встаёт и идёт в своему отчиму и моему отцу. — Я понимаю, что ты хочешь ей устроить вырванные годы. Я не против и всегда за. Но ребёнку зачем страдать? Ему важно сейчас покушать и придерживаться графика, — важно говорит братец, выпроваживая отца за дверь. — Так Катя говорит, а я своей тётушке верю! Так что давай мужик поест, а потом уже ты будешь её ругать.

Дверь с характерным щелчком закрывается, и я чуть ли не падаю на пол от собственных чувств.

Боже, меня ждёт скандал! Громкий и серьёзный скандал, который нескоро утихнет.

Папа меня убьёт и выпотрошит наизнанку!

«У тебя есть полчаса. Рустам» — приходит мне сообщение с номера Кати.

«Больше я его задерживать не буду. Сделал это исключительно из жалости к ребёнку.» — приходит следом.

«Симпотный, кстати»

Отбросив телефон в сторону, иду к сыну и продолжаю начатое Рустамом. Раздеваю малыша, строя ему мордашки и кривляки. Но мне он почему-то не улыбается и не смеётся сейчас.

— Что, дядя понравился? — спрашиваю Матвея. На что он хлопает глазками, внимательно меня слушая. — Этот дядя козёл! Ко-зёл! Бе-бе-е-е!

Раздеваюсь быстро сама и, взяв сына на руки, кормлю его природной пищей, сделавшей мою грудь на несколько размеров больше.

— Ничего, малыш! Мы прорвёмся с тобой! Если что, поедем к твоему деду и крёстной. Те точно нас не выгонят и не будут ругаться. Подружку тебе сразу забронируем! Чтобы её за восемнадцать лет никто не занял. Будут у меня потом голубоглазые внуки…

Покормив сына, вместе с ним спускаюсь вниз в гостиную, где меня все уже ждут. Подруга и Карим смотрят на меня сочувственно, явно осознавая, что со мной сделает папа. Не исключаю того, что первая волна криков пришлась на них, но они… выстояли и не сбежали. Остались меня поддержать.

Братец делает вид, что ему плевать, но не сводит взгляда с Матвея, что-то явно вычисляя.

Дату его рождения? Срок, когда я его зачала? Боюсь, когда он поймёт, то будет в шоке. Ведь у меня всего два раза была близость с мужчиной. В первый раз с неизвестным мужчиной, а второй раз со сводным братцем. Но Матвей не его сын. Мы предохранялись.

Папа смотрит на меня задумчиво-недовольно, а Дана просто задумчиво.

— Прежде чем мы начнём, — заговариваю я. — Хочу вам представить своего сына официально. Матвей Олегович Лапин, — разворачиваю сына лицом ко всем.

Малыш смотрит на всех нахмурено, как и всегда, но найдя взглядом Рустама, начинает хохотать. Хотя тот даже мордочку ему не корчит. Просто смотрит и подмигивает.

Ревность во мне тихо стучит по голове.

— Матвей, значит, — подаёт голос папа. — А ну, дай мне его сюда!

Вместе с сыном подхожу к папе и отдаю ему внука, отмечая, что тот пошёл в руки дедушки без капризов и истерик. С интересом разглядывает нового для себя человека и тянет руки к бороде папы.

Грозится вырвать несколько волосков на память.

— И чей же ты, Матвей? — спрашивает его, а взгляд поднимает на меня. Тяжёлый, недовольный, злой. — А, доченька, откуда в нашей семье ещё один Лапин?

— Я его родила, — опускаю взгляд, чувствуя себя виноватой. — Сама. Во Франции.

— Ну, ясно, что не подкинули, — отвечает мне отец и передаёт Матвея Дане, которая нежно и мягко принимает малыша.

Со вздохом встаёт с дивана, давая понять, что дело плохо. Скрещивает руки за спиной и принимается ходить взад-вперёд.

— Сколько ему? — начинает допрос отец.

— Полгода.

— Полгода?! И ты молчала всё это время? Алиса!

— Я боялась тебе сказать! Ты же… Ты же меня убьёшь!

— Убью! Воскрешу и ещё раз убью!

— Пап, — подхожу к нему и дотрагиваюсь до его плеча. — Ты всегда хотел, чтобы я вначале отучилась, а потом семью заводила. А я… Я забеременела. Не оправдала твоих надежд и амбиций. Поэтому я молчала. Стыдно было! Не хотела становиться ужасной дочерью в твоих глазах. Оттягивала момент своего падения как можно дольше. Понимаю, что поступила ужасно! Я раскаиваюсь и признаю свою вину.

— Потому что образование для тебя, моей наследницы, должно быть превыше всего! — кричит папа, пригвоздив меня взглядом к полу. — Кому я бизнес свой передам? Необразованной мамашке, которая по самую макушку в грязных подгузниках? Ты себе жизнь покалечила этой беременностью! Чего ты добьёшься с ребёнком на руках? А? Чего?!

— Всего добьюсь! — кричу ему в ответ. — Потому что теперь мне есть ради кого бороться и как лошадь пахать! Ради Матвея я готова ночами не спать! Работать, чтобы у него всё было!

— Правда? — театрально удивляется.

— Да! — с вызовом кидаю. — Я теперь взрослая и всё могу сама. Для себя и для сына своего я всё сделаю!

— Неужели? Взрослая она, вы только посмотрите! — восклицает. — Тогда давай мы с тобой посмотрим, что ты сможешь одна. Без моих денег, поддержки и влияния? А, взрослая?

— Легко! — кидаю с улыбкой, даже не представляя, что мне теперь делать.

Папа прав. Сейчас без денег я, правда, ничего не смогу. Даже Матвею подгузники купить буду не в состоянии. Нет, у меня есть сбережения, но их будет мало, чтобы содержать малыша. Ведь мне предстоит столько купить для моей крохи. Кроватку, стульчик, манеж…

— И куда же ты пойдёшь? К отцу ребёнка? — расспрашивает папа на эмоциях. Раздражая своим издевательски-насмешливым тоном. — Кстати, кто этот несчастный, который осмелился дочь мою тронуть?

— Неважно, — бросаю, поджав губы.

Не признаваться же папе, что его дочь переспала с непонятно кем.

— Ну, скажи мне! — продолжает меня мучить. — Интересно посмотреть на этого идиота. Как думаешь, он будет счастлив, если узнает, что ты осталась без ничего? Думаешь, ты ему будешь нужна без моих денег и бизнеса? Он примет вас с ребёнком? Начнёт вас содержать и обеспечивать? Думаешь, будете вы ему нужны? Два человека на шею?

— А он со мной не из-за денег! — произношу сквозь боль, чувствуя себя, словно мне папа пощёчину дал. Он что, думает, что со мной только из-за денег быть можно? Как же это унизительно… — Он любит и меня, и Матвея! И ему плевать, сколько у нас денег! Он нам всё, что нужно, даст! Потому что мы ему нужны! В отличие от тебя… который не верит в меня! — смахиваю слёзы со щёк, замечая, как Катя собирается встать, чтобы обнять меня или вступиться, но взмахом головы даю понять, чтобы не делала этого.

Она сама уже ревёт.

— Наивно считать, что от тебя никому ничего не надо, дочь. Это жизнь, и здесь всё так устроено! Кроме меня, ты никому не нужна! Кроме меня, тебя никто не будет так сильно любить! Так кто этот благородный олень? Который совсем скоро сломает свои рога после новости о том, что у него добавится проблем?

— Ты… — открываю рот, чтобы съязвить в очередной раз, но моя челюсть падает вниз, после того, как в нашу ссору врывается третий голос:

— Ну я отец Матвея, — произносит Рустам пафосным тоном. — И что?

— Что ты несёшь, Рустам? — взрёвывает папа, пока я огромными глазами, полными не то благодарности, не то удивления, не то восхищения смотрю на братца.

Спасибо ему, конечно! Это очень приятно с его стороны — заступиться за меня и взять часть вины на себя, но…

Но зачем? Зачем он так подставляется? Прекрасно ведь знает, что с ним сделает отец, если поверит в этот бред! И со мной папа поступит не лучше.

Оставит внука без мамки и псевдопапашки.

— Правду, бать, — братец поднимается и подходит ко мне. Становится рядом, но при этом задвигает за себя, словно защищает. Показывает, что дальнейший разговор — его обязанность, а не моя. — Так уж вышло, что… как бы это сказать… Оступились мы и у нас получился бейбик. С кем не бывает? Резинка порвалась и случилось маленькое чудо. Ты его, вообще, видел? Глаза точно мои! Голубые…

Кстати, да! Часто на Матвея смотрю, а вижу глаза и взгляд Рустама. Такие же цвета океана и хитрые, что прибить хочется. Грешу всё на то, что скучала по мерзавцу весь год, поэтому стала себе придумывать сходство.

Но сейчас оно на руку сыграло.

Не готова я папе во всём признаться. Что с парнем каким-то непонятным переспала. Он из-за Матвея так из себя вышел, а что будет, когда он узнает правду обо мне?

Откажется, как от дочери.

— Рустам! — восклицает Дана, с ужасом глядя на Рустама.

Боится за своего сына? Правильно делает! Если он не боится, то хоть она пусть скажет, что он врёт. Не хочу, чтобы он из-за меня пострадал.

Это моя проблема, что не посмотрела с кем сплю.

Карим не менее шокирован и напряжён от всей этой ситуации. Сжав челюсти, бегает глазами от моего отца до Рустама и обратно, явно готовый в случае чего оттащить папу от недопапашки.

И лишь Катя, которая знает, что Рустам точно не отец, поражена и с большим интересом наблюдает за происходящим. Вот точно о попкорне сейчас мечтает.

— Да, мам! — отвечает мачехе её любимый сын, не знающий о чувстве самосохранения. — Это, серьёзно, мой сын! Мы с Алисой просто не знали, как вам сказать об этом. Стоило, наверное, раньше, но… мы поссорились. Я поэтому к ней не ездил. Но вы ведь сами хотели, чтобы мы с Алисой сблизились и перестали собачиться! Перестали, а последствия… Ну всякое бывает!

— У тебя же Настя есть, — напоминает ему Дана, хватаясь за этот аргумент, как за соломинку спасения. — Как же она? Она ведь тебя любит и замуж за тебя собирается. А тут… сын? Твой… Ты Настю любишь и на ней женишься. А сейчас… ты же просто Алисе помогаешь, да? Признайся, и Олег тебя не будет трогать!

— Ну, мам, — замечаю на лице братца улыбку. — Мой родной отец был восточных кровей, и я кое-чем пошёл в него. Мне не одна женщина нравится. А сразу несколько. Решил просто многожёнством заняться. Наследник вон уже есть. Скоро Настя на очереди… Но женюсь на обеих, бать!

Что он несёт? Просто, что он несёт? Совсем, что ли?

Думаю, он сам в шоке со своих речей, но решил идти до конца. Закапывает себя, дурак! Меня выгораживает… Мило и благородно с его стороны.

Но не в ту степень пошёл, братец. Ой, не в ту!

Отец тебя сейчас не только за ребёнка убьёт, но и за мысль, что ты решил его любимую дочь сделать не единственной женщиной в руках мужа.

— Не будет этого! — кричит отец. — Никакого многожёнства! Я тебе не позволю! Не с Алисой!

— Здесь мы с Алисой сами решим! Алиса всё это время была не против моего романа на стороне, — откровенно врёт наглец, делающий из меня мать Терезу. Вторую жену? Или всё же первую? — И я вполне серьёзно о том, что две жены хочу иметь! Одна будет детей воспитывать, а вторая — готовить и убирать.

Или коротко о том, как сэкономить на персонале.

— Папа, Рустам! — встаю между ними, понимая, что ещё секунда и папа врежет братцу. Но наглец дёргает меня назад за свою спину.

— Бать, Алиса, и правда, уже большая! Ты не можешь её опекать и оскорблять лишь потому, что она ребёнка родила. Моя мама тоже к тебе с ребёнком пришла и при этом с поддержкой любящего мужчины добилась очень многого! В благотворительности! И теперь у тебя не только дочь — наследница, но и внук! Радуйся тому, что сможешь его воспитать и передать бразды правления! А на Алису не ори. Не позволю!

— Рустам! — восклицаю уже я.

— Молчать, женщина! — рявкает он на меня таким тоном, словно он уже мой муж, и мы где-то на востоке. — Поднимайся наверх! Возьмите ваши вещи и поедем ко мне! С дедушкой и с бабушкой познакомились — теперь домой!

Вот идиот!