Призраки Замоскворечья

Анна Князева, 2016

Надежда Раух не понимала, как это могло случиться – прямо в примерочной ее ателье модной одежды у известной дамы-политика Ирины Рыбниковой исчез портфель с важными документами. А после этого пропала и сама Рыбникова… С этого дня давно отлаженная жизнь Надежды превратилась в кошмар. Следующей ночью убили охранника ателье и похитили антикварные предметы интерьера, которые любовно коллекционировала мама Надежды. А старушка во дворе рассказала, что много лет назад на этом самом месте уже произошло жестокое убийство… Заинтересовавшись историей из далекого прошлого, Надежда поняла, что она имеет прямое отношение к происходящему сейчас кошмару…

Глава 1

Невозможное

Расстояние от автомобиля до подъезда — всего несколько метров. Солнце спряталось, но тяжелая, липкая духота висела в воздухе, льнула к телу и превращала жизнь в сущий кошмар. Взглянув на небо, Надежда сняла очки. В такую жару всякое существо стремилось в прохладу, и жизнь сводилась к перебежкам от одного кондиционера к другому.

«Дождь был бы кстати», — подумала она, поднялась на крыльцо и дернула за дверную ручку. Та не поддалась. Надежда вдавила перламутровую кнопку звонка. Ожидая, пока откроют, взглянула на металлическую табличку с надписью «Ателье Надежды Раух» и тут же решила:

— Невыразительно, нужно сменить.

Дверь отворилась. Открывший ее охранник посторонился:

— Здравствуйте, Надежда Алексеевна. Вы сегодня раньше обычного.

— Здравствуйте. — Она прошла внутрь помещения. — Ираида Самсоновна здесь?

— Уже больше часа…

— Надя! — По лестнице навстречу ей спускалась высокая интеллигентная женщина лет шестидесяти. — Идем к тебе в кабинет!

Они прошли через большую гостиную, поднялись по узкой изящной лестнице с витыми перилами и зашагали по коридору. Остановившись у двери, Надежда спросила:

— Что случилось, мама?

— Будь моя воля, давным-давно уволила бы твоего кутюрье. — Слово «кутюрье» в ее устах прозвучало насмешливо, почти издевательски.

Надежда отомкнула замок, пропустила Ираиду Самсоновну, вошла следом и прикрыла за собой дверь.

— Толком расскажи. — Она поставила сумочку на стол и опустилась в глубокое кожаное кресло. Оглядев статную фигуру матери, отметила, что та хорошо выглядит и светло-голубой костюм ей к лицу.

Когда-то Ираида Самсоновна работала манекенщицей. В ателье висели ее фотографии из модных журналов, на которых она была еще молодой. Теперь Ираида Самсоновна помогала дочери, хозяйке ателье, дизайнеру и центру этой маленькой швейной вселенной. Благодаря им обеим помещение в два этажа, являвшееся частью старинного дома, приобрело очарование, под воздействием которого рождалось абсолютное доверие к портновскому мастерству.

Особую власть над клиентами имела витрина с натуральными именными тканями, производившими впечатление раритетной экспозиции. Устойчивая зависимость возникала у искушенных дам с первого взгляда. От заказчицы здесь требовалось только желание сшить красивую вещь. Остальное на себя брала Надежда Раух. Она не знала поражений, даже в случаях, когда дамские грезы существенно расходились с внешними возможностями.

К тому же хозяйка ателье была прекрасно информирована обо всем, что происходит в мире моды — дважды в год бывала на престижных показах в Милане, сама выбирала итальянские ткани и образцы от кутюр, по которым училась вместе со своими мастерами. Придирчиво разбирая каждую деталь, она радовалась новым знаниям. Радовалась, и когда находила огрехи. Тогда она с гордостью обращалась к своим закройщикам:

— Видите? Мы то же самое делаем лучше!

Надежда Раух жила интересами своего ателье. Это знали все, как и то, что попасть туда с улицы невозможно. Однако, попав к Раух по высочайшей рекомендации и получив готовый наряд, заказчица понимала, что и в родном отечестве есть свои «Страдивариусы».

Сегодняшним утром Надежде позвонила мать и, не объясняя причины, потребовала срочно приехать. Сама она уже была на работе.

— Объясни, наконец, что стряслось? — повторила Надежда.

— Этот твой «кутюрье» запорол брючный костюм Ирины Ивановны.

— Рыбниковой? Из партии «Возрождение демократии»?

— У нее сегодня примерка, — сказала Ираида Самсоновна.

Надежда встала с кресла, потянулась к сумочке, достала пачку сигарет и подошла к окну. Прикурив, откинула голову, чтобы дым от сигареты не ел глаза, и, наконец, спросила:

— Что именно запороли?

— Надя, прошу тебя, не кури…

— Мама, прошу тебя, не сейчас!

— Брюки окоротили, — виноватым голосом сообщила Ираида Самсоновна.

— На сколько?

— На пять сантиметров.

— Кто это сделал?

— Портная.

Надежда обернулась и с укоризной взглянула на мать:

— Фамилия у портной есть?

— Федорова.

— Как же так? Светлана Григорьевна — опытная швея.

— Дело не в ней, а в твоем «кутюрье».

— Соколов — превосходный закройщик. В чем его вина?

— Неправильно отметил длину. Будь моя воля, давным-давно бы его уволила…

— Ты уже говорила. Что будем делать?

— Не знаю. — Ираида Самсоновна подошла к дочери и протянула руку: — Дай и мне сигарету.

Несколько минут они молча курили, глядя в окно. Через улицу, напротив, высилась шестиярусная колокольня и пятиглавый храм Воскресения Христова.

— Что это? — Ираида Самсоновна указала на темную точку, кружившую вокруг колокольни.

Надежда ответила:

— Дрон. Кто-то снимает панораму на видео.

Небо над храмом стремительно затягивала огромная туча. Она была неотвратима и черна, как неминуемая беда или злой рок. Издалека донесся приглушенный раскат грома.

— Дождь будет, — проронила Ираида Самсоновна.

— Так даже лучше.

— Нужно что-то придумать…

— Позвони в цех, пусть принесут костюм, — сказала Надежда и, пока Ираида Самсоновна звонила по телефону, продолжала курить, глядя в окно.

Когда по оконному карнизу ударили первые тяжелые капли, в дверь постучали.

— Войдите! — Надежда затушила сигарету и обернулась.

У входа стоял пожилой мужчина, бледный, как его выбеленный хлопчатобумажный жакет. Седые волосы волной вздымались над испуганным, классически красивым лицом.

— Доброе утро… — произнес он дрогнувшим голосом.

— Здравствуйте, Валентин Михайлович. Почему не пришла Федорова? — спросила Надежда.

— Сердце у нее прихватило…

Ираида Самсоновна забрала из рук закройщика черный костюм из шелковой ткани и положила его на стол.

Сдернув с плечиков брюки и осмотрев их, Надежда Раух заметила:

— Да-а-а…

Валентин Михайлович нервно потер руки:

— Это — моя вина. Только моя… Отметил длину мыльцем, а меточка стерлась…

— Вас разве не учили отмечать длины ниткой? — Вопрос Ираиды Самсоновны прозвучал как обвинительный приговор.

Соколов опустил голову:

— Простите…

Глядя на него, Надежда ощущала неловкость от того, что этот пожилой, заслуженный человек винился перед ней и так глубоко переживал свой промах. Покрутив брюки в руках, она предложила:

— Можно выкроить новые.

— Нельзя, — сказала Ираида Самсоновна.

— Почему? Кажется, костюм сшит из нашей ткани.

— Она закончилась. Ее просто нет.

Надежда выдвинула ящик стола и вынула из него сантиметровую ленту.

— Принесли мерки Рыбниковой?

— Вот! — Соколов положил на стол бумажный листок.

Несколько минут Надежда вымеряла длины штанин. Валентин Михайлович внимательно наблюдал за ней, готовый в любую минуту дать объяснения.

— Ну, вот что… — наконец, заговорила она и указала на низ штанины: — Нужно укоротить еще на три сантиметра.

— Что?! — Валентин Михайлович в ужасе отпрянул.

— Укоротить и заузить ниже колена, — повторила Надежда тоном, не допускающим возражений.

— На сколько? — испуганно переспросил Соколов.

— Ширина брючины внизу должна быть не больше девятнадцати сантиметров.

Он замотал головой:

— Это окончательно погубит все дело. Рыбникова нас уничтожит!

— У вас есть четыре часа. Примерку буду делать сама.

Когда закройщик ушел, Ираида Самсоновна схватилась за щеки, и ее красивое лицо исказилось:

— Нет… Это выше моих сил, — прошептала она.

* * *

Гостиная ателье «Надежда Раух» являла собой просторное помещение, по стенам которого стояли антикварные шкафы и застекленные горки. На их полках хранилось множество красивых вещей. Фарфоровая посуда, изящные статуэтки, столовый текстиль: старинные салфетки и скатерти, украшенные плауэнским кружевом или отороченные узорчатой каймой «ришелье». В угловой витрине разместилась винтажная коллекция сумочек с прелестными фермуарами, среди которых выделялись театральные, вышитые в технике «Petit point»^[2] и напоминавшие маленькие старинные гобелены. Кресла, банкетки, диваны различных видов и стилей, расставленные на двух огромных коврах, сияли парчовой обивкой и гнутыми, с золотом ножками. У старинного секретера красного дерева, за столом маркетри^[3] сидела администратор — ухоженная девушка в белой блузке.

Со стороны лестницы, ведущей в административную часть ателье, к ней подошла Надежда:

— Виктория, нужно поговорить…

Девушка немедленно встала. В гостиной появилась Ираида Самсоновна. За ней с костюмом в руках вошел Валентин Михайлович. Ступая по мягкому ковру, они приблизились к секретеру.

Обращаясь к закройщику, Надежда спросила:

— Ну что?

— Все сделали, как вы приказали.

— Могу быть в этом уверена?

Склонив голову, Соколов снял с шеи сантиметровую ленту и протянул ее Раух.

— Это лишнее, — сказала она и поочередно оглядела всех, кто стоял рядом. — Теперь мы все должны согласовать свои действия. Виктория, — Надежда указала пальцем на девушку, — следите за монитором. Когда подъедет машина Рыбниковой, звоните Ираиде Самсоновне…

— Не нужно, — сдержанно проговорила Ираида Самсоновна. — Я сама встречу Ирину Ивановну. Подожду в гостиной, пока она не приедет.

Надежда мельком взглянула на напольные часы, что стояли в углу:

— Предупредите охранника, чтобы не отлучался от двери. Как только Рыбникова взойдет на крыльцо, пусть тотчас откроет.

— Прослежу, — кивнула Виктория.

— После того, как Ираида Самсоновна проводит Рыбникову в комнату для примерок…

Виктория уточнила:

— В римскую или в розовую?

— В римскую, там просторнее, — сказала Ираида Самсоновна, и Надежда Раух продолжила, обращаясь к Виктории:

— Сразу приглашайте закройщика.

Валентин Михайлович кивнул:

— Я приношу костюм Рыбниковой.

— Вы приносите костюм, — подтвердила Надежда. — Через минуту появляюсь я и говорю, что проведу примерку сама.

Понимая, к чему она клонит, закройщик поинтересовался:

— И что делать мне?

— Сначала удивиться, потом тихо исчезнуть.

— Все понял.

— Идите в швейный цех и ждите звонка.

Валентин Михайлович бесшумно испарился вместе с костюмом.

— Виктория, будьте готовы к тому, чтобы принести чай… — снова заговорила Надежда.

— Рыбникова пьет черный кофе, — уточнила администратор.

— Тогда принесете кофе. И, пожалуйста, не затягивайте. — Сцепив руки в замок, Надежда ненадолго задумалась, потом заключила: — Это все. Действуем слаженно, и никакой паники.

* * *

Когда приехала Рыбникова, Ираида Самсоновновна любезно встретила ее на пороге гостиной:

— Рада видеть вас, Ирина Ивановна. Милости прошу, проходите. — Ее спокойное, благообразное лицо не выдавало ни тени волнения.

— Простите, что задержалась! Дела, знаете… На себя времени катастрофически не хватает, — заметила Рыбникова.

Ее номенклатурный образ был органичен, словно не создавался стилистами и пиарщиками, а вместе с ней явился из чрева матери. Ирина Ивановна выглядела в точности как на телевизионном экране или на фотографиях в журнальных статьях: плоское лицо, скошенный лоб, большие карие глаза немного навыкате, черные волосы до плеч, уложенные, но негустые. По информации в Интернете, ей было сорок. Рыбникова одевалась в брючные костюмы, за исключением тех случаев, когда протокол мероприятия предписывал платье. Но и тогда платье выбиралось нужной длины, чтобы прикрыть мускулистые крестьянские ноги, особенностью которых были тощие щиколотки и небольшие ступни.

Ирина Ивановна умело использовала мимику, язык тела и разнообразные психологические приемы, в зависимости от того, какого впечатления хотела добиться. В ателье она изображала усталость, легкую озабоченность, но в целом была приветливой.

— Миленько у вас… — Эти слова Рыбникова говорила каждый раз перед тем, как пройти в примерочную.

Ираида Самсоновна открыла дверь:

— Сегодня вы — в римской.

Римской примерочная называлась лишь потому, что на стене висел итальянский гобелен, на котором была изображена сцена из древнеримской мифологии.

Как только Рыбникова вошла в примерочную, в дверях появился Валентин Михайлович с брючным костюмом. Намеченная последовательность событий шла своим чередом: закройщик повесил костюм и вышел в гостиную. В ту же минуту Ирина Ивановна увидела Надежду, которая, улыбаясь, шла по направлению к ней:

— Наденька! — Рыбникова положила дамский портфель на чиппендейловский комод^[4], раскинула руки и, расплывшись в благодушной улыбке, шагнула навстречу.

Пару раз чмокнув губами, женщины отстранились и с одобрением оглядели друг друга.

— Все хорошеете, — сказала Ирина Ивановна.

Надежда, в отличие от нее, не впала в банальность:

— Рада вас видеть! — Она обернулась к закройщику: — Ступайте в цех, Валентин Михайлович. Я сама проведу примерку.

Рыбникова польщенно заметила:

— Вот уж не ожидала. Не так часто балуете своим присутствием.

— Давно вас не видела. — Надежда обернулась к администраторше, которая стояла в гостиной возле двери. — Принесите нам кофе! — Затем, взглянув на Рыбникову, по-дружески предложила: — Немного поболтаем?

Ирина Ивановна кивнула:

— Пожалуй, у меня есть пятнадцать минут.

— А нам больше не надо. — Надежда жестом пригласила Рыбникову присесть у венского столика, накрытого кружевной скатертью.

— И где вы только находите подобные изыски, — удивилась Ирина Ивановна и повесила свою сумочку на спинку стула.

— Скатерть? — Надежда Раух провела рукой по шероховатому кружеву. — Ираида Самсоновна увлекается. Это ее страсть.

— Да что вы!

— Моя мать наперечет знает техники вышивок и все виды кружев.

— И что же, у нее большая коллекция?

— Огромная. Значительная часть хранится в квартире, но кое-что — здесь, в ателье.

— Можно?.. — В дверях появилась Виктория, поставила на стол поднос с кофе и удалилась.

— Прошу. — Надежда взяла чашку и, взглянув на небольшой портфель Ирины Ивановны, лежавший на антикварном комоде, спросила:

— Вы, верно, отсюда — сразу на службу?

— Да, знаете, вся в делах, вся в делах… В автомобиле не оставишь — важные документы. Повсюду ношу с собой. Все бы хорошо, но ведь еще сумочка.

— Завидую вам. — Надежда задумчиво улыбнулась и глотнула кофе. — Красивая женщина, успешный политик. И как только успеваете: съезды, заседания, телевидение. — Она положила в чашку кусочек сахара и размешала его ложкой. — Но знаете, вот что я подумала…

— Что же? — вежливо поинтересовалась Ирина Ивановна.

— Вам нужно чуть освежить гардероб. Сделать его современнее и, я бы сказала, чуть молодежнее.

Рыбникова пожала плечами:

— Я об этом не думала.

— И неудивительно. У вас и без того много забот.

— Что конкретно сменить?

— Не сменить, а чуть-чуть изменить.

— Так что же?

— Нам нужно уйти от широких, бесформенных брюк, они делают фигуру громоздкой.

— Но у меня неидеальные ноги, — заметила Рыбникова.

Надежда мягко улыбнулась и тронула ее за руку:

— Это — не приговор. Есть тысячи способов скрыть недостатки и подчеркнуть наши достоинства.

— Вы так убедительно это сказали, что я невольно поверила.

— И правильно сделали. Я много размышляла и вот что придумала. У вас изящные стройные лодыжки и узкие ступни. Очего бы не показать их с красивым загаром и туфельками на высоком каблуке?

— То есть укоротить брюки?

— Не только укоротить, а еще и заузить.

— На это трудно решиться! — Рыбникова чуть отстранилась.

— Видите ли, Ирина Ивановна, мы не гонимся за модой, мы ей соответствуем. А в моде нынче — молодость и здоровье. — Сделав небольшой глоток кофе, Надежда добавила: — И сексуальность.

Последнее утверждение произвело нужный эффект, Рыбникова заинтересованно подалась вперед:

— А что… Почему, собственно, нет?

Надежда Раух поняла, что дело пошло, и подлила масла в огонь:

— Мы не должны идти на поводу стереотипов.

— И вы уверены, что мне это пойдет?

— Абсолютно!

— Ну, хорошо… — Ирина Ивановна улыбнулась: — Давайте попробуем. В следующий раз.

— Почему в следующий? — Надежда Раух отставила чашку, поднялась на ноги и сняла с вешалки черный, плотного шелка костюм: — Давайте сейчас!

— Не хотите же вы сказать… — Рыбникова недоуменно взметнула брови.

Но Раух держала себя в руках:

— Я взяла на себя смелость перекроить брюки потому, что вижу вас в укороченных и зауженных. На мой взгляд, вы — молодая современная женщина, которая не боится экспериментировать.

Оспаривать последнее утверждение было бы глупо, Рыбникова встала и начала раздеваться, сказав при этом:

— Если мне не понравится, вам придется скроить еще одни брюки.

Спустя несколько минут Ирина Ивановна, одетая в костюм, с удовольствием оглядывала себя в зеркале:

— А знаете, вы оказались правы. — Она обернулась и одобрительно улыбнулась Надежде. — Так намного лучше. — Потом снова посмотрела на свое отражение. — Да нет… Вы просто волшебница! И как только в голову такое пришло?!

Усмехнувшись, Надежда потупилась:

— Это — моя работа.

Отметив пару недостатков в жакете, она прихватила их нитками и вышла из комнаты, позволив Ирине Ивановне спокойно одеться.

На немой вопрос администраторши Надежда чуть слышно ответила:

— Все хорошо…

— Можно я позвоню Соколову? — прошелестела Виктория одними губами.

— Звоните.

— Ну вот! — Из примерочной выглянула Рыбникова и, одернув блузу, спросила: — Когда костюм будет готов?

— Завтра. Сами заберете или нам привезти? — поинтересовалась Надежда.

— Помощник вам позвонит. — Ирина Ивановна обернулась, чтобы вернуться в примерочную, но вдруг застыла в дверях: — Где мой портфель?!

Надежда напомнила:

— Вы оставили его на комоде.

— Где мой портфель?!! — сорвалась на крик Рыбникова.

— Не знаю, — обескураженно проронила Надежда.

Они обе смотрели на гладкую поверхность комода. Портфеля с документами там не было.

На крик Рыбниковой прибежала администратор Виктория:

— Что случилось?

— У Ирины Ивановны пропал портфель с документами, — с удивлением в голосе проговорила Надежда.

— Как это пропал? — Виктория проскользнула в примерочную и огляделась. — Где он лежал?

— На комоде! — Рыбникова кинулась вперед и стукнула рукой по комоду. — А теперь его нет!

— Куда же он делся?

— Это у вас нужно спросить! Немедленно верните портфель!

— Но я его не брала.

— Тогда кто его взял? — Ирина Ивановна воинственно подступила к Виктории: — Отвечайте!

— Не нужно кричать на девушку, — проговорила Надежда. — Виктория не могла взять ваш портфель. Она принесла кофе и сразу же вышла. Не волнуйтесь, мы обязательно во всем разберемся.

— Я не могу ждать, пока вы разберетесь! Требую вернуть мой портфель, и я немедленно покину эту провальную яму! — Рыбникова на глазах теряла лицо. — Вы хоть понимаете, какими будут последствия? От всей вашей богадельни не останется камня на камне!

Виктория между тем поочередно выдвинула все ящики комода и обыскала всю комнату.

— Ну что? — спросила Надежда.

— Портфеля нигде нет.

— Как это нет?! — взвыла Ирина Ивановна. — Ищите! И не дай вам бог его не найти! — Она схватила сумочку, отбросила стул и ураганом пронеслась по примерочной. Затем, чуть успокоившись, отчеканила: — Его мог взять закройщик!

Виктория возразила:

— Валентин Михайлович не проходил дальше двери. Повесил костюм и сразу же вышел.

— Я видела портфель, когда мы с вами беседовали, — вмешалась Надежда. — После этого в комнату никто не входил.

— Здесь есть другой выход? — Рыбникова принялась руками шарить по стенам.

— Другого входа нет. Это примерочная.

— Окно?

— Вы же видите, окна тоже нет, — расстроенно проговорила Надежда, осознавая весь ужас случившегося.

Ираида Самсоновна появилась как раз в тот момент, когда ее появление было необходимо:

— Все хорошо? — спросила она, уже понимая: что-то случилось.

— Исчез портфель с документами, — сказала Надежда.

— Его украли! — гневно крикнула Рыбникова.

— Это невозможно, — проговорила Ираида Самсоновна и осторожно поинтересовалась, обращаясь к Ирине Ивановне: — Вы уверены, что не оставляли его в машине?

Та возмущенно повернулась спиной.

Надежда сказала:

— Я видела его, мама. Он лежал на комоде.

Ираида Самсоновна подошла к предполагаемому месту кражи портфеля:

— Отсюда его никто не смог бы забрать. Это невозможно. — Она обернулась: — Что бы вы ни говорили, я вызываю полицию.

— Никакой полиции! — крикнула Рыбникова, и все замерли.

Она вышла в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь, так что Надежда, Ираида Самсоновна и Виктория остались в примерочной. Оттуда было слышно, как Ирина Ивановна говорит по телефону. Когда она вернулась, ее трудно было узнать. На смену истерике пришло злое спокойствие.

— Перекройте все выходы, — приказала она. — Никто никуда не выходит. Через полчаса сюда приедут люди. Они во всем разберутся.

Примечания

2

Маленький полукрестик.

3

Столик, инкрустированный шпоном.

4

Стиль чиппендейл, названный в честь британского дизайнера и краснодеревщика Томаса Чиппендейла.