Проводница

Анна Игоревна Немчинова, 2020

Юная Джо когда-то связывала свою жизнь с искусствоведением, но безжалостно была перекинута в другой мир. Пришлось заново учиться жить. Попав в школу проводников – людей, которые проводят других в чужие миры, она осознает, что это ее призвание. Накануне выпуска из школы, всех проводников начинают методично уничтожать. Кому это выгодно? Что делать чтобы спастись и выполнить свою миссию? Как быть с любовью? Какой выбор сделать? Как разобраться со своим предназначением? И наконец, кому нужно было, чтобы она попала в этот мир?

Финал

Дождь решил, что Джо поживет еще, поэтому лил как из ведра, не давая возможности развести под ней костер.

— Душевно стою — подумала Джо. Глаз заплывал, правый бок горел, и Джо чувствовала, как оттуда вытекала кровь, унося с собой последние силы. В прорехи рубахи поддувал ветер, но в свете дикого ливня, который насквозь промочил девушку, это уже казалось мелочью. Основная часть добросердечного населения, притащившая Джо на костер, попряталась под козырьки своих глиняных домов, и выглядывали уже не злобно, а просто с любопытством, постепенно переходящим в скуку.

— Зачем опять вляпалась? — с тоской подумала Джо — ну дети, ну собрались их принести в жертву, ну и что…

Тут живо она представила себе горящих детей, и все взорвалось в ней.

— Ну, нет — со злостью крикнула она в дождь.

— Не жить вашему роду. Прокляты вы перед небесами, приносящие в жертву своим кровожадным богам маленьких детей.

В это время сверкнула молния, и через минуту задымился один из самых отдаленных домиков. Было просто удивительно, как при таком ливне и так легко загорелась, да что там загорелась, заполыхала хижина.

Старейшина, жесткая с крепко сжатыми губами женщина начала что-то кричать обезумевшим от паники людям. Но надежды остановить их были напрасными. Кто-то упал на колени и начался молиться, кто-то дико кричал, кто-то рванул со всех ног к реке и залез туда, но, ни один человек не бросился спасать хижину. Джо не успела удивиться, как услышала за своей спиной:

— Красиво говоришь!

Проводник почувствовала, что руки ее развязаны, и кто-то взялся уже за ноги.

— Макс — прошептала она — я не смогу идти.

— Я понял — ответил он — догадываюсь, что сутки в таком положении не прибавили твоим ногам прыткости. Затем он легко повесил ее на свое плечо и пошел вихляющей походкой.

— От стрел ты хорошо прикрылся — съязвила Джо.

— Да уж. Я всегда предпочитаю женщинами прикрываться — в ответ услышала девушка.

— Где дети? — спросила она.

— В хорошем теплом и сухом месте, где и положено быть детям — задыхаясь, ответил Макс, продолжая бежать через деревню. Минуя кустарники, они, вернее Макс залетел в лес. Минут через десять этого непрерывного бега, он, наконец, остановился.

— Не рановато ли? — нахально спросила Джо, пытаясь этой нарочитой наглостью прикрыть свою боль и усталость.

— Ну, я бы конечно пронес тебя еще миль пятнадцать, однако погони за нами не наблюдалось, да и устал я играть в великого воина — и в этот момент бережно положил Джо на землю.

— Так, где дети? — заладила Джо.

— Я успел их отвести к своему племени — это тебя успокоит?

— Нет, за ночь не успеть, поэтому ты их куда-то запрятал. А вот куда — вот вопрос.

— Ладно, поймала. Покажу тебе поляночку заветную. Ты кстати, идти-то сможешь? — спросил Макс.

Объяснению Джо предпочла медленно подниматься, держась за ветви близстоящих кустарников. Макс сидел на земле и с ног до головы осматривал Джо. Вроде бы открытых ран и переломов он не наблюдал, хотя кто ее знает, ведь будет молчать до последнего.

— Одежонку тебе для сожжения выбрали не очень, мог бы для этого случая их староста что-нибудь из своего подкинуть — мрачно пошутил он. И правда, длинная рубаха, продранная в нескольких местах, ничем не подпоясанная, да еще и сделанная из какой-то жесткой дерюги просто просвечивала насквозь. И Макс с болью смотрел на ее тонкое тело практически все в кровопотеках, особенную злость вызывал ее заплывший глаз.

Мало я поджог — с яростью подумал он — надо было все их норы сжечь.

— Ты так смотришь на меня — раздумчиво сказала девушка, пытаясь опираться на свои избитые ноги — что, кажется, сейчас добьешь.

— Вставай, давай — нарочито грубо ответил хранитель — дети ждут. Она оперлась на него, и они поплелись в сторону заветной полянки. Лес был непонятный: одновременно редкий и непроходимый. Редкий, потому что деревьев мало, а непроходимый благодаря мелкому, цепляющемуся растущего в неисчислимом количестве кустарнику. Куда ее вел, по какой тропке, Джо не запоминала, концентрируясь только на том, чтобы дойти. Вдруг она встрепенулась:

— Макс, а они не пошлют за нами погоню?

Он ответил сразу:

— Конечно, нет. На них же гнев богов снизошел. Им теперь отмаливаться от них да хижины свои восстанавливать. Если они только детей могут сжигать, а воинов боятся, то о чем говорить. Не пойдут, побояться.

Джо облегченно вздохнула, теперь только одна задача стояла перед ней — дойти. День клонился к закату, когда героическая парочка взошла на заветную полянку. Первое что увидела Джо, сидящих возле костерка детей. Вся эта кучка сидела, прижавшись друг к другу. Возле шатра стояли лошади, задумчиво поглядывая вдаль и похрустывая кустарником. Джо отцепившись от Макса, проковыляла до своей Ласточки и пошарившись в седельных сумках достала мешок с лекарствами, любимую батистовую рубашку и мягкие кожаные брюки. Затем она занырнула в шатер, а Макс уже привычно и отлажено взял лежавшее неподалеку ведро и пошел за водой. Он принес воду, затем дойдя до лошадей, пошарил в сумке и достал девичьи сапожки. И со всем этим добром зашел в шатер. Был он там совсем недолго, и вышел оттуда уже не с пустыми руками, а с большими мешками. Он подошел к детям, сбросил с рук мешки и кинул фразу:

— Ну что давайте ужин готовить.

Через минуту каждый из ребятишек был занят своим сугубо важным делом: кто-то мыл, кто-то делал вид, что режет, кто-то побежал с котелком за водой. А вечер стал наступать все быстрее, что отражалось во все больше сгущавшейся темноте и опускающейся тишине. Все слышнее стало журчание веселого и никогда не унывающего ручья, и треск разрастающегося костра. На поляне стало уютнее и как будто теплее. Когда в котелке уже дымилось и детские носы все чаще стали проносится в районе этого самого котелка, из шатра полубоком, слегка пошаркивая ногами, вышла Джо. Это был совсем другой человек. Девушка была уже отмыта, все раны были замотаны и замазаны. А в батистовой рубашке, мягких брюках, элегантных сапожках и своей неизменной выделанной из самой мягкой кожи куртке, она вообще выглядела как леди, совсем как леди, ну почти как леди. Вылив по пути ведро, она добралась до костра и присела на подложенную Максом овечью шкуру. Чьи-то детские заботливые ручонки протянули ей чашку, откуда доносился аппетитный запах мяса и картошки. Взяв чашку, Джо вдруг заплакала. Макс молча, исчез из озаряемого костром круга, и также молча, возник через секунду. В руках он держал деревянную бутыль, которую протянул девушке.

— Не больше двух глотков… — сказал он.

Джо выпила положенные ей два глотка, и тепло прошло по телу. Посидев минуты три в таком блаженном состоянии, она начала есть. Съев ложки три, Джо подозвала к себе самого высокого и очень худого мальчика и отдала ему чашку со словами:

— Я больше не хочу, а ты доедай — видя замешательство мальчишки, Джо добавила: — Тебе надо есть, тебе завтра вести ребят домой. Может вон ту малышню — указывала она на маленькую кудрявую девчонку — нести придется. Сильно слабенькая. Ты ешь не для себя, ты ешь для них! — завершила разговор Джо.

Парень молча взял чашку и ушел на свое место. Незаметно подошел Макс, присел на ее шкуру и тихонько начал обсуждение, глядя не на нее, а на детей:

— Ты не стала меня дожидаться. Когда увидела, что их ведут на костер, ты, конечно, ринулась в бой, и конечно, потянула время, пока дети не ушли в лес. Судя по тому, что ты молчишь, я верно мыслю. Значит, они тебя скрутили, переодели в обалденную одежду, и прикрутили к тому столбу. Ты провисела на нем сутки, но ты твердо знала, что я выкручусь в трактире, и найду сначала испуганных детей в лесу и тебя, так живописно приверченной к этой деревяшке. Так вот вопрос: а ты не думала, что я могу не успеть?

Джо засопела, опустила глаза и промолчала.

— Значит, думала — продолжил Макс — но дети главнее. А то что нам того дедушку закинуть надо в другой мир и без него мир там рухнет, ты в тот момент не подумала. Нет, вернее думала, но чаша весов перевесила и…

Тут Джо решила нарушить обет молчания и прервать монолог хранителя.

— Я не думала, я делала… И ты бы поступил точно также…

Наступила пауза, где было слышно чавкание вперемежку с сопением, подтверждающее, что жаркое нынче удалось.

Макс крикнул детворе:

— Каждый моет посуду за собой сам, и завтра ест из этой же посуды.

Дети наперебой рванули к ручью. Через минуту посуда была вымыта, ну или прополощена, ну или облита водой.

Все начали рассаживаться у костра, но Макс вновь начал их строить:

— Так, парни расстилают лапник, разжигают костер побольше и раскладываются. Все девочки, то есть пять штук, в том числе и ты, Джо, отправляются в шатер.

Девочки, за исключением Джо, тихонько поднялись со своих мест, и, взявшись за руки, отправились спать. А Джо еще понаблюдала, как мальчишки расстилают на собранном лапнике потники, как потом укладываются, как Макс укрывает одних своим плащом, других своим тулупом, третьим достается одеяло, вздохнула и пошла в палатку. Там она проделала ту же самую схему накрывания, и в завершении укрылась родным коротким тулупчиком. Потом она тихонько вздохнула, даже чудесная мазь из волшебного мешочка не действовала, и избитое тело продолжало ныть.

— Ну хоть душа не ноет и то хорошо — подумала Джо с трудом перекатываясь с бока на живот — сейчас глазки закроем… Но закрыв глаза вновь и вновь видела злые глаза старосты, ощущала дрова ступнями своих ног и слышала отвратительные проклятия жителей.

Не могу — подумала Джо — надо прогуляться… Она тихонько обула сапоги и выползла из шатра. Костер еще пылал во всю свою молодецкую мощь и также во всю эту мощь спали крепки молодцы.

Джо присела возле костра и в этот момент услышала:

— Какого… ты здесь расселась? Быстро спать.

Джо обернулась и встретилась взглядом с хранителем. Видимо что-то было с ее взглядом не то, потому что Макс растягивая слова, произнес:

— Ну да-ва-й, подру-га, раз-де-вайся что ли…

Джо беспрекословно начала эту нелегкую для ее избитого и перекрученного тела, процедуру. Хранитель по пути к ней поднял какую-то сумку, и пошарившись, достал баночку с мазью. Затем последовал длительный массаж, в результате которого все тело Джо приобрело блестящий оттенок и запахло какими-то загадочными травами. Макс уже привычно взял Джо на руки и отнес в палатку. Все…

На прощанье не было сказанного: «Спокойной ночи, Спи спокойно, Пусть тебе приснится…»

Но девушка видимо и не особо нуждалась в этом, так как моментально упала в бессознательное состояние, именуемое в народе глубоким сном.

Утро в лес пришло, звонко щебеча гомоном птиц. Также звонко щебетали девчонки, уютно устроившись в гнезде из вещей в палатке. Джо приоткрыла глаза и про себя произнесла хвалу Богу, затем она приподнялась на локте, улыбнулась и сказала: Ну что живем!!! — потом подумала и добавила: Умываться! Бегом!

Мужчины уже сходили за водой, развели костер и начали совещание, где главным вопросом было: — Где искать родную деревню?

— Сколько времени вас вели воины? — спросил Макс.

— Две ночи — ответил самый старший мальчик, которого звали Тим.

— А как насчет дня? — озадачился Макс.

— Днем мы останавливались, нас прятали от погони.

— Хорошо. Ты помнишь, по каким тропкам вас вели? — видя, как поник мальчик, Макс задал следующий вопрос — Так, давай вспомним. Были у вас на пути какие-нибудь примечательные места, ну деревни попадались на пути? Какие-нибудь каменные изваяния, пили из колодцев, ночевали в трактирах, ну вспоминай…

В это время самая маленькая и самая кудрявая девочка подбежала и воскликнула: Тим, гоаа! Каасивая гоаа! Нам не дали на нее забааться…

— Точно, гора! Была гора — с облегчением выдохнул мальчик.

Замечательно — сказал с иронией Макс — а теперь вспомни, гора была по правую руку или по левую, когда вы шли?

— Мы обходили ее… — тут мальчишка глубоко призадумался — нет, не помню, темно же было. Соленая земля на той горе была — вдруг затараторил он — да, точно, они меня, когда швырнули, я об землю шандарахнулся и все лицо было в пыли, а пыль соленая.

Джо с Максом переглянулись, и мгновение спустя произнесли в один голос:

— Берийские солончаки!!! Гора — Лысуха.

Затем Макс произнес:

— Ну туда и двинем… А там поспрошаем, кто-то знающий всегда найдется…

После этой фразы, началось приготовление завтрака. Оно сопровождалось веселым ребячьим гомоном. Слышны стали отдельные фразы, где в основном присутствовало слово — Мама. После каши с дымком последовало недолговременное собирание вещей.

Недолговременное оно было как для Макса с Джо, так как привычка собираться у них была же в крови, так и у детей, им собирать было нечего. Посадив Джо на лошадь, Макс передал ей ту самую маленькую кудрявую девочку и они, уместившись, тронулись в путь. На второй лошади уютно уместилось два озорных рыжеволосых близнеца, которых звали Дор и Грой. Оставшиеся дети постарше: три девочки и четыре мальчишки, возглавляемые Максом, завершали процессию. Шли неторопливо, Макс регулярно отлучался и скрывался в кустах. Появлялся он из них всегда неожиданно, чем искренне удивлял детей. Джо понимала, что хранитель все-таки страхуется на предмет погони, и каждый раз при его появлении внимательно вглядывалась в его лицо. Но пока взгляд Макса был сосредоточен и спокоен. Это радовало. Ближе к обеду они вышли из леса на торговый тракт, который был забит повозками. Присоединившись к этой шумной и пестрой колонне, Макс сказал: — Джо, ты последи тут! И мгновенно растворился в этих красках и гомоне. Джо сначала напряглась — дети могли привлечь не нужное внимание. Но толпа шумела и была занята своими делами и заботами, никто не обращал внимания на многодетную семью. Чтобы окончательно раствориться в торговом и просто путешествующем люде, Джо с компанией присоединилась к цыганской семье, количество которой менялась прямо на глазах у Джо: то появлялись дети, то дяди, то тети. В общем, то, что надо, рядом с ними было безопасно, так как взять с подопечных Джо было нечего. Цыгане, оглядев их и пошептавшись, подозвали Тима и вручили какой-то сверток. Тим развернул и стал разглядывать содержимое, которое заключалось в девчоночьих тонко выделанных кожаных бутсах, в козьем поношенном платке, двух пар обуток, настолько поношенных, что их цвет разглядеть было не возможно и паре теплых шерстяных рубашек. По мере доставания всего этого добра из свертка оно плавно перетекало на детские плечи и ноги. Джо молча сжав губы, смотрела на все происходящее, затем изогнувшись, стала шарить в арчимаке и извлекла на свет вчерашний кожаный мешочек с загадочной мазью. Она осторожно спустилась с лошади и подошла к самой дорогой кибитке, которая была зашита коврами. В ней располагался глава цыганской семьи. Джо заглянула за занавеску и увидела в кибитке совсем седую цыганку с мудрыми глазами и дымящейся трубкой.

— Спасибо — сказала девушка и протянула ей мешочек.

Цыганка даже не взглянув промолвила: — Мы не от корысти. Не приму…

Джо вздохнув, произнесла давно заученную фразу: — Не для откупа, но для твоей нужды.

Цыганка взглянула на нее очень внимательно, пытаясь проникнуть в глубины мозга Джо. После долгой паузы, цыганка протянула руку и взяла подношение. Открыв мешочек, цыганка понюхала и громко крикнула:

— Конста!

Через секунду к едущей кибитке подъехал суровый черноволосый и такой же темноглазый парень. Он, даже не взглянув на Джо, спрыгнул на ходу в подводу. Девушка отошла в сторону и пошла вперед к своей компании. Лошадь полусонно шла в ритме всего неспешного движения, дети на ходу успевали что-то обсуждать, рассматривать, и тут Джо мельком увидела двух цыганят, затесавшихся к ребятишкам и что-то отчаянно им предлагавшим. Она подошла к этим деловым купчишкам взяла одного из них за руку, безошибочно выбрав главного, и сказала, глядя ему в глаза:

— Здесь никаких подстав. Они — только что с костра, вчера удачно остались в живых.

Цыганенок еще по инерции пытался вывернуться и что-то крикнуть собрату, но тут видимо, до него дошли последние слова Джо, он замолчал, потом посмотрел на ребятишек. И мгновенно растворился в толпе.

А движение шло обычным ходом. Все шумело и переливалось пестрыми красками одежд и такой же пестрой какофонией звуков. Солнце уже вошло в зенит и светило во всю свою осеннюю мощь. Судя по зябнущим детям, мощь у солнца была не очень. Но они не унывали, и весело улыбались, устраивая конкуренцию солнышку по свету, исходящему от их личиков.

Тут неожиданно появился Макс. Он возник как всегда — Джо вдруг слышала сзади вкрадчивые шаги. Не оборачиваясь, она спросила:

— Куда дальше?

— Девушка, а давайте на край света… А то все больше приходится за край… — ответил голос сзади.

Джо промолчала, ожидая дальнейшей тирады.

Сзади чуть — чуть посопели, ожидая ответной реплики, и продолжили:

— В общем деревня Перепилей, на развилке свернем направо, там говорят недалеко. Но главное — в этой деревнешке живет чудной старичок.

Судя по напрягшейся спине Джо, эта тема ее заинтересовала.

— Да такой старичок не от мира сего. Непонятно когда появился, как и зачем он там нужен. Слова говорит непонятные… Я думаю — наш клиент.

Джо продолжала молчать. Макс не выдержал, добавил шаг, чтобы дойти до Джо и заглянуть ей в глаза. Глаза были успокоено умиротворенные. Макс сказал:

— Я думал ты оглохла. А ты просто онемела от счастья.

Джо посмотрела на хранителя и прошептала:

— Ворота уже открылись.

Макс прошептал ей в ответ:

— Давно?

— Сегодня утром. Я боялась — не успеем найти.

— Ну, теперь, надо торопится…

Однако после этих сказанных слов ничего не изменилось. Почему-то лошади не прибавили шаг, колеса у кибиток и телег не стали крутится быстрее, и дети… Джо посмотрела на них и увидела полусонных уставших человечков. Макс глянул в направлении ее взгляда и расстроился:

— С быстротой как-то не складывается… Но надо верить. Так что вперед. Орлы — гикнул он, обращаясь к засыпающим чадам, — мы нашли вашу деревню.

Дети встрепенулись, малышня, ковылявшая чуть позади, не услышала, но поняла по вдруг возникшей суете, что происходит что-то важное, и потянулись вперед. Вскоре уже все были взбудоражены новостью. И одновременно двинулись вперед повозок со все возрастающей скоростью. Однако опередить голову колонны им не удалось, усталость брала свое, и дети вновь стали клевать носами. Джо стало казаться, что караван этих кибиток и повозок бесконечен, и они будут всегда передвигаться в этой медленно раскачивающейся разномастной волне.

Но Макс торопил, подталкивал и уговаривал ребятишек двигаться вперед. Он твердил, что впереди развилка, и тогда они смогут уйти от торгового каравана, направлявшегося в большой город.

Только к закату вся эта компания смогла выйти на долгожданное перепутье. И вот на этом долгожданном перепутье слева от развилки стояла она — родная гора. Она, как и положено была вся в проплешинах. Джо спустилась с лошади, и, наклонившись, загребла руками землю под ногами. Лизнув эту землю, она сплюнула и произнесла: «Соль. Никогда не была так рада соли».

К этому времени дети были уже без сил. Джо идя по дороге, раздумывала, как быть дальше. Стоило ли продолжать путь или все-таки предпочтительней стоянка. Но вот вопрос: где вставать? Макс предлагал ночевку невдалеке от тракта, а Джо полагала, что безопасней подальше — где-нибудь поближе к подножию горы. Решение было принято неожиданно: на дороге позади них послышался топот. Затем появилась туча. Туча была пылевой, и очень живописно смотрелась на фоне заходящего солнца. По мере приближения, из этой пыли стали появляться отдельные части тел, каких-то тряпок и наконец, из пылевого облака появились копыта и гривы.

— Цыгане — выдохнул Макс — оче-е-е-нь интересно… И что им надо?!?

Джо тяжко вздохнула. Видимо волшебная мазь возымела какое-то очень чудесное действие, и цыгане возжелали объяснений. Бежать не было ни смысла, ни возможности, поэтому вся детская компания остановилась и стала ждать цыганскую пылевую тучу. Когда табор подъехал, вперед выехал знакомый «молчаливый Конста», он слез с лошади, подошел к Джо и через силу вымолвил:

— Мы едем с вами — затем подумал и продолжил, — брата спасла этой мазью. Мы должны…

И с явным облегчением кинулся к лошади, вскочил и растворился в цыганской туче.

— Так-то мы ночевать думали — растерянно произнесла Джо, вслед унесшемуся Консте.

Макс услышав эту ужасно длиннющую тираду, хмыкнул, иронично посмотрел на Джо и пошел раскладываться на ночь.

Дети развели бурную деятельность по поиску дров, а Джо после непродолжительного столбняка отправилась к лошадям. Необходимо было снять с них арчимаки, седла и детей.

Когда все раскладывания были завершены и котелок начал закипать, девушка оглянулась и увидела, что вся их компания находится в самом центре расположившегося табора.

— Интересно — подумала девушка, — это наша защита или плен?!? А, в конце концов, от перемены мест слагаемых…

И она переключилась на приготовление блюда, под названием «Остатки сладки». Но, к сожалению, остатков было катастрофически мало. Не рассчитывали они с Максом на многочисленное семейство. Джо стала прикидывать, что можно сменять на продукты у цыган. В это время в круге озаряемого костра вновь появился «говорливый» Конста. Он протянул мешок. Джо молча взяла его, и так же Конста исчез.

— Он похож на немого волшебника — подумала Джо, заглядывая в мешок и обнаруживая в нем какую-то странную крупу. — Как же тебя варить? Конста! — крикнула она в сумерки. Видимо немногословный цыган далеко не ушел, потому, что мгновенно вынырнул.

— Конста — проникновенно глядя ему в глаза, произнесла Джо, — как это готовить? Парень взглянул на нее как на ребенка, но ничего не сказал. Молча взяв из ее рук крупу, он пошел к кипящему котелку, и начал колдовать.

Джо подумала: — Да не шмогла, я не шмогла!!! И быстро пошла к небольшому ручейку, где дети размазывали по лицам дорожную пыль. Она достала из кармашка своих пошорканных замшевых брюк кусок мыла и дело пошло. Лица стали отмываться, ладошки, а у некоторых и ножонки стали приобретать чистый розовый цвет. Попутно были помыты волосы, одежда, обутки и близлежащие кусты. После водной процедуры все с шумом и гиканьем рванули к костру согреваться. Джо подбежав, увидела Консту с Максом, которые оживленно что-то обсуждали.

— Ого — подумала девушка, — а парень то разговаривать умеет. Да еще как умеет. Но как только она подошла в зону видимости Консты, он резко замолчал и уставился на горящий котелок.

Джо поняла, что разговаривать парень умеет, но не со всеми. Она в это число не входит. И тут же услышала детский крик. Кричала самая мелкая. Подбежав, вся компания увидела малышку Энди и Тима, удивленно рассматривавшего место, на котором стояла кроха. Оно было все усыпано горящими углями. Джо кинулась через угли, взяла ее на руки, и понесла к стоящим лошадям. Усадив малышку на круп, она достала из лежащего на земле арчимака, очередной мешок с мазью. Сняв обгоревшие бурки, Джо, смазала ей пятки. Краем глаза она видела, как Конста с Максом подойдя к Тиму, стали что-то выспрашивать. Тут девушка вновь переключилась на кроху.

— Знаешь, есть большие заморские страны, — начала рассказывать она — там живут добрые гномы. Они такие же, как люди, только растут они не в высоту, а в длину. Они очень широкие…

Тут девочка перебила ее.

— А у них каасивые одешды? — еще всхлипывая, но уже заинтересовано спросила она.

— У них разные одежды. У работяг они ветхие и грязные. А у гномих — конечно красивые. У них зеленые юбки — сочиняла Джо, — желтые нарядные блузки, красные чепчики…

— И синие башмаки — раздался сзади голос Макса. Джо не повышая голоса и не оборачиваясь, спросила: Кто?

— Цыганенок — ей в тон ответил Макс, — его уже порют.

— Нельзя, еще сильней обозлится — укоризненно проговорила Джо, — Где порют? Макс молча, показал рукой, и проводник пошла. Возле сосны, сидел Конста, у него на коленях лежал грязный и оборванный цыганенок. Воспитание уже началось. Джо крикнула: Не надо… Конста от неожиданности выпустил плетку из руки.

— Мне надо с ним поговорить — уже отдышавшись, сказала девушка. Конста молча, выпустил цыганенка, также молча, показал ему знак сидеть, развернулся и ушел.

— Ну что посидим — начала Джо. Парень молчал, а потом вскочил и начал танцевать. Он танцевал так неистово, что у проводницы захватило дух. Затем также внезапно цыганенок сел и замер.

— Ну, кажется, смысл я уловила. Пошли вы все далеко — далеко. Я от вас далеко, и вы мне по этой пыли, которую я сейчас топтал, — всю эту тираду она произнесла, внимательно разглядывая лицо маленького хулигана. Судя по его дрогнувшим векам, она начала путь в верном направлении.

— Ты так-то прав. Всегда прав. С самого начала, когда нужда заставила быть правым всегда и во всем. А она вся такая защищенная, беленькая, чистенькая, одета, накормлена. Короче, несправедливость — тут Джо сделала паузу, и продолжила — а еще она была украдена, ее били, и пытались сжечь на костре. Поэтому она так кричала, сильно кричала, вспомнила костер. Ты обжег ей уже обожженные ножонки, — потом она помолчала, и добавила, — девочке всегда страшней. Настоящий мужчина это понимает…

У меня все.

Ждать ответа или объяснений не имело смысла, поэтому она просто встала и пошла в темноту. Мальчишка остался на поваленной сосне, к нему вынырнул Конста, но бить не стал. Он что-то сказал ему, и то же исчез.

Джо пришла к костру как раз в то время, когда Макс снимал кипящий котелок.

После ужина все быстро стали готовиться ко сну, а Джо обняла кроху, накрылась с головой и уснула.

Неспешно, как будто бы потягиваясь, вставало утро. Оно сначала приоткрыло один глаз появившимся проблеском света среди деревьев, затем потянулось небольшим набежавшим ветерком и, наконец, защебетало птичьими голосами. Дети всегда первыми ощущают приход утра. Ибо оно всегда новое и конечно принесет что-то чудесное.

Джо почувствовала толчок в живот, затем громкое сопение, очень старающееся быть тихим и никого не разбудить. Стало понятно — вот все и выспались. Удивительно, — сквозь сон подумала проводник, — вроде табор, а молчание. Но через мгновение в тишине зазвучала щемящая душу цыганская песня, и понесся день…

Именно понесся, так как через секунду все вокруг зашумело, вдруг запахло костром и едой, мужским потом и лошадьми. Вновь вставание, зажигание, приготовления и собирание. Проделав всю эту нелегкую, а в условиях табора, практически невозможную процедуру, компания спасенных от костра героев, двинулась в путь. Шлейфом за ними двинулись кибитки. Время в дороге тянулось медленно. Особенно медленно оно тянулось для Джо, так как проем в другой мир открывался все шире. Она это чувствовала все мощней. И прекрасно понимала, что если он так открывается, то вскоре также и закроется. Надо успеть. Второй шанс старику не выпадет, и тогда всю жизнь он будет мучиться от бесмыслености своего существования на этой земле. А где-то его так ждут!!!

От мучительных раздумий Джо прервал возглас Макса:

— Ну, наконец-то… Деревенька наша показалась!!!

Дети радостно затрепетали и залопотали, а цыганский табор вдруг начал разворачивать свои кибитки. Из этого шума и гама вдруг вырисовался Конста. Он все также невозмутимо подъехал к Максу и произнес:

— Долг выполнен. Мы свободны. Прощайте.

И не дождавшись ответа, мгновенно пришпорил коня и через мгновение растворился в цыганском хаосе.

Макс невозмутимо посмотрел ему вслед и вымолвил:

— А говорят цыгане — великие болтуны… Ладно, поехали.

И все двинулись. Тим крепился, но когда проходили большую ветлу, на которую он постоянно лазил, высматривая своего отца с поля, он рванул со всех своих юношеских ног, только пятки засверкали.

Все ребятишки зашумели, а кроха, сидевшая в седле с Джо, начала безостановочно звать маму. Тим добровольно взявший на себя миссию гонца, перевыполнил свою задачу. Все село, а может, и все близлежащее население вокруг села, включая кошек и собак, вылетело небольшой компании навстречу.

Мгновение стояла тишина, как будто бы все и с той и с другой стороны онемели от неожиданности, но вдруг закричала женщина:

— Кровиночка моя-я-я-я!

И кроха, сидящая в седле Джо, закричала в ответ:

— Мама! Мамоцка!

И понеслось. Все кинулись друг к другу. Джо совершенно потерявшаяся, отдала в чьи-то руки малышню, и стала взглядом искать Макса, но наткнулась на искомого старика. Он стоял чуть-чуть в стороне и внимательно разглядывал происходящее. Был он сед, угрюм и по всем показателям одинок.

— А вот и наш клиент! — с удовлетворением подумала Джо, и начала движение к нему. Это было нелегко в силу определенной толкучки, но девушка была настойчива и через пару минут, она уже стояла возле старика. Взяв его за рукав, Джо прошептала ему на ухо:

— Все! Собирайтесь домой… Время пришло. Вы там очень нужны.

На лице старика появилось громадное облегчение. Он выдохнул и наконец, за очень долгие и мучительные годы, улыбнулся:

— Мне нечего собирать, девочка. Только посох, да корку хлеба…

— Хотелось бы чего-нибудь посущественней, — раздался всегда практичный возглас Макса.

— Хорошо, молодые люди, — ответил старик, — подождите меня. И быстро с немыслимой для старца скоростью он рванул в сторону деревни.

И тут наступил тяжелый момент для Джо и Макса. Все кинулись к ним — обнимать. Джо крикнула: «Люди, остановитесь. Нам бы еще пожить». Однако ее возглас потонул среди хауса звуков. Она увидела взгляд Макса, говоривший, что пора как-то выбираться из этой благодарной толпы. Но тут их спас Тим, сам не желая того. Он начал взахлеб рассказывать о своих приключениях. И отец, перебивая его поцелуем, крикнул:

— Все ко мне! Чтобы все сегодня ко мне, большой праздник у себя буду принимать! — и таким образом Макс с Джо, оказались без присмотра на несколько минут. Этого им хватило, чтобы потихоньку вынырнуть из толпы, и также потихоньку дойти и встать за большую ветлу.

Счастливая толпа отправилась в деревню, и почти никто не обратил внимания на старика, направлявшегося ей навстречу. Только одна женщина из всей толпы крикнула вслед: «Смотри опять не потеряйся. Сегодня никто тебя искать не пойдет».

Но старик только отмахнулся, и полетел дальше. Пролетая мимо большой ветлы, он услышал позади:

— Чшии… Не разбегайся дальше.

Старик резко развернувшись, увидел сидящих у дерева.

— Вам надо отдохнуть? Так почему не пошли в деревню? Переночевали бы, — удивленно сказал старик.

— Нам надо отдохнуть, но время не дает пока такой возможности — продолжил Макс, и тут же свистнул. Раздался топот, и две лошади, которые в суматохе толпы почувствовав свободу, рванули в поле на перекус, сломя голову прискакали, что-то еще дожевывая на ходу.

Макс спокойно подошел к своему Воронку, проверил, все ли на месте, и так же неторопливо подошел к Ласточке. После тщательного осмотра, он помог подняться Джо, и посадил на лошадь. Затем обратившись к пристально наблюдающему за всем происходящим стариком, сказал:

— Сможешь на лошади?

Старик прищурившись, осмотрел лошадь, затем подошел к ней, и неторопливо забрался в седло. Воронок даже не пошевельнулся.

— Помнит тело — удовлетворенно произнес старик.

Макс хмыкнул и скомандовал:

— Поехали…

Джо развернула лошадь. И направилась влево от деревни прямо по полю. Дед недоуменно посмотрел сначала на Джо, а затем на Макса.

— Она идет куда надо. Сейчас Джо здесь главная, — ответил на молчаливый вопрос хранитель.

Время видимо решило с этого момента дать фору проводнице, так как вдруг стало течь очень медленно. Джо казалось, что солнце зависло в зените уже часов на шесть, а то и на все семь. Поле уже начало выгорать, и зелень по пути сменялась желтизной. Цикады трещали отчаянно, как будто боялись, что это их последняя возможность. Для идущего пешком Макса поле было самым бесконечным и жарким из всех пройденных им полей. Пот уже стал заливать лицо, и он вообще так устал, что начал потихоньку напевать одну из самых похабных трактирных песенок про легендарную Кэти. Даже это не помогало. И вдруг среди бесконечного солнца, раздалось долгоожидаемое:

— Тпру. Мы на месте.

Услышав эту фразу Джо, Макс готов был упасть прямо здесь и не вставать часов сто. Однако вместо желаемого, он произнес:

— А здесь есть какой-нибудь ручей?

Ответом ему была кинутая в его сторону фляжка.

— Понятно. Нет, так нет, — протянул он, пока открывал фляжку. Затем долго и жадно глотал драгоценнейшую влагу. И только умыв лицо этой же водой, он посмотрел на Проводника. Она уже сидела на земле и, закрыв глаза, что-то нашептывала. Старик сидел возле и смотрел на нее во все глаза. Постепенно метров в тридцати от сидящих героев начала появляться дымка, сначала чуть заметная. Но постепенно дымка становилась все более густой. Когда Проводник открыла глаза, дымка стала густым и кажется непроходимым белым туманом. Хранитель ощутил исходящую от тумана прохладу и блаженно замер. Лошади зафыркали, но тут же были взяты под уздцы его крепкой рукой.

— Можно идти, — слегка отрешенно сказала Проводник — и побыстрее. Ворота сжимаются быстрее, чем я ожидала. Хранитель махнул головой старику. Тот мгновенно встал и они с девушкой пошли первыми в туман, а Макс как всегда пошел с лошадьми чуть позади. Было ощущение, что идешь просто в молоке. Джо закрыла глаза, не доверяя им, а отдаваясь своему чутью. Даже закрытым глазами, она начала чувствовать, что туман начинает рассеиваться.

— Ну, вот теперь можно открыть — подумала Проводник, почувствовав солнечный луч на своем лице. Первое, что она увидела, был замок, красивый замок, выложенный из белого камня.

— Мой дом. Наконец-то. Так вот ты какой — мой дом, — с полувсхлипом сказал сзади старик. Он замер и на него через мгновение наступил Хранитель.

— Ух ты!!! Красивое место. Не всегда такое перепадает, — воскликнул Макс. Место действительно было красивое. Белый замок, который оттеняла зеленая дубовая роща. И самое главное — море. Синее, синее. Просто настоящая мечта — белый замок, высящийся из глубины зеленой рощи. А чуть вдалеке ласковое, однозначно теплое и нежное море.

Все трое зачарованно смотрели. Этот мир — был чудо. Настоящее божье чудо с легким морским бризом, с шелестом деревьев и покоем, которым так неспешно дышал этот мир. Хотелось дышать полной грудью, хотелось упасть на густую траву и смотреть в его голубое небо и все это хотелось делать бесконечно.

Вдруг старик громко вздохнул и пошел вперед к своему замку. Он шел широко, но неторопливо. Он шел к нему так долго, так бесконечно долго. Он был так молод, когда его бесцеремонно выкинуло из родного дома, из родного мира без надежды на возвращение. Он так долго оплакивал эту потерю, он почти перестал верить, он почти «О, ужас!», смирился. И это так невообразимо, это так сказочно, вернуться. Нет, не просто вернуться, а ВЕРНУТЬСЯ! По — настоящему, не в снах, а вот так идти и вдыхать, и знать, что еще шаг, и еще один и ты дома.

Это так ясно читалось в каждом шаге старика. Вот оно — счастье! Он был так молод, так глуп. Он думал, что изменит весь мир, что он подчинит его каждой своей выдуманной прихоти, и его так наказали, так страшно, но справедливо наказали, лишив власти — самого ценного, как он думал вначале. Время все расставило по местам — вытащив из глубины души — по — настоящему важные ценности. Где-то там любимая, где-то там еще не родившийся сын, где-то там друг, тот, который прикрыл его своим щитом, в той самой жестокой битве, из которой он так и не вернулся. И время теперь не имеет значения, все они ждут. И он уже пришел, и теперь знает, как служить людям, как любить своих родных, как воспитать наследника, как…

Теперь, только теперь он готов — стать настоящим князем. Стать тем, на кого так все надеялись, тем, кого так ждали.

Посмотрев, как выпрямляется спина старика, нет, уже не старика, а великого князя, Хранитель и Проводник развернулись и молча под впечатлением увиденного, пошли обратно в туман, пока ворота окончательно не закрылись. Туман рассеивался очень быстро, поэтому они стали двигаться все быстрее. Под конец пришлось бежать, так как дымка начала рассеиваться, а Джо с Максом еще вдыхали влажный морской воздух вместо терпкого полынного запаха поля. Джо запнувшись об корягу, упала.

Хранитель схватил ее одной рукой, выпустив узду Воронка, и рванул. Ощущение закрывающихся ворот было не из приятных. В дымке стали появляться алые проблески. И тут впереди дымка начала все больше наливаться алым цветом, постепенно скручиваясь в спираль.

— Прыгай — крикнула Джо — оставь лошадей и прыгай. Макс и Джо прыгнули в спираль одновременно. Судя по ржанию одна из лошадей тоже.

Дымка алого цвета моментально исчезла. Они вновь стояли на поле, на этом знойном, трещащем, без единого ручейка поле.

— Ну, хоть попить успел, — сказал Макс. И тут сел на землю, обхватил голову руками и вновь запел похабную песенку про достославную Кэти. Джо подошла нему и обхватив его голову, начала уговаривать:

— С Воронко все будет хорошо. Лошади — они иногда и без проводников находят путь в пространстве. Я знаю много таких случаев.

Макс недоверчиво посмотрел на нее, и уточнил:

— Лошади Проводников или Хранителей?

Девушка вздохнула, и потупила глаза.

— Понятно, — ответил Хранитель, — только Проводников. Но как ни странно, ему стало легче. Он подумал:

— У меня Воронко умнее всех лошадей Проводников вместе взятых. Выберется! И после этих дум легко встал, и пошел ловить Ласточку. Вернувшись с шустрой лошадкой, Макс увидел лубочную картину. Прямо на траве, свернувшись клубочком, спала Джо. Каждый раз переход давался ей с такой потерей энергии, что сил дойти до какой-нибудь лежанки не оставалось. Видимо этот переход дался слишком тяжело, обычно Проводник держалась еще пару часов. Да и у Хранителя не было уже этих пары часов. Поэтому все его дела свелись к тому, чтобы привязать к ближайшему кусту Ласточку, достать одеяла, переложив на них Джо и приткнувшись самому, закрыть глаза.

Джо вновь снился лес воспоминаний и страхов. Вновь она сидела под вековым деревом, и опять появлялись эти страхи из ниоткуда. Вот умерший появляется учитель, и начинает захлебываясь говорить, что призвание ее не имеет никакого смысла. Вот гибнет ее хранитель, а она не успевает, всегда не успевает. Вот она выбегает из ворот школы, а позади нее зарево огня. Никак не проходит в голове звук лязгающего металла, криков и самый страшный звук, звук падающих тел. Теперь приходят запахи — запах дыма и паленого тела, этот ненавистный запах гари. Кажется, он впитался в нее и поселился где-то внутри. Это все пройдено, пройдено — снова шептала она — все прожито, осознано и боль уже притуплена. Пройдено — кричит она вновь и вновь, и страхи стали отступать. Джо чувствует холод, и в поисках чего-нибудь теплого, просыпается. Было темно, костер не горел, а Макс спал, приткнувшись к небольшому и единственному в этом поле деревцу. Она взяла свое одеяло, и выбрав место возле Макса, свернувшись клубком снова уснула.