Всё против нас

Анна Дубинская, 2021

Я ненавижу его, ненавижу всем сердцем. Он перевернул всю мою жизнь, уничтожил в ней все хорошее, не оставив ни малейшей надежды на счастье. Он – мой мучитель, мой враг, моя ненависть, моя боль… И он лучший друг моего брата. Я мечтаю изменить первый день встречи с ней. Тогда бы я прошел мимо нее и ничего бы не произошло. Теперь моя жизнь состоит из разрухи, призрения и хаоса. Я теперь не я. Она – безумное наказание, кость в горле, нож в сердце… И она сестра моего лучшего друга.

Глава 14

Посиделки родителей прервались трагичным известием. Сына сбил автомобиль. Водитель «Хонды», проезжавший, по несчастью, на том участке дороги, успел вовремя заметить людей на трассе и сбавить скорость. Брат мог погибнуть, Богдан мог покинуть нас навсегда.

— Как это могло случиться? Как это могло случиться? Как это могло случиться, Кира ответь…

Мама уже не плачет, слёзные железы в ее организме просто перестали продуцировать жидкость.

Утро. И мы до сих пор сидим в больнице (хотя врач уже неоднократно намекал нам покинуть здание). Мы уже знаем итог этой аварий. Брат остался жив, но от этого не легче, перспектива ошеломительно ужасающая…

У Богдана перелом позвоночника и повреждение спинного мозга, а это значит — брат не сможет больше ходить. Такое заключение сделал доктор. В холодном светлом пустом коридоре вердикт врача прозвучал как смертный приговор!

Сказать, что мы были в шоке, значит ничего не сказать. Весь мир, в котором я жила, рухнул в одночасье, а сама я поняла, что больше никогда не стану прежней. Вся жизнь проявилась под другим углом. Теперь все невзгоды казались глупыми и никчемными.

Мой брат инвалид! Только подумать, только вдуматься в эти слова… Сердце разрывается от боли и бессилия. Ведь ещё вчера он ходил, бегал, ездил на мотоцикле. А теперь…

Пока не ясно, какая будет динамика выздоровления. Но одно я знаю точно — я постараюсь сделать все, чтобы брат снова смеялся и жил свободно. По крайней мере, сделаю все, что будет в моих силах.

Ещё врач сказал, что выздоровление возможно. Есть шанс, что Богдан снова встанет на ноги. Как скоро это произойдет, зависит прежде всего от него самого. Период восстановления может занять от четырех до десяти лет. Все это время ему нужны физические тренировки и огромная сила воли. И самое главное — желание встать с инвалидного кресла.

Пока об этом стоит только мечтать. Впереди длительное лечение и период реабилитации. Врач предупредил, что трудностей у нас теперь очень много. Такие пациенты больше всего нуждаются в заботе и психологической помощи. Ведь согласитесь нестерпимо больно осознать вдруг, что ты стал калекой, и твои ноги словно камень, не слушаются тебя.

Если бы не золотая крупица надежды на выздоровление, то мать бы точно сошла с ума. Хотя, глядя на нее, я уже сомневаюсь в ее адекватности. Кажется, это уже произошло.

Мама отказывается ехать домой, постоянно повторяет один и тот же вопрос, кусает губы до крови, рвет волосы на голове, ходит из угла в угол.

Отец постоянно выходит на улицу и тоже чего-то ждёт. Он, в отличие от мамы, молчит. Единственное, что он сказал за все время: «Без паники, Богдан жив, и это главное».

Сама я сижу в глухой туманной прострации. И не могу поверить, что Богдан стал инвалидом. Что парень, которого я знала с детства, того, кто любил спорт и активные развлечения, тереть будет прикован к постели на долгие-долгие годы.

Среди темного тумана в голове, одна мысль свербит особенно болезненно. Она горячая, как лава и острая, как лезвие ножа. ДАМИР! Это он виноват во всем, что произошло. Если бы не он, я бы не убежала с вечеринки, мы бы не поссорились с Богданом, и брата не сбила бы машина.

Но все случилось так и именно из-за Берковича. Он виновен!

Дамир приехал в больницу спустя полчаса. Они с Иваном и ещё парой ребят примчались узнать о состоянии своего друга. Пробыли около часа, а после, поняв, что ничем не помогут, разъехались по домам.

Дамир поздоровался с отцом и мамой и как ни в чем не бывало изображал очевидца происшествия. Да, именно Дамир оказался самый первым рядом с нами. Не знаю зачем, но он шел за нами и все видел своими глазами. Именно он вызвал скорую помощь, помог мне прийти в себя и позвонил родителям.

В глазах родителей Беркович выглядит чуть ли не героем. Да, возможно, герой, но он забыл упомянуть самое главное — из-за него все и началось!

— Нам пора домой! Здесь нельзя долго сидеть. Нам врач уже несколько раз это сказал, — в очередной раз пытается вытащить маму отец.

— Да, согласна, нам пора. Мы все равно ничего не сделаем. Теперь вся надежда только на врачей, — отрешенно говорю я и смотрю на маму.

— Да, наверное, уже пора.

Мама нехотя, но все же соглашается поехать домой. Меня это сперва сильно удивляет, но дома я все понимаю.

Оказывается, папа напоил маму успокоительным. Седативное лекарство подействовало, и ей стало немного легче.

Дома родители без разговоров идут в свою комнату, а я ухожу к себе.

Да, наша жизнь перевернулась, разбилась, разрушилась. Нам будет тяжело всем четверым. Теперь маме придется уйти с работы, чтобы ухаживать за братом, а отцу тянуть нас всех и оплачивать лечение брата.

Страшно заглядывать вперёд, очень страшно…

В постели я долго ворочаюсь и не могу уснуть. Все думаю, думаю, думаю.

Перед лицом стоит ненавистная картинка. На ней Богдан лежит на грязном асфальте без сознания…

Нет, так я точно не усну. Нужно взять у мамы успокоительное. Выпью двойную дозу и отключусь без памяти. Заодно и обезболивающее выпью. Голова всё ещё болит.

Я поднимаюсь и тихо выхожу из своей комнаты. Вдруг слышу разговор мамы с папой. Странно, я думала им сейчас не до чего, как и мне.

Мама почему-то говорит тихо, словно боясь, что ее могут услышать.

— Это все Кира! Это Кира виновата в этом ДТП… Все ее дурной нрав…

— О чем ты, Катя? Что ты такое говоришь… Они всего лишь дети, взрослые совершеннолетние, но ещё такие глупые. Это беда пришла к нам в дом, и сейчас мы должны справляться, помогать Богдану встать на ноги, а не обвинять друг друга. Мне так же тяжело. Нужно крепиться и держаться всем вместе!

— Но она сама сказала, что убежала с вечеринки, а Богдан пошел за ней. Если бы не ее упрямый вздорный характер, все могло быть по-другому.

— Да, но также она сказала, что ее обидели. Какой-то парень довел ее до слез. Наш сын проявил себя по-мужски. Он пошел за ней и хотел ее успокоить. Все произошло так, как произошло. Сейчас винить кого-то бессмысленно. Понимаешь, Кать?

Голоса родителей становятся всё громче. И с каждым словом на моей душе всё паршивее и паршивее. Слова мамы ранят в самое сердце. В груди все жжёт от обиды. Мама совсем меня не любит… Неужели она винит во всем меня?

Горячие слезы текут по моим щекам, и мне хочется кричать от боли.

Ужасный разговор продолжается.

— Это Кира… И все же это она… — произносит нервным тоном мама.

— Хватит! Я сказал, хватит! Если бы не их разгильдяйское воспитание! Я давно сказал, прекратить эти шлянки. А ты? А ты их отпускаешь. Так может это ты виновата! Может быть ты, а не Кира?

— Что? Ты винишь во всем меня? — вздыхает мама.

Родители начинаются ругаться, теперь уже не сдерживая себя.

Я реву и ухожу к себе. Валюсь без сил на кровать, утыкаюсь в подушку и реву.

Слова, которые я только что услышала, убивают меня. Поверить не могу, что мама такое сказала. Она меня совсем не любит, не любит. Она любит брата, а не меня…