Обещанная медведю

Анна Владимирова, 2022

– Привет, Ромашка… – Привет, Дар… Я думала… – Не думала, мы это уже выяснили, – перебил он. – Ты обещала мне себя. Помнишь? – Я не собиралась… – Не учат вас сдаваться оборотням, – оскалился Медведь. – При-дется заполнять пробелы. – А я думала, завел себе уже кого-то, – дерзко вздернула я нос. – Тебя ждал, – издевательски усмехнулся он и сделал шаг назад. – Раздевайся. Я играла со смертью с самого первого взгляда в его глаза. Но не могла уйти, и все бежала к его дому, вопреки всем угрозам и запретам. И вот, похоже, добегалась…

Глава 1

Отец всегда говорил мне, что я доиграюсь…

А я все думала, ну когда же?

Похоже, сегодня.

Сердце колотилось в горле, легкие жгло, в боку кололо, но я неслась через заросли сквозь лес к единственно возможному спасению. Нос забивало терпким густым ароматом хвои, на руки налип слой паутины, волосы взмокли и лезли в рот. Резкая вспышка фар ударила по глазам, и до чувствительного слуха донеслось хриплое рычание — за мной гнались еще и на четырех лапах. Мотор рычал где-то на том краю поляны, и оставалось надеяться, что не успевали обогнуть и подрезать. А вот волк мог…

Все было плохо. Настолько, что хоть сдавайся… если бы не один шанс на миллион — мне всего лишь нужно добежать до одного дома в лесу… Вряд ли он станет спасением. Скорее, наковальней, к которой меня вот-вот прибьет молотом. Но шанс все же был. И от этого в груди вспыхнул настоящий пожар отчаяния, замешанный на адреналине.

Впереди показался холм, за которым, я помнила, стоит забор. Как раз только и останется сил его перемахнуть. Свет фар хлестнул по спине, но ноздри неожиданно уловили сладковатый запах дыма.

— Вон она! — вдруг вскрикнули позади.

И я запнулась о еловый корень. Облако иголок и пыли взметнулось перед глазами серой массой в темноте, и я выставила руки, чтобы не ткнуться лицом в хвою. Перекатившись и отбив ребра, я вскочила бешеной кошкой на холм и сиганула с него на забор, поцарапав живот от удара плашмя. Сколько я тут не была? Лет пять? Хорошо, зад не потяжелел, скорее, наоборот. Интересно, оценил бы хозяин дома?

Идиотские мысли. Но не о гибели же думать! А если Медведь ушел?

За забором открылся смутно знакомый вид — деревянный сруб, отдаленно напоминавший шале, джип во дворе, заросшая травой плитка… и свет в окнах! И дымок над трубой!

Я оттолкнулась и сиганула с забора как раз тогда, когда сзади раздался выстрел. И вот тут мне стало совсем нехорошо. Ноги подогнулись от страха, в лоб ударило порывом ветра, остужая голову. Я поднялась и заковыляла к крыльцу из последних сил. Наверное, их не осталось бы даже на то, чтобы взобраться по ступеням, но это и не понадобилось. Рухнув на доску коленями, я подняла глаза и уперлась взглядом в пару мужских босых ступней.

— Какого тут происходит?.. — угрожающе прорычали над головой.

И в этот самый момент в распахнутые ворота влетел джип, поднимая клубы песка в тусклом освещении двора. А я рванулась на верхнюю ступеньку и с размаха рухнула на колени, обхватывая хозяина дома за ноги и вжимаясь в него всем телом.

… Я знала, что сейчас он слышит, как колотится мое сердце, и чувствует, как мне страшно. Всегда чувствовал… И все равно ждала удара. Последнего… Наверное, от него это будет даже правильно…

— Она — наша добыча, — хлопнул дверью машины одноглазый Христоф.

Как еще слова связал! Помнит, собака, как разговаривать по-человечески.

Я зажмурилась и уткнулась носом в поношенные джинсы, пропахшие костром. Макушку осязаемо обожгло взглядом, и я подняла глаза на мужчину, дрожа все сильней. Не видела его, казалось, целую вечность…

Дарьяр стоял голый по пояс и так зло на меня смотрел, что нормальная на моем месте предпочла бы проскулить извинения и отползти в лапы преследователя. Но я только крепче вцепилась в его ногу, принимая вызов его взгляда. Пять лет прошло, а он не изменился почти — такой же… сногсшибательный. Глаза только совсем остыли.

У меня всегда от него тряслись поджилки. Именно поэтому я и влезла к нему впервые — страхам ведь надо смотреть в лицо…

— Медведь! — надавил одноглазый, теряя терпение. — Девчонка наша. Она — шавка Яворского. А с ними разговор короткий…

Взгляд Дара налился такой тяжестью, что стало трудно дышать.

— Помоги, — прошептала одними губами, взглянув на него исподлобья.

Его ноздри дрогнули, а скулы обрисовались еще жестче. Я почти услышала «нет», повисшее в воздухе. Удивляться не приходилось. Только сдаваться — тоже. Я обернулась резко к мужчинам и выпрямилась:

— Я обещана медведю! — голос предал, охрипнув, но эти твари меня услышали, пусть и вышло жалко. — Поэтому убирайтесь с его территории!

Мужчины рассмеялись. Гнусаво, хрипло, мерзко… А на моей шее вдруг сомкнулись пальцы, и Дар медленно потащил меня вверх, вынуждая встать на носочки. Я больше не смотрела в глаза Медведю, я видела злую усмешку своих преследователей.

— Обещана? — прорычал он мне в ухо. — Ты в своем уме?

Я шумно сглотнула в наступившей тишине. Запах дыма и терпкой горечи его силы окутал с ног до головы… и сказал «да». Я сделала предложение Медведю. И он его принял. Только я не рассчитывала на это. В ушах стоял звон от его оглушительного согласия, а его рык донесся будто издалека:

— Вон пошли. Девочка моя.

— Ты пьяный, что ли? — презрительно усмехнулся Христоф.

— Ты бы поберег последний глаз. — А я вздрогнула, когда Дар сгреб меня собственнически и задвинул за спину, коротко приказав: — Иди в дом.

Его касание согрело — я чуть не задохнулась от горячей волны, что оно пустило по телу, переставая дрожать. Но стило переступить порог, задрожала снова. Адреналин покалывал в животе, и мурашки от него разбегались кусачими муравьями по телу. Я сделала шаг и прислушалась к тому, что происходит снаружи. Оставшись без обузы в моем лице, Дар быстро спустился со ступеней и, судя по звукам и крикам, одним прыжком настиг Христофа. Обернувшись и вжавшись в проем, я смотрела, как одноглазый трясет башкой, застрявшей в разбитом стекле внедорожника, и молотит руками и ногами, вопя как резаный поросенок.

Что там вдалбливал ему рычанием Медведь, не было слышно. Да и зрелище было таким, что смотреть перехотелось. Только вот сил развернуться к дому передом я так и не нашла — пятилась, моргая… Ужас происходящего и страх от того, что натворила, медленно полз по телу, парализуя. Оперативница хреновая! Всю подготовку забыла напрочь…

Когда снаружи послышался рев двигателя и грохот, я уперлась в стенку и сползла по ней до пола, пытаясь отдышаться.

Так Дар меня и застал. Медленно приблизился и опустился передо мной на колени:

— Привет, Ромашка…

— Привет, Дар, — прошептала я, пытаясь понять, что мне грозит теперь.

— И что же ты? — опустил он голову, взглянув на меня исподлобья.

Я скользнула взглядом по его чертам — все же изменился. Стал жестче… И что-то еще. Ну и опасней, само собой.

— А ты? — все не удавалось перестать шептать. — У тебя что-то случилось?

— Ты вот… — понизил он голос, раскатывая меня своим вниманием по стене. — Снова.

— Я не думала… — начала было я, но он не дал договорить:

— Я заметил. Давно. — И он подхватил меня на руки так резко, что я едва не вскрикнула. Но Дар прижал к груди: — Тш. И что ты натворила, Ромашка?

И голос его даже немного потеплел, но я не позволяла себе поверить в прежние иллюзии. Он — оборотень. Враг. Теперь точно враг.

— Ты же знаешь, что они нарушают закон… — пришибленно пролепетала я, осматриваясь.

В гостиной не изменилось ничего — все та же карамельного цвета мебель, сладко пахнувшая лаком и сосновой смолой, огонь в чумазом камине, столик у окна. Диван только поменял…

— А тебе снова больше всех надо, — усмехнулся с горечью. — И стоило оно того, чтобы отдаться мне?

Голос его звучал вкрадчиво и хищно. Когда он опустил меня на диван, я вжалась в его спинку:

— Я думала…

— Не думала, мы это уже выяснили! — рыкнул он. Я вздрогнула и едва не схватилась за оружие на поясе. По лицу Дарьяра прошла тень, мышцы на широкой груди напряглись. — Пушку отложи от греха подальше.

— Я не собиралась, — медленно потянулась к кобуре и вытащила пистолет.

— Не учат вас там сдаваться оборотням, — оскалился Медведь. — Придется заполнять пробелы.

— А я думала, завел себе уже кого-то, — дерзко вздернула нос.

— Тебя ждал, — издевательски усмехнулся он и сделал шаг назад. — Раздевайся.

Шепот между нами заполнил воздух, раскалил его добела и пустил дрожь по телу. Я тяжело сглотнула, сжимая зубы, но послушно выпрямилась, поднимаясь на дрожащие ноги:

— Да подавись! — сдернула толстовку и швырнула ему в лицо.

Дар даже не дернулся — скомкал вещь и бросил на пол:

— Не дождешься.

Он оказался рядом, подхватил под бедра, вынуждая схватиться за его шею, и понес наверх. Ладони взмокли, проскальзывали по его коже, а его горячее дыхание обжигало между ключиц… Позволить себе коснуться его стоило последних сил. Не держаться, а дотронуться, сжать пальцы на его плечах… Я никогда его не касалась раньше, и чувство каменной опоры под ладонями оказалось таким затягивающим… Пока до сознания не дошло, куда он меня несет. В его спальне меня по понятным причинам не было никогда. И то, что нес он меня к себе, не вязалось с нашими словесными перепалками.

Дару было за что меня ненавидеть. Пять лет назад я повадилась бегать к нему, хотя любые контакты между нами были под запретом. Я играла с огнем, а он позволял… Два запретных мира завораживали, и мы ходили по их краю, временами заступая за границы. Наверное, мы были виноваты оба. Но предательницей осталась я…

Дар замер посреди спальни, глядя на меня снизу, прошелся рычанием по тонкой коже на шее… потом шагнул к кровати и опустил на покрывало.

— Н-н-не… — заерзала я, пытаясь отползти, но Дар не позволил — схватил за края спортивных штанов и дернул их.

Потом встал на колени и подтянул меня вплотную, вынуждая обнять ногами его бедра, которые я тут же судорожно сжала. Взгляд колючий, звериный, незнакомый… Он мстил. Ни капли чувств, о которых грезила когда-то. Просто месть. Но почему же так хотелось зажмуриться, когда его грубые ладони обняли за бедра и скользнули внутрь? Ткань его джинсов болезненно потерлась о промежность через кружево трусов, а когда их заменили грубые пальцы, с губ вспорхнул рваный стон. Он не будет со мной церемониться, когда узнает…

— Отдалась, — усмехнулся зло, и я открыла глаза. — И кто он? Жених?

— Надо было сказать раньше, что ты ждешь, — забылась я, сжимаясь от его обугливающего взгляда.

— А я нравлюсь больше? — Он осторожно убрал пальцы.

— Всегда нравился, — задохнулась я, выгибаясь в его руках.

— Так что же ты? — медленно склонился ко мне. — Пришла к зверю использованной… Жить надоело?

— Ты — не единорог, Дарьяр, — зло усмехнулась. — И нет, наоборот — очень хотелось…

Его медленный вдох наполнился рычанием. Я видела — уже не откажется от решения. Но и отсутствие моей невинности вряд ли переживет спокойно… Все неправильно.

Дар расстегнул пуговицу на джинсах и стянул их с бедер, глядя мне в глаза. Время замерло для обоих — мы совершали самую большую ошибку в своей жизни. По крайней мере, я так думала. Только забыла напрочь, что этот Медведь никогда не ошибался.

— Ты знал, что я прибегу, — выдохнула я изумленно.

— Я ждал, — оскалился он по-звериному. Я раскрыла обескураженно глаза и дернулась, пытаясь хотя бы отодвинуться, но Дар не позволил. — Куда ты, рыжая? — усмехнулся, прижимая собой к кровати. — Тш…

— Сволочь! — выкрикнула прежде, чем его губы заткнули мой рот.

Дерзкий, злой, бешеный — таким был его первый поцелуй. Дар сгреб мои волосы в кулак и прижал к кровати, но умудрялся не делать больно. Наоборот — вынуждал душу биться о ребра и дрожать в солнечном сплетении, пугая голодным напором. Когда он дал вздохнуть, я уже и не дернулась бы — голова шла кругом, кожа на губах горела, а Медведь продолжал с упоением оставлять отметины на моей шее и ключицах. И каждый его укус бил током в низ живота, сводя с ума. Я уже изнывала от пугающего разрушительного предвкушения. Не верилось, что все это происходит со мной. Только я могла выиграть гонку со смертью таким способом!

Его член показался раскаленным, когда он попытался войти, но ни черта не вышло, и я едва не взвыла от разочарования.

— Черт, — прорычал зло Дар и перевернул меня на живот. — Обмельчал ваш мужик…

— Да пошел ты! — зарычала я и дернулась, приходя в себя, но тут же получила жгучий укус пониже спины и вскрикнула.

Только захлебнулась своим же криком, когда он прошелся языком между ягодиц и спустился вниз… По телу прокатилась судорога, мышцы напряглись и задрожали, но, словно не выдержав перенапряжения, сдались, и я растеклась лужей под Медведем. Только пальцы остались сильными, и я вцепилась в покрывало, жмурясь.

Внутри будто ядерным взрывом все выжгло и застыло вечной мерзлотой — никто еще не нарушал моих границ вот так. Все, что я сотворила с собой, и что Дар принял за использование другим — лишь блеф. Да, я подпустила к себе мужчину, но не далась — струсила. Не вынесла боли внутри и снаружи и сбежала… И сейчас бы сбежала… Потому что льды внутри двигались под напором Дара, крошились, причиняя боль, и бежали влагой от его жара… Когда ласка его губ сменилась жестким напором пальцев, я снова вскрикнула, но не от боли… замерла, раскрыв глаза, и следом сжалась от болезненной разрядки прямо в руки Медведя. А он заботливо пережидал мою агонию, мягко выжимая ее досуха, потом прошелся поцелуем между лопаток и придавил собой, заполняя одним сильным рывком…

Вот и все. Вся жизнь к чертям…

Нет, если бы он отдал меня сегодня, жизнь бы не показалась лучше — она бы просто кончилась. Но и эта мысль потухла, стоило Дару отстраниться и вернуться с новой силой. Несколько сильных движений, и я снова дрожала от удовольствия, задыхаясь от ощущений. По щекам текли слезы, кожа расцветала от ласки, а в груди все стонало в ответ на каждое движение мужчины.

Когда-то я представляла, что со мной будет все именно так. Но никогда не сбудется. Потому что меня поймает кто-то типа Кристофа, надругается и сбросит в овраг догорать последними искрами жизни. Я ведь «бездарность» — ведьма без дара. Мне надо из кожи вон лезть, чтобы стать кем-то… И я бы скорее вылезла из нее, чем из того, что происходило теперь.

— Дар, — сорвалось с губ тихое, и он обхватил за шею и потянул лицо к своим губам.

— Сдавайся, Ромашка, — прошептал хрипло в висок и задвигался жестче.

Холодный пот вытопило новой волной жара, и я совсем потеряла сцепку с реальностью. Такого в моих мечтах не было. Я даже не среагировала, когда спина задрожала от утробного медвежьего рычания — что мне напоминание о природе моего любовника, если этот день собирался стать последним? Только на заднице останутся следы его когтей, но я запомню лишь его яркий оргазм и частое дыхание мне в затылок — минута слабости сильного хищника…

— Дар, — кое-как промямлила я, — давай поговорим…

— Ты еще не все сказала? — усмехнулся он, отстраняясь. — Лежи.

А я и не смогла бы пошевелиться. Тело налилось тяжестью и напомнило о моем забеге через лес. Адреналин капитулировал от удовольствия, и страшно было представить, как на самом деле у меня сейчас все болело. Я застонала и перевернулась на спину, когда от дверей донесся легкий стук, и кровать снова прогнулась. Запахло антисептиком и медикаментами.

— Тебя будут искать? — сурово потребовал Медведь и прошелся по мне потемневшим взглядом.

— Не сегодня, — не посмела соврать.

— Снова нарушаешь правила своих? — вздернул он бровь.

Но я видела — рассматривает. Даже когда смочил тампон в настойке, взгляда не отвел.

— Даже страшно, как хорошо ты меня знаешь, — поморщилась я.

— Расслабься, сбежать не дам, в обиду — тоже. Как ты и просила…

— Я думала, ты просто поможешь… — отвернулась я. — Дура.

— Ты ошиблась, — провел он чуткими влажными пальцами по животу. — Теперь ты — моя дура.

— Зачем я тебе?

— Мне понравилось, — оскалился он.

А у меня все сжалось внутри. Ощущение опасности вернулось, остудило кровь и наполнило тело напряжением.

— Я замуж выхожу, — выдохнула я одними губами.

— Определенно, выходишь, — склонился он ниже. — Потому что я принимаю твое предложение. И хочу, чтобы ты осознала все его последствия. — Дар придавил меня к кровати, склоняясь к лицу, и заговорил в губы: — Ты будешь моей. И плевать я хотел на твою семейку…

От его рычащего шепота было трудно дышать.

— Я не хочу, чтобы тебе сделали больно…

— Больно будет обоим, Ромашка. Тебе было больно сегодня становиться моей, рожать моих детей тоже будет больно…

Наверное, никто никогда не был столь прямолинеен со мной. Только Дар умел так ставить перед лицом реальных последствий. Но раньше я любила обсуждать с ним то, что творилось между нашими мирами, а не собственное будущее… Слышать эти его слова было так странно, что показалось, я сплю. Или в меня все же попали. Я ошалело проследила, как он поднялся с кровати и направился из комнаты, а сама сползла на пол и принялась собирать вещи. Ноги дрожали, сердце колотилось в груди так, что Дар услышал бы и внизу… но я упрямо натягивала штаны, готовясь к последнему рывку. Плевать. Не удастся, тогда уже и сложу лапы, посыпая голову пеплом. Но сейчас все мое существо орало внутри, что надо бежать.

Нацепив кофту, я направилась вниз, вжавшись в стенку.

— Рома, ты чай или кофе теперь пьешь?

— Ч-ч-чай, — просипела я, бросив взгляд на тумбочку рядом с диваном.

Пистолет лежал на месте. И я бросилась к нему…

Дар только лениво проследил мой бросок и совершенно не впечатлился тем, что я направила на него дуло.

— Ромашка, брось пушку, — посоветовал мягко.

— Не могу, Дар… Я не могу, прости…

— Я тебя больше не прощаю, ты забыла? — зло сузил глаза и сдвинул брови.

Я играла со смертью. Плохо знала законы оборотней, но вела себя сейчас немыслимо не только для них. И все же я надеялась, что простит.

— Не двигайся, — вернула я голосу твердость. — Дернешься — уложу.

Дар молчал. Не двинулся вообще, пока я пятилась до выхода. Не обратил внимания и на то, что я сгребла в прихожей ключи от джипа. Я только глянула последний раз на его напряженную фигуру в гостиной и кинулась из дома. Прыгнула за руль, вставила ключи в зажигание и надавила на педаль. Понятия не имела, что хуже — сдаться Одноглазому или спастись вот так за счет Медведя. Он же не просто не простит. Он найдет и убьет.

Но я не могла остаться…

* * *

В приют вернулась под утро. Заглушила мотор мотоцикла и сгорбилась на сиденье. Агония бегства спала, и я стала понимать уже на холодную голову — Дар меня отпустил. Снова. Только зачем? Чтобы прийти за мной и забрать на глазах у всех? Может… Но на него не похоже. К родителям моим заявиться? Плевать он на них хотел — оборотни ненавидят членов союза. Так ненавидят, что за нарушение границ и контакты любого рода наказывают жестоко. Это мне повезло благодаря отцу — он замял мою дружбу с Медведем и сослал меня в приют. Где я и обреталась все эти пять лет.

— Черт, — опустилась я лбом на руль.

Тело расплывалось от усталости, и я кое-как спрыгнула на землю, продолжая держаться за мотоцикл. Надеюсь, Дар найдет свой джип. Я доехала на нем только до места, где бросила свой собственный транспорт.

Хотелось курить…

— Ромка…

Я дернулась от неожиданности, но тут же выругалась — из темноты ко мне направлялся силуэт с горящими глазами.

— Саныч, ты ошалел?! — громко зашептала я.

— Ждал тебя, — приблизился оборотень и сразу сунулся носом мне в лицо.

Саныч — волк во второй ипостаси. В приюте ему помогали сдерживать оборот, учили контролировать животные инстинкты… Вообще, на нашей стороне было много оборотней, а в институте их изучали на отдельной кафедре. Оборотням приходилось несладко в человеческом мире, и желающим мы помогали существовать в городах без риска быть обнаруженными или преступить законы людей.

Дикие в городах тоже были… такие, как Дарьяр…

— Да иди ты! — отпихнула я друга так, что он вылетел под тусклый фонарь на крыльце.

— Ром, от тебя пахнет… — нахмурился Саныч.

— Я и сама знаю, — зло глянула на него.

Волосы торчком, крепкое напрочь обезжиренное тело, обрисованное рельефами теней и недовольная физиономия, смазливая в обычное время — классика оборотного жанра. Саныч подрабатывал моделью на показах, учился в МГУ на юридическом факультете. На выходные приезжал помогать в Приют.

Здание приюта было восстановлено около ста лет назад. Оно стояло заброшенным после войны, а ранее в нем была тайная школа ведунов, маскировавшаяся под монастырь. Такие, как я, издревле жили здесь, и изначально почитались, как говорящие с богами… Но потом все поменялось. И приходится прятаться до сих пор. Официально заведение называлось «Приют для Оборотней, Нелюдей и прочих Тварей». Коротко — ПОНТ. Сюда привозили брошенных детей, которые не являлись людьми. Под «нелюдями» понимались прежде всего такие, как я — ведьмы, обладатели дара или бездари, типа меня. Чаще — второе.

И если с оборотнями и нелюдями было понятно, то «прочих тварей» тут особо не жаловали и принимали со скрипом.

— Ром, — перехватил меня волк и дернул за руку, — подожди, ну нельзя же в таком виде!..

На мой злой рывок ловко поднырнул мне подмышку и закинул себе на плечо.

— Пусти! — стукнула его по крепкой спине.

— Ага, сейчас прям, — пробурчал он и зашагал прочь от здания. — Сейчас тебя Сергей перехватит, и будешь ты бедная…

— Я и так буду бедная! Пусти!

Только приказывать сил не стало, и я позорно разревелась, болтаясь на плече оборотня, как мешок с картошкой.

Саныч вынес меня на берег речки и аккуратно опустил на траву:

— Раздевайся. Я сбегаю за полотенцем и гелем для душа.

— Не хочу я лезть в холодную воду, — мотнула головой, глядя в светлеющее небо.

— Ром, Серый когда запах почует — взбесится…

— Плевать. Я устала…

Зря я впала в апатию так рано.

Саныч стянул меня в руки и решительно направился на мостки. Под его ногами глухо застучали деревянные перекладины, а я только слушала их стук и едва успела задержать дыхание, прежде чем грудная клетка схлопнулась в водных тисках. Даже взвизгнуть не успела, уйдя под воду с головой. Достала до мелкого песчаного дна и медленно опустилась на него, глядя вверх.

Саныч посмотрел с мостков немного, сложив руки в карманы… а потом развернулся и ушел. Гад хвостатый! Сволочь! А если бы я решила не подняться на поверхность? Но он слишком хорошо меня знал. Вот что значит довериться оборотню! Они все запомнят и используют против!

Оттолкнувшись от дна, я всплыла на поверхность и глубоко вдохнула. Тишина мягко опустилась на плечи, еле вздрагивая от плеска воды. Я легла на поверхность озера и глубоко вдохнула, чтобы держало. Вот Саныч, вот сукин сын! Почему я его не слушаю вечно? И ведь не хотел он меня отпускать на разведку. Еще и ждал…

Водичка пришлась кстати — остудила голову, привела в чувства и смыла усталость. Только знаки принадлежности оборотню загорелись на коже ярче. Я чувствовала каждую царапину и будто снова видела взгляд Дара. Тяжелый, осуждающий… Как я вдруг ушла под воду — сама не поняла. Захлебнувшись, встрепенулась и закашлялась.

— Ром, вылезай, — обеспокоился Саныч, призывно потряхивая полотенцем с мостков.

— А как же гель для душа? — потребовала, вылезая на мостки.

— Фиг с ним, лишь бы не утопилась… — проворчал он и отвернулся, когда я принялась сдирать с себя мокрую шмотку. — Серого в спальне нет. Наверное, тоже уехал на патруль…

Сергей Яворский — мужчина, за которого я собралась замуж. Он обеспечивал безопасность на территории приюта со своим взводом, который мы с Санычем именовали «взвоем». А еще он волк, как и Саныч. К моему первому разу Сергей не имел отношения, иначе бы Дарьяр меня точно размазал по стенке, к которой я прикорнула от ужаса в его доме. Был бы на мне запах другого оборотня, я бы и сама предпочла свернуть шею в овраге, а не спасаться у Медведя.

Сергей видел, что я не спешу к нему в постель, хотя очень этого хотел. И ему было плевать, что я бесилась от злости на свою неполноценность и готова была даже замуж за него выскочить, лишь бы насолить отцу. Он просто меня хотел. А еще мне казалось, что он тот, кто мне нужен — терпеливый, рассудительный, спокойный…

А здесь, на свободной территории заповедника в Подмосковье, всем плевать, кто ты, откуда и какие у тебя способности. Я даже была благодарна отцу в какой-то степени, что он вычеркнул меня из светской жизни и вышвырнул за ее пределы. Наверное. Хотя иногда мне и правда хотелось засунуть голову обратно в золотой песок, как прежде, и забыть о том, какой настоящей может быть эта жизнь…

— Я кофе в термосе принес, — вернулся Саныч в очередной раз.

Я уже сидела в теплом спортивном костюме и сушила волосы у костра. Состряпать огонь у меня так и не вышло — Саныч подсобил. А вот нормальная бы ведьма с искрой сразу бы подожгла сухие ветки…

— Спасибо, — взяла термос из пакета. — Зря ты заставил меня купаться.

Саныч опустился рядом:

— Что случилось?

— Я на Кристофа набрела. — Друг шумно втянул воздух рядом — удача, ничего не скажешь. Этот упырь давно нам нервы треплет. — Зато доки собрала, что он расходует эфир…

— На тебе брачные следы, — сдавленно вздохнул Саныч.

— Он был единственным вариантом спастись…

— Ты обещала себя дикому?

— Слушай, я не собиралась с тобой это обсуждать, — вспылила я. — Умирать не хотелось, прости!

— Ром, может, он поймет…

— Кто? — искренне не поняла я.

— Серый.

Мне было вообще плевать, что там поймет Серый. Хотя тоже зря. Если даже тот, кому ты не обещана, может убить за принадлежность другому…

— Черт…

— Может, пока лучше к родителям?

— Я не преступница, Саныч! — зарычала я. — Я просто спасала жизнь! И я не хочу к родителям. Мой дом тут! Я ни в чем не… — Я хотела сказать, что не виновата перед Явороским, но уже за свое безразличие к тому, что он почувствует, можно было усомниться в этом. — Да к лешему!

Я правда думала, что мне конец. И только сейчас до меня начинало доходить, как я рисковала. И цена за спасение уже казалась не такой неподъемной. А вот риск, на который шла — идиотским. Кому и что я собиралась доказать своей смертью? Что способна на большее? Что могу быть полезна?

— Слушай, эта работа не для тебя, — хмуро пробубнил Саныч. — Девочке не место в следаках.

— Девочке без дара — да, скорее всего, — шмыгнула я носом.

Я работала в отделе преследования несанкционированного использования ресурсов. Ведьме, которая ничего не может, самое то. Дарами там не работают — только скоростью, соображалкой и силой. Да и работка у меня не особенно пыльная — патрулировать территорию и докладывать о подозрительной незаконной деятельности. Только я же не могла не сунуть свой нос туда, куда не следовало. Но и дергать отдел реагирования по нестоящему поводу не хотелось. И я решила понаблюдать за подозрительным домом сама. А наткнулась на целую банду во главе с хорошо известным главарем-упырем. И мне еще отчитываться перед начальником за риски и последствия.

— Мне вообще нет места нигде…

— Ромка, всем, кто тут оказался, не стало места там, где они бы хотели быть, — заметил Саныч. — Но я рад, что тут.

Только внутри что-то будто стукнуло, вдох оцарапал гортань, когда на языке загорчил терпкий запах одуванчика… Тишина. Спокойствие поползло по венам, пульсируя непривычным знанием — у меня теперь есть место…

Тряхнув мокрыми волосами, я нахмурилась, и наваждение прошло.

— Саныч, я пойду, — поднялась, поводя плечами.

Эти царапины Дара покусывали кончики нервов, не давая забыть ни на один удар сердца о звере, что их оставил.

Друг остался у речки, а я зашлепала босыми ногами по вытоптанной в клевере тропинке. Усталости не было. Наоборот, чувствовала себя полной энергии, но будто взятой взаймы. И это невозможно злило.

Приют не был огорожен, стоял на поляне в лесу, и к нему вела гравийная дорога. Тропинка привела меня во внутренний двор. Я шмыгнула между старых яблонь в цвету, и дождь из лепестков осыпался мне на голову, будто меня и правда уже выдали замуж. Выбравшись на гравий, я принялась зло стряхивать цветы, когда почувствовала на себе взгляд.

Обернулась на здание, но в окнах было еще темно — не разобрать, кто там смотрит. Но что смотрели — абсолютно точно. И стоило взбежать по ступеням на крыльцо, я столкнулась с Серым лицом к лицу. Вернее, уперлась в его грудь. И подняла на мужчину глаза.

Яворский тоже не спал — прав был Саныч. И, видимо, тоже решил искупаться перед началом нового дня — от него пахло гелем для душа, а короткие темно-пепельные волосы блестели от влаги. Цепкий животный взгляд серых глаз прошелся по мне от макушки до босых ног и обратно, прежде чем он вздохнул устало:

— Не спала? — Хриплый голос не предвещал ничего хорошего.

— Нам надо поговорить. У меня проблемы.

Саныч зря старался. Да, запах медведя уже не такой резкий, но от оборотня не укрыть, что меня отодрал другой оборотень. Никак.

Глаза Серого сузились, брови съехались на переносице — он почувствовал.

— Как это произошло? — потребовал тихо.

— Мы тут будем это обсуждать?

— Я убью тебя быстрее, чем ты пройдешь мимо, — склонил он голову, а в голос продралось рычание.

— Значит, и сам не проживешь долго, — вздернула я нос. — Я не по доброй воле отдалась. Я жизнь спасала.

— В обмен на метки?! — прорычал он, схватил меня за шиворот футболки и потащил внутрь.

— Яворский, я — не твоя, — возражала, скользя мокрыми пятками по лакированному паркету. — А ну отпусти!

Кидаться на разъяренного оборотня — та еще затея. К счастью, Сергей продолжал тянуть меня за собой на вытянутой руке, не позволяя до себя дотянуться. Разве что едва не задушил, пока впихнул в мою комнату. Я влетела в подоконник — так он меня зашвырнул в двери — и развернулась, откидывая волосы с лица:

— Придурок.

— Рот прикрой, — хлопнул он дверью так, что пластиковое окно едва не выпало. — Объясняй!

— А вот теперь не буду! — сложила я руки на груди, ходившей ходуном. — Не надо так со мной себя вести! Если ты предпочитаешь, чтобы тебе с моей работы принесли телеграмму с черной ленточкой, тогда нам не по пути! Я предпочитаю жить!

— Не место тебе на этой работе! — надвигался на меня злющий оборотень. — Дай сюда!

И он одним движением схватил за шею и притянул к себе, оттягивая ворот футболки другой рукой. Я замерла, сжав челюсти до боли, выжидая, пока он насмотрится на отметины Дарьяра. А Яворский скользил горящим взглядом по моей коже, и глаза его наливались яростью. То, что под футболкой на мне ничего не было, само по себе ставило под вопрос его жизнь после всего — не имел он права видеть меня теперь. И он это понимал с каждой секундой все четче.

— Присвоил, — процедил с отвращением Серый и, наконец, выпустил.

— Ну вот и поговорили, — одернула я футболку. — Вопрос закрыт?

— Черта с два! — вдруг рявкнул он так, что стекла в окнах едва трещинами не пошли. Думаю, если и не проснулся кто еще в приюте, то попадали с кроватей. — Ты должна была стать моей. И ты станешь моей. Поняла?

Говорила же — придурок. Бросать вызов Дарьяру мог только недалекий волк. Хотя и его я понимала прекрасно — такой удар по гордости и чести мало кто может выдержать.

— Сергей, не надо, — прохрипела я. — Он убьет тебя…

То, что Яворский пока не знал, кто именно меня присвоил, ничего не значило. Дарьяр придет за мной — вопрос времени. Может, он уже в пути. И Серый попытается не отдать.

–…Пожалуйста, просто откажись от меня…

Я взяла себя в руки, потушила взгляд усилием воли и продолжила ровно и холодно всаживать в оборотня свои остро заточенные слова. Уж лучше ранить и заставить убраться, чем допустить его смерть.

–…Я все равно тебя не люблю. Ты мне не был нужен, понимаешь? Я только отцу хотела насолить отношениями с тобой. Теперь насолю свадьбой с другим — мне без разницы.

Яворский сузил на мне свои звериные глаза. А красивый он у меня… был. Жесткие черты, острые скулы, короткая щетина…

— Нет, — оскалился, хватая меня за шею и притягивая к себе. — Не держи меня за идиота, девочка. Я прекрасно знал о твоих мотивах. Но мне было плевать. И сейчас — тоже плевать. Потому что мы зверьми выбираем, а не вот этим дерьмом, которое ты тут на меня выливаешь. И этот ублюдок никогда бы не отодрал тебя просто из жалости, если бы зверь его тебя не выбрал. И я не выдрал до сих по той же причине — твои желания для меня были законом.

— Сергей, пожалуйста, — посмотрела я в его глаза. — Я не стою всего этого…

— Ты стоишь больше. И этот, — он указал взглядом на мою шею, на которой горели отметины Дарьяра, — знает об этом.

Он выпустил, развернулся и вышел. А у меня подогнулись колени, и я опустилась на пол, распластавшись по нему звездой.