Защитник

Анна Каролина, 2020

Один из нас умрет сегодня… В шутку произнеся эти слова своему брату-двойняшке в канун Рождества, Ясмина Моретти и не подозревала, чем это может обернуться. Кокаиновая вечеринка, море алкоголя и веселья. Все было хорошо, пока наутро не оказалось, что один из двойняшек мертв… Уволенная с работы полицейская и адвокат-неудачница становятся напарницами и раскрывают самое громкое преступление в Швеции. Один труп и главный подозреваемый по делу об убийстве – пухлый Санта-Клаус.

Глава десятая

Сердце глухо колотится в груди Эббы, частота пульса увеличивается по мере приближения к квартире Ясмины. Ледяной ветер колышет сине-белые ограничительные ленты, закрывающие входную дверь от посторонних. Интересно, Хелльберг еще здесь? Или кто-то из ее прежних коллег? Она уже готова повернуть назад, но тут видит Ангелу Кёлер, которая машет ей рукой. Адвокатесса стоит рядом с черным фургоном криминалистов и разговаривает с кем-то; когда Эбба подходит ближе, то узнает Петера Борга, коллегу, которого она в течение года часто встречала во время различных расследований.

Он явно удивлен и нерешительно приветствует ее:

— Эбба? Ты вернулась?

— Она теперь работает со мной, — встревает Ангела.

Эбба старается не возражать, хотя пока еще ничего не решено. Она пришла сюда, чтобы оценить ситуацию, понять, в чем заключается работа, есть ли что-то, что заставит ее за нее взяться.

— Вот оно что. Как твои дела? — спрашивает Петер.

По его недоуменному выражению лица можно сразу сказать: он не понимает, в чем смысл альянса Ангелы Кёлер и Эббы Таппер.

Ангела переоделась, и теперь на ней строгое зеленое платье и другие туфли, тоже, впрочем, на высоких каблуках, вот только шубка прежняя. Обувь явно дорогая, но адвокатесса решительно наступает прямо в снежную кашу, нимало не заботясь о сохранности туфель. На Эббе же рваные джинсы и стеганая куртка. У нее жуткое похмелье, хотя она и пропустила целебную рюмочку, прежде чем выйти из дома. Тем не менее в теле постепенно разливается приятное тепло, а для маскировки она сосет мятный леденец. Она слишком хорошо понимает, что ей бесконечно далеко до элегантной Ангелы, но с другой стороны, кому до нее не далеко?

— Прекрасно, — отвечает она и пытается выдавить из себя улыбку, глядя на Петера. — Все прекрасно. Я ведь когда-то сдала экзамен на юриста, так что теперь хочу попробовать себя на другом поприще.

— Вот как, я не знал.

Да она и сама не знала. Эбба надеется, что бывший коллега не станет задавать слишком много вопросов про экзамен, который она сдавала уже лет сто назад. Зачем она вообще об этом заговорила? Впрочем, она знает зачем. Звучит хорошо, так, словно она давно хотела поступить подобным образом. И Эббе даже начинает казаться, что так оно и есть на самом деле. Она ушла из полиции, чтобы вырастить новые крылья — так вроде это называется. А чем она занималась последние десять месяцев на самом деле, Петер не знает, да ему и не надо знать. Пила, шаталась по кабакам. Ее бросил партнер. Она снова пила. Пару раз посещала психолога. Абсолютно безрезультатно. Пила.

Нет, «сотрудник адвокатского бюро Кёлер» звучит намного лучше.

Ангела плотнее закутывается в шубку:

— Вы заканчиваете? Можно нам с Эббой зайти?

Петер бросает взгляд на дом:

— Я спрошу у Лены, но вы пока можете начинать сна ружи.

— Как любезно с вашей стороны. — Ангела притворяется, что дрожит от холода, и стряхивает с шубки полурастаявшие снежинки. Маленькими шажками приближается к ограничительной ленте, приподнимает ее, чтобы Эбба могла под ней пролезть. — Я рада, что ты пришла. Мы с тобой горы свернем.

— А по новостям такого не скажешь. С точки зрения полиции дело раскрыто, и все доказательства указывают на твоего клиента.

— Нашего клиента. — Ангела пристально смотрит на Эббу. — Когда полицейские думают, что все кристально ясно, они начинают бить баклуши. Тебе ли не знать? Но, как я сказала раньше, копы допустили несколько фатальных просчетов, и я даже не знаю, с чего начать, так много подарков они нам оставили.

Позади них раздается щелчок — это снимает молодой человек с фотоаппаратом. Эбба прячется в капюшон куртки, ей совсем не хочется, чтобы ее фотография угодила в газету. Ангела поступает наоборот: выпрямляется, поправляет волосы и позирует, будто вышла на красную дорожку. Эбба подходит к дому, адвокатесса догоняет ее и рассказывает, как задержали Николаса Моретти, одновременно с этим они изучают зеленый деревянный фасад, окна и замерзшие клумбы.

— Ты хочешь сказать, что он сидел в полицейском автомобиле прямо здесь, на месте преступления? Больше часа?

Ангела кивает:

— Я была с другим клиентом в приемнике, когда привезли Николаса. Раньше я встречалась с его сестрой, так что знала, кто он. Вообще-то я очень далека от мира футбола, но у Ясмины был какой-то преследователь, сталкер, которого мы должны разыскать раньше полиции.

— Сталкер? Так ты была с ней знакома?

— Да. Она вышла на меня и просила совета о том, что ей сделать, чтобы избавиться от него. Все началось где-то полгода назад. Он обычно стоял около ее дома и смотрел ей в окна. А еще присылал фотографии своего члена и убогие заверения в любви с анонимного номера. Я тебе позже расскажу все, что знаю о нем.

— Ты думаешь, он может быть убийцей?

— Это один из наших джокеров, но у нас есть и два других. Алкоголик, который бежал за Николасом и Ясминой от ресторана вчера вечером, и Санта-Клаус, который позвонил им в дверь позднее. — Ангела жестом дает Эббе понять, что той следует повременить с вопросами. — Позже я расскажу подробности, а сейчас давай сконцентрируемся на месте преступления.

Сквозь арку они проходят во внутренний двор, большая часть которого находится в тени старого дуба, ограничивающего обзор соседям. В остальном, похоже, летом двор превращается в пышный сад с вьющимися растениями, взбирающимися вверх по фасадам.

— На каком этаже жертва жила? — спрашивает Эбба.

— На втором, но у нее собственный вход с улицы.

— Тогда этот балкон тоже находится в квартире Ясмины. — Эбба указывает на балкон с металлическими перилами прямо над деревянным настилом.

Потом прикидывает, можно ли забраться на балкон. Например, с помощью садовой мебели, очертания которой угадываются под брезентом. Пожалуй, нет: даже если встать на какой-нибудь предмет мебели, все равно до нижней части балконных перил будет еще два метра. А водосточная труба? Она быстро соображает, что водосточная труба висит слишком далеко и слишком ржавая, чтобы выдержать вес человека.

— Входная дверь была заперта, а свидетель видел, как Николас вломился в дом, — говорит Ангела, которой, похоже, непонятно, что ищет Эбба.

— А балкон. Он был заперт?

— Нет. Первый патруль, который прибыл на место, говорит, что балкон был закрыт, но не заперт.

Эбба осматривает территорию вокруг дома. Никаких следов обуви, а даже если они и были, то давным-давно погребены под снежной кашей. Тут она замечает маленькое углубление в клумбе у фасада, наискосок от балкона. Она идет туда и, отодвинув ногой ветку, находит еще одну вмятину в паре десятков сантиметров от первой. В это расстояние уместилась бы лестница. Она снова бросает взгляд на балкон, потом смотрит на защитную арматуру, которая торчит из фасада, и замечает, что на ней что-то висит, как будто несколько клочков ткани, которые колышутся на ветру. Кто-то точно мог влезть здесь наверх.

Эбба обходит придомовую территорию, заглядывает за мусорные контейнеры, осматривает велопарковку у забора, участок для мангала, песочницу. И наконец находит то, что искала. К задней части хозяйственной постройки прислонена лестница, которую не видно из-за кустов.

Она несет лестницу к балкону Ясмины, примеряет ее к углублениям в клумбе.

Ангела подскакивает к ней, набирает в грудь воздуха, как будто готовится громко закричать «ура!»:

— Подходит идеально.

Адвокатесса зовет криминалиста Петера Борга.

— Вам следует это тщательно задокументировать, — говорит она Петеру, когда тот наконец подходит.

Петер одновременно чувствует стыд и удовлетворение:

— А этого-то я и не заметил.

— И тут еще, смотрите. — Эбба показывает на торчащую чуть ниже балкона арматуру. — Вы видите, там что-то висит? Это может быть клочок ткани от одежды преступника, если он лез здесь вверх и зацепился.

Ангела и Петер присматриваются к находке Эббы.

— Я это тоже приобщу к уликам, — кивает Петер.

Эбба оборачивается к Ангеле:

— А что было при Николасе Моретти?

— Ничего фиолетового, насколько я знаю. Это ведь фиолетовый цвет? На таком расстоянии я плохо вижу.

— Фиолетовый, как свекольный салат, — говорит Эбба, которая до сих пор чувствует привкус рвоты.

И когда только пройдет это чертово похмелье? Ей хочется чего-нибудь выпить, чего-нибудь крепкого. У нее дрожат руки, и она чувствует себя жалкой и больной. Может, это потому, что она давно не бывала на местах преступлений, а здесь собрались люди, которые привыкли внимательно рассматривать других, изучать их.

Ну, выпила вчера. Слегка перебрала, но ведь это со всеми случается. И посылала эсэмэски своему бывшему. Но об этом знает только она сама. Ну и еще Йенс, понятно, и наверняка его подружка. Интересно, они читают ее сообщения вместе? И смеются над ней?

В груди становится тяжело, и Эбба с радостью идет за Ангелой внутрь квартиры, где ей будет чем занять свое внимание. А Йенс может катиться к черту.

— Она была богачкой? — спрашивает Эбба, когда они заходят внутрь и видят стильную квартиру. — Я-то думала, простая студентка.

— Так и есть. Она училась в Стокгольмской школе экономики.

— Тогда откуда у нее деньги на такую студию? Богатые родители?

— Ее отец, Джорджио Моретти, бывший капитан мужской сборной по футболу, сейчас тренирует юниоров. Член совета директоров нескольких компаний.

Эббу это впечатляет:

— За утро ты многое успела выяснить.

Ангела улыбается:

— Нужно на шаг опережать полицию.

— Ну тогда, может быть, отец за все и платит? — предполагает Эбба.

Она обходит квартиру, ступая так аккуратно, будто боится потревожить покойную. На журнальном столике стоит миска с орехами, среди скорлупы валяется несколько желтых таблеток. Наверняка бензодиазепины или экстази. Анализ покажет. Труп увезли, но о случившемся свидетельствуют засохшие пятна крови на диване и брызги на ковре.

Ангела подходит и становится рядом с Эббой:

— Они сидели здесь, Николас уснул, положив голову сестре на колени. У них был приход, и он вырубился. А когда он проснулся, сестра была уже мертва, а он лежал в луже ее крови. Он запаниковал и начал уничтожать улики своего пребывания в доме. Затем выбежал наружу, забыв телефон. Именно поэтому он и разбил окно снаружи и вломился внутрь — хотел забрать его.

Эбба обдумывает услышанное:

— И ты ему веришь? Веришь, что он невиновен?

— Меня все время об этом спрашивают. И знаешь что? Мне наплевать.

— Но чутье тебе что-то подсказывает? — спрашивает Эбба с удивлением.

— Нет. Потому что я знаю: мои клиенты, как и все люди на земле, врут. Сколько бы тебе ни казалось, будто ты что-то чуешь, позднее выяснится — тебя здорово надули.

На периферии сознания снова мелькает образ Йенса. Распрекрасный бойфренд, который свалил, когда она больше всего в нем нуждалась.

— Насколько хорошо ты знаешь, например, меня? — продолжает Ангела. — Ты знаешь, что я адвокат и исключительно хорошо делаю свою работу. Но являюсь ли я на самом деле той, кем ты думаешь, что я являюсь? Есть ли у меня друзья в криминальном мире, навязчивые мысли, ищу ли я случайных сексуальных партнеров, чтобы саму себя унизить, не занимаюсь ли я мастурбацией на глазах у соседа? Для меня только одна вещь имеет значение. Если мы сможем доказать, что он невиновен, значит, он невиновен.

Она поворачивается на каблуках и прохаживается по комнате, не дав Эббе отреагировать на свое заявление: «Если мы сможем доказать, что он невиновен».

Так все-таки Ангела верит этому своему клиенту или не верит? В любом случае она хочет защищать Николаса Моретти, потому что верит в это дело, верит, что у них есть шанс выиграть.

Верит ли в это Эбба? Она хочет заняться этим делом прежде всего из моральных соображений.

Но, как бывший полицейский, она, к сожалению, склонна согласиться с Джоном Хелльбергом.

Все улики указывают на Моретти. Дело раскрыто с полицейской точки зрения.

Но пока еще никакой приговор не вступил в законную силу, и если она соглашается на предложение Ангелы, то будет представлять интересы подозреваемого. Есть ли какая-то вероятность того, что Моретти не убивал свою сестру? Да, есть факты, которые на это указывают. Лестница, прислоненная к фасаду, клочок ткани, свисающий с арматуры.

Кто-то третий забрался внутрь через балкон и убил Ясмину, пока Николас спал у нее на коленях? Невероятно, но совершенно точно возможно.

Эбба подходит к балконной двери и изучает ручку. Констатирует, что ее можно открыть снаружи, а, по свидетельству первого патруля, дверь была не заперта. Кто-то мог зайти таким путем, кто-то в фиолетовой одежде.

Раздается какой-то звук, Эбба обходит комнату и обнаруживает птичью клетку, подвешенную к потолку. Она подходит и рассматривает попугая, глаза у которого такие же серые, как перья, а хвост ярко-красный.

— А вот и наш свидетель, наш самый лучший свидетель. — Эбба приближает лицо к клетке. — Скажи что-нибудь. Что здесь произошло? Кто убил твою хозяйку?

— Пошла в жопу.

Эбба отпрянула от клетки, не ожидая ответа, тем более такого.

— Что ты сказал?

— Пошла в жопу.

Со стороны дивана, где Ангела все это время изучала подушки и накидку, раздается смех.

— Какой крутыш.

— Но вдруг он видел, что произошло, даже наверняка видел? Вдруг может рассказать?

— Так это не работает. Чтобы научить попугая говорить, нужно много времени, к тому же они заучивают только определенные фразы.

— Ты уверена? Может, именно этот попугай гений, птичий Эйнштейн. — Эбба снова смотрит на попугая и думает о том, что он мог видеть.

Понимает ли он вообще, что произошло? Горюет ли он по убитой хозяйке?

— А что с ним теперь будет? — спрашивает Эбба.

— Наверное, отвезут в зоопарк или усыпят, не знаю.

— Пошла в жопу. — Попугай начинает бегать по клетке, как будто понимает, что сказала Ангела.

Усыпят. Печальная судьба попугая ранит душу Эббы. Кто-нибудь ведь должен его взять? Какой-нибудь родственник Ясмины, любитель животных.

Она размышляет над тем, не взять ли его самой, но у нее никогда не было домашних животных, а сейчас она едва может позаботиться сама о себе.

Она оставляет попугая и идет в ванную, осматривает раковину, на которой остались капельки крови, изучает коврик с красно-коричневым пятном. Николас зашел сюда и умылся? Она отмечает, что полотенце измазано подозрительными пятнами. Зачем оставлять после себя столько следов, если бежишь отсюда в панике, как утверждает Николас?

Ангела засовывает голову в ванну:

— Формальности обсудим позже, я сейчас должна уходить — у меня другое дело.

Эбба вопросительно смотрит на нее.

— Вопрос трудоустройства. Я тебя нанимаю как помощника юриста, чтобы ты могла меня заменять с клиентами, на которых наложены ограничения по общению с внешним миром, но между нами мы будем знать, что ты работаешь детективом. Ты работаешь на земле, а я выступаю в суде.

Эбба поводит плечами, словно бы говоря «ладно», хотя еще ни в чем точно не уверена, ведь она пришла сюда просто посмотреть. Впрочем, она должна быть честной с самой собой и признаться, что грубая оплошность Хелльберга во время прямого эфира сыграла здесь определенную роль. А вдруг можно будет увидеть, как он теряет лицо, если они справятся с непростой задачей и освободят Николаса Моретти. Ведь именно этого они должны добиться. К тому же она больше не справляется с одиночеством, ей нужно какое-нибудь дело, хотя в компании она по-прежнему чувствует себя не очень.

Эбба и Ангела идут в прихожую, и, прежде чем расстаться, новоявленный частный детектив получает свои первые задания от «Адвокатского бюро Кёлер»:

— Постарайся найти финна, который преследовал их от пивной, раньше, чем это сделает полиция, а еще Санта-Клауса, который заявился сюда. О сталкере знаем только мы, он подождет. Эти двое важнее.

Эбба кивает. Она снова на службе, у нее есть работа помощника юриста в «Адвокатском бюро Кёлер».