Десятая невеста

Анна Корвин, 2023

Я, Малинка из Белолесья, еду в далекий Чиньянь, чтобы принять участие в отборе невест для императора Камичиро. Однако это – только прикрытие: на самом же деле моя цель – вернуть изобретение белолесских умельцев, которое похитил коварный злодей. Но если б все было так просто.Ходят слухи, Камичиро – сущий душегуб: во дворце уже девять девок без следа пропало. Кроме того, императоров-то, оказывается, целых семь, и среди них надо вычислить и очаровать одного, настоящего. А соперницы не дремлют: того гляди подставят или вовсе со свету сживут. В общем, гляди в оба, не зевай, а уж если вмешается любовь… только успевай поворачиваться!

Глава 7

— Чего? — растерявшись, спросила я.

Гнусавый голосок охотно повторил про край света и про драконов. Я скоренько поразмыслила и сказала:

— Ты мне не финти. Я знаю, что это Чиньянь. Я сюда через полмира ехала. Поэтому или ты мне сейчас откроешь, или узнаешь, какие драконы бывают в Белолесье. Мало не покажется.

По ту сторону разворчались на тему «ездют тут всякие», но ворота открыли. Как раз в тот момент, когда из-за поворота вынырнули те четверо. Я скоренько втащила лошадь с повозкой и, прежде чем гнусавый человек успел захлопнуть за мной ворота, показала лиходеям язык.

Передо мной стоял крепкий низкорослый мужичок, смуглый, с тонкими длинными усиками, одетый в темный стеганый тулупчик и штаны, заправленные в валенки с загнутыми вверх носами. За спиной у мужичка торчали лук и колчан, а на поясе висела кривая сабля.

Задрав голову, я обнаружила на стене похожих мужичков, которые лениво выпускали стрелы вслед улепетывавшим лиходеям.

— Чего надо? — на плохом чужедольнем спросил мужичок.

Я повторила. Он прищурился, с ног до головы меня озирая: нечесаные патлы, рваное грязное платье, извазюканные Благоухающим дерьмом юбки… Невеста императора, ага.

— Невесты едут там, — он махнул рукой.

— Я не успела на корабль.

Мужичок качал головой и цокал языком до тех пор, пока я не догадалась залезть в кошелек и достать серебряную монетку. Мужичок отвернулся и уставился вдоль стены с нарочито безучастным выражением лица. Я сунула монетку ему за пояс. Мужичок не сдвинулся с места. Я достала золотую монетку, покрутила ею у него перед носом и отправила вслед за серебряной.

Мужичок, насвистывая, повернулся спиной. Я попятилась, вскарабкалась на повозку и дала деру.

Солнце все снижалось и розовело, а мы наяривали меж полей, зелеными ступенечками спускавшихся по горам и порой сменявшихся широкими пастбищами. И те, и другие чередовались с лысоватыми кручами, покоившимися на туманных постелях и утыканными пучками хвойных лесов. Блеснула медленная речка, золотая в закатных лучах, на ней мужик в лодке сидит, рыбу удит.

Поселения ютились на берегах рек и в долинах, теснились на склонах гор, порой встречались кучки торчащих средь полей глинобитных хижин. В одной из них мне удалось сторговаться насчет ночлега, и к исходу следующего дня передо мною наконец нарисовалась императорская столица Шихао: большущий город, опоясанный каменною стеною. Протрюхав через поля, я остановилась у ворот.

— Шихао? — спросила у, судя по грозному виду, стражника — мужика в черном халате с широким поясом и в широких штанах. Тоже у него были сапоги с загнутыми носами. В руках стражник держал нечто вроде копья.

Он кивнул, не взглянув на меня и не изменившись в лице. Я пожала плечами и въехала в город.

Он немного походил на Фуньчо: тоже куча народу на улицах и неба не видать, но порядка все-таки больше. Строения в одно-два этажа, с балконами и загнутыми крышами, стоят плотно. По обеим сторонам улиц — почти везде торговцы с разнообразным товаром: едой, хозяйственной утварью, побрякушками, ленточками. Потише, почище, чем в Фуньчо, да и дела никому до меня нет. Едет себе оборванка, и пусть ее. Я пустила лошадь шагом, размышляя, что делать.

Вдруг поднялась суета. За несколько улиц от меня запели рога, и все стали жаться к стенам. Поскакали чернохалатные стражники на лошадях, разгоняя народ, и мне тоже пришлось затесаться в первый попавшийся уголочек.

А дальше, сопровождаемая стражниками, потянулась вереница открытых повозок, в которых восседали девки всех мастей. Они перекрикивали друг друга и тыкали во все стороны пальцами. Богато и скромно одетые, белые и смуглые, светлоголовые и черненькие, они хихикали, трещали и судачили на все голоса.

Невесты! Я тишком, по шажочку вывела лошадку из закутка и пристроилась со своей убогой повозочкой в хвост, будто тут мне всегда было и место.

— Ты! — черный подъехал и тычет в меня копьем. — Вон! Вон!

Я вспомнила Барбарины уроки. Наморгала слез, глаза вытаращила, губки бантиком сложила, ресницами захлопала.

— Невеста! — тычу себя в грудь. — Камичиро! Опоздала корабль! Ехала сама!

Тот хмурится.

— Подарки! — показываю на сундук. — Подарки для Камичиро!

«Дай ему понять, что он самый сильный, самый важный, — говорила Барбара. — Что он твой герой».

Я сложила ручки и посмотрела стражнику в глаза, вообразив, будто он только что спас меня от трехглавого змея. А сам из себя красавец и в сундуках у него золотище.

Тот фыркнул и унесся куда-то вперед. Уф. Ладно.

— Давай сюда.

С повозки, ехавшей передо мной, ко мне обращалась огромная женщина в кольчуге. Из-под рогатого шлема на могучую грудь спускались две толстые рыжие косы. По веселому лицу щедро рассыпались веснушки. Прочие невесты в повозке делали вид, что меня нет.

— Перелезай, говорю. Во дворец тебя с твоей клячей не пустят.

Богатырша соскочила, без видимых усилий подняла мой сундук и прямо на ходу зашвырнула в повозку под ноги девкам, вызвав тем самым недовольное шипение, на которое не обратила ровно никакого внимания. Потом помогла забраться мне, опять же на ходу, и устроилась рядом.

— Я Брунгильда.

— Малинка. А с лошадью что?

Моя помощница осталась стоять посреди улицы, одинокая и бесхозная. Мне даже показалось, она с тоской смотрит мне вслед. Хотя, может, это был упрек за то, что без всякой жалости гоняла ее по долинам и по взгорьям.

Брунгильда махнула веснушчатой ручищей.

— Не пропадет.

И точно, не успели мы повернуть, а какая-то догадливая старушонка уже выскочила на дорогу чуть не под копыта стражниковым лошадям и давай тянуть клячу за собой. Уронив пару слезинок, я пожелала лошадке хороших хозяев. Все-таки она увезла меня от разбойников. Но и правда, не брать же ее с собой во дворец…

***

…который превосходил все, что когда-то видела, как и все, что могла вообразить.

«Небесный», или «Императорский» город, так его называли, располагался на некотором отдалении от «земного» Шихао, у подножья дышащих хвоей и свежестью гор. Это и впрямь был город в городе — с многочисленными дворцами, садами, цветниками и фонтанами. Там и сям высились строения, одно краше другого. Были тут свои улицы, площади, храмы и укромные уголки. Выложенные мелкими камушками дорожки петляли меж прозрачных зеленых прудов, в которых плавали огромные рыбы с золотистой чешуей и цвели большие розовые кувшинки. Через звонкие ручейки были перекинуты резные горбатые мостики. Белели в сени низкорослых сосен и раскидистых лиственниц изящные, будто сахарные беседки. Хозяйственные постройки, мастерские, помещения для невольников, стражи и слуг — все подобное искусно пряталось, в то время как взору представала лишь краса и роскошь просторных площадей, прелестных цветников, павильонов, дворцов, беседок, где-то укрытых зеленью, где-то, напротив, горделиво выступающих напоказ.

Конец ознакомительного фрагмента.