Изъян

Анна Инк

Мужчина ничтожен. В Городе значение имеют только женщины, их успехи в карьере и их эмоции. Кира – представительница элиты. Она отправляется в Город, чтобы выяснить, почему женщины стали пропадать без вести. Чем больше она погружается в жизнь формации, где царят рациональность и мизандрия, тем больше сомнений у неё возникает. Может, её жизнь только кажется идеальной? И те, кому всегда доверяла, в действительности опасны. Что на самом деле случилось с её сестрой? И может… мужчины – тоже люди?

6. Синее смещение

37-й день в Городе. Дома сейчас утро, в саду зябко. Будильник выдаёт уже второй залп набегающей волны. Как и положено, я загружаю на легальном эргосуме личный гороскоп — мне ведь необходимо, чтобы моя история поиска соответствовала большинству. Причудливые узоры на экране, изображающие знак Стрельца, теперь не только раздражают меня, но и напоминают о Звёздном подземелье.

Интересно, а в сети вообще есть информация про астрономию? Это же такая архаика… Первые ссылки отправляют к зодиакальным созвездиям. Я нахожу Стрельца. Россыпь точек никак не напоминает мне человека на лошади, который всегда иллюстрирует страницу моего гороскопа. Даты знака зодиака не совпадают с датами, когда Солнце проходит через это созвездие. В чём логика? Надо спросить у него. У этого молодого человека. Почему такие даты. Ищу ещё что-нибудь. Мне выдают про теорию расширения Вселенной. Я пробегаюсь по тексту, зависаю на картинках галактик. Сверкающие узоры причудливой формы, в хаосе звёзд. Неужели эти штуки действительно существуют, куда-то движутся, во что-то превращаются? И он считает, что взаимодействие между ними — этими мёртвыми объектами — гораздо интереснее, чем наша жизнь.

Нужно выпить чай и отправляться на работу. Опять по привычке ищу кнопку на термоконстантном ящике. Как же я скучаю по дому, когда натыкаюсь на такие бытовые мелочи: дома я всегда включаю чайник, который скворчит и выпускает пар из чистой, привезённой из мест за пределами анклава воды. Здесь воду не кипятят, здесь вода перенасыщена дейтерием. Учёные связывают высокий процент стерильности среди нашего населения именно с дейтерием. Но я уверена, что в нашей почве есть много чего и похуже. Когда строили купол, по периметру будущего города выкапывали большие овраги, которые предполагалось заполнять строительным мусором — абсолютно все здания в бывшей столице пошли под снос. Но постепенно овраги стала затапливать вода. Поскольку всё делалось в огромной спешке, в котлованы попадал не только строительный мусор от снесённых зданий, но и отходы из лабораторий, где проводили опыты по трансформации психаров в энергию. И какие-то химические процессы привели к высокому уровню дейтерия в воде, заполняющей рвы вокруг будущего города. Альфа, которая была у власти в то время, воспользовалась ситуацией в нашу пользу — территория, обогащённая дейтерием, была за огромные деньги продана другому государству. Когда купол был построен, дейтерия в той местности уже не было. Земли постепенно стали заболачиваться, но территория осталась чужой. И только старость — шанс перебраться через эту чужую территорию, покинуть наш анклав, и увидеть жизнь далеко за пределами этих культурных норм.

Странно, сегодня Полина одна. Где же наша обычная компания в составе Ларисы и Алины, которые тоже всегда приходят раньше меня?

Я сажусь за столик напротив Полины. У моей инсобы таинственный вид, она смотрит на меня с нетерпением.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Сейчас, сейчас, сейчас, — шепчет она.

— Что — «сейчас»?

— Тсс.

Я замолкаю, слежу за её взглядом. Он бегает туда-сюда: от меня, в точку за моей спиной слева, и снова ко мне. Я хотела бы обернуться, но понимаю, что будет неуместно. Проходит мужчина. Полина зажмуривается. Потом распахивает глаза, и спрашивает с плохо сдерживаемой улыбкой:

— Как ты думаешь, сколько ему лет?

Я жду, когда мужчина усядется, и даст мне возможность разглядеть его лицо, а пока я вижу только сутулую спину в сером потёртом пиджаке. Он забирается на высокий стул у окна. Мне приходится повернуть корпус немного вбок, иначе его будет загораживать цэрперка за соседним столиком.

— Средняя степень выраженности лобных и подглазничных морщин, невыраженные и негрубые носогубные складки, отсутствие соответствующих изменений в области нижней части лица, в том числе предкозелковых морщин, говорят, что ему не меньше 35 и не больше 40 лет… Почему у тебя всегда такие круглые глаза, когда я отвечаю на твои вопросы?

Полина поджимает губы и моргает:

— Мне иногда кажется, что ты — робот.

— Ты — невнимательный наблюдатель. Моя память то и дело даёт сбои.

— Да? — она удивлённо морщит лоб и делает глоток из стакана через дринкстик.

— Почему он заинтересовал тебя?

— Он кажется типичным демотивированным цэрпером, да? — пожимает она плечом. — Но несмотря на свой возраст — ему тридцать три — он уже сменил две профессии. Ещё он очень похож на тех ботаников, которых так любят пускать в «Спарту» в качестве расходного материала, но он там не участвовал.

— Думаешь, в нём есть какая-то ценность? — спрашиваю я.

— Не в нашей примитивной корпорации ему место. С его способностями ему место в «Витруме», — в её голосе звучит восхищение, а взгляд мечтательно зависает на особи второго пола на лишние две секунды.

— Может он из этих?

— Каких — этих?

— Ходят же слухи, что между ЗОПом и группой особей второго пола заговор. Они похищают горожанок. Может поэтому его не отправили в «Спарту» до сих пор?

— Да что ты опять про свой заговор!

— Разве сейчас не модно в него верить?

— Мода — это не к тебе. Только не обижайся!

Бедная Полина. Она ведь думает, что знает меня всю жизнь. Наши методы всегда казались мне справедливыми. Ну вкрутили ей в голову коллекцию воспоминаний, где мы вместе учимся. Она так и умрёт с этим обманом. Почему же сейчас я думаю о том, что будет с человеком, если он узнает правду? Ведь я становлюсь для неё тем, что раньше называли «подруга». Что будет с Полиной, если она вдруг поймёт, что испытывала какие-то чувства к человеку, которого на самом деле… нет и никогда не было? Какая-то жуткая иллюзия.

«Ты, кстати, Полину ещё не спрашивала», — тянет мой внутренний голос.

— А как ты думаешь? Что происходит? Со всеми этими женщинами?

Полина задумывается на несколько секунд:

— Наверняка здесь замешана элита. Но у меня есть ещё одна версия. Когда пропала пятая жертва, появился один слух… помнишь, я говорила тебе про психары, которые могут покидать купол? Якобы девочка, которая пропала, Тита, занималась этой темой. Она искала людей, которые видели психары. И сама часто ошивалась на краю Города. Так вот, я думаю…

— Эффективного квартала суток, — к нам подходят Лариса и Алина.

— Кира, ты тоже только подошла? — у Алины сбилось дыхание. Она бухается на стул рядом с Полиной. — Сегодня в директиве моего направления движение совсем какое-то сумасшедшее. Я на дорогу всего сорок минут потратила. А обычно час выходит, — Алина делает круглые глаза, сама себе удивляясь.

— Ты тоже ещё не успела сделать заказ, — спрашивает Лариса, оглядывая пустой стол передо мной.

— Не успела. Пойдём?

— Возьмите мне салат с атисом и апельсиновый сок! — кричит нам вдогонку Алина. — Сама я в ближайшее время никуда не дойду уже.

Салат с атисом? Ну-ну. Интересно, что туда добавляют вместо него? Разве что-то может заменить вкус плодов атиса?

«Сочетание редиса, клубники и… шампанского…» — томно протягивает мой внутренний голос.

— Не могу согласиться с Алиной, — бормочет Лариса, пока мы делаем у стойки заказ. — Лично я наоборот пришла позже, чем планировала, потому что мой поток сегодня был каким-то медленным. А ты что думаешь?

— Я пришла давно. Просто мы с Полиной разговорились, и я забыла, что собиралась завтракать.

— Вы много общаетесь, я вам завидую. У меня нет инсобы уже лет пять.

— Сочувствую.

— Почему Полина стала для тебя интересным собеседником? Какие у Вас темы для обсуждения помимо работы?

— Разные, — пожимаю плечами. — Она много знает. Я тоже. Сейчас, например, мы обсуждали пропавших без вести.

— Что же здесь обсуждать? И так всё понятно. Это дело рук элиты. Они убирают цэрпер, которые могут перейти в статус Зозо.

— Насколько я знаю, жертвы были не такими уж успешными горожанками.

— Ты плохо осведомлена. У них был шанс, у каждой. Все пропавшие отличались странными колебаниями в динамике капитала — мне об этом рассказывала сотрудник Банка. Их аффективные выбросы происходили часто, и при этом были качественными. Одна из жертв — актриса, по-моему — заработала как-то таким выбросом почти десять миллионов тонн психаров.

— Не может этого быть.

— Мой источник не будет врать. У нас рациональные отношения. Больше всего элиту ужасала непредсказуемость. Заработанные пропавшими Средства списывались почти сразу же после выброса — за выплеск непригодных для купола эмоций. Очевидно, что элите такие аномалии не понравились. А если бы эти женщины научились избегать проявления непригодных эмоций, создать необходимый баланс? Тогда в два счёта можно было накопить на недвижимость загородом. Конечно, таких цэрпер необходимо ликвидировать.

Мы возвращаемся к нашему столику.

— Я как раз рассказывала Алине про наше с тобой совместное детство, — Полина улыбается мне.

— Ах вот в чём дело, — хмыкает Лариса. — Вы, оказывается, ещё с детства инсобы.

— Нас вывозили на стадион «Спарты» для тренировок, представьте себе, какая жуть! Там такая атмосфера… — Полину даже передёргивает от ужаса.

— Расскажите. Интересно, — Алина уплетает принесённый салат. От него пахнет хлором, перекисью водорода и подгоревшим сахаром. Как не стыдно называть это салатом с атисом?

— Да, расскажите какой-нибудь необычный случай. Может кто-то из вас нашёл зуб мёртвого цэрпера, пока отжимался на голограмме спартанских песков? — требует Лариса.

— Фу, ужасно! — Полина морщится. — Я очень рада, что такого не было! Там всё хорошенько стерилизуют после шоу… Надо… надо что-нибудь весёлое. О! А расскажи, расскажи им, как на стадионе во время пробежки тебя чуть ядром не сшибло! — Полина стучит ладонями по столу, и громко хохочет.

— Ядром?! — истерический вопль Алины прорывается сквозь разжёванную еду.

Я вздыхаю. Мы с Полиной никогда не обсуждали «наше совместное прошлое», и я уже забыла, что мне там написали в инструкциях. Ладно. Надо, значит надо. Главное — использовать метафоры. Я начинаю:

— Тренировки по бегу проходили два раза в неделю, не помню, кажется по средам и пятницам? — я смотрю на Полину, она пожимает плечами «тоже не помню». — Но в этот раз тренировку перенесли на другой день. Четверг, кажется. Наши сокурсницы больше двух кругов не делали. Эта вот — вы не смотрите, что она такая активная, — я киваю на Полину, — сдохла на третьем круге. Сидит и ждёт меня на лавке, ножки потирает. А я люблю побегать. Бегу я, значит, одна. Представьте себе, обычный день в середине недели. Скоро выходить на первую стажировку. Нам всего 12 лет. Жизнь только начинается. Над стадионом… вы же там были? — девушки оживлённо кивают. — Над стадионом голограмма голубого неба в начале дня, летнего. Искусственный песок попадает в ботинки, он прохладный, остывший за первый квартал суток. Кондиционер только-только разошёлся, ещё не печёт. Не душно. Хорошо. Небо нарисовано чистым-чистым… Но кто же знал, что на соседней площадке во второй квартал суток по четвергам тренируются новички в метании ядра? — я понижаю голос. Девушки хихикают.

— Да-да! — вклинивается Полина. — Тогда это было модно. Какие-то исследования подтверждали, что метание ядра позволяет сформировать этот, ну как его, Кир?

Я пожимаю плечами.

— Ну, такие выемки над бицепсами, и ключицы выпирающие, как у хороших доноров.

— Гандикап, — бормочу я, и невольно вспоминаю Себастьяна.

— Да-да! Вот его. Ну, дальше-дальше!

Я продолжаю:

— Я смотрю в голубое небо, щурю глаза и… вижу, что на меня что-то летит. Скорость ещё такая странная — как будто в замедленной съёмке, которая всё убыстряет и убыстряет темп. Я решила, что у меня оптическая иллюзия. Какое-нибудь синее смещение…

— Вы увлекаетесь космосом?

Я оборачиваюсь, и мой взгляд упирается в хлопчатобумажную синеву с золотистыми пуговицами. Я поднимаю глаза, и вижу молодого человека из парка. Как хорошо я теперь могу его разглядеть. Плечи снова выпрямлены, рукава рубашки засучены выше локтей, и видно, как выступают на его бледных руках жилки; у него смешливый взгляд, зрачки узкие от яркой электрической подсветки пола, зелёный цвет глаз уходит в голубоватый оттенок; и едва заметная улыбка на губах. Он поправляет очки кончиками пальцев, неуклюжим движением, как будто только-только начал их носить. Он смотрит на меня сверху вниз, и ждёт ответа.

— Нет, — отвечаю я. — Но теория расширения Вселенной кажется мне… завораживающей.

— Конечно, — отвечает он. — Ведь Вы не можете на это влиять.

Все молчат. Видимо, не только я потерялась. Он с невозмутимым видом вытаскивает из-под соседнего столика стул, вклинивается между Полиной и Алиной, и усаживается напротив. Сложив локти на столе, он внимательно смотрит на меня. Молчание затягивается. Я краем глаза отмечаю, что цэрперки за столом переглядываются.

— Вы знакомы? — раздражённо спрашивает Лариса. И с возмущением добавляет: — Что ты так на неё таращишься?

«Чего ему от тебя надо?»

— Знакомы? — громко повторяет Лариса.

— Нет, — я не вру, я не договариваю. — Мы встречались, но мы не знакомы.

— Меня зовут Инг.

— И что с того? — продолжает раздражаться Лариса.

— Теперь мы знакомы, — парирует он.

Полина давится смешком. Инг ей определённо понравился. Он бросает на неё вежливый взгляд, она отвечает ему ласковой улыбкой, и он снова поворачивается ко мне.

— Ладно, — спокойно говорю я, и первой отвожу взгляд.

«Так никогда нельзя делать!» — кричит мой внутренний голос.

Я быстро поднимаю глаза и продолжаю:

— А меня зовут Кира.

— Я знаю. Я всё про Вас знаю, — говорит Инг, и по моей спине бежит холодок. — Вы недавно работаете в «Итере», но уже успешно освоили документальные видеофайлы. И у меня к Вам деловой вопрос.

«Фу ты, мать моя женщина!» — мой внутренний голос с облегчением выдыхает.

— Ну-ка? — удивляюсь я.

— Моя начальница предложила Вашу кандидатуру для экранизации части мемуаров одной женщины. Аркадия 1дробь57.

— Так, — киваю я.

— Я хочу попросить Вас взять меня в этот проект. Аркадия выезжала в поселение Ы. Моя начальница Елена хочет, чтобы экспозиция её поездки была создана Вами. Я считаю, что уместным будет использовать некоторые метафоры, связанные со звёздами. Могу ли я надеяться, что Вы воспользуетесь мной в данном проекте?

— Я впервые слышу, что буду заниматься этим проектом, — переглядываюсь с соседками по столику.

— Решение было принято сегодня, в первый квартал суток. Пока Вы спали, — говорит Инг. Я перевожу взгляд на Ларису и с разочарованием отмечаю, что у неё дёргается щека от нервного тика. Так нельзя. Женщина не должна презирать, или, что ещё хуже, ненавидеть особь второго пола. Женщина должна ничего не чувствовать к особи второго пола.

— Так, пошли пройдёмся… до твоей начальницы, — я встаю, киваю коллегам и двигаюсь к выходу из столовой. Слышу, как Инг желает цэрперкам успешной рабочей смены.

Он догоняет меня в коридоре.

— Что ещё за проект? Почему я должна в этом участвовать?

— Я попросил.

— Зачем?!

— Тогда, в парке, я при Вас звонил Елене, моей начальнице, помните?

Я киваю.

— Она же не знает, что я обманывал. Она думает, Вы уже согласились. Но… я не мог при… ну… там, за столом, при всех, это объяснить. Вдруг Вы не рассказывали никому о том, при каких обстоятельствах мы познакомились.

— Не рассказывала, — бурчу я. — А ты не мог сказать ей, этой Елене, что я отказалась.

— Нет. Я должен был поговорить с Вами сначала. Вдруг Вы согласитесь… Я надеялся, что Вы согласитесь.

— С чего вдруг?

— Нам можно будет выехать загород. И Вы увидите настоящие звёзды.

— Почему ты думаешь, что мне это нужно?

— Мне показалось, что Вам позавчера было интересно. У Вас возник ассоциативный ряд: звёзды и человеческая жизнь, — Инг пожимает плечами. Снова улыбается так, будто извиняется за своё предположение. — Вы что-то читали после нашего разговора, так? Иначе откуда Вы знаете про синее смещение?

— Я давно об этом слышала, ещё когда в «Агоне» работала. — Почему мне кажется, что он способен уличить меня во лжи?

— Ладно. Тогда так. Возможно, нам удастся попасть в само поселение. И Вы лично убедитесь в том, что упасть с водонапорной башни невозможно.

«Нет, этот мокль совсем не простой. Он явно что-то знает про всю эту историю с твоим переездом сюда. Кажется, даже больше, чем ты сама. Не он ли по наставлению Альбины устроил в парке Целомудрия тот хаос с агитационными листовками? Он хочет затащить тебя в поселение Ы. Зачем?» — мой внутренний голос начинает кусать ногти.

— Смотрите, — Инг протягивает мне свой эргосум. Я беру его в руки. Там видео. — Аркадия 1дробь57 впервые приезжает в поселение Ы.

Она выходит из автомобиля. У неё уверенная походка. Её сопровождает четыре женщины из ЗОПа, в окружении которых она выглядит ещё грузнее, чем есть на самом деле. Её крупные черты лица делают её похожей на огромную рыбу, а редкие, коротко постриженные волосы, добавляют ей возраста, и мужеподобности.

Инг стоит совсем рядом и внимательно разглядывает женщину на экране. Говорит:

— У неё безупречная биография: за свои почти пятьдесят шесть лет была руководителем в десяти различных профессиях, никакого участия в телевизионных передачах; большой капитал… правда, ничего об её аполло. Ни одного не было. И она не готовилась к этапу «Родительство». Её последней профессией была работа в «Витруме». Там она занималась программой по адаптации вЫселов. Она хотела создать в Городе дорабочее учреждение для девочек из поселения Ы. Аркадия предлагала построить транспортную сеть, чтобы девочки могли приезжать в Город только для обучения и не оставаться в нём после проведения лекций, а возвращаться каждые сутки обратно домой. В будущем это редуцирует до минимума случаи отказа от детей в поселении Ы, поскольку обучение позволит девочкам впоследствии работать в Городе. Она предоставила личные Средства для инвестиций в этот проект.

Аркадия здоровается с жителями, жмёт руки женщинам, кивает мужчинам. Просит показать ей место, где сейчас обучаются дети вЫселов. Она пытается объяснить, чему они будут учиться в Городе, как работать, и что им это даст. Она убеждает их, а не нас, в том, что это необходимо. Она их… мотивирует.

Начинаются кадры с нищими голодными детьми, и убогими условиями существования в поселении Ы. Не верится, что этот район планировался как самый благополучный и дорогой для проживания. Землю и недвижимость здесь купили самые прогрессивные, предприимчивые и богатые люди столицы — они планировали хорошенько заработать на сдаче жилья здесь в аренду. Но как только подсчёт изменился, и право собственности было отменено, эти люди из миллионеров в перспективе превратились в обманутых вкладчиков. Они не хотели начинать всё с нуля и зарабатывать на новых условиях, как это делали горожане. Они стали качать права, но остались ни с чем. Только эмоции, которые пожирают их самих: злоба, зависть, агрессия, влечение, страх… деградация.

— Думаешь, Елена позволит нам погулять по поселению Ы? — я возвращаю Ингу эргосум.

— Я знал, что моё предложение Вас заинтересует, — Инг самодовольно улыбается.

— Скажи мне, а с чего тебе такие поблажки? Почему начальница позволяет тебе выбирать, с кем работать? И с чего вдруг она готова разориться на асенсорин ради твоих увлечений? Цэрпер мало заинтересует, о чём мечтала пропавшая Зозо, и какими звёздными метафорами её мечты можно обрисовать. Им подавай способы продвижения по карьерной лестнице, и советы по достижению успеха в накоплении капитала.

— Вы ошибаетесь. Производственные саги уже становятся архаикой.

— Что?!

— Вы же сами говорили — цэрперы разные, и то, что нравится Вам, не обязательно должно нравиться большинству. А исследования показывают, что теперь самые прогрессивные женщины ориентируются не на накопление карьерных лестниц и Средств для покупки недвижимости за городом, а на то, как выйти за пределы устоявшихся стереотипов. То самое «Акме» в конце аббревиатуры «цэрпера», к которому изначально все должны были стремиться, и про которое на полвека забыли горожане… Аркадия хотела заняться адаптацией вЫселов. В Городе нет будущего, будущее за его пределами, за пределами нашего анклава, и, в конце концов, за пределами нашей планеты.

— О, опять ты со своим космосом, — раздражённо выдыхаю я. — Ты бестолково тратишь своё время… И ты близорукий. И самонадеянный.

Он начинает улыбаться, и снова обнажает зубы.

Я добавляю:

— Мне с тобой не сработаться. Пустая трата моего времени.

— Мы только попробуем. Вдруг получится? — Инг смотрит на меня по-доброму. — Тем более это не основная работа для Вас, так, подработка. Это сейчас модно… — я смеряю его строгим взглядом. — Так я могу сказать, что Вы согласны?

Я пожимаю плечами.

— Значит, согласны, — Инг довольно потирает ладони. — Тогда я передам Елене, что мы в деле.

Я неуверенно киваю.

— Спасибо! — он разворачивается и быстрым шагом удаляется от меня. Вдруг замирает, оборачивается. — Кира, кстати, по поводу поблажек… Елена, хоть она и из элиты, рассматривает сотрудников с точки зрения их способностей, а не пола. К тому же у неё у самой сын. И она этого ничуть не стыдится.

— Ты серьёзно?

— Я же говорю Вам, а Вы не верите. Городской образ жизни, главное — городской менталитет — уходит в прошлое. Скоро всё будет по-другому.