В рейд пошла одна эльфийка

Анна Зимина, 2022

Наши исконно отечественные старушки могут все. Они могут вскопать гектар земли под картошку за один день. Они могут сварить из луковой шелухи суп, компот и покрасить пасхальные яйца. Они могут поселить в банку страшный чайный гриб и потом его пить, несмотря на все его протесты. Они могут довести Будду до нервного истощения. И они могут спасти мир, если им так захочется. Приключения незабвенной Зои Валерьяновны продолжаются!

Глава 4. Пришел на пир один вампир

— Я так долго ждал тебя, моя Бэлла! Твои глаза сияют ярче всех солнц, и я сгорю в них, как сгорает мотылек, летящий на пламя. Аромат твоей кожи, Бэлла, сводит меня с ума…

«Еще бы, триста монет за флакончик духов. Губа у тебя не дура», — думала про себя эльфийка, внешне лучась радостью и восторгом.

— А твои пальчики… М-м-м… Этот — сахарный. Вот этот — медовый, а этот с нотками ириса и сладкого цитруса…

«Парфюмер хренов… Знала бы — чесноком бы все руки натерла», — злилась Галаэнхриель, продолжая ласково улыбаться. Такое двуличие было ей ранее не свойственно. Дурное влияние не самой лучшей для эльфийки компании принесло свои плоды.

— Граф Мордракула… — начала было она, но вампир ее перебил, нежно держа ее за руку.

— Для тебя Эдвард, моя дорогая. Как в том фильме про нас с тобой, помнишь? Можно Эд, или Эдик, но это только для самых близких…

«Эдик-пе…ик», — сразу же, даже не отдавая себе отчета, подумала эльфийка. Она все же была безнадежно испорчена общением с Зоей Валерьяновной и хамлом привратником. Ранее она бы заставила своего подданого вымыть с мылом язык — оскорблять даже в мыслях считалось невероятным преступлением. А сейчас что? Позорище! И вот это вот Светлая Княгиня!

— Эдик, — сказала эльфийка, вполне искренне улыбаясь, — я бы хотела…

— Любить меня вечно?

Паскудные глаза вампира сладострастно сверкнули при свете полной луны. Он подхватил эльфийку на руки, прижался губами к ее нежной шейке с розоватым следом от слишком брутального украшения.

Галаэнхриель попыталась пасануть простейшее заклинание. Тщетно. Проклятая феячья пыльца еще действовала. Ну и ладно. Все равно у эльфийки был другой план — дурной до невозможности, но действенный. Поэтому она закрыла глаза и приготовилась к боли от острых вампирских клыков.

Но увы.

— Эдвард? — беспокойно завозилась в его руках эльфийка.

— Да, дорогая, — отозвался он, продолжая целовать ее в шею.

— Эдвард, обрати меня.

Вампир отстранился и удивленно посмотрел в лицо эльфийки.

— Бэлла, любовь моя… Я не стану обращать тебя. Сначала мы привыкнем друг к другу, поиграем в шахматы, подержимся за ручки, поженимся, проведем медовый месяц…

— Вот отстой, — прошипела эльфийка. Такой поворот событий в ее планы не входил.

— Кусай давай, — мрачно сказала она, запрокидывая шею.

— Нет!

— Быстро!

— Моя Бэлла! Нет, не смею я лишать тебя человечности! Ты моя любовь, твои страдания — мои страдания, твоя боль — моя боль, твои слезы — мои слезы…

Галаэнхриель подозрительно посмотрела на патетически страдающего вампира. Ее не покидал налет театральности. Да выражение глаз вампира было слишком уж поганым.

Снаружи раздался взрыв смеха, за ним еще один. Галаэнхриель беспомощно посмотрела в сторону окна. Как там милый Януш?

— Ладно, а если так?

Галаэнхриель, зажмурившись, резанула себя по руке острым краем заколки. Капнула кровь.

— С-с-с-с! С-сладкая!

Лицо вампира вытянулось, выдались вперед клыки. И он, не говоря больше ни единого слова, накинулся на эльфийку.

«Чмо невоздержанное», — подумала Галаэнхриель и зажмурилась.

Тонкие острые клыки впились в ее нежную кожу чуть выше ключицы. В рот вампиру потекла алая кровь. Совсем как обычная человеческая с виду. Почти. С виду.

Вампир крякнул, потом попытался отстраниться, ощутив, что произошло что-то не то, но было уже поздно.

Конечно, Галаэнхриель изменилась. Стала другой. Стала злее, темнее, равнодушнее. Но пока в эгрегоре света теплились всплески ее магии, она оставалась Светлой Княгиней. И кровь ее тоже была наполнена магией света.

Для вампира глоток эльфийской крови был подобен солнечному свету. Миг — и он обратился в прах. Галаэнхриель тоскливо вздохнула, пробормотала усеченный вариант молитвы павшим. Потом, размазав кровь по декольте и рукам, повернулась к двери. Спасать милого Януша — и для этого она собиралась напоить всех вампиров своей кровью — они ж ведь как кровь почуют, так стразу ведут себя как дикари. Так что шанс пробиться был!

Галаэнхриель, глубоко вдохнув, распахнула дверь и тут же радостно завизжала. Потому что тут же, за дверью, стоял ее милый Януш!

В одной руке он держал вырванную с корнем табличку с надписью «КРОВАВЫЙ ЯНУШ», в другой — острый окровавленный кол. Выражение его лица было зверским, с почти вампирским оскалом. Сам он тоже был ранен, но на ногах держался крепко.

— Януш! — взвизгнула она, бросаясь ему на шею.

— Галочка! — выдохнул он, обхватывая ее за талию.

Их поцелуй был трепетным и нежным, с привкусом крови, боли и зарождающейся прекрасной любви.

— Помогите! Помогите! — раздалось вдруг совсем рядом, за стенкой вампирских покоев. С десяток женских голосов.

— Обломали всю романтику, — выругался привратник, но все же заботливо усадил эльфийку на вампирскую кровать и отправился искать источник криков. Дверь в тайную комнату удалось отыскать довольно быстро.

Несколько девушек — очень красивых, с одинаковыми прическами, с прекрасными фигурами и все, как одна, с малокровием. Над их головами полыхали почти пустые полоски здоровья.

— Вот маньячина! — сказал привратник. — Вы кто?

— Мы Бэллы! — почти в один голос ответили девушки и одновременно зарыдали.

Сопереживательная эльфийка, помогая девушкам выбраться и отпаивая их восстанавливающими зельями, взяла свою молитву об упокоении обратно и растерла вампирских прах подошвой своей босоножки.

— Козлина, — прошептала она, — а я-то почти поверила, что я у него единственная любовь!

Она, по старой своей привычке, снова повелась на красивые речи. Все же женщины такие глупые! И такие наивные! И такие доверчивые!

Галаэнхриель постучала босоножками друг о друга, стряхивая с них вампирский прах, перевела взгляд на пол. В ее голове практичность перемешалась с остатками сострадания к погибшему, но первое победило.

— Януш, джинсы этого Мордракулы захвати. Личу понравится.

Ну и правильно. Не пропадать же добру!

***

Пока Бони и Клайд, мистер и миссис Смит, в общем, Галаэнхриель и Януш выбирались из вампирского логова, одновременно спасая пленников и хапая вампирское добро, в феячем королевстве решалась судьба лича.

У фей в их поселении «Сверкающий Лес» было хоть и приятно, но очень незаконно. На заботливо возделанных делянках цвел дурман. Чуть поодаль алели опийные маки. С веток деревьев свешивались орехи колы. Мелочи вроде аконита, черной валерианы, мертвечьей хвои и прочих приколов для изготовления ядов и взрывчатки росли как сорняки — везде.

На многочисленных полях трудились вовсе не феи, а несчастные эльфы, сильфы, орки, ологи, гномы, гоблины, гремлины, в общем, все, подсевшие на пыльцу фей, насыщенную всяческими наркотическими веществами.

Гранд-маман, глава всего этого великолепия, сидела на мягком розовом диванчике в своей воздушной изящной вилле и смотрела вдаль. Розовощекая, толстенькая, как сдобная булочка, с огромными голубыми глазами, она была создана однажды из детского смеха и капли розовой воды. Но, увы, совершенно забыла свое предназначение. Поэтому сейчас, затянутая в кожаный розовый костюм, фея небрежно покачивала ножкой в туфельке на каблучке. В одной своей маленькой фейской руке она держала кулек с переливающейся пыльцой, а в другой — пистолет. Перед ее ногами стояли на коленях мелкий бес, старый гоблин и симпатичный кривляющийся инкуб. Они всхлипывали, но не слишком громко, чтобы не дай бог не спровоцировать. Крепкий нрав гранд-маман они знали очень хорошо.

Фея тем временем брезгливо встряхнула кулек с пыльцой и с неподражаемой одесской интонацией спросила:

— И вы таки хотите мне сказать, шо вот это — мой товар? Шо ты мне обещался сделать, Сенечка?

— Розочка, душа моя, я не… — начал было лепетать перепуганный инкуб.

— Сеня, не бежи так шустро, а то, не дай Бог, догонишь свой инфаркт, — лениво перебила его фея, прокручивая в руке пистолет. — Ты по делу, Сенечка, по делу. Скажи мне, дружочек, с какого такого фортеля мой товар разбавленный? Подумай своими замечательными мозгами, перед тем как отвечать.

— Ну, мы в булочной пыльцу толкали, а там крошки были. Хлебные… Вот и попало чуток в товар… А потом пекарка шла, шла с мукой, рядом упала и… — затараторил инкуб. Бес тоже подхватил, но фея не дослушала. Она нахмурилась, и сердечки беса, гоблина и инкуба заработали от адреналина в два раза быстрее.

— Вы вот это здесь рассказываете на полном серьезе? Ничем не рискуя? Нет, вы мне просто начинаете нравиться! Сеня, шо я вам говорила, когда послала толкать на перекресток? Вы таки не выскребли из ушей серы моей тетушке Саре на свечи? Вы таки знаете, шо будет за то, шо я разозлюсь?

Фея раскраснелась. Ее голубые ясные глаза нехорошо прищурились.

— Розочка! Мы все вернем как было! И денег… Денег в два раза больше принесем! И весь товар сбудем! Все исправим! Будет лучше прежнего!

Фея тяжело вздохнула и устремила взгляд в даль.

— Помнится, один тоже мне по молодости говорил: «Розочка, не переживай, я все исправлю».

Повисла тишина.

— И что? — все-таки решился нарушить паузу бледный от ужаса инкуб.

Фея перевела на него взгляд и дернула плечиком.

— А ничего. Похитил честь мою девичью, скотина, и все. Так что, Сенечка, не все можно исправить. Ну как, вот, тетю Цилю, например, или грудинку по кошмарному рецепту Льва Яковлевича. Ты тетю Цилю знаешь?

Инкуб, трясясь, кивнул.

— Ну вот, в наказание пойдешь к ней отрабатывать.

— Розочка, пощади, — заорал инкуб и позорно разревелся. Хотя, зная тетю Цилю, любой бы на его месте разревелся. Это он еще хорошо держался.

— Ta не надо мне делать нервы, их есть кому портить, — нахмурилась фея, выходя из себя. Пистолетик поднялся на уровень инкубьего лба.

— А, мама! — заорал гоблин и сорвался с места.

— А ну стоять! — заорала фея. — У тебя есть деньги, чтобы так себя вести? Встать в строй! Шагом марш! Я тут наведу порядок!

Щелкнул взведенный курок, но тут дверь в кабинет Розочки распахнулась. Запыхавшаяся фея-гренадер тащила за собой лича, который в экстазе гремел костями.

— Пшли вон, — сказала фея трем везунчикам и вопросительно приподняла аккуратную светлую бровку, посмотрев на лича.

— Задание от Са Урона, — пропыхтела толстая усатая фея, ответственная за боевую мощь их семейного бизнеса, — бессмертный, может, пригодится. Только больно уж много надо, чтоб заторчал. Заманалась пыльцой на него трясти.

В глазах Розочки полыхнуло пламя, в котором явственно можно было прочесть сладкое слово «халява». Бессмертный дилер — то, что надо! Да еще и лич! Будет вышибалой на полставки, заодно проклянет кого надо. Это ж не придурки гоблины. Вот повезло-то!

— По дороге с обла-ками! Шли куда глаза глядят! Мы любимые друзья! — пропел вдруг вмазанный лич. Он настроился на свой любимый канал, где показывали советские мультики из детства. Сейчас там тигр и обезьяна шли на день рождения к слону. Лич совершенно счастливо улыбнулся, сел на пол и уставился на стену в кабинете Гранд-Маман. Впереди были удивительные и увлекательные часы в мир самой лучшей мультипликации на свете.

***

Гранд-Маман встала, развернулась на каблучках своих маленьких туфелек, взмахнула крылышками и никуда не полетела. Просто потому, что законы физики все же пока действовали. Масса, сила притяжения и грудинка по-одесски были против того, чтобы такая толстозадая фея могла в принципе подняться в воздух. А магию она давным-давно уже не тратила на такие глупости, как полет — грамм волшебной пыльцы стоил дороже, чем сомнительно удовольствие полетать по небу. Розочка вообще была особой практичной.

Она, степенно ступая, подошла к личу ближе.

И что в нем такого, что сам Главный, аж целый Са Урон, отдал приказ присмотреть за костлявым?

Кости, дурацкая корона на голове, слюни текут, под мантией на бедрах болтаются спортивные штаны, местами подранные чем-то вроде когтей какого-то опасного зверья (Ссаныч был бы польщен). Совершенный кретин.

— А-а, в Африке реки вот такой глубины! А! А! В Африке горы вот такой ши-рины! Крокодилы!

Бегемоты! — подвывал лич, покачиваясь от восторга. Его несло на волнах кайфа.

— Слыш, паря, — пнула его носком туфельки фея, — ты давай тут, не голоси, тетю Цилю разбудишь.

Лич послушно продолжил петь на полтона потише. Тетя Циля была фигурой настолько внушительной, что лича пробрало даже в таком состоянии.

— Ладно, Сарочка, будь столь добра, насколько ты симпатична, присмотри за костлявым, — попросила Розочка, — в курс дела там введи…

Усатая фея кивнула. Ей было не привыкать обламывать олухов, которые имели неосторожность понюхать волшебной пыльцы. Одним больше, одним меньше, а учитывая то, что лич — существо бессмертное, то и миндальничать с ним лишний раз не надо.

— Пшел, — сказала гренадерша, тряхнув волшебной палочкой и усами.

Лича подняло в воздух и поставило на пол.

— А! Я! Не хочу! не хочу по рассчету! А! Я! По любви хочу-у-у! Свободу мне дайте! Сво-бо-ду! Я птицею ввысь улечу! — распелся лич.

— Улетишь-улетишь, — подбодрила его усатая, снова тряхнув палочкой и крыльями. Распахнулась дверь. Лича и фею вынесло на волнах счастья и магии.

— Полюбить хо-чу! — неслось разудалое откуда-то с лестницы.

Розочка довольно потерла маленькие ручки. В ее хозяйстве ожидалось прибыльное пополнение, которое могло принести немало пользы. Да и лишняя защита в лице проклятийника не повредит. Опасно быть главой наркокартеля. Особенно если ты принадлежишь к самой слабой и угнетаемой расе во всем игровом мире.

Хотя, откровенно сказать, фей особо никогда и не угнетал, но они были верны американскому принципу ведения войны — больше ори, и сойдешь за пострадавшего. А уж тогда можно будет попросить преференций. Ну там, землишки под свои делишки, социальные карты на безбедную старость…

Сверху раздался страшный грохот. С потолка фейского особняка посыпалась штукатурка.

— Тетя Циля проснулась, — вздохнула Розочка и поспешила по своим делам. Встречаться лишний раз с милейшей тетушкой ей не улыбалось.

…Дела в наркокартеле шли нормально. День подходил к концу. Розочка таки пристрелила парочку недоумков дилеров, попила чаю с маковыми булочками, сожрала грудинку, побрезговав цветочной пыльцой, и легла спать, успокоенная и довольная.

А вот утро началось несахарно. Сарочка, воинственно растопырив усы, влетела в покои Гранд Маман со срочным донесением.

— Шо таки случилось? Что за цимес? — спросила Розочка, томно выныривая из сна.

— Лич все сожрал!

— Чего лич?

— Все сожрал!

— Как сожрал? Что сожрал?

— Все сожрал! Подчистую!

Розочка сонно пошевелила крылышками.

— Ну и пусть себе кушает, Сарочка. Ты таки видела, какой он у нас худяк? Ты тока следи, чтоб не больше двух ложек сахару в чай клал. И колбаску потоньше режь, чтоб просвечивала…

— Колбасу он всю давно слопал! И сахар! И вообще все! Посевы пусты! Листья колы ободраны! Грибы сварены и тоже сожраны!

Розочка мгновенно взбодрилась. Это было уже серьезно.

Пыльца фей после мутаций стала, конечно, редкостной бякой, но вот особые свойства ей придавали определенные соединения веществ. Фее для правильной, качественной пыльцы было необходимо потреблять маковый нектар, жевать листья коки, нюхать цветки табака и всякое такое. Наркотического эффекта у фей не наблюдалось, а вот волшебная пыльца становилась еще волшебнее.

— Сарочка, не делай мне нервы. Неужто все так серьезно?

Сарочка кивнула и тряхнула крыльями, сбрасывая с них пыльцу. Она повисла в воздухе радужным облаком, но не имела характерного для правильной пыльцы запаха и цвета.

Розочка метнулась к окну, открывая нежные сиреневые шторки.

Голые деревья коки. Выкошенные под самую нитницу грибы. Выдернутые с корнем ростки новой травки, которая была тщательно выпестована в лабораториях. На горизонте вместо красных маковых полей — комья черной пустой земли. Прямо на ней с мотыгами разлеглись работники.

Розочка собиралась недолго. Пистолет, пара бомб — да не простых, а золотых, с кучей прокачанных характеристик. Розочка еще и оружием приторговывала. А чего б нет?

Гранд Маман вылетела из своего особняка как злая оса. Красная от злости, надувшаяся, круглая, она, не поднимаясь высоко от земли (потому что не могла), летела на дебильный хохот лича.

***

Лич Славик был счастлив. Он был совершенно, безобразно, абсолютно счастлив, потому что его не трогали никакие беды и заботы. У него не было ломок, отходняков, не было страданий. Все потому, что он был как дети нинздя, которые с младенчества принимали яды в мизерных дозах, чтобы выработать резистентность. Он, много лет балдея в своей крипте, научился очень быстро перерабатывать любые дозы всякой пакости и получать от этого только профит.

В «Сияющем лесу» Славик оказался в мире волшебных сказок и снов. Это было как если бы моль оказалась в мире шубок и натуральных кашемировых пальто. Он не мог остановиться сам, а остановить его силой не очень-то получалось. Он, идиотски хихикая, ускользал от фей, от их оружия, от целого отряда орков и ологов, изящно взмывая в небо и щурясь на яркое солнышко. Он был как пьяненькая бухгалтерша, которая выделывала грациозные па под Шуфутинского на новогоднем корпоративе и, несмотря на 0,5 игристого, ни разу еще не упала.

А еще лич бормотнул в кайфе пару проклятий, от чего половину фей снесло в Ижевск, а работников разметало по всей Дол Блатане.

Сейчас лич окопался на маковом поле. Он сидел на земле, скрестив по-турецки ноги. За ухом (условно, потому что у личей ушей нет) у него алел сорванный мак. Второй мак он медленно дожевывал и плевался красными лепестками.

Это были последние цветки на всем маковом поле. И на соседнем тоже. И еще на одном. Везде, повсюду не осталось ничего, что могло бы сделать пыльцу фей особой.

Розочка, увидев эту картину, побледнела. Она, как истинная дочь своей матери, уже дважды подсчитала убытки и поняла, что она таки сейчас находится в заднем кармане брюк. Качество пыльцы ухудшилось — раз. Народ будет предъявлять — два. Многие соскочат — три. Пока вырастет новый урожай, старые покупатели уйдут, а знакомых эльфов с сохранным светлым даром во всем мире не осталось — некому вернуть волшебный сад в прежнее состояние. А значит, впереди большие проблемы. Злобненько прищурив глаза, фея сделала себе зарубочку сделать гадость Са Урону, который подписал ее на это западло. И заодно стрясти с него хоть какую-то компенсацию.

— Не открывай, храни секрет, будь хо-ро-шей девочкой для всех, — промурлыкал лич, снова попав на мультиковый канал, на этот раз, для разнообразия, диснеевский.

Для феи это стало последней каплей. Вытряхнув всю свою пыльцу, она взмахнула волшебной палочкой, отсылая лича куда подальше. Направления, о которых она думала, состояли сплошь из нескромного одесского мата.

Справившись, Розочка оглядела пустые поля. Где-то в отдалении собирались по домам очухавшиеся от волшебной пыльцы работники — их больше не вставляло. Растерянные феи сыпали на них с крыльев совсем не сладкие остатки, от которых толку было как от перхоти. Оборванные ветки коки скреблись в закрытые окна, и так же уныло скребло на душе у Розочки.

Все это вкупе означало полный и бесповоротный закат деятельности феячьего наркокартеля.

И это было хо-ро-шо!