Подвеска Кончиты

Анна Князева, 2014

Получив письмо от матери, которая бросила их с отцом много лет назад, Дайнека не раздумывая решила ехать в город детства – Красноярск. Случайно оказавшись в спецвагоне вместе с высокопоставленными чиновниками и олигархом, Дайнека стала свидетелем бессмысленного и жестокого убийства, и теперь ей тоже угрожает опасность… Дайнека не догадывалась: в одном поезде с ней следует ее возлюбленный Джамиль. У него особая миссия – найти и доставить в столицу бриллиантовую подвеску, которую двести лет назад подарила командору Николаю Резанову его возлюбленная Кончита. Как известно, Резанов поклялся вернуться, но умер в дороге и был похоронен в Красноярске…

Глава 5

Поезд Москва — Красноярск, наши дни

— Сколько времени?

Дайнека взглянула на часы:

— Без четверти девять…

— Господи… Что же ты не разбудила меня? — Ирина вскочила с постели и приблизилась к зеркалу. — Да-а-а-а… — протянула она и мрачно уселась напротив Дайнеки. — Это не лицо. Это харя, — вытащив косметичку, припудрилась и стала красить ресницы. Придирчиво разглядывая себя в зеркальце, недовольно поморщилась.

Дайнека вспомнила, как непринужденно Ирина разговаривала с Шепетовым. А теперь она волновалась.

— Войдите, — отчетливо произнесла Ирина в ответ на вежливый стук в дверь. Еще недавно она крутилась у зеркала, а сейчас сидела с прямой спиной, эффектно выставив вперед красивые ноги.

Дайнека осталась в джинсах, а вместо футболки надела зеленую блузку. Знала — этот цвет подчеркивает изумрудный цвет ее глаз.

— Здравствуйте, — в дверях стоял Казачков. Он кивнул Ирине, а потом обратился к Дайнеке: — Будем знакомы, меня зовут Иван Данилыч.

Дайнека оглядела его: лет тридцати восьми, среднего роста, ухоженный и весьма импозантный. На нем был темно-синий костюм. В тон костюма — рубашка из плотного хлопка. Карие глаза Ивана Даниловича смотрели ласково, внимательно и, казалось, немного влюбленно. Любой, на ком останавливался этот взгляд, чувствовал себя центром вселенной. Что-то в этом роде на мгновение испытала и Дайнека.

— Людмила, — представилась она и подумала: «Интересно, почему он так сдержан с Ириной?»

— Надеюсь, вы готовы. Я провожу, — Казачков улыбнулся.

Дайнека поднялась, а Ирина едко заметила:

— Хорошо вы придумали, дорога дальняя, мало ли что случится…

Охранник Валентин коротко посмотрел в их сторону, а потом сосредоточенно уставился в потолок. У двери шестого купе стоял Шепетов. Он был в белой рубашке и хорошо отутюженных брюках. Дайнека отметила, какие голубые у него глаза.

«Такие глаза бывают у шизофреников…» — подумала вдруг и улыбнулась этой дурацкой мысли.

— Вы так посмотрели на меня, будто сейчас поцелуете, — сказал Шепетов.

— Вот еще, — смутилась Дайнека.

— Прошу… — Виктор отступил в сторону, пропуская гостей в купе.

На столе в тарелках была самая простая еда. Дайнеке это понравилось. Шепетов походил на обыкновенного человека, несмотря на то, что был олигархом. Поймав себя на этой сладенькой мысли, она решила не расслабляться.

— Чего вам налить, Людмила? — Шепетов заглянул ей в глаза.

— Я не пью, — ответила она и покраснела.

Виктор кивнул.

— А вам, Ирина Ивановна?

— Текилу, пожалуйста…

— Прекрасно. Значит, пьем текилу. Иван Данилыч, себя обслужите сами.

Казачков налил текилы. Шепетов поднял бокал.

— По праву хозяина скажу первый тост.

Все в ожидании замерли.

— За знакомство, и приятного аппетита!

— И все? — удивилась Ирина.

— А чего еще вы хотели бы?

— Я приготовилась слушать про грядущие выборы. А вы все испортили, — она энергично опрокинула в рот текилу.

— Закусывайте, Ирина Ивановна, здесь не собрание. На ужин пришли. Видите, — Шепетов улыбнулся, — после того как я заполучил вас к себе в гости, могу назвать вещи своими именами. Ужин. Именно ужин. И никакой маскировки!

— Умеете своего добиваться, — заметила Дайнека.

— И не люблю, когда мне отказывают, — неожиданно сухо сообщил Шепетов.

— Ой-ой-ой! Да вы просто провокатор какой-то… — поддела его Ирина.

— Простите, я на минуту, — Иван Данилович покинул купе.

— На вас не угодишь, — продолжил Шепетов, не обращая внимания на уход Казачкова. — То провокатор, то про выборы не сказал. А вам так уж хотелось?

Пережевывая салат, Ирина кивнула.

— Хотелось знать, зачем вам, столичному прожигателю жизни, край с населением в три миллиона.

— Три миллиона — это если с младенцами посчитать. А вообще, если хотите быть точной, Красноярский край — это два миллиона восемьсот пятьдесят три тысячи человек, два автономных округа, сорок восемь районов, двадцать пять городов, сорок пять поселков и одна тысяча шестьсот пятьдесят деревень.

— Ух, ты! — восхитилась Дайнека.

— Красноярский край — богатейший регион, — Шепетов не слышал никого, кроме себя. — В нем есть все, что нужно для процветания, но он безумно запущенный. На протяжении последнего десятилетия там был только один недостаток — некомпетентное руководство.

— Неужели все настолько трагично?

— Напрасно иронизируете, Ирина Ивановна. Наследство действительно незавидное. У Красноярского края отвратительная финансовая репутация. И это при том, что на его территории с десяток предприятий, занимающих первые строчки в мировых рейтингах.

Дайнека загляделась на Шепетова. Он был в ударе, движения сдержанны, в глазах — настоящая страсть.

— Технократизм — не матерное слово, как, возможно, многие думают. Пришло время грамотных менеджеров. И здесь ни при чем местечковый патриотизм. Настоящий управленец — космополит. Какая, к черту, разница, земляк или нет, если человек в принципе — мерзавец и вор!

— Это вы про Турусова?

— Без комментариев. — Шепетов искоса взглянул на Ирину: — Вы, верно, прищучить меня хотели? Дескать, явился чужак, ничего толком не знает, здесь я его и срежу. Не вы-ы-ышло…

— Да нет… — нехотя возразила Ирина.

— Будет вам, — усмехнулся он. — Только хочу заметить, по существу дела знаю больше, чем вы думаете, и готов отвечать на любые вопросы, если вам еще интересно.

— Уже не интересно, спасибо.

Шепетов обаятельно улыбнулся:

— Боитесь, про турусовские секреты расспрашивать стану? Зря. Про них я и так все уже знаю.

— Побойтесь бога, Виктор Евгеньевич, какие секреты? У нас все стерильно.

— Знаете что, — Шепетов открыто посмотрел на Ирину, — идите работать ко мне! Турусов мне не соперник. Решайтесь, я не шучу.

— Не могу, я уже работаю на него.

— Чепуха, — невозмутимо продолжал Шепетов. — Бросайте его. А когда я стану губернатором, займете пост заместителя по работе со средствами массовой информации. Идет?

— Феноменально… Откуда такая самоуверенность?

Шепетов откинулся на спинку сиденья с видом скучающего скептика:

— Это всего лишь вопрос вложения денег. К счастью, мы с Турусовым в разных весовых категориях. Он — в легком весе.

— Как цинично…

— Зато начистоту.

В открытую дверь заглянул Валентин:

— Виктор Евгеньевич, горячее подавать?

— Позже… Опусти, пожалуйста, раму.

— Не получится, Виктор Евгеньевич.

— Почему?

— Окно не открывается.

— Совсем?

— Совсем. Иван Данилыч проверил.

— Ну, тогда иди… — Шепетов задумался. — Так о чем это мы? Да! Предпочитаю быть честным. Знаю, что стану губернатором Красноярского края и говорю об этом открыто.

— Я тоже хочу сказать честно… — преувеличенно серьезно начала Ирина и неожиданно улыбнулась. — Плевать я хотела на выборы. Можем мы поговорить о чем-нибудь приятном? Например, о любви?

— Несомненно! — воскликнул Шепетов.

В купе зашел Казачков.

— Плевать она хотела! — выкрикнул он, остановив на Ирине горячечный взгляд.

Все замолчали.

— Вы патриот? — с преувеличенным вниманием поинтересовалась Ирина.

— Не передергивайте! — сразу отреагировал он.

— Ну, тогда не забудьте, что вы патриот, когда, получив должность, станете продавать на сторону все, что под руку попадется. К тому времени вы уже не будете так горячиться.

— Замолчите… — Казачков произнес это глухим, низким голосом.

— Вы в своем уме, Иван Данилыч?! — прикрикнул на него удивленный Шепетов.

— Простите.

Забывшись, Дайнека со стуком поставила тарелку на стол. Она переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь понять, что происходит. Вспышка ярости, да еще в присутствии патрона, была явно не в стиле Казачкова. Ирина определенно вызывала у него неприязнь.

— Простите, — повторил Казачков. Теперь его голос прозвучал устало и безучастно.

— Да уж лучше и вовсе молчите! — раздраженно поморщился Шепетов.

Иван Данилович побледнел и с ненавистью взглянул на Ирину. Та развела руками.

Шепетов открыл дверь:

— Валентин, принеси нам горячее! — И, обернувшись, спросил: — За что выпьем? За приятное путешествие!

— Спасибо, если не возражаете, я пойду спать, — сказала Ирина.

Она поднялась и, не дожидаясь ответа, ушла. Вслед за ней выскочил Казачков.

— Как вам это нравится? От любви до ненависти… — Шепетов улыбнулся.

Дайнека ничего не ответила.

— Что бы это ни означало, я рад остаться с вами наедине.

— Как ваша машина? — неожиданно вспомнила она.

— Какая машина?.. Ах да! Не будем сейчас об этом.

Шепетов взял ее за руку. Стараясь не смотреть на него, Дайнека проговорила:

— Схожу посмотрю, как там Ирина.

— Не советую.

— Почему? — Дайнека удивленно подняла на него глаза. — На что вы намекаете?

Шепетов улыбнулся.

— Глупости… — сказала она и вышла в коридор.

По удрученному виду охранника девушка поняла, что вечер действительно удался. Спустя мгновение ее худшие предположения подтвердились: из их с Ириной купе неслись громкие голоса. Она оглянулась на Валентина, тот недоуменно пожал плечами.

— Не ори! — прозвучал приглушенный голос Казачкова.

Не задумываясь, Дайнека рванула дверь и тут же об этом пожалела.

Ирина и Иван Данилович стояли посреди купе, обнявшись. Он обернулся и закричал:

— Оставьте нас!

— До свидания, товарищ Казачков, — жестко проговорила Ирина.

Казачков в ярости выскочил из купе и с грохотом задвинул за собой дверь, едва не разбив зеркало.

— Что здесь случилось? Он обидел тебя?

— Я тебя умоляю…

— Тогда почему вы кричали?

— Разве? — Ирина уставилась на нее отрешенным взглядом. — Неужели кричали?

— Я перепугалась, думала, он тебя ударил.

— Глупая…

Вглядевшись в лицо Ирины, Дайнека поняла: она что-то недоговаривает.

Дайнека присела на край постели. В дверь постучали.

— Можно? — это был Шепетов.

— Заходите, Виктор.

— Мне показалось…

— У нас все нормально, — Ирина не была расположена к разговору. — Мы ложимся спать.

— Вы тоже, Людмила? Может быть, посидим у меня?

— Лучше постоим в коридоре.

Шепетов опустил голову и ухмыльнулся:

— Чего вы боитесь?

— Я — ничего.

— Ну что ж, постоим в коридоре.

Когда вышли за дверь, он сказал:

— Иди спать, Валентин, — и в ответ на вопросительный взгляд охранника добавил: — На сегодня твоя служба закончилась.

Пока Валентин заходил в седьмое купе, в конце коридора появились двое мужчин. Они были удивительно похожи друг на друга: оба плотные, коротко стриженные, в одинаковых зеленоватых рубашках, и только брюки отличались оттенком серого цвета.

Дайнека представила, как, освободившись из тюрьмы, эти двое первым делом подались на рынок. И, не выбирая, купили одинаковую одежду и обувь.

«Уголовники, — подумала она, но тут же поняла, что кого попало в этот вагон не пустят. — Воображение разыгралось…»

Переговариваясь и посматривая в их сторону, мужчины вернулись в девятое купе.

— Не притворяйтесь, что вам этого не хотелось так же, как мне.

— Чего не хотелось? — это называется «включить дурочку«.

— Побыть со мной.

— Можно задать вопрос?

— Спрашивайте.

— Вы женаты, Виктор?

— Конечно, — ответил он. — Это важно?

— Для меня — нет, а для вас?

— И для меня… — хрипловато произнес Шепетов и обнял Дайнеку. Через мгновение она почувствовала, что он целует ее, и этот поцелуй был скорее приятен.

Отстранившись, Виктор посмотрел на нее долгим взглядом и, взяв за руку, потянул:

— Пойдем ко мне, Казачкова я отослал…

В ту же минуту дверь восьмого купе отворилась, и в проеме возник Кринберг. Надетая наспех куртка, на бледном ухе — длинные пряди волос, обычно зачесанные на лысину. Он выскочил из купе и побежал по коридору.

— Пойдем… — настойчиво повторил Шепетов.

— Нет, — проговорила Дайнека. Она избегала встречаться с Виктором взглядом, потому что в глубине души хотела согласиться. И все же подняла лицо и твердо произнесла: — Нет.

— Почему?

— Потому что нет.

Ей все больше хотелось ему возражать, и она испытывала от этого удовольствие.

Отступив на шаг, Шепетов поднял на нее тяжелый взгляд:

— Хочешь поиграть? Не боишься?

— Нет, — улыбнулась Дайнека.

— А ведь я могу заставить тебя.

— Попробуйте.

Шаги за спиной Виктора были некстати — это снова оказался Кринберг. Не глядя в их сторону, он юркнул в свое купе.

— Прости, — пробормотал Шепетов. — Иди спать.

Обернувшись, Дайнека увидела черноволосую незнакомку. Та шла навстречу и, казалось, хотела кого-то ударить, таким ненавидящим был ее взгляд.

Дайнека шагнула в купе и с облегчением закрыла за собой дверь.

— У тебя все в порядке? — Ирина приподняла голову с подушки.

— У меня все в порядке, — ответила Дайнека.

Уже привычно звучал мерный стук колес. И в такт ему в голове прокручивались фразы из сегодняшнего разговора с Шепетовым:

«…не люблю, когда мне отказывают…»

«…от любви до ненависти…»

«…а ведь я могу заставить тебя…»

Дайнека открыла глаза — показалось, будто кто-то зовет ее по имени. Сквозь оконное стекло сочился тусклый станционный свет. Зеркало на двери призрачно серебрилось. Ирина тихо посапывала во сне.

Взглянув на часы, Дайнека прошептала:

— Пятнадцать минут первого…

Нащупав ногами кроссовки, открыла дверь, но прежде чем выйти, машинально взглянула в окно коридора. На мгновение показалось, что за стеклом промелькнула какая-то тень. Отшатнувшись, девушка испытала такой ужас, что не сразу смогла взять себя в руки. И все же спустя минуту успокоилась и вышла за дверь.

Охранника в коридоре не было. Боковым зрением Дайнека отметила быстрое появление коренастой мужской фигуры в светлой рубашке. Так же быстро, как появился, мужчина исчез.

Она побрела в туалет и спустя несколько минут вернулась в коридор. Возле второго купе, припав ухом к двери, стоял Петя Круглов. Он до того к ней припиявился, что его согнутая спина казалась продолжением ушной раковины. Через несколько мгновений он резко выпрямился и закрыл ладонями лицо. Петя так и стоял, пока не почувствовал чье-то присутствие. Его руки упали и напряженно дернулись. Не оборачиваясь, он удалился в свое купе, приплясывая от желания казаться непринужденным.

Приблизившись ко второму купе, где только что стоял Круглов, Дайнека услышала голоса. За дверью ссорились двое — мужчина и женщина. О чем говорили, было неясно, но подобным образом могли выяснять отношения только очень близкие люди. Потеряв к ситуации интерес, Дайнека отошла от двери, по собственному опыту зная: примирение после таких сцен наступает весьма скоро.

Внезапно женщина вскрикнула. Судя по резкому сдавленному крику, ее сильно ударили. Этого Дайнека ожидала меньше всего.

«Это не просто влюбленная парочка. За этим что-то кроется…»

Посередине вагона открылась дверь, в коридор вышел Казачков, устремился к окну и открыл его. Дайнеке показалось, он собрался что-то выбросить. Оглянувшись, Казачков заметил ее, поспешно закрыл окно и вернулся к себе.

Дайнека тоже прошла в купе. Было душно и она оставила дверь приоткрытой.

Ирина спала, временами тихонько всхрапывая. И вдруг разразилась таким мощным разрядом, что проснулась. Близоруко вглядываясь в смеющееся лицо Дайнеки, спросила:

— Здорово я… Да?

— Спи.

— Сколько времени?

— Половина первого.

Ирина уже ничего не слышала — она снова спала…

Подобрав под себя ноги, Дайнека прислонилась к перегородке. За стенкой было тихо, никто не ворочался и не кашлял, должно быть, тот, что болел, уже выздоровел.

«Как быстро…»

За окном зубчатой стеной проносился угрюмый хвойный лес. Спать по-прежнему не хотелось. Включив ночник, она взяла со стола открытку и, прижав ее к груди, улеглась. До встречи с мамой оставалось немногим более суток.

Десять долгих лет она не была в Красноярске. Оставалось только догадываться, как изменился город. Конечно, мама не сможет за ней приехать, добираться придется самой. Взглянув на обратный адрес, Дайнека поняла, что даже примерно не представляет, где это находится.

«Вторая Гипсовая… Уж лучше бы сразу — Третья Травматологическая», — усмехнулась она. И, посерьезнев, задумалась, что же на самом деле случилось. Из открытки было ясно лишь то, что Лариса маму бросила, после чего они разъехались, как бывает в обычной семье. Мама переехала в небольшую комнату коммунальной квартиры и второй год не вставала с инвалидного кресла. Видимо, ее болезнь послужила причиной «развода». Хотя формально считалось, что Лариса «полюбила другого человека». А значит — другую женщину.

Положение мамы было плачевным, и Дайнека не сомневалась, что едет ее спасать. Она совсем не задумывалась о том, что в доме отца живет Настя. Младшая жена, как в шутку называл ее отец, была совсем немного старше Дайнеки. Отношения между ними изначально не сложились. И все-таки, даже недолюбливая «мачеху», Дайнека отдавала себе отчет, что у отца перед Настей есть вполне определенные обязательства.

«Заберу маму в Москву, а там — пусть будет, что будет…»

Так, в мыслях о матери, девушка постепенно заснула.

По коридору кто-то пробежал. Проснувшись, Дайнека бросила взгляд на часы:

«Два часа ночи. Живенько здесь…»

Выглянув в коридор и никого не увидев, она вышла за дверь.

Из купе проводников доносился женский плач. Через мгновение Дайнека была уже в конце коридора и слышала голос Верочки:

— Я же ничего… Я только сказала: прикройте окно, грязь налетит…

— А он?

— А он ударил меня по лицу! — Верочка зашлась новым приступом плача.

— Успокойся, наше дело терпеть. Им ведь ничего не докажешь, — уговаривала ее подруга.

— За что? За что?! — повторяла Верочка.

— Что случилось? — возникла в дверях Дайнека.

Обе проводницы испуганно обернулись.

— Ничего особенного, ступайте спать, уже два часа ночи, — спокойно проговорила старшая проводница, загораживая собой заплаканную Верочку.

— Но я же вижу, что-то случилось. Кто вас ударил?

Вера отвела глаза.

— Кто? — твердо повторила Дайнека.

— Этот… Из шестого купе… Который с кандидатом.

— Казачков?

— Он, — Верочка чуть успокоилась. — Я ему говорю, закройте окно, холодно, грязь нанесет. Знаю ведь, что говорю. Откроют, потом уходят к себе, а закрыть забывают.

— Он в коридоре стоял?

— Да. В общем я ему… А он мне… Такую затрещину зарядил — до сих пор в ухе звенит, — девушка продемонстрировала раздувшееся, похожее на вареник ухо.

— Не может быть, — обомлела Дайнека.

— Еще как может!

— Но за что?

— А что вы у меня спрашиваете? У него и спросите, он же ваш приятель! — в запальчивости выкрикнула Верочка и снова заплакала.

— Ну и дела, — извиняющимся тоном пробормотала ее напарница и тихонько прикрыла дверь.

Дайнека отправилась к себе. В коридоре стояли двое мужчин из девятого купе. Их тоже привлек шум. Проходя мимо, она почувствовала запах табачного дыма и спиртного.

«Дичь какая-то… Интеллигентный человек ни с того ни с сего бьет по лицу женщину».

Усевшись на свое место, она долго приходила в себя, а потом легла безо всякой надежды на сон.