Мелодия убийства

Анна Данилова, 2023

Бизнесмена Максима Шахлевича всеми способами пытаются подставить, обвинить в жестоком убийстве жены, риелторши и нападении на любовницу, чего он, конечно же, не делал. Но однажды в ресторане он видит жену в компании своего инвестора! Или это просто очень похожая на нее женщина? Кто-то хочет свести Максима с ума, и помочь ему может только адвокат Борис Бронников, который решает докопаться до правды.

Глава 5

15 сентября 2022 г. Ивановка

Дом стоял на окраине елового леса. Двухэтажный, красного кирпича, с башенками. И каждый раз, подъезжая к нему, Макс испытывал радость от осознания, что этот дом принадлежит ему и что внутри него все сделано по его вкусу, что там — его мир. И что бы там ни пыталась устроить Ольга, исходя из каких-то своих предпочтений, он не позволял ей этого делать. Достаточно было того, что она переделала всю московскую квартиру на свой лад, превратила ее в подобие офиса, увлекшись минимализмом и геометрией. В доме же было все иначе, с излишествами, коврами и каминами, картинами и музыкальными инструментами, вазами и мягкими диванами…

Неужели туда кто-то забрался и устроил пожар? Вот почему он так и не собрался установить сигнализацию? Уже и фирму нашел, телефоны записал… На что надеялся? Дом стоит в тихом месте: грабь — не хочу! Рассчитывал на соседа, что тот в случае чего позвонит ему? Какая глупость, беспечность, идиотизм!

Он чуть не плакал, сворачивая на проселочную дорогу, чтобы добраться до дома. Открыл в машине окно, чтобы сразу почувствовать запах дыма. Но вот осталось доехать буквально несколько метров, показались уже красные башенки дома, но никакого дыма не было. Ни запаха гари. Дом стоял, как и прежде — величественный, красивый, манящий поскорее открыть двери и войти в него, раствориться в его тепле и уюте.

Что за чертовщина? И как раз в этот момент он словно почувствовал какой-то подвох. Этот голос в телефоне. На самом ли деле он принадлежал его соседу, старику Григорию Семеновичу? Мужик-то он вроде неплохой, приветливый такой, с добрым лицом. Одинокий. Живет себе здесь, тихий, копается в саду. А сад у него роскошный, с такими яблоками!

Они практически и не общаются, разве что поздороваются через забор, ну, может, о погоде поговорят, о тех же яблоках, которыми он всегда щедро делится. И с чего бы ему выдумать такую нелепицу про пожар?

Макс открыл ворота и заехал к себе. Вышел из машины и осмотрел дом — двери вроде бы внешне закрыты, дыма нигде нет, да и не пахнет им. Свежий лесной воздух.

Подошел к забору и позвал соседа. Тишина. Вот почему он не догадался раньше спросить его телефон? Все-таки сосед, мало ли что. Да и вообще, старый человек. Всякое может случиться. Может, помочь где или еще что.

Он вышел со своего участка и торкнулся в калитку соседа — заперто. Еще раз позвал. Громко — никто не вышел на его окрик. В такой тишине старик наверняка услышал бы. Значит, его все-таки нет. Тогда возникает вопрос: кто и зачем ему позвонил и заманил сюда? Или, может, дело вовсе и не в доме, а в том, чтобы выманить Макса из города? Но зачем? Какой смысл?

Ответ хоть и был очевиден, ведь Ольга убита, а потому все, что сейчас может происходить с Максом, будет связано только с этой трагедией, с этим преступлением, но, с другой стороны… Убийца-то Варвара. Что, если она вспомнила, что забыла что-то в его квартире, позвонила какому-нибудь приятелю и попросила позвонить от имени дачного соседа и выманить Макса из города для того, чтобы самой вернуться и уничтожить следы?

Но что такого она могла забыть? Отпечатки своих пальцев? Может, пуговицу (как это часто бывает в детективных книгах или сериалах) или еще что?

Но рассуждая таким образом, он так и не смог представить себе Варвару с разбитым лицом и повязками на голове, мчащуюся к нему домой, чтобы что-то там забрать, прибраться… Она вполне себе адекватная и смышленая девушка и не может не понимать, что возвращаться сейчас на место преступления для нее опасно. Откуда ей знать, как повел себя Макс, вернувшись домой. А что, если он сам вызвал полицию и назвал имя убийцы жены? Или же она уверена в том, что он будет молчать из страха, что она притянет и его к преступлению? Она же ясно дала понять, что уже придумала схему для своей безопасности — скажет полиции, что они убивали Ольгу вдвоем.

Он поднялся на крыльцо своего дома и замер, боясь прикоснуться к ручке двери. Мало того что он весь на нервах, что у него волосы вот уже сутки как стоят дыбом и его постоянно тошнит при мысли, что в его квартире убили Ольгу, так теперь еще этот странный звонок.

Дверь была заперта! Это была радость. Он и сам не мог понять, что больше его обрадовало или успокоило: то, что никто не разгромил его дом, или что здесь, на его территории, ему ничто не угрожает. Получается, что целью организатора этого звонка от соседа было на самом деле выманить его из Москвы.

Но… У Варвары нет ключей от его квартиры. Она не могла бы так легко попасть туда, чтобы что-то там исправить, чтобы обезопасить себя. Хотя… Может, она в свое время сделала слепки ключей, копии?

Как же трудно было поверить в то, что его Варенька, веселая и уступчивая девушка, с которой он всегда душой отдыхал и которой полностью доверял, придумала хитроумный план, запаслась копиями ключей от его квартиры.

Да и когда бы она, интересно, это провернула? Она не могла сделать это предварительно. Разве она знала, что убьет Ольгу? Конечно, нет. Значит, это не она?

Макс открыл дверь и вошел в дом. Принюхался. Нет-нет, гарью точно не пахнет. Никто ничего не поджигал. Хотя как будто бы пахнет железом…

Он быстрым шагом прошел внутрь, осмотрел просторный холл, кухню, гостиную, обошел все остальные комнаты, проверил окна — все чисто, заперто. Словом, все в порядке.

Может, по-быстрому вернуться в Москву? Может, прямо сейчас позвонить в полицию и спросить, как ему сейчас лучше поступить, сразу же отправиться в ближайшее отделение полиции здесь, в Домодедово?

И тут его взгляд упал на пол. На красную ковровую дорожку. Это у него в глазах рябит или же он видит бурые пятна, похожие на кровь?

Он моментально вспотел. Оглянулся, потом наклонился, чтобы рассмотреть пятна. Вот еще капли… И еще… Поначалу и не обратил внимания. И он пошел по следу. В самом темном углу холла находилась дверь, ведущая в чулан. Там находился большой шкаф и на противоположной стене широкая полка, на которой были уложены все матрацы, пледы и одеяла, которые только могли пригодиться для ночевки большого количества гостей.

Здесь обрывалась ковровая дорожка и прямо на пороге, на сером плиточном полу Макс увидел примерно такие же кровавые следы волочения, как и дома…

Он настолько растерялся, что не подумал о своей безопасности, ему и в голову не пришло обернуть руку хотя бы носовым платком — он просто взялся за ручку и открыл дверь. И в каком-то сизом, сумеречном свете маленькой комнатки увидел разбросанные по полу одеяла, пледы, просто залитые кровью… Словно здесь зарубили какое-то животное. Да, именно так он и подумал. Представил себе крупного индюка, которому отрубили голову, или кролика…

Эти сцены, как цветная пыль, поднялись из уголков его памяти, из «детской полки». Будучи мальчишкой, он гостил у бабушки здесь же, неподалеку, в Ивановке, и на его глазах его дядька рубил голову сначала индюку, потом кролику… Вся трава была в крови. Семья готовилась к приезду родни. Жарили-парили, пекли. Маленький Макс тогда так и не притронулся к мясу.

У него в голове зашумело. Да так явственно, что он испугался — что это с ним? Откуда этот шум? Может, его, такого молодого, от шока разобьет удар? Но потом он понял, что шумит не в голове. Это был звук подъезжающей машины. Затем прибыла еще одна. Кто-то хлопал дверцами. Потом он услышал стук в дверь, даже не стук, а настоящий грохот. И не смог пошевелиться. Испугался. Кто это может быть?

— Полиция!

Ах, вон оно что! Полиция. Это кто же так расстарался, что заманил его сюда, перепачкал дом в крови, а теперь еще и вызвал полицию? Как будто бы ему мало было убийства жены. Хотя… А что, если Ольгу убивали здесь? И потом притащили тело в квартиру, чтобы подставить его?

Мысли, одна нелепее другой, крутились в голове — еще немного, и он услышит металлический звук мелодии музыкальной шкатулки, той самой, из которой он каждое утро насыпал в заварочный чайник чай.

Да при чем здесь вообще шкатулка? Почему мозг выдает всякую чушь вместо того, чтобы работать на него, на Макса, чтобы он успел до того момента, как его схватят и возьмут под белые рученьки, придумать себе хотя бы какое-то оправдание?

— Максим Иванович Шахлевич? — услышал он громкий мужской голос, и вместо того, чтобы выйти из темноты холла, где оказался, покинув чулан, он вообще забился в самый угол и перестал дышать.

Высокий худой парень в штатском представился следователем, даже назвал фамилию, но вместо того, чтобы память зацепилась за нее, Макс просто представил себе цветущий мавританский газон!

За следователем вошли еще двое, и тоже в штатском. Оперативники? И сразу же почти ввалились в чулан. Словно заранее знали, где пахнет кровью, хоть и запекшейся.

— Где она? — спросил следователь, уставившись на Макса с глубочайшим презрением и какой-то усталостью, как если бы он до этого задержал порядка десятка убийц.

— Кто? — сиплым голосом спросил Макс и прокашлялся. — Я только что приехал. Вот. Как раз хотел позвонить вам.

— Мне? Вы серьезно? — он усмехнулся.

В темноте холла его светлые волосы от голубоватого света чулана тоже стали голубыми, какими-то неестественными.

— Я имею в виду полицию. Я хотел позвонить и рассказать, что со мной произошло.

— И что же? Зарезали женщину, как поросенка, и решили в этом признаться?

— Что вы сказали? Зарезал? Вы что, издеваетесь?

— Или же пристрелили? Что вы с ней сделали, она кричала на всю округу! Нам позвонил ваш сосед и сказал, что в вашем доме убивают женщину.

— Сосед, да? Вы серьезно — сосед? Да он и мне якобы позвонил, да только я не сразу понял, что меня разводят… Что никакой это не сосед…

Он еще что-то быстро, комкая слова и фразы, говорил, пытаясь объяснить, как оказался здесь, в своем загородном доме, но в это время подъехала еще одна машина (он это услышал), и в дом вошли люди с чемоданчиками… Эксперты. Надо же, полный комплект! Следователь, опера, эксперты. Откуда они узнали о том, что в доме произошло что-то криминальное? Возможно даже — убийство.

— Откуда ввв-в-ы узнали? — спросил он, заикаясь. — К-к-кто вам п-п-п-позвонил?

— Нам позвонили и сказали, что женщина кричала так громко, причем кричала, что ее убивают, помогите и все такое… А потом все смолкло. Это был ваш сосед. Он сказал, что собственными глазами видел, как труп вытаскивают из дома и тащат в сад…

— Вы, надеюсь, запомнили номер звонившего? Соседа дома нет, я проверял! И он не мог ничего слышать! И когда это было? Я же только что приехал!

— Разберемся.

Между тем оперативников и след простыл. Они словно растворились в темноте холла. Никто причем не догадался включить свет. А потом следователя кто-то окликнул с улицы. Макс различил только одно слово «сюда!». Следователь бросился на окрик и исчез.

«Какой же воздух тут, у нас, — подумал Макс, вдыхая полной грудью аромат хвои и сырой земли. — Какая красота! И что здесь делают эти люди? Кто изгадил мой дом? Кто влез туда, кто посмел? Что вообще происходит?!»

Ему казалось, что прохладный воздух забрался ему под куртку и выстуживает сейчас душу. Это кому же он так насолил, чтобы у него появился серьезный, коварный враг, причем чуть ли не всемогущий, талантливый на пакости, который каким-то образом смог пройти в его дом, возможно, взломать замки или подобрать к ним ключи, найти чуланчик, такой еще недавно чистенький и уютный, набитый новыми одеяльцами и пледами…

Следователь окликнул теперь уже полицейского, и детина толкнул Макса в спину, мол, иди вперед. Макс чуть не упал, зацепившись за ступени, потому что ноги не слушались его.

Справа от дорожки, посыпанной гравием, росли зеленые свежие туи, дальше вдоль высокого забора были высажены голубые ели. Как же хорошо они принялись, подросли за эти два последних года! Вот оттуда, из еловой голубизны и красоты и доносились теперь голоса. Какие-то чужие люди забрались в самую хвойную гущу — и что теперь там делали? Что интересного там нашли?

Макс даже зажмурился от собственных мыслей и предположений, как будто бы это могло спасти его от неминуемой беды.

«Какой же я трус! Ведь я же ничего плохого никому не сделал! Никого не убивал! Тогда почему же вокруг меня теперь кровь? Кто эти люди, решившие так жестко меня подставить? Ведь там, в голубых елях…»

На влажной черной земле лежал женский труп. Незнакомая ему женщина. Не Ольга (Макс мысленно перекрестился). Нет, это не она. Совершенно другая. Блондинка, крутые кудряшки обрамляли синюшное лицо с полуоткрытыми глазами. Рот тоже был приоткрыт, виднелись два белых передних зуба, как у белочки. Голова, как показалось Максу, вообще была отрезана, и кровь разлилась по белой блузке и надетом поверх нее белому кашемировому джемперу. Голубые брюки. Женщине было под сорок лет. Фигура — Макс не часто видел женщин с такой полной грудью, широкими бедрами и, что называется, осиной талией. Если бы скульптор изваял такую женщину, ему бы никто не поверил, сказали бы, что таких не бывает. Что женщина с такой тонкой талией может переломиться! И, главное, непонятно, это красиво или, напротив, уродливо!

Господи, и что только лезет в голову! Может, он сходит с ума?!

И туфли лодочки темно-синего цвета. Совсем без каблуков. Ей бы на шпильках ходить, покачивая своими шикарными бедрами, а она почему-то в этих некрасивых, но наверняка удобных лодочках.

— Вам знакома эта женщина? — спросил Макса следователь.

Он вдруг вспомнил его фамилию — Луговой. Павел Семенович Луговой. Память подкинула ему зачем-то эту уже ставшую бесполезной информацию. Да какая теперь разница, как его зовут, если в саду Макса обнаружен труп! А в его доме — море разливанное крови?!

— Ей что, голову отрезали? — удивился он. — Но зачем?

— Это вы меня спрашиваете? Я повторяю свой вопрос: вам знакома эта женщина?

— Да нет же! Впервые вижу! Кто она такая? И как оказалась в моем саду? Получается, что ее убили в чулане и принесли сюда. Но я и правда ее не знаю. Вы же меня не слушаете, а я говорю вам, что меня сюда заманили. Враги заманили. И понятия не имею, кто именно. Мне позвонил сосед, это я так думал, а на самом деле это же мог быть кто угодно, вернее, тот, кому нужно было, чтобы я приехал сюда практически одновременно с вами и чтобы вы арестовали меня за убийство этой несчастной!

Он готов был говорить еще много чего, но предложения выходили какими-то корявыми, нескладными, да и челюсть сводило. Его организм физически противился обрушившемуся на него кошмару. Еще немного, и его стошнит, причем прямо под ноги, если вообще не на ноги этой бедной блондинки…

— Пожалуйста, отпустите меня. Я здесь ни при чем! Я не знаю, кто она такая! Понятия не имею! Меня вызвали сюда звонком, вот, возьмите мой телефон и сами все увидите! Мне позвонили и сказали, что у меня пожар! Пробейте номер, наконец, и вы все поймете! Вы слышите, что я говорю? Пожар!

Вот! Наконец-то он произнес это важное слово, которое раньше почему-то не мог вспомнить. Пожар!

— Соседа зовут Григорий Семенович. Фамилию не помню. Позвонил и сказал, что из окна моего загородного дома валит дым, что пожар, понимаете? Я все бросил и примчался сюда.

— Нам тоже позвонил Григорий Семенович и сказал, что из вашего дома раздаются душераздирающие женские крики, женщина кричит, что ее убивают! — мрачно заметил Луговой. — Мы приехали — и, пожалуйста, труп! Чем же вы ее убили?

Человек, чуть ли не на карачках ползающий вокруг трупа, немолодой уже мужчина в очках и фиолетовой куртке, эксперт, видать, поднялся, отряхнулся и сказал, качая головой:

— Пилжигли.

— Что, что он сказал? — спросил, не разобрав это слово, Макс. — Что такое пилжигли?

— Пила джигли, — спокойно ответил Луговой. — Это такой медицинский инструмент, такая тонкая и очень страшная проволока с ручками, которой ампутируют, откусывают конечности… Так что ей голову, как вы выразились, почти отрезали.

Макс, мгновенно представив себе этот процесс перерезания-перетягивания горла блондинки, содрогнулся, и его мгновенно вырвало.

Луговой отпрянул от него, столкнувшись со стоящим позади него полицейским и чуть не свалив его на тую.

— Извините… — Макс достал из кармана носовой платок и вытер рот.

Как же ему сейчас хотелось, чтобы все они (вместе с этой мертвой женщиной, разумеется) исчезли. Чтобы он спокойно вернулся к себе в дом, заперся бы там, включил камин и приготовил себе чаю с облепихой.

Воображение мгновенно нарисовало ему прозрачный, запотевший, наполненный оранжевой ароматной жидкостью чайник с пробковой крышкой, и на мгновенье он перенесся в рай. В свою прежнюю жизнь, в которой ему было так спокойно и уютно (не считая, конечно, вечерних разборок с женой, ее ядовитых упреков и откровенной неприязни).

Он глотнул прохладного воздуха и, собравшись, произнес важную и своевременную фразу. Фразу-спасение. Фразу-надежду.

— Я могу позвонить своему адвокату?