Осенние каникулы. «…Сейчас она ощутит всем телом ледяную серую зыбь реки…»

Анна Данилова

Странные, жестокие преступления распутывает благодаря своему дару «видеть» Наталия Орехова. Куда приведет кровавый след убийства молодой учительницы математики? Какой зверь разорвал юного Германа? Не собака и не кошка… Почему от трупов пахнет копченой рыбой и нафталином? И главное: кому принадлежало женское тело, выловленное рыбаками из реки в холодном ноябре?

© Анна Данилова, 2016

© Анастасия Романова, фотографии, 2016

ISBN 978-5-4483-5922-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Возвращение

…Сначала она бежала полем, исколотые ноги уже никак не реагировали на боль. Казалось, боль стала ее естественным состоянием. Ветер со снегом забивались в растрепанные, хлеставшие по лицу, длинные волосы… Тело заледенело, мокрая тяжелая юбка сковывала движение, правая рука еще инстинктивно придерживала на груди порванную клетчатую мужскую рубашку, но и это не спасало от пронизывающего ветра и холода.

Остановившись у самой кромки воды, она, содрогаясь при мысли, что сейчас она ощутит всем телом ледяную серую зыбь реки, оглянулась… Никого. Тем лучше… Зажмурила глаза и невольно застонав, вошла в воду…

***

— С возвращением, — Логинов чмокнул ее в щеку и обнял. — Соскучился, сил нет… Мы без тебя зашиваемся…

Они стояли посреди зала и обнимались. Аэропорт в этот ночной час выглядел опустевшим и нереальным. Наталья только что прилетела из Москвы, а ведь еще вчера утром была в Лондоне… Она все-таки отвоевала себе это право: путешествовать в одиночестве и не лгать при этом Логинову. На вопрос, на какие средства она полетит в Англию, Ната ответила столь туманно, что понять можно было ее, лишь полностью абстрагировавшись от реальной жизни. «Понимаешь, у меня были кое-какие сбережения… Кроме того, я же не бездельничаю… С помощью своего дурацкого дара мне удалось расстроить несколько бесперспективных браков… Я спасла людям, можно сказать, жизни… И, что самое главное — их кошельки. И еще, Логинов, у меня от тебя столько тайн, что тебе потребуется не одна жизнь, чтобы вывести меня на чистую воду. Поэтому или воспринимай меня такую, какая я есть, либо давай расстанемся… Мне бы хотелось быть честной с тобой, и хотя в полной мере претворить это в жизнь практически невозможно, так давай хотя бы в таких мелочах, как путешествия или просто поездки, быть самими собой. Мне надоело врать тебе о том, как прекрасно я провела месяц у тетки в деревне, когда я все это время загорала на юге Франции и перепробовала все имеющиеся там местные вина…»

И Логинов сдался. Он понимал, что ее все равно не удержишь, а потому лишь вздохнул и согласился: в конечном счете, каждый человек сам волен выбирать себе свой образ жизни. И не такая уж трагедия, что Наталия со своим талантом и образом мышления не вписывается в ЕГО представления о потенциальной жене. Кроме того, ему не верилось, что она когда-нибудь все же согласится на этот брак: уж слишком она была своевольна, капризна и самодостаточна. Но он любил ее, а потому был обречен делать вид, что понимает ее.

Конечно, он давно подозревал, что она зарабатывает себе деньги сомнительными услугами, но во всем винил Сару. Только такая женщина, как Сара могла надоумить Наталью делать деньги на чужом горе. Схема, как предполагал Логинов, была элементарна до неприличия: Наталия ВИДИТ нечто, имеющее отношение к личной жизни сильных мира сего (то есть состоятельных людей города — клиентов Сары — директрисы косметического салона «Кристина») и за деньги предупреждает их либо о грозившей им опасности, либо сообщает детали, имеющие в частной жизни большое значение: например, измена, обман, финансовые махинации… Ну и, конечно, занимается поиском людей. И наверняка не задумывается при этом, ДЛЯ ЧЕГО ищет человека: для жизни или смерти. И вот эта беспринципность бесила Логинова — прокурора города, больше всего. Мысль о том, что его подруга по уши увязла в совершенно непонятных, но явно с криминальным душком, делах, заставляла его быть в постоянном напряжении. Во-первых, он переживал за нее, потому что знал, насколько она увлекающаяся натура, насколько азартна и непредсказуема, когда речь идет о раскрытии преступления или распутывании интересных для нее дел. Во-вторых, он, как человек, обязанный осуществлять надзор за исполнением законов, все чаще и чаще вставал в тупик, сталкиваясь с параллельным расследованием, которое проводила Наталия. Как часто приходилось им работать вместе, дополняя друг друга и постоянно находясь в состоянии компромисса, только чтобы не подраться, как кошка с собакой, добывая ценную информацию. Но если Логинову со своими помощниками приходилось действовать по хрестоматийной, ЗАКОННОЙ схеме, то Наталия использовала в своем арсенале АБСОЛЮТНО ВСЕ, и действовала, как правило, незаконно. Она шла на риск, не задумываясь, и лишь в редкие минуты в ней проявлялась ее женская суть, и тогда она искала помощи и понимания у Логинова. Она становилась беспомощная и слабая, как только что народившийся котенок, и искала тепла в его объятиях. Чаще всего это происходило, когда ей действительно угрожала смертельная опасность. Трезво оценив степень риска, она словно ужасалась своих действий и, преодолев гордыню, признавала, что была на волосок от смерти.

***

— Как Соня? — спросила Наталия.

Они ехали в машине по ночному городу, прижавшись к друг другу. За рулем сидел Сергей Сапрыкин, друг и помощник Логинова. Он же являлся женихом домработницы Сони, которая уже больше двух лет жила у Наталии с Логиновым и, как оказалось, тоже не спешила расставаться со своей свободой. Соня превосходно готовила, следила за чистотой в доме и с полуслова понимала Наталию. Они отлично ладили, чем несколько раздражали великого собственника и консерватора Логинова: он считал, что в квартире должны жить лишь он с Наталией, и что, раз уж есть домработница, то она должна быть приходящей. Но Соня, не смотря ни на что, продолжала жить в небольшой комнатке возле кухни, и была довольна своим положением. Это объяснялось очень просто: ей хорошо платили и, кроме того, ей не приходилось тратиться, чтобы снимать отдельную квартиру.

— А что с ней сделатся? Разве что она… слегка поправилась.

— Ей полнота к лицу… Я правильно говорю, Сережа? — она ущипнула Сапрыкина за ухо.

Настроение у нее было прекрасное. Она была счастлива, что наконец-то вернулась домой. Хотя и в Лондоне она провела совершенно восхитительные две недели. Первую половину месяца она путешествовала по старой Англии, много ходила пешком, наслаждаясь местной природой и видом увитых зеленью и цветами особнячков, питалась исключительно в пабах, где перепробовала все сорта пива и познакомилась с местной кухней. Но остановив свой выбор на свиных колбасках с тушеной капустой, тоже стала прибавлять в весе. И лишь вернувшись в Лондон, который встретил ее дождем и холодом, она вновь обрела форму, совершая долгие путешествия по столичным достопримечательностям. Конечно, как и каждую женщину, ее поразила Оксфорд-стрит, самая известная торговая улица города, протянувшаяся на целую милю от Мраморной арки до Тоттенгам-роуд. Купив себе на Риджент-стрит два платья, она вернулась туда на следующий день, чтобы выбрать костюм для Логинова. И вот, перед самым отъездом, на Пикадилли, где она оказалась после того, как потратила целых сто фунтов в торговом центре Трокадеро на подарки, она, отдыхая в небольшом ресторанчике и поглощая в невероятном количестве рыбные деликатесы, и познакомилась с Гарри Робинсоном — солдатом конного караула с Хорс-Гардз, подразделения «Блюз-энд-Ройлз» и чуть было не наделала глупостей, согласившись провести с ним вечер. Сначала все было, как в хорошей мелодраме: Гарри вызвался сопровождать ее по Лондону, рассказывая на ломаном русском (его отец был русским и держал лавку на улице Бервик-стрит, что в районе Сохо, мать была ирландкой) об интерьере Вестминстерского аббатства и о шедеврах Национальной галереи, но ближе к вечеру, когда они уставшие пришли в ее гостиничный номер, набросился на нее и чуть не прокусил ей губу.

Пришлось с ним расстаться. Причем, без сожаления. Хотя ей понравился его здоровый цвет лица, добрые карие глаза и светлые кудри, до которых ее так и тянуло дотронуться. Но, очевидно, его предки со стороны русского отца, помимо румянца и карих глаз наградили его наследственной грубостью и хамством, как иначе можно было назвать его совершенно дикий поступок. Она бы и так согласилась провести с ним время, если бы он вел себя как-то иначе. Нежнее, что ли. Тем более, что она, в принципе, была готова к этому…

***

— Все, приехали, — Сапрыкин взглянул на обнимающуюся на заднем сидении парочку и улыбнулся. — Если хотите, я могу оставить вас и здесь…

— Нет-нет, — рассмеялась Наталия, приводя в порядок одежду и приглаживая растрепавшиеся волосы. — Идем… Мне кажется, что я не была дома целую вечность… Кроме того, мне не терпится показать вам подарки… Если бы только видели этот универмаг Хэрродз!

— А я-то думал, что ты будешь нам рассказывать про собор Святого Павла…

— Вы мужчины — просто невыносимы… Все лондонские достопримечательности я изучила по альбомам еще ДО поездки, и представьте себе — все совпадает, и архитектура и стиль… Но магазины — это просто чудо…

Они уже входили в подъезд, как вдруг Наталия заметила в нескольких метрах от себя промелькнувшую темную фигуру, она резко обернулась и встретилась взглядом с прозрачными зелеными глазами: ОН сдержал свое обещание и все же встретил ее, хотя она и предупреждала его… Она поразилась: как же так, на улице ночь, а его глаза такие же прозрачные и зеленые, как при дневном свете. Глаза, как драгоценные камни, как изумруды…

— Добрый вечер, — услышала она и, покраснев, лишь ограничилась кивком головы. Парень, который только что прошел мимо них, сделал вид, что оказался здесь случайно. А ведь он преследовал Наталию почти месяц.

Они познакомились в банке, где Наталия меняла доллары. Красивый мальчик нахально рассматривал ее в тот момент, когда она как раз пересчитывала деньги. А потом он увязался за ней и ходил почти весь день, куда она, туда и он. Толкая впереди себя корзинку в магазине, куда Наталия забежала, чтобы купить фруктов, она, увидев маячившего возле кассы паренька, поняла, что настало время объясниться. Он мог преследовать ее по двум причинам: у него было к ней ДЕЛО или же она понравилась ему просто как женщина. Она бы предпочла первое. Тем более, что судя по внешнему виду этого молокососа, он был явно при деньгах: дорогая меховая куртка, соболья шапка, высокие, тисненой кожи, рыжие сапоги и очки — золотая оправа от Ричи. Такие, как он, как правило, занимаются мелким шантажом по отношению к своим папашам-толстосумам. А для этого им необходима информация, которую может им дать только Наталия. В этом плане Сара, конечно, хорошо поработала: редкий влиятельный человек в городе не знал о способностях Наталии Валерьевны Ореховой. Возможно, ее уже и побаивались, но чаще все-таки закрывали глаза на ее информированность в прошлых делах, когда дело касалось БУДУЩЕГО.

— Тебе чего?

— Хочу с вами познакомиться, — низким молодым баском, свойственным пятнадцати-шестнадцатилетнему юноше, ответил он.

— А тебе плохо не станет. Зачем? Я же старше тебя.

Разговор происходил на крыльце магазина.

— Вы мне понравились.

— Интересно, чем?

— Вы красивая, да и прикид, что надо… Давайте встретимся, хотите, я позвоню вам…

— Не хочу. Ты для меня слишком молод. То раз уж ты весь

день ходишь за мной, то донеси хотя бы пакеты… — она всучила ему в руки четыре пакета с продуктами и приказала остановить такси.

— А тачки что, нет?

— Есть. Форд тебя бы устроил?

— Устроил.

— Меня бы тоже, но я сегодня без машины… Так что поменьше разговаривай и голосуй…

Она отошла в сторону и стала наблюдать, как он, переложив все пакеты в левую руку, пытается остановить машину.

Когда они уже приехали к ее дому, она сказала:

— Тебе незачем меня преследовать… У меня муж и двое детей. Поищи себе кого помоложе, понял?

Он хмыкнул и покачал головой:

— Не получится. Завтра увидите меня на этом же месте, вечером… Я хочу вас.

Она чуть было не покрутила пальцем у виска, но сдержалась: ищущий да обрящет. И, взяв из его рук свою ношу, вошла в подъезд.

И он действительно приходил к ее дому каждый день между пятью и шестью вечера, иногда заходил, чтобы погреться, в подъезд. Она наблюдала за ним из окна своей кухни, и они с Соней с удовольствием шутили на эту тему.

Но когда она увидела его в аэропорту, в день своего отлета в Москву, ей стало не по себе.

— В Англию летите? Хорошо вам, а у меня школа…

— Дождись каникул, да лети, кто тебе не дает?

— Я бы хотел с вами… — и все в таком духе.

— Я встречу вас! — крикнул он ей на прощанье, перед тем, как за ней закрылась прозрачная стеклянная дверь. «Только этого еще не хватало…»

***

— Кто это? — спросил Логинов. — Что-то раньше я этого парня здесь не видел… Откуда ты его знаешь?

— Ниоткуда. Я его вообще не знаю. Просто для прокурора ты крайне невнимательный: этот мальчик преследует меня еще с сентября… Влюблен в меня, понимаешь?

— Конечно, понимаю. Ну так отшей его или, если хочешь, это сделаю я…

— Вот когда за тобой будут бегать школьницы, тогда и будешь отшивать, а я уж разберусь как-нибудь сама…

***

Соня, человек импульсивный, увидев Наталью, всплакнула.

— Если бы ты знала, как я за тебя переживала… Столько часов на самолете… Погода мерзостная, дожди, туман… Я специально слушала и смотрела все новости, чтобы только узнать, как там, в Англии…

— В Англии все, в основном, английское. Люди там поглощены собой. День и ночь считают фунты стерлинги. Это их естественное занятие.

Ей было весело, хорошо, тепло… Она вернулась, наконец, домой.

Соня накрыла в гостиной. К горячим пельменям подала острый красный соус и сметану. Сергей с Игорем пили ледяную водку, Наталия с Соней — шампанское.

Раздался телефонный звонок. Игорь Логинов шумно вздохнул:

— Можете застрелить меня, если это не Сара…

И он оказался прав.

— С приездом! — услышала Наталия ее близкий голос. — Пьете, небось?

— Ты же знаешь нас… Сара, если хочешь, подъезжай, у нас пельмени, икра…

— Ты мне нужна.

— Прекрасно. Если не приедешь, то встретимся завтра.

— Я, наверно, сама-то подъехать не смогу, если можно, то я направлю к тебе одного человечка. Он хороший и зовут его Андрей. Ему тридцать два года. Ему надо помочь. С условиями он ознакомлен… Я бы сейчас тебе кое-что сказала, может, ты начнешь уже прямо сейчас…

— А что случилось?

— Помнишь, ровно год тому назад из тридцать второй школы ушла и не вернулась учительница математики, Ирина Литвинова? Об этом еще тогда писали все газеты, а потом ее труп выловили из реки в районе Соснового бора…

— Конечно, помню. Ей устроили пышные похороны… Она была еще совсем молодая…

— Так вот, Андрей — ее друг, жених или кто-то в этом роде… Он полтора года был в командировке в Сирии… И когда она перестала писать ему письма, подумал, что она просто вышла замуж на другого…

— А за кого, он не сказал?

— Ну ты даешь… Откуда ты знаешь, что он кого-то подозревает?

— Интуиция.

— Да, он думал, что она вышла замуж за Валентина Самсонова, журналиста «Вечерней газеты»… Между прочим, они были друзьями… Вот и представь себе, Андрей возвращается и узнает, что Ирина мертва, а Самсонов уже больше года как работает в Москве… Потому-то ему никто и не написал… А если кто и был из общих знакомых, которые могли бы ему сообщить о ее смерти, то, наверно, у них не было его адреса…

— А разве Литвинова жила одна? Родственники-то у нее были…

— Нет. Никого у нее не было. Знаешь, по-моему мы с тобой заговорились… Думаю, что в общих чертах ты все поняла… А остальное расспросишь у Захарченко…

— Это его фамилия?

— Да, Андрей Захарченко. А я тебе завтра позвоню… Ты привезла мне то, о чем я тебя просила?

— Привезла… Ты получишь их при встрече…

Сара была большая оригиналка и попросила Наталия привезти ей из Англии носовые платки с кружевом ручной работы и, если встретятся, с вышивкой…

Наталия опустила трубку и только тогда поняла, что уже давно находится в прихожей не одна: Игорь слышал весь ее разговор.

— Ты снова подслушивал?

— Что значит снова? Я просто ждал, когда ты освободишься, чтобы пригласить на чай…

— Неправда, ты шпионишь за мной.

— Тебя просят заняться Литвиновой?

— Ты же сам все слышал…

— Но ведь это же было самоубийство. Эта девушка сама

утопилась. На ее теле мы не нашли ни единой царапины…

— Но ведь ПРОСТО ТАК в реку никто не бросается, не так ли?

Логинов шумно вздохнул:

— Вот теперь я действительно ощутил, что ты вернулась…

Он хотел что-то сказать, но лишь вздохнул и широко развел руками: жест, означавший, что он бессилен и что он готов снова терпеть ее постоянные отлучки из дома и вздрагивать всякий раз, слыша ее голос в телефонной трубку у себя в прокуратуре, думая, что она снова попала в какую-нибудь переделку…

— Слушайте, люди, — дверь открылась и показалась голова Сапрыкина, — как вы думаете, сколько можно сидеть перед тортом, причем разрезанным на большие куски, и не есть его?

— Думаю, что нисколько… — Наталия улыбнулась и похлопала Логинова по плечу. — Идем, потом поговорим…