Академия Беаты. Проклятие любви

Анна Валентинова, 2016

Беата Черноус преподает магию созидания и защиты в Академии высшей магии и живет только работой. Внезапно она узнает, что проклята бывшим женихом, исчезнувшим пять лет назад. Теперь надо найти того, кто является ей во сне, или обрести новую любовь. Декан темных, воздушник или огневик – кто покорит сердце несчастной красавицы?

Глава 2

Когда Беата впервые попала в маленький городок имперской провинции с папиным обозом с мукой, она была совершенно очарована. Шумная толкотня и суета морского порта одновременно и пугала, и ошеломляла, словно в прохладной речке ловишь руками жидкий огонь. Они приехали на ярмарку, и пестрый рынок со своими бесконечными торговыми рядами, разномастными лавками, разноцветными товарами и разнообразным говором продавцов затягивал и не отпускал. Отец усмехался, глядя на маленькую Беату, и советовал ей держаться поблизости и не слишком увлекаться манящими прелестями города.

Все тогда было впервые — театр на площади Трех фонтанов, со странно наряженными людьми, цирк тут же, рядом, на другой стороне тротуара, с улыбающимися клоунами и рискованными канатоходцами. А эти бесконечные ларечники со всякой блестящей ерундой на прилавке, которую, конечно же, всю было необходимо купить Беате и ее сестрам! Город притягивал и манил, поэтому, когда отец волевым усилием принял решение отправить ее в Академию, она облегченно вздохнула — наконец-то у нее начнется своя взрослая жизнь, полная интересных занятий, встреч и прогулок!

Реальность оказалось не такой уж радужной, и прогулки были отложены до лучших времен. Насладиться любимым городом удалось только на третьем курсе, вместе с обожаемым и ненаглядным Дьюриттом. Они бродили дни напролет, безбожно прогуливая лекции, покупали горячие пирожки с ягодами, жадно ели на бегу и сладко целовались в портовых переулках, вдыхая запахи моря и сырого дерева.

Как, как Дьюритт мог все это бросить, предать и наложить на нее проклятие? Неужели утерянный магический дар был для него важнее их любви? Неужели все эти пассы руками имели значение, когда у них на двоих было самое большое и важное в жизни — любовь? Беата не поняла это тогда и не понимала сейчас. От этого желание напиться и забыть обо всем только усиливалось.

Таверна у Ратуши не закрывалась ни днем, ни ночью. Днем там обедали достопочтенные горожане с женами и детьми, вечером — стражи Дозора отдыхали от трудов праведных, ночью бывала публика разного пошиба. Но двум девицам — магистрам магии беспокоиться было не о чем — хозяин заведения высоко ценил возможность господ магов спокойно отдыхать именно в его таверне, поэтому порядок и спокойствие обеспечивал на высшем уровне.

Но не мог предусмотреть одного — девицы, вследствие неожиданных новостей, так напились, что впору было спасать гостей от них, чем наоборот. Та, что повыше и черненькая, громко декламировала частушки с обилием матерной и половой лексики, а что пониже и русоволосая — всю таверну пыталась убедить, что мужчины сволочи и добра от них не жди. Пикантность ситуации была в том, что аудитория ее моральных сентенций была исключительно мужской. И если матерные частушки они слушали с удовольствием и даже подпевали, то быть «последними крэговыми детьми», которым «надо обрезать все хозяйство, чтобы не болталось», — не желали. Наконец, светленькая на середине особо заковыристой угрозы мужскому достоинству, вырубилась, и черненькая с удивлением уставилась на подругу.

— Беата? Крэг тебя возьми, как я тебя до дома донесу, а?

— Вы позволите вам помочь, леди? — неожиданно раздался приятный голос. Инесс подняла глаза, но единственное, на чем смогла сфокусировать свой взгляд, — это высокий рост и мужской пол говорящего.

— Позволяю! — величаво махнула она рукой и вырубилась сама.

Утром Беата проснулась с больной головой и гудящими мышцами. Поспала она на удивление хорошо — в этот раз возлюбленный-предатель ей не снился. Однако как она вернулась домой из развеселого кабацкого угара, девушка не помнила напрочь! Сначала они с Инесс выпили легкого «дамского» игристого вина, потом догнались крепленым красным, потом какие-то добрые мужички предложили им пива. Беата застонала и повалилась на подушку. Вот пиво точно не надо было мешать с вином!

Сверху раздались медленные шаги. — Инесс также маялась похмельем. Подруга спустилась по лестнице, прошла через общий коридор и появилась в проеме дверей убежища Беаты. Выглядела она соответственно вчерашним событиям — с бледно-зеленым лицом и взлохмаченными волосами.

— Зачем мы вчера пили пиво? — был ее первый вопрос. — И где у тебя кофе?

Несмотря на плохое самочувствие, Беата рассмеялась — подруга помнила то же, что и она. — Ты лучше скажи, как мы попали домой?

— А разве не ты нас привела? Я после пятой кружки пива ничего не помню. — Инесс безуспешно шарила по маленькой полочке подруги в поисках мешочка с зернами.

— Память мне отказала уже на второй, — в легком замешательстве ответила Беата. Она отправила девушку на диван и вытащила мешочек с кофе из жестяной банки с надписью «сахар».

Инесс на секунду задумалась, гадая, откуда у нее в голове возник образ высокой мужской фигуры с обманчиво мягким обращением «леди». Она пожала плечами и легкомысленно подвела итоги бесплодным попыткам вспомнить все:

— Значит, дошли сами, на остатках магической энергии.

Беата с сомнением покачала головой, но не стала мучить себя дальнейшими воспоминаниями. Она не видела этот сон! Все остальное — не важно. Может, когда она узнала о проклятье, сон отпустит ее?

Она прокрутила зерна в старой, еще отцовской меленке и засыпала в кастрюльку, тщательно соблюдая пропорции: несколько ложек кофе, одна — соли и щепотка перца.

Теперь было самое сложное. Поместив кастрюльку на специальный лист железа, она щелчком пальцев вызвала маленький огонек. Совсем крохотный, однако достаточный для того, чтобы сварить кофе. Инесс скептически смотрела на действия соседки и в который раз прокомментировала:

— Ужас! До чего докатился маг огня!

— Бывший маг огня, — напомнила Беата, не обращая на язвительность подруги никакого внимания.

Когда варево было готово, она налила одну порцию в крохотную фарфоровую чашечку и подала Инесс. Подруга вздохнула, подула на кофе, закрыла глаза и залпом выпила зелье.

— Какая гадость! — раздался предсказуемый ответ.

Беата удовлетворенно улыбнулась — этот кофе она могла сварить с закрытыми глазами. После продолжительных загулов Инесс требовала варить только его. Она сама пить кофе не стала, согрев себе таким же способом чашку чая.

— Чем займешься?

Соседка, уже порозовевшая и похорошевшая, допивала кофе, вольготно устроившись на диване. Этот диван выбрала сама Инесс. Он так понравился своей буйной расцветкой — золотые цветы на темно-вишневом фоне, что она, не задумываясь, его купила. К сожалению, своими габаритами новая мебель не вписалась в объем лестницы, и это великолепие было вынуждено прозябать у соседки, не привыкшей к роскоши.

— Как обычно — бумаги, отчеты и каталог. — Беата смотрела на себя в большое зеркало над туалетным столиком, тщетно пытаясь прогнать бледность путем пощипывания щек.

— О! Этот твой знаменитый каталог! Зачем ты тратишь на него время и силы, да еще и используешь магию, копируя все из книг на отдельные листочки? — Инесс почувствовала себя значительно лучше и, подложив под голову несколько подушек, присланных Беате заботливыми сестрами, удобно легла на бок.

— Потому что в книгах искать информацию очень долго, а на листочках — очень быстро, — терпеливо, в который раз объяснила девушке подруга. — И это удобно. Именно по этим листочкам мы можем своевременно проверять и возобновлять лицензии всем желающим магам.

— За это тебе присвоили магистра по созидающей магии? — иронично спросила Инесс.

— Мне присвоили магистра за большой Каталог!

— Большой? Это меняет дело, — смеялась над девушкой соседка.

— Ты можешь смеяться, но мое предложение сильно упростило всю работу Хранилища древних актов и юридических документов. Служба дворца заплатила большие деньги Академии за эту систему и ее ежегодное обслуживание.

— А Академия наградила тебя. — Инесс зевнула и потянулась. — Не заговаривай мне зубы. Что мы будем делать с проклятьем?

— МЫ — ничего не будем. Это не твоя забота.

Во время диалога Беата скептически рассматривала два форменных балахона. Оба были изрядно поношены за год работы на благо Академии, и какой из них можно было надеть на работу — было непонятно.

Инесс закатила глаза, сходила к себе наверх и вынесла свою, абсолютно новую темно-алую мантию.

— Дарю. Все равно не ношу эти бесформенные тряпки. А насчет проклятья ты ошибаешься. Надо решать эту проблему в ближайшие месяцы.

В ближайший месяц ничего решить не получилось. С последних дней лета начинался учебный год. Так повелось еще со времен изначальной закрытой Академии, просто потому, что горные перевалы уже в первых числах осени покрывались снегом и до весны через них было не пройти. А в приморском портовом Галеасе, где уже много лет располагалось нынешнее здание, зима наступала, как ни странно, только с зимними месяцами. Но традиция осталась.

Беата съездила домой — в родные Нижние Кобылки. Родители ее встретили радостно, с гордостью показывая уже построенный дом для третьей дочки, выходившей замуж. Она отгуляла на веселой свадьбе сестры, терпеливо ответила на вопросы своей многочисленной родни, понянчила всех любимых четырех племянников, отъелась на маминых пирогах с полстола, и с обреченностью возвратилась в родную Академию. Учебный год обещал быть долгим и трудным.

Предчувствия ее не обманули. Несмотря на все ухищрения магистров, меньше пятидесяти человек набрать не удалось, и к ним присоединились еще схолары второго курса, переведенные условно. В общем, лекционная аудитория объединенных курсов для изучения магии созидании и защиты встретила ее запредельным шумом, болтовней и беготней. Опытные второкурсники на правах бывалых подсели к хорошеньким молоденьким целительницам и уже что-то шептали в их краснеющие ушки, бывалые ведьмочки вовсю строили глазки парням-стихийникам, а кое-то уже стал играть в карты, ни мало не стесняясь начала лекции. Только бывшие школяры из магических школ сидели спокойно и тихо, зная по опыту, что маги-преподаватели буйное поведение вне испытательного поля не поощряют.

«Какие молодцы, — подумала Беата, — уже чуть-чуть полегче будет работать». Ее встретили по-свойски:

— Быстрее шевели ногами, уже был гонг на лекцию! — это молоденькая ведьма с первого ряда.

— У, какие синие глазки, будем знакомы! — Это парень, водник, если она не ошибается, с характерными плавными движениями.

— Конопатая и рыжая, глаза ее бесстыжие, — это какой-то бугай, наверное, боевик.

«Убью», — привычно подумала Беата, сделала несколько несложных пассов руками и лекция началась.

В аудитории повисла вязкая тишина — звуки поглощались, не успев вылететь изо рта. Наглядевшись на ошеломленные лица схоларов, похожие на рыбок, вытащенных из воды, Беата тишину убрала.

— Говорить сейчас буду только я. Если заговорит кто-то еще, заклятье тишины останется на нем до вечера. Кивните, если вы меня поняли.

Все синхронно закивали головами.

— Отлично. Я леди Беатрикс Черноус, магистр магии созидания и бакалавр магии огня. Обращаться ко мне следует только «мастер Беатрикс».

На огромной грифельной доске само собой появилось ее имя. По залу пронесся еле слышный коллективный вздох изумления. Беата усмехнулась — простенький трюк, а всегда срабатывает как надо.

— С этого дня и весь триместр я буду основным вашим лектором и куратором. Я не хочу тратить свое драгоценное время на дисциплину, вы все взрослые люди, поэтому предупреждаю сразу — три замечания, и вы отчисляетесь из Академии. Отсутствие без уважительной причины — замечание, нарушение правил общежития и колдовство, направленное во вред окружающим вне стен аудиторий, — замечание. Все понятно?

Закивали менее охотно. Беата улыбнулась своей специальной ведьмовской улыбкой, от которой окружающим хотелось стать ниже и незаметнее, и продолжила:

— Все, что я скажу должно быть выучено дословно. Завтра в начале лекции проверка. Не справитесь — замечание. Через несколько недель начнется практикум. Не будете знать, что делать и говорить, — замечание. Магия — вещь слишком серьезная, чтобы доверять ее дилетантам и бездельникам. Все, кто станет игнорировать занятия и отлынивать — покинут это гостеприимное заведение в два счета. Понятно?

Лица у всех, за исключением бывших школяров, были вытянутые и озадаченные. Беата мысленно улыбалась и потирала руки. Вот так вот, голубчики. А теперь поиграем в добрую фею.

— У кого есть вопросы? — сладко спросила она.

Через паузу, во время которой схолары переглядывались, молча спрашивая друг друга, кто хочет быть самоубийцей, раздался все-таки вопрос.

— Мастер Беатрикс, правила поведения в общежитии не изменились с прошлого года?

Беата повернулась на голос и поморщилась. Ну конечно, как она могла забыть! Прошлый учебный год начался с грандиозного скандала благодаря ему — Дану Гласу. Наглому избалованному красавчику-аристократу, который решил, что ему все позволено. Серые пронзительные глаза, окаймленные черными ресницами, в сочетании с мужественно-смазливой внешностью и романтичными длинными каштановыми кудрями сразили всех девушек первокурсниц того года наповал. В этом году, скорее всего, ожидалось тоже самое.

— Дан Глас! Не могу сказать, что сказочно рада видеть вас вновь в стенах Академии! Мне кажется, вы могли найти лучшее применение своему упорству. И нет, правила не изменились, что для вас, наверное, будет большим ударом.

Беата еще несколько секунд смотрела на Дана, а он на нее. Он глаз не отвел, поэтому она поспешила спросить, глядя на схоларов:

— Еще вопросы?

Желающих больше не было, и Беата продолжила лекцию, неторопливо и четко рассказывая об основополагающих правилах созидающей магии.

— Магия — самая серьезная наука, которая существует в нашем мире. Да, наука, — повысила она голос, видя ауру скепсиса в рядах схоларов. — Магия доказывается, проверяется экспериментально, разлагается на составные части и поддается квалификации — значит, это наука. Главные слова, которые вам нужно усвоить раз и навсегда — это безопасность и защита! Это основное, для чего существует магия в нашем мире, и для чего живут и работают маги.

Еле живая она добралась до внутреннего сада преподавателей. Первый день всегда трудный, утешала она себя. Хотя бы удалось произвести впечатление на балбесов. А вот три года назад она после первой лекции рыдала навзрыд, и добрый Извид отпаивал ее чаем с земляникой, составленным по рецепту целительниц. Ее шокировала аудитория, состоящая практически из людей старше ее. Восемнадцатилетние схолары недоуменно переглядывались и усмехались, видя синеглазую невысокую девушку, которая пыталась их учить основам блокирующей магии. А все, кто был постарше, — и вовсе игнорировали ее попытки что-либо сказать. В неумолкающем гуле она едва могла связать пару слов, а потом позорно разрыдалась и убежала.

Сейчас она дипломированный специалист, магистр созидания, уверена в себе… но в душе ее было живо воспоминание о той девочке, которой так не хватало уважения и опыта. Несколько месяцев ушло только на то, чтобы доказать всем схоларам, что она имеет право их учить! Ну а потом, на практических занятиях они сами убедились — с мастером Беатрикс шутки плохи. Всех любителей безделья она на дух не переносила и выгоняла без права пересдачи.

С тех пор метод преподавания у Беаты был один — гонять схоларов до седьмого пота, добиваясь безукоризненного знания магических заклинаний и такого же безупречного исполнения их на деле.

Сейчас же ей очень хотелось есть, пить и спать. В желудке ворчало так, как будто она не ела сутки. Девушка отправилась прямиком в таверну Академии. Перейдя из главного корпуса Коллегии созидания, она прошла несколько кривых улочек и легко нашла хозяйственный корпус.

Несмотря на все ее усилия, главная повариха Берта так и не разглядела в ней серьезного и мудрого магистра, а продолжала относиться как к маленькой первокурснице, только что приехавшей из Нижних Кобылок.

— Беаточка, — расплылась в улыбке Берта. — Уже нагнала жуткой жути на молоденьких перваков? Иди, покушай вон рядом с тем схоларчиком. Симпатичный, сил нет.

И она подала целый поднос еды: тушеная капуста с мясной подливой и ее любимый яблочный пирог с морсом!

Разумеется, присаживаться рядом со схоларом она не собиралась, но он сам увидел ее первым и встал. И конечно, это был Дан Глас. Ей сегодня везет как никогда. Святые Хранители, дай ей терпения. Она плавно повернула налево, но увидела, что облюбованный ею столик ловко заняли коллеги с темного факультета, подмигнув ей при этом. Танцевать с подносом не входило в ее планы, поэтому она села рядом с Даном и стала сосредоточенно разворачивать полотняную салфетку.

— Добрый день, мастер Беатрикс, — лучезарно улыбнулся Дан.

— Виделись уже, — холодно ответила девушка и не удержалась: — Вы вроде бы должны были быть на занятиях. Ваше персональное расписание заполнено до отказа. Прогул это…

— Знаю, знаю, первое замечание. Дело в том, что я, несмотря на все ваши усилия, сумел еще в том году добрать часть нужных мне курсов, к сожалению, без вашего непосредственного участия, мастер.

— По-моему, в прошлом году определенные усилия предпринимали вы, а не я, — как можно тактичнее возразила Беата.

Этот паршивец улыбнулся особо интимной улыбкой, наклонился к ней и проговорил, понизив голос:

— Не слишком ли строгим было наказание за то, что я пригласил вас разделить со мной постель?

— Вы были исключены совершенно не за это! — тут же возмутилась Беата, но увидев довольную улыбку схолара, поняла, что опять повелась на провокацию, и уже спокойнее добавила: — Мне не хотелось бы обсуждать этот вопрос. Вы были наказаны за несоблюдение правил общежития. Как я уже говорила на первой лекции — безопасность прежде всего. А вы умудрились привести обычных девушек без капли магических способностей к себе в комнату практически в первый месяц!

— Согласитесь, мастер, если бы не ваша реакция, о моем несоблюдении правил никто бы не узнал.

— Дело не во мне, а в вас! И если вы опять собираетесь вести себя неподобающим образом, вам опять придется доучиваться через год! Всего хорошего.

И Беата, подхватив поднос, гордо удалилась в противоположный угол столовой. Но кусок уже в горло не лез. Перед глазами стояла сцена, которую она лицезрела год назад. Сама виновата! Какие Хранители понесли ее в мужское крыло общежития, да еще и в десять часов вечера. Слишком серьезно отнеслась к своим новым обязанностям куратора первого курса и получила. Услышала девичье хихиканье, толкнулась в дверь и увидела то, что не предназначалось для чужих глаз. Две девицы — одна в белье, другая совершенно голая барахтались в постели с каким-то парнем. Пока Беата остолбенев, рассматривала анатомические подробности девушек, мужчина, разглядев ее, прервался (целуя перед этим грудь одной из них), улыбнулся и сказал:

— Извини, крошка, уже занято.

И пока Беата судорожно придумывала достойный ответ, он осмотрел ее с ног до головы и добавил:

— Хотя… если хочешь — присоединяйся. Рыженьких у меня еще не было.

Эта злосчастная сцена стала достоянием общественности на следующий же день. Хотя Беата доложила об инциденте только декану светлых. Но, похоже, парень сам разболтал о ночном казусе, сочтя все это забавным случаем. Узнав, что зашедшая на огонек девушка была магистром созидания, а по правилам общежития посторонних девиц без магического дара нельзя было приглашать категорически, он растерялся. Поступив в Академию, он, как и многие схолары до него, не удосужился внимательно прочитать правила, думая, что ему все позволено. Получив первое замечание, он удивительно быстро заработал еще два и исчез из поля зрения Беаты. Как выяснилось — ненадолго.

На следующий день все было еще хуже, чем в первый. Беата видела, что почти все схолары пытались выучить те прописные истины, о которых она рассказывала вчера. Но косность языка, нетренированная память и отсутствие системы в запоминании материала сослужили большинству из них плохую службу. Вздохнув, она сделал пометку в уме дополнить индивидуальную нагрузку каждого курсом развития памяти и мышления.

Порадовали только ее любимые бывшие школяры, которые четко и без запинки рассказали все то, чему она их учила еще в Школе магии.

После лекции они окружили ее и стали засыпать вопросами. Беата рассмеялась и воскликнула:

— Не все сразу, мои хорошие! Как я рада видеть вас всех, вы даже не представляете! Вам уже восемнадцать и я надеюсь, что вы выдержите все нагрузки и закончите Академию лицензированными магами. Школяры переглянулись, и за всех ответила девушка-водница:

— Мы тоже очень рады учиться у вас, мастер Беатрикс. Здорово, что именно вы будете у нас куратором.

И дальше Беата свободно общалась, смеялась и отвечала на многочисленные вопросы, которые возникли у бывших школяров.

Какие они еще юные, с тревогой думала она. Не рано ли Орден Магистров решил, что им пора учиться в Академии? Им всем по восемнадцать-девятнадцать лет и после окончания будет только двадцать один — двадцать два. В этом возрасте даже на южную границу не берут, предпочитая более взрослых и опытных магов. Как и где они будут обучаться и практиковаться в дальнейшей магии? И как к ним отнесутся остальные, взрослые схолары, которые уже хлебнули жизни и пришли в Академию за конкретными знаниями, чтобы делать карьеру магов, а не перебиваться случайными заработками?

С такими сомнениями в душе она медленно шла через главную площадь Академии, где всегда было полно народу. Площадь была со всех сторон окружена зданиями разных Коллегий и немудрено, что во время перерывов большинство схоларов проводили время здесь. Милый фонтанчик, изображающий магический источник, бьющий из разломанного камня, несомненно, очень оживлял атмосферу. А многочисленные каменные скамьи позволяли отдохнуть не только душе, но и уставшему телу.

Увидев толпу схоларов прямо под статуей Арагона Гаросского, Беата заподозрила недоброе, и не ошиблась. Поверх пафосной эпитафии, выбитой на пьедестале, висел не менее пафосный рисунок. По силе воздействия он даже превосходил скульптуру, к которой все привыкли и присмотрелись, а вот такого шедевра живописи в стенах Академии никому видеть еще не приходилось.

Завидев Беату, толпа затихла. В полной тишине она пробралась к статуе и не поверила своим глазам. На рисунке была изображена она. Точнее, карикатура на нее. Нет, лицо было нарисовано похоже, даже, по ее мнению, несколько приукрашено, по крайней мере число веснушек неизвестный живописец явно преуменьшил. Но все остальное! Беата была изображена в виде грозной сумрачной ведьмы, в черном с алыми краями балахоне, с распущенными светло-рыжими волосами, вздыбленными в разные стороны. Длинные и почему-то синеватые руки она протянула к хрустальному шару, у ног выгнула спину большая черная кошка, а за спиной наперевес висела огромная метла с фонариком на ручке. На лице нарисованной Беаты была гримаса ненависти и злобы, и весь рисунок был как обвинение ей, светлой волшебнице.

У Беаты помутилось в голове, и она протянула руку, чтобы сорвать изображение. Но оно ярко вспыхнуло и почти обожгло ее. Замечательно! Неизвестный художник еще и зачаровал творение, предвидя ее реакцию. Ей пришлось ни с чем удалиться в зал мастеров.

Распахнув дверь и упав в ближайшее кресло, она не выдержала:

— Святые Хранители! Эти схолары совсем распоясались!

— Полностью с тобой согласна, — раздался голос Инесс. — Что за безобразие! Настоящая ведьма на факультете это я — темная, огненной степени, у меня даже кошка есть, приблудная, правда. А рисуют, почему-то тебя! Неужели я хуже? Как такое вообще могло произойти?

Беата, закрыв лицо руками, посмотрела на нее сквозь пальцы. Лицо у подруги было настолько возмущенным и недоуменным, что Беата не выдержала и рассмеялась. Инесс фыркнула:

— Не понимаю, что здесь смешного, кто из нас подлинная ведьма? Кого должны бояться и уважать, перед кем должны благоговеть и преклоняться? — и она уже жалобно посмотрела на подругу.

Та, пересев на диванчик, взяла Инесс за руку и утешающе ответила:

— Ну Инессочка, сама посуди, если ты со схоларами играешь в карты и строишь глазки молодым людям, кто будет благоговеть и бояться? Они тебя любят и вполне возможно, некоторые еще и вожделеют, но не боятся, это факт.

— Вожделеют, говоришь? Твоими бы устами, — протянула задумчиво подруга. — Но вот никому и в голову не придет нарисовать меня, скажем, частично обнаженной на берегу бурного моря с магическим посохом в руках. А ты, подруга, кого-то здорово разозлила, раз он решился на такие художества под носом деканов темной и светлой магии.

— Наши магистры за такие художества ему голову оторвут, и не факт, что обратно приставят, — задумчиво пробормотала Беата.

— Или посмеются и скажут: «Очень похоже», дескать «дерзай художник, твори дальше нам на радость»! — возразила Инесс.

— Прелестно, просто прелестно! — В дверь вошел декан светлого факультета. — Давненько не видел ничего подобного. У нас учится несомненный талант, причем не только художественный, но и магический — абсолютно безликий защитный щит, даже я не смог определить персону.

Извид Полторацкий радостно потер руки, привычно чмокнул протянутую ладонь Инесс и уселся в свое любимое кресло.

— Дорогая моя Беата, у вас на курсе появился сильный схолар, который пока скрывает свои способности. У вас есть предположения, кто бы это мог быть?

— Почему именно у меня на курсе? Может, это кто-то из старого потока?

— Ага. Подождал годик и намалевал картинку, — усмехнулась Инесс. — Нет, подруга, эмоции свежие, сильные, с явным сексуальным подтекстом.

— Каким подтекстом? — испугалась Беата.

— Таким, — передразнила ее Инесс. — Самым что ни на есть настоящим. Раздразнила ты какого-то тайного мага, скорее всего, мужика, хотя я не гарантирую…

— Ну, ну, ну. Не смущайте нашу милую светлую подробностями ваших познаний в интимной жизни магов, дорогая Инесс.

Беата вздрогнула. Около дверей стоял еще один любимчик женщин — темный маг-боевик — Садомир Меткар и ехидно улыбался. — Чего доброго, она заставит всех своих схоларов рисовать ее портрет, предварительно сняв штаны.

— А это очень интересная идея, — огрызнулась Беата. — Вот только штаны можно не снимать. Я и так вычислю новоявленный талант.

И вскочив, она стремглав выбежала из кабинета.

Конечно, она погорячилась. Кандидатов на смелого, но непризнанного гения живописи хватало — некоторые досрочно покидали Академию благодаря Беате, и возвращались доучиваться уже платно. Тот же Дан Глас, например. Или парочка водников, которые не сдали экзамен по блокировке, чуть не утонув в своей родной стихии. Или боевик со второго курса, который разносить все в щепки научился, а вот восстановить не смог. Или… Стоп! Гадать можно бесконечно, и это ничего не даст. В скором времени самопальный живописец сам выдаст себя, нарисовав еще одну картинку, и Беата сможет заняться им более детально.

Трудности на этом не заканчивались. Точнее, они просто продолжались, потому что ни один год в Академии не был легким. Расписание занятий Беаты были составлены очень удобно — три занятия с первым курсом с утра, и парочка — с третьим после обеда. Но планировщики допустили крупную ошибку — поставили практическое занятие в аудитории, окнами выходящей на тренировочный плац боевиков. В Коллегии боевой магии ребят и немногочисленных девушек на первом курсе учили драться обычным холодным оружием, а старшекурсников — уже магическими заклинаниями.

И, конечно же, время занятий совпало! Нечего и говорить, что занятие Беаты было сорвано. Все девицы (и не девицы тоже!) прильнули к открытым окнам и, не отрываясь, смотрели на мужественных и вспотевших магов боя, осваивающих многочисленные приспособления для поединков.

Беата подумала, что надо не забыть спросить у магистра боевой магии, ее бывшего коллеги-огневика, так ли нужно его подопечным схоларам заниматься полуобнаженными, без рубашек и в коротких, обтянувших все выпуклости, штанах? Конечно, там было на что посмотреть, особенно у ее давнего знакомого — Дана Гласа, который обладал довольно мощной мускулатурой, отличавшейся от юношеских худощавых тел остальных. Как подозревала Беата, он был ее ровесником, а может и чуть постарше. Люди с магическими способностями очень долго не старели и выглядели молодо.

Как нарочно, пока она размышляла об особенностях покроя мужских штанов, этот схолар взглянул в окно и их взгляды встретились. Беата вздрогнула, застигнутая за подглядыванием, а этот наглец улыбнулся и коротко кивнул.

Она поспешно отошла от окна и тщетно призвала к порядку девиц. Бесполезно. Они хотя и расселись по местам, но глазами все равно косили на улицу. Ясно. В скором времени начнутся любовные проблемы со всеми вытекающими — вздыхающими парочками, ревностью, истериками, драками и сломанными кроватями. Хвала Хранителям, что у девушек, практикующих магию, дети могли рождаться только в результате полного прекращения волшебства. Иначе это была бы не Академия, а детский сад.

Когда Беата приехала восемь лет назад, она была поражена вольностью нравов, царивших здесь. В ее родной деревне девушек держали в строгости, и сорванный поцелуй мог обернуться поркой матушки и жестокой дракой братьев с обидчиком. Здесь романы между схоларами были в порядке вещей. Отношения преподавателей огласке не подлежали, но также не скрывались. А уж симпатии, вспыхивающие между преподавателями и схоларами, были головной болью Совета.

С одной стороны, официальной, никто не мог запретить совершеннолетним половозрелым мужчинам и девушкам крутить любовь с опытными и обаятельными магами, с другой, неофициальной, такое не поощрялось и всегда умалчивалось и скрывалось обоими партнерами.

Первый месяц учебы пролетел незаметно. Схолары со скрипом втягивались в работу. Из поездки на южную границу вернулись почти все коллеги-преподаватели, а некоторые там и остались, привлеченные большими заработками. Что тут скрывать, из всех служебных категорий маги-преподаватели получали меньше всех. Считалось, что они рискуют гораздо меньше, чем Стражи южной границы или городских дозоров. А уж маги Дворца всегда могли заработать на безбедную молодость, да и старость тоже.

— Беатрикс! Беата! — жаркий шепот был неизменен в своей обольстительности.

— Уйди! Я не хочу тебя видеть!

— Не хочешь видеть? Или просто не хочешь?

На этот раз Беата промолчала, надеясь, что это жаркий морок пройдет сам, если она будет молчать.

— Я хочу тебя, моя любовь!

— Неправда! Если бы ты любил, то не ушел бы, бросив одну!

— Повернись и я докажу, как сильно скучаю по тебе!

Легкие, почти невесомые, но обжигающие поцелуи возлюбленного, нежные руки, холодок языка у края ночной рубашки.

— Повернись, любовь моя!

Беата со стоном переворачивается спину, открывает объятия и обнимает пустоту.

— Будь ты проклят!

Слова летят в черноту комнаты и растворяются в ней без остатка. Опять впереди бессонная ночь и ноющий низ живота.

Поругаться с собственным начальством — добрейшим Извидом Полторацким надо было уметь. Но Беата смогла. Вот уже битый час она доказывала необходимость комплексной подготовки схоларов по всем видам блокирующей защиты — огневой, водной и воздушной. А значит, необходимо было включить в учебный план дополнительные занятия. Что это невозможно ее убеждали почти хором: декан — в отсутствии запланированного финансирования, Либуша Шефер — заместитель декана — в отсутствии свободных аудиторий, и только Тибас Мортер молчал. Воспользовавшись наступившей паузой, он взял слово:

— Наша светлая коллега безусловно права. Блокирующая защита магических эманаций как никогда нужна схоларам всех специализаций. Как известно, чудовища, вырывающиеся из чужой реальности, обладают весьма изменчивым магическим фоном, и Стража южной границы страдает прежде всего из-за неумелой защиты, хотя храбрости и знания боевой магии им не занимать. Другое дело, что все свои предложения мастер Беатрикс могла озвучить еще до начала учебного года, если бы не некоторые комплексы с ее стороны. Но… — Он повысил голос, видя что Беата пытается что-то возразить. — Я согласен. Проблемы нужно решать по мере поступления. Я предлагаю двум факультетам светлому и темному совместно выработать график индивидуальных занятий с каждым старшекурсником по блокирующей и созидающей магии. Приблизительно на время второго триместра.

Обсудив возможные трудности, коллеги разошлись. Беата замешкалась, и Мортер не преминул этим воспользоваться.

— Предлагаю мастеру Беате пройти в мой кабинет, для обсуждения некоторых подробностей.

— Вы так это сказали, как будто речь идет о жизни и смерти, — попыталась пошутить Беата, едва приноравливаясь к широкому шагу декана.

— Вы почти угадали. — Он не улыбнулся в ответ.

Они быстро пересекли несколько улиц и подошли к его башне. Открыв щелчком пальцев дверь в свой кабинет, он жестом пригласил Беату сесть, а сам присел на стол рядом с ней.

— Я предлагаю вам свою помощь, — просто и без экивоков начал он.

— Вы об индивидуальных занятиях со схоларами? — наивно предположила она.

— Не совсем. Я о вашей проблеме, мастер Беата.

— Какой проблеме? — все еще не догадывалась она. Он виртуозно поднял бровь и через паузу до нее начало доходить. Болтушка Инесс! Как она смогла рассказать про такое декану!

Мортер читал ее мысли как раскрытую книгу.

— Не вините свою соседку, леди Беата. Декан темных обязан знать о своих кадрах все, или почти все. Заботиться о вашем здоровье и самочувствие — моя прямая обязанность.

Беата покраснела и выпалила:

— Как вы собираетесь заботиться в моем случае?

— Как взрослый и опытный человек. Темный, а значит, повидавший и разрушивший на своем веку массу проклятий.

— И вы хотите разрушить мое? Не много ли вы на себя берете?

— В самый раз.

Видимо, декан действительно поскорее хотел помочь ей, поэтому не стал тратить больше слов и поцеловал.

Этот поцелуй Мортера был не похож на предыдущий. Нежный, спрашивающий разрешения и ласкающий, он обезоружил и смел все возражения. Растерянная Беата позволила чужому языку проникнуть в рот, ответила на поцелуй и ощутила свежесть чувств и искренность эмоций партнера. Декан первый прервал поцелуй и сжал ее лицо, глядя с тревогой:

— Тебе понравилось?

— Скорее да, чем нет, — призналась Беата.

— Это только начало. Вместе мы преодолеем твою проблему, — уверил он и поцеловал уже в лоб.

Беата как будто очнулась.

— Так мы будем решать проблему? Ты так видишь это… мероприятие?

— Если честно, ты и без проклятья мне нравилась, поэтому особой разницы я не вижу.

— Всего хорошего, — нашла в себе силы произнести девушка и медленно вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Вот сейчас ей было по-настоящему плохо и обидно! Значит, ее коллеги видели в ней озабоченную женщину, которую нужно поскорее затащить в постель, чтобы она успокоилась и не мешала своими проблемами трудовому коллективу?

Ноги сами собой принесли ее в ботанический сад целительниц. В этом уголке сада одуряющее пахло лавандой, слабый ветерок приносил запах роз и кошачьей мяты. Помимо целительства и врачевания, ее предприимчивые коллеги держали салон красоты и производили косметику и духи. Благодаря этому Коллегия могла полностью содержать и своих схоларов, преимущественно юных небогатых девушек, и травников-ученых. Они без устали придумывали и испытывали новые лекарства для лечения и магов, и людей.

Первые месяцы осени сады были еще открытыми. Целительницы закрывали их защитным магическим куполом только ближе к зиме, поэтому Беата без стеснения легла на маленький пятачок, поросший травой, и бездумно стала смотреть на облака, проплывающие по безмятежному голубому небу.

Что делать? Уходить из Академии и опять, в который раз искать Мэрджа? Если она не нашла его за тот первый год, какие гарантии, что ей повезет сейчас? Отдаться декану темных, устроить дикую оргию и потом здороваться с ним, не поднимая глаз? Терпеть и чахнуть, не имея возможности разорвать этот проклятый сон раз и навсегда?

А может, взять судьбу в свои руки и самой выбрать себе партнера? Желательно не связанного с Академией, и вообще незнакомого. Но как?

Беата перевернулась на живот и уткнулась лицом в пахучую и нежную траву. Выйти в город и приставать к симпатичным мужикам — возьми меня, я твоя? Где выход из этой затянувшейся пародии на магию, невольного или вольного (Беата и сама еще не разобралась) предательства ее возлюбленного?

Пока она размышляла над своей запутанной личной жизнью, стемнело и стало ощутимо прохладнее. В это время они с Мэрджем обычно укрывались одним на двоих одеялом и продолжали целоваться, на всякий случай защитившись блоком невидимости.

Она вздрогнула. Все эти горестные размышления только еще больше разбередили душу, и непрошеные воспоминания толпой накинулись на нее. Надо было выбираться из этого цветочного великолепия, и Беата почти бегом кинулась к выходу. Однако абсолютно простой выход из сада днем, поздним вечером превратился в безликое переплетение дорожек, беседок, мостиков и кустов. Она забрела в совершенно незнакомый уголок сада, похожий на лабиринт из ровно постриженных кустов жимолости, и совершенно растерялась. Цветы пахли так же пронзительно, как и днем, к этому добавился оглушительный стрекот кузнечиков, и у Беаты возникло впечатление, что она каким-то образом перенеслась на луг у родных Нижних Кобылок.

Слава Хранителям, она ощутила поблизости магические эманации и пошла в сторону них, надеясь, что кто-то из целителей выведет ее отсюда. Завидев обнимающуюся парочку в беседке, она слишком поздно вспомнила, что в Коллегии целителей, помимо всех прочих чудес, был так называемый сад для поцелуев. И судя по уровню магической защиты, ее сейчас пошлет кто-то из своих коллег темных магов. Она заглушила шаги, намереваясь бесшумно развернуться и уйти, но было поздно, ее уже заметили. Мало того, это был старый знакомый — Дан Глас, обнимающий ведьму-водницу в весьма пикантной позе. Кошмар годичной давности повторялся снова.

Беата еле слышно застонала от досады и остановилась. Дан, увидев ее, застыл, а потом широко улыбнулся:

— Надеюсь, сейчас я правил приличия не нарушаю, мастер Беата. Вы довольны?

— Более чем, — медленно ответила она, прикусив себе язык, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. — Я даже готова поставить вам зачет по блокировке видимости, вы только что проявили блестящие знания по ее применению. Всего хорошего!

И она побежала обратно изо всех сил. Как, как можно найти нормального мужика, если ее имя связывают только с занудством и правилами?

Инесс дома не было, и это обрадовало Беату. Она бы не выдержала расспросов и предложений. Девушка без сил свалилась на диван, сумев только снять одежду и натянуть сорочку. «Полежу немного и займусь чаем», — уже сквозь дрему подумала она. Однако вместо блаженной тяжести дремоты она ощутила беспокойство, идущее явно откуда-то извне. Она попыталась прогнать это давящее чувство, но оно не проходило. Неясные мысли и всполохи чужого перепутанного страха, желания и любопытства метались и толкались в голове.

Она попыталась сосредоточиться — высокий эмоциональный фон шел широким веером, без конкретного адресата. Она закрыла глаза и плавно помахала руками, как учила в свое время юных схоларов магистр созидания Агнесса Арт. Эмоции шли прямиком из мужского общежития третьего курса. Этого еще не хватало для дня, полного переживаний и неожиданных встреч! Беата вздохнула и, надев мантию прямо на ночную рубашку, поплелась туда. Наверное, влюбленная парочка что-то не поделила, а ей все это надо разгребать!

Так и есть. Открыв дверь одной из комнат на втором этаже, Беата увидела молодого человека и полулежащую у него на коленях девушку. Ее полуголое тело белело в свете открытой двери. Парень, тоже наполовину раздетый, страстно целовал девушку в грудь, а она… изо всех сил отпихивала его руками и мотала головой.

Все понятно. В девушке Беата с первого взгляда признала первокурсницу-водницу, которой было восемнадцать лет, парень выглядел явно старше. Пора идти на помощь.

— Что здесь происходит? — громко и властно спросила она и для усиления эффекта зажгла маленький, но яркий огонек под потолком, который осветил почти всю комнату.

— Мастер Беата, — тоненько пропищала девушка, — я… мне… я хотела…

Слезы потоком хлынули из девичьих глаз.

— Я все вижу, — успокоила ее Беата. — Марш в свою комнату.

Парень ошалело моргал, видимо, яркий свет и громкий голос оказались для него неприятным сюрпризом.

— Что за крэговы дела? — прорычал он, не отпуская девушку.

Беата подошла поближе и низким успокаивающим голосом приказала:

— Молодой человек, вы сейчас отпускаете девушку, и мы с вами разговариваем. Не надо устраивать истерик, хорошо?

Парень наконец очухался и понял, кто перед ним, разжал руки и встал. Водница молниеносно смылась, а он попытался оправдаться:

— Мастер Беатрикс, у нас все было нормально, мы дружим, и целоваться начали оба почти одновременно. Я думал…

— Надо было не думать, а ощущать. Ты читал в правилах про взаимное согласие?

Она, наконец, признала схолара — он заканчивал третий курс, а поступил уже опытным магом, хлебнувшим огня на границе. Сэйгур Лидон, боевой маг, воздушник. Она напрягла память еще, и та услужливо выдала листок личного дела. Грустно. Юноше уже двадцать два года от роду, а допускает такие ошибки.

Да, ситуация была запущенной. Сам по себе Лидон был хорош — худощавый и гибкий, как все воздушники, с рельефной мускулатурой на груди. Длинные русые волосы, тонкие черты лица — Беата не сомневалась, что место убежавшей водницы с удовольствием заняли бы все ее подружки. Тем более вздыбившиеся на одном месте штаны красноречиво указывали, что он жаждал продолжения.

Тот всплеснул руками и выпалил:

— Согласие было! И целовались мы уже не первый раз!

— Согласие на поцелуи, идиот, — ответила Беата. — А дальше?

— А дальше все пошло как надо! Если бы вы не вмешались…

— Ты бы ее изнасиловал. — Она спокойно закончила его фразу.

— Да сколько раз вам повторять, она была согласна.

Они зашли в тупик.

— Так, ладно, успокойся.

Беата подошла к Сэйгуру поближе и попыталась воздействовать ментально.

— Агнесса Арт преподавала вам, как сканировать остаточные эмоции?

— Да.

— Тогда приступай.

Парень закрыл глаза, плавно развел руки, постоял пару минут и растерянно уставился на Беату.

— Как же так! Я явственно чувствовал, что она была не прочь. Когда она успела передумать?

— Наверное, когда ты ее начал активно тискать и целовать уже не в губы, — подсказала Беата.

— Но я ничего такого не ощущал!

— Потому что был занят исключительно своими чувствами, — разочаровала его Беата. — Девушки, мой дорогой, бывают разные. А ты умудрился выбрать чуть ли не единственную девственницу на потоке.

— Да? — искренне удивился тот. — Вот крэгово везение! Но она мне так нравится. Они все такие пугливые?

Лидон уже почти успокоился, только выпуклость между ног исчезать не торопилась.

Беата вздохнула. Только этого ей сейчас не хватало! Схолар так искренне переживал, что ей самой стало его жалко. Ситуация была парадоксальная. Действия Сэйгура подпадали под правила Академии, но сам он был слишком толстокожим, чтобы понять почему. Инесс рассказывала о таких схоларах, не умеющих считывать эмоциональный фон партнерши. И, конечно, цинично разбирала методы обучения нерадивых. Может, позвать ее на помощь?

Ага. Вытащить подругу-гулёну из постели какого-то счастливчика для проведения внеурочного мастер-класса? Нет уж. Буквально час назад она жаловалась на отсутствие мужского пола. Вот тебе, пожалуйста, первый кандидат.

— Ладно. Будем учиться распознавать эмоции партнерши на второй и третьей стадии полового возбуждения, — вздохнула она.

— Что? — не понял схолар. — Вы о чем?

— Если ты не научишься распознавать ответное желание своих подруг, то можешь натворить бед, — объяснила она свою фразу. — Тренироваться будем здесь и сейчас.

— А… — пытался что-то спросить он.

— Самое главное — я тебе нравлюсь? — Она подошла к нему вплотную и положила руки на грудь.

Он мучительно покраснел и выдавил:

— Мастер Беата, я…

Она вздохнула и сняла мантию:

— А так?

Конечно, ночная сорочка была не самым лучшим инструментом обольщения, но ничего не поделаешь. Но сама ситуация — строгая и даже чопорная преподаватель вот так запросто сбросила перед ним одежду, завела Лидона почти против воли.

Он покраснел еще больше и шумно задышал.

— Мы что, будем… э?

Она ласково провела рукой по его торсу, задержавшись на миг на границе голого живота и брюк, и, встав на носочки, прошептала прямо в губы:

— До «Э» мы не дойдем, я надеюсь, а вот все остальное нужно будет изобразить. Для упрощения ситуации разрешаю тебе временно называть меня Беата. А я тебя Сэй, я не ошиблась в твоем имени?

— Нет, — судорожно ответил он и осторожно обнял ее.

Девушка была на удивление хрупкой и приятной на ощупь. Обнаженной кожей он ощущал ее грудь сквозь сорочку, и это касание заводило еще сильнее.

— А ты молодец, схватываешь на лету, — оценила она и обняла за плечи. — А теперь закрой глаза и прочитай мои эмоции.

Сэйгур прижал ее крепче, вздохнул запах тела и закрыл глаза. Он увидел оранжево-розовые всполохи.

— Опиши одним словом, — потребовала Беата.

— Благожелательность.

— Правильно. Приступаем ко второй фазе — поцелуи. И нам лучше присесть.

Сэйгур без слов подхватил ее в охапку, сел на диван и усадил на колени.

Целоваться он начал так пылко и быстро, что пришлось даже его приструнить:

— Помедленнее, Сэй. Почувствуй, что ты делаешь!

Он остановился и начал по-другому. Такой поцелуй куда больше устраивал девушку: Сэйгур нежно и уверенно посасывал ее губы, язык осторожно исследовал рот, поцелуй медленно, но верно становился страстным и чувственным.

Когда оба прервались, чтобы набрать дыхания, она приложила палец к его губам и спросила:

— А теперь, что я чувствую?

Он прикусил ее палец, закрыл глаза и увидел уже ало-красные всполохи пламени:

— Тебе нравится.

— Правильно, — согласилась она. — Приступаем к третьей фазе.

Вопросительно глядя на Беату, он потянулся к шнуровке сорочки. Она улыбнулась, молчаливо соглашаясь с его действиями, и стала легкими прикосновениями ласкать его плечи и руки. Спустив с плеч рукава, он потрясенно смотрел на ее грудь. Она оказалась на удивление большой и округлой, чего никак нельзя было предположить под бесформенным преподавательским балахоном. Воздух между ними загустел от возбуждения, и он с трудом, почти невесомо сжал грудь, ощущая шелковую плотность, и приласкал пальцами сосок. Беата застонала и изогнулась. Ей было приятно и хорошо, но она с тревогой прислушивалась к своим ощущениям — продолжения не хотелось. Не было того шквала возбуждения и эмоций, которые всегда приносили ей ласки Мэрджа. Неужели все-таки проклятье действует? Не может быть, чтобы она не могла почувствовать даже чистое сексуальное возбуждение, без всякой примеси любви!

Она с силой схватила схолара за голову, позволяя тому гладить и целовать ее грудь, ощущая приятную ласку, не более. А Лидон распалялся все сильнее — рукой он залез под рубашку и уверенно изучал ее бедра, распутывая завязки панталон. Беата нащупала ладонью выпуклость его штанов и поняла, что надо либо решаться на продолжение, либо заканчивать. Он был готов. А вот она — нет. Девушка уперлась ладонями ему в грудь:

— Сэйгур!

— Что? — Он поднял на нее темные глаза, в расширившихся зрачках которых отразилось вожделение. Он был на грани. Его желание только усилилось благодаря ласкам Беаты, и он не сомневался, что продолжение будет не менее приятным.

— Что я чувствую?

— Ты серьезно? — не поверил он своим ушам.

— Да! Сосредоточься! Закрой глаза.

Он придвинул полуобнаженную Беату вплотную к себе и замер. Его возбуждение достигло уровня, за которым пропадали связные мысли. Все, что он хотел сейчас, это разложить на диване своего мастера и порадовать себя и ее всеми возможными способами. Стиснув зубы, он приказал себе сосредоточиться. Перед глазами возникли алые круги с серыми прожилками, которые постепенно накрывали и поглощали все оттенки красного.

— Ты не хочешь? — изумленно понял он. — Ты же только что позволяла целовать свою грудь и сама трогала меня там! — Он уже кричал, сжимая ее в железных объятиях.

— Сэйгур, это изначально был эксперимент по обучению сканирования эмоций! И ты согласился!

— К крэгу такой эксперимент, я тебя хочу!

Ей самой было жалко и себя, и схолара. Если бы не это проклятие, она бы растворилась в объятьях юного и красивого мужчины, и это правда было сейчас ее самым сильным желанием. Но чуткая к своим ощущениям, она чувствовала, что из глубины тела поднимаются вязкие и противные страх и ненависть. Надо заканчивать этот урок.

— Хорошо, расслабься, я сейчас все сделаю. Ты почти все понял. Теперь закрой глаза и откинься на спинку дивана, — властно приказала она.

Он удивленно посмотрел, но послушался. Она села поудобнее, прижалась к нему всем телом, ощущая, как нежная грудь жестко вдавливается в железные мускулы парня, страстно поцеловала его и осторожно расстегнула его штаны. Когда она через сорочку обхватила напряженный член, Лидон застонал и обнял ее за поясницу, пытаясь придвинуть ее бедра плотнее к себе. Беата не сопротивлялась, страстно целуя его и одновременно ритмично и быстро проводя вверх-вниз рукой. Парень откинул голову и застонал сквозь сомкнутые губы — движения в сочетании с неровной тонкой тканью сорочки возбуждали еще больше. Беата снова поцеловала его, и он позволил их языкам сплестись в ритме движений ее руки. Через несколько минут поцелуев и убыстряющихся ласк все было кончено. Сэйгур застонал, выплескивая свое желание и страсть, сжимая в объятиях девушку, так странно закончившую их любовную игру.

— Я ждал не этого, но все равно — ты прекрасна! — Он удовлетворенно поцеловал ее в губы и прижал к себе.

— Я рада, что ты смог просканировать мои эмоции на пике своего желания. Постарайся запомнить это, чтобы не нарваться на неприятности.

Сэйгур, улыбаясь, погладил ее оголенную спину:

— Я придумал, как не нарваться на неприятности — я буду спать только с тобой.

— Вряд ли.

Она неловко натянула сорочку и попыталась слезть с колен Лидона, который явно не хотел ее отпускать.

— Почему?

— Ты же сканировал мои эмоции и видел, что я тебя не хочу.

— Это можно исправить, скажи как — я учусь очень быстро, а ты — великолепная учительница.

Беата покачала головой и провела ладошкой по его губам:

— Прости, мой хороший. Спокойной ночи.

Затем подхватила свою мантию, надела ее и вышла.

На улице она полной грудью вдохнула осенний холодный воздух и увидела, что уже давно стемнело. Горько пахло опавшими листьями, тихо потрескивали ночные факелы, скудно освещающие тротуары и дорожки Академии. Домики преподавателей погрузились в сон, а общежития схоларов, напротив, светились всеми видами огня — от магических светильников до примитивных свечек.

Беата в который раз поразилась причудливой иронии судьбы. Схолары Академии жили в бывших дворцах, предназначенных для аристократии королевского Двора, а маги — в домиках обслуги и бывших хозяйственных помещениях. Хотя все объяснялось предельно просто — магам в силу возраста хотелось жить своим домом, а схолары могли жить и по трое в бывших дворцовых покоях.

Голова гудела, все тело требовало немедленного отдыха, ноги сами несли к дому и теплой кроватке, но Беата не могла не зайти к девушкам первого курса.

Водница Сессилия Китар, так некстати пожелавшая поцелуев сегодня, лежала на своей кровати, укрывшись одеялом, и тихонько плакала. Ее подруги, растерянно сидевшие рядом, при виде Беаты вскочили и затараторили кто во что горазд. Она жестом призвала их к тишине и попросила выйти. Придется провести еще один урок на тему отношений мужчины и женщины. Как посмеялись бы над ней все, ее уже замужние, младшие сестры!

— Сесси! Поговори со мной. — Она тихонько погладила тоненькую щечку девушки.

Та порывисто повернулась и схватила Беату за руку:

— Вы выгоните его, мастер Беатрикс?

— Кого? — для порядка спросила она, уже зная ответ.

— Сэя. Сэйгура!

— А ты не хочешь, чтобы его выгоняли? — проницательно спросила Беата.

Девушка покраснела и выдавила:

— Мы с ним уже не первый раз целовались. Я не знаю как так получилось, что он стал… стал…

— А я знаю, — мягко успокоила девочку маг. — Тебе восемнадцать лет, ему двадцать два. Ты из глухого села, которое находится за двадцать суток езды отсюда. Он — уже служил на границе. Он взрослый мужчина, понимаешь? Для него естественно, что после поцелуев идут объятия, а потом и более тесный контакт. Ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, Сесси?

Та потупилась и судорожно кивнула головой.

— А ты этого хотела?

Не менее судорожное отрицание.

— Вот из-за того, что ты вовремя не смогла четко сказать, что ты хочешь и когда, он чуть не взял тебя силой.

— Значит, это я виновата?

— Вы оба постарались, — успокоила ее Беата. — Но он, как старший, отвечал бы за последствия.

— И что теперь делать? — Сессилия жалобно уставилась на своего мастера большими голубыми глазами.

Ох, и глазищи были у девочки! Еще годик, и она будет отмахиваться от разного рода предложений, как от надоедливых мух.

— Поговори с ним сама. Расскажи, что ты чувствуешь. И не расстраивайся, если он решит расстаться. Значит, это не твой избранник, если не сможет подождать немного. Ты настоящее сокровище, и все у тебя должно произойти по любви и желанию. А теперь спи. Все будет хорошо.

Бета укрыла Сесси одеялом, поцеловала ее, как целовала своих младших сестренок целую вечность назад и пошла домой.

«У меня уже были бы дети, — вдруг с кристальной ясностью подумалось ей. — Я была бы счастлива, целуя сейчас кудрявые макушки своих малышей, бесконечно бы тревожилась за них и гордилась бы первыми неуверенными шагами, не спала бы ночами из-за режущихся зубиков и радовалась новым словам. Что ты сделал с нами, Мэрдж?

Конец ознакомительного фрагмента.