Магия любви и мыслей. От сердца к сердцу

Николай Дмитриевич Лукьянченко

Эта книга моих юношеских стихов. Я писал их для себя. Стихи представлены в хронологическом порядке. Образы, чувства и мысли, которые я оформил в них, передают всё очарование магии любви, рождённой чистым юношеским сердцем. А если ещё и проявляются смыслы — то это чудо в квадрате. Это настоящий омут любви, счастья и потерь, а больше — приобретений. И я буду рад и счастлив, что кто-то ещё почувствует и поймёт красоту и силу магии любви, и силу магии мыслей.

Люблю вас, душевные бури,

За сердечную боль и за то,

Что с вами в житейском сумбуре

Найти я должен стих золотой.

© Николай Дмитриевич Лукьянченко, 2024

ISBN 978-5-0064-4702-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1963 год

Пришло к концу вновь наше лето —

Пора забот заморских птиц:

Птенцов — крикливое наследство —

Растить для дальнего пути.

Им улетать в чужие страны, —

Не всем по силам перелёт,

И, может быть, уже обратно

Судьба кого-то не вернёт.

Тот мир, далёкий не холодный,

Их на полгода приютит,

Но всё же он как зверь голодный

Им там ошибок не простит.

Не оттого ль, готовясь, птицы

Весенних песен не поют,

И от зарницы до зарницы

Всё тренируют рать свою?

Злым ветром в небе рвутся тучи,

Дождём шипит их слёзный плач,

Гася последний лета лучик,

Лишая света и тепла.

И я, идя за ним по следу,

С другого берега реки

Какой-то девочке как лету

Машу прощально в две руки.

3 сентября

Опять вдруг взволновали

Меня воспоминанья те,

К которым сердце звали

Мечты рождённые в мечте.

Я час той встречи вспомнил:

Летела по аллее ты.

Мчась за тобой, вскипев любовью,

На клумбе рвал тебе цветы.

Твои глаза смеясь смотрели

С победной искрой на меня…

Они призывно так горели,

И загорелся ими я.

Всё это длилось лишь мгновенье.

Как метеор исчезла ты…

Из тех цветов я сделал веник,

Тот веник стал мне золотым.

Мне завуч высказала в школе

Всё, что сказать хотела мне,

И обвинила в страшной шкоде.

Её я слушал, обомлев.

С тех пор акации аллеи

Сажаю вместо хризантем…

А веник что? Он всё алеет,

А я всё жду тебя затем,

Чтобы вернуть тебе глазами

Огонь зажжённый в них тобой,

И чтоб мне завуч не сказала:

«На клумбах не растёт любовь!»

4 сентября

Выздоровленья день в тумане…

Когда ж отсюда выйду я?

Но знаю точно: жизнь обманет

Не раз, не два ещё меня.

Я так хотел любви и счастья

И чудо-девочку всё ждал.

И вот с такою повстречался,

Но вдруг нагрянула беда.

Не думал я, что мне придётся

Не видеть долго её глаз.

Хотя я верю: час вернётся,

И жизнь пойдёт моя на лад.

Я вместо встреч лежу в больнице,

Глаза уставив в потолок.

Но мысль моя быстрее птицы

Летит к любимой в уголок.

Амур-хитрец играет с нами,

Стрелой любви пронзает он,

Оплёл как паутиной снами,

И нам не выбраться из снов.

Прильнул к её я изголовью,

В глаза закрытые смотрю,

И переполненный любовью

Дрожу от страха и горю.

Быть может снится ей тот парень,

Что рвал цветы в осенний день,

Чтоб подарить их ей на память,

Сойдя с ума от встречи с ней.

А на щеках её румянец

Играет светится сквозь сон,

Движенья губ призывно манят,

И к ним зовёт их сладкий стон.

Он тихо с губ её слетает

И бьёт под сердце как стрела.

Оно от страха замирает,

Как кролик в лапах у орла.

Спугнуть я сон её не смею,

Боюсь надежду потерять…

Но что во сне творится с нею?

Никто не смеет укорять…

Амур паршивец выпускает

Стрелу мне в сердце так, шутя.

Но сквозь него, — оно — не камень —

Пронзает девочку — дитя.

Холодный лёд разлук растаял,

Жжёт губы первый поцелуй…

И стрел Амура уже стая

Тетивой гнёт любовный лук.

Вдруг её дрогнули ресницы,

Глаза сверкнули, сон вспугнув.

И мысль моя быстрее птицы

Взвилась, умчавшись в тишину.

9 сентября. Больница.

С печальным криком пролетают

В высоком небе журавли.

Так каждый год, собравшись в стаю,

Они летят на край Земли.

Тепло и солнце ожидает

Их там в отличие от здесь.

Так почему ж они рыдают

И день и ночь, и ночь и день?

Так каждый год в веках веками

Жгутом разлук сплелись века.

И их курлыканье, как камень

Свистит у самого виска.

Что в этом крике журавлином,

Не оставляющим следов

В небесной глади над равниной

В вечернем блеске золотом?

— «Как что? — старик, смахнув рукою

Слезу дрожащую в глазах,

Скрипучим голосом с тоскою

Под их курлыканье сказал, —

Ведь это птицы расставанья,

Они летят искать весну.

А здесь на зиму оставаясь,

Им суждено навек уснуть».

Но птицам не до речи старца.

У них тяжёлый дальний путь.

На нём такое может статься,

И уж назад не повернуть.

И как же ты, дедуля старый,

Не разгадал под их: «Кур-лы»,

Что все хотят в чужие страны —

И даже гордые орлы.

Там за горами, за морями

У них ни дома, ни гнезда

И так завидуем мы зря им.

Они вернутся вновь сюда.

И вновь услышим мы весною

Их упоительный «Кур-лы».

И это будет знаком Ною

Ковчег причалить у скалы.

4 сентября.

Пусть строки как птицы взовьются,

Под небом о счастье споют,

На сердце любимой прольются,

Любовь открывая мою.

Едва я поднялся со стаей,

Устроившись в центре угла, —

В падении с криком усталым

Сорвался, сложив два крыла.

Удар был о землю жестокий,

Из ран моя кровь потекла…

Не вынесет сердце же столько

И боли, и страха, и зла.

Мой клин под громовым раскатом

Теряется новым углом…

Как быстро же кончилась сказка,

Ведь только что так мне везло.

Но что, что творится под небом?

Пронзая звенящую высь,

Уносится стая, и мне бы…

Но мне не поднять головы…

Тревогою сердце объято

И вырваться хочет к родной…

Но сил больше нет и обратно

Мне встать на крыло не дано.

Не будет уж встречи с любимой,

Она пусть продолжит полёт,

Глаза мои смерть ослепила

И в сердце смерзается лёд…

А вот и исчезли в полёте

Как тени под крик вожака

Слова моей песни залётной,

Наткнувшись на взрыв ПЗРКа.

5 сентября

Заря востока заалела,

И тут же песня зазвенела,

Из под небес упав на землю.

То в небо взвились птичьи семьи.

Их песни вольно разливались,

С землёй и небом обнимались.

По краю огненной зарницы

Вдруг колесо от колесницы

Едва заметно прокатилось…

Небесный поп, дымя кадилом,

Закончив утра литургию,

Кадилом машет словно гирей.

Все птицы в страхе разлетелись

Летать и петь все расхотели.

Земля застыла в ожиданье

С дождём слезливого свиданья.

7 сентября.

Есть дивные чудные строки

Душа изливается в них,

В них жизни суровой уроки

И жизни счастливейший миг.

Вплелись в них отрадные звуки

Любви и признания в ней,

Глаза в них проникли и руки,

И даже шептанье во сне.

Весёлость беспечного шума,

Любви ликованье и грусть,

И горькой тревоги безумность,

И счастья спасительный круг…

И слов тех отрадные звуки

Как капли в дождь тихий звучат,

То сердца тревожные стуки,

Что с горем мы слышим подчас.

Познание (только подумай!)

Ломает строк стройных игру.

В Эдеме с греховною думой

Познанья мы начали круг.

Но есть всё же чудные строки,

Душа изливается в них,

В них жизни суровой уроки, —

Бессмертья живительный миг.

7 сентября

Он начинал многозначительно,

Слова к словам как камни расставлял…

Казалось, слушай, — поучительно,

Но мысль его никто не понимал.

Не дай вам Бог такого вот учителя,

И не учитель он, а злой тиран.

Молчание его нам поучительней,

Чем тысячи бессмысленных тирад.

7 сентября

Зачем пришла и взволновала

Ты сердце бедное моё?

Его и так змеиным жалом

Болезнь и жалит, и сосёт.

Больница мне не помогала,

Врачи уже не шли ко мне,

Но ты, с хитринкой мне моргая,

Ты протянула руку мне.

В руке была такая сила,

Что я решил: ты — ангел мой.

Ты феей с неба соскользила,

Чтоб защитить меня собой,

Чтоб мне помочь вернуть здоровье,

И чтобы я пришёл потом

В твой класс вот этаким героем,

С победным римлянским щитом.

В тот миг казалось нет предела

Всему, что было на уме, —

Душа моя как птица пела,

Как соловей в весенней тьме.

Хотя на днях я уж прощался

С своей заветною мечтой,

Хотя бы раз, раз в день встречаться

С тобой прекрасною такой.

И вдруг ты шепчешь: «Не сдавайся,

Болезнь и страхи победи!

Сомненьям злым не поддавайся.

Скорей отсюда выходи».

С небес ты ангелом слетела

И мне подставила крыло.

И мне теперь какое дело,

Что боль кусает сердце зло.

Надеждой новой взволновала

Мои желанья встреч с тобой.

И пусть болезнь не миновала,

Не миновала и любовь…

Ты и словами и глазами

Мне объяснила, что за мной

Болезни выдержать экзамен,

Чтобы вернуться к тебе вновь.

8 сентября.

Бродячие сумраки ночью

Вдруг тенями встанут и вновь,

Растаяв вдали, одиночат,

Скрывая туманами новь.

Их быстрые тёмные тени

Застигнут кого-то в пути.

Обманным желанным виденьем

Заставят за ними идти.

Закроют седым покрывалом

И только откроют к утру,

Что всё, что за ними скрывалось, —

Болота убийственный круг.

Стремления к жизненной цели

Отнимет блудливая ночь,

И страхами свяжет как цепью

И волю и силы… И прочь…

9 сентября

Воцарилось молчание снова,

Холодом сердце сковав.

Некому вымолвить слова.

Да и кому бы сказал?

Кто бы послушал такое

Слово печали, тоски?

Тот, кто сам знал дорогое

Сердцем рожденье строки.

Не унывай, не печалься, —

Все мне так говорят.

Но ведь рассвет не начался

И тьмою закрыта заря.

Мне не найти утешенья

В сочувствия полных словах.

Страшной болезни мишень я,

Она ж промахнётся едва ль.

Каждая цель попаданья

В сердце моём у меня,

И боль его и страданье

Мучительней день ото дня.

И слабый, и хилый душой я,

Но правду признать не могу,

Неправду ж сказать… Хорошо ли?

Да, лучше я всё же солгу.

9 сентября

Молитва Икара

1

Вот солнце снова над землёю

Огнём не тлеющим бежит,

И луч, удерживаемый тьмою

Зарёю утренней дрожит.

Нет сил и слов у человека

Зари величье передать,

Когда творец её рассвета

Свою показывает стать.

Магической магнитной силой,

Вся жизнь которой рождена,

Раскрасит шар небес красиво,

И землю оживит она.

Реальность жизни возвеличит,

Поднимется уснувших дух,

Душа рванёт Икаром — птицей

На непокорную звезду.

Полёт Икара глупым вздором

Нам всем покажется потом.

Вначале ж, всё лихим задором

И страстью битв напоено.

Но догорают крылья, тише, тише

А вот и вовсе кончен круг…

Икар, с безумием простившись,

На солнце искоркой чиркнул.

И возмущением глубины

Светила гордого полны,

И человеческие спины

Навеки крыльев лишены.

10 сентября

2

На мёртвом небе в бездне мрака,

Там во вселенной без светил,

В холодном пепле, встав из праха,

Огонь мечты мне засветил.

Он был ещё и слаб, и бледен.

Порой и вовсе словно гас.

И думал я: вот, вот бесследно

Исчезнет он из моих глаз.

Как долго длилось созерцанье,

Теперь бессмысленно считать.

Моё невежество пацанье

О большем не могло мечтать.

Весёлый шум, а с ним бесстрашье —

Дней детских пафос золотой…

Но вот теперь, теперь я старше,

И не люблю себя за то,

Что потерял я слабый отблеск

Той улетающей мечты,

И ни к чему стенанья, вопли.

Когда весь мир уже застыл.

Но дни бегут невозмутимо,

Не оставляя и следа.

Ещё вчера меня мутило,

Сегодня ж хочется летать.

Но не могу я силой данной

Всех дней упущенных вернуть,

И тихо жить слепцом бездарно,

Не осознав свою вину.

Там, разрывая сети смерти

(А мне как будто невдомёк),

Всё также мне ещё всё светит

Мечты чуть видный огонёк.

И пусть всё будет словно в сказке:

Вскочу на резвого коня,

И пока свет мечты не гаснет,

Помчусь её я догонять.

10 сентября

3

И вот в пути я на галопе

В прыжке слетаю из седла,

И вдаль бреду больной голодный,

Как будто сам сгорел дотла.

Кругом меня одно страданье,

Везде такие же как я.

К мечте помчавшись на свиданье,

В больничных варятся котлах.

Они мне страшные примеры,

Но не хочу я видеть их.

Болезнь безжалостней химеры —

И не один под ней затих.

Здесь страшно хочется свободы,

Как будто ты её не знал,

Писал же кто-то: за ней в бой ты,

Идёшь без отдыха и сна.

Но я свободен, но не волен

Болезни сети перервать.

Чуть шевельнёшься ты невольно,

И ты у адского уж рва.

Какой там думать о бессмертье,

С ног валит жуткий ревматизм,

Со страшной болью цепи смерти

В ад тянут, ты же рвёшься из…

И ждёшь с закрытыми глазами:

Ты уж над пропастью иль в ней.

И мёртвый мир как будто замер,

И ждёт как будто: кто сильней.

Толкает в спину меня сволочь,

И в сердце колет под ребро,

Хватает душу, отняв волю,

И уж бросает меня в ров.

Там мёртвый мир уже открылся:

Стозубный с пастями Горгон.

Один, другой уже в нём скрылся,

А на церквях прощальный звон…

Икаром рвусь из сил последних:

Вот мрак рассеиваться стал,

И из мечтаний многолетних

Огонь мечты вдруг заблистал.

Там в небе ж искоркой Икара

Меня манит его магнит…

Уж лучше солнца гнев и кара,

Чем ждать как парки порвут нить.

И силы снова наполняют

Мне душу бедную мою,

Глаза любимые сияют,

И я Икаром им молюсь.

10 сентября

Его внесли в палату спешно,

Лекарство дали, в койку уложив,

И каждый думал безутешно:

«Он не жилец, не будет жив.»

Черты лица все заострились,

Он был белее простыней.

Врачи и сёстры уж смирились,

Глазами шаря по стене.

Сквозь пену с губ слетали стоны,

Преодолевая боли мук,

Он как из пропасти бездонной

Просил скорей помочь ему?

Над ним как ангелы склонились

Врачи — посланники богов,

И силы жизни в него влились,

Из смерти вырвали его.

Он уходил, здоровьем пыша,

Хотя и был дед пожилой.

И я сквозь боли свои слышал:

«Нам не понять, как выжил он.»

10 сентября

Табун и волчья западня

Закатом вновь играет вечер,

В туманы солнце окунув.

А ночь с востока чёрным смерчем

Летит с попоной к табуну.

Холмы, курганы обегает,

Не в силах сразу их закрыть.

И без кнутов, и без нагаек

Свою показывает прыть.

Уже исчезли горизонты,

Легла повсюду страхом тьма,

И воздух сам уже как сонный,

А с ним и ночь пришла сама.

Но что, что слышно за горою?

Там волчий рык, там волчий вой

То зарычат, то вновь завоют,

То вдруг не слышно ничего.

Но запах зла доносит ветер,

Там разыгрался волчий бой.

Но за табун ведь я в ответе:

Табун, не бойся, я с тобой.

Но всё ж, боясь попасть под ноги

Безумных в пляске жеребцов,

Скачу бесстрашно на подмогу,

Хоть не слыву я храбрецом.

И страхи в храпах затихают,

Табун копытами не бьёт,

Лишь только с фырканьем нахальным

От бега жадно воду пьёт.

И пахнет терпко скакунами,

Что вмиг могли меня снести.

Они же смерч в степи, — цунами,

Под них попав, уж не спастись.

Но нет в долине больше шума,

Табун я дикий осадил,

И думал я: какой я умный

Умом, что вечно позади.

Я думал о житейской цели:

Пусть не табун, я спас — коня.

И мой табун сегодня целый,

Но мне волков всю ночь гонять.

Пусть с табуном буду не вечно,

Но буду помнить запах, дни,

Когда я вытащил в тот вечер,

Табун из волчьей западни.

18 сентября

Я, ветер и слово

Как сладко врываются в душу

Из детства друзей голоса,

Я вечно б друзей своих слушал

И вечно б смотрел им в глаза.

Так хочется снова смеяться

И снова вернуться туда,

Где мог я всему удивляться

И жить без забот и труда.

В те дивные детские годы,

В тот жизни счастливейший мир,

В ту жизнь безграничной свободы,

В тот мир, порождённый самим.

Я вижу родное селенье

И домик родной у угла,

Крылечко, где с утренней ленью

На солнце прищуривал глаз.

Где дни пролетали чудесно,

Где было всегда хорошо,

Где мог я в компании тесной

В реку бултыхать голышом.

Потом же взобраться на взгорье,

И ветру степному вскричать:

«Эй, ветер хитрющий, поспорим?»

И вниз как на крыльях умчать.

Чтоб чувство ужасной погони

Толкало и гнало вперёд,

И думать, что он не догонит,

От страшного бега умрёт.

Умрёт и не встанет, чтоб снова

Гоняться за мною в пыли,

Не зная, что я — уже слово

Ещё не сказанных былин.

18 сентября

Гром небесный

Тучи мчатся, мчатся тучи,

Сед и страшен небосвод.

Ветер свищет, горд могучий,

Что морщинит лоно вод.

Опускаясь, поднимаясь,

Тяжко падая вдруг вниз,

Ползут тучи, всё ломая,

Вниз бросая тонны брызг.

Вдруг огнём зигзаг рисуя

Между небом и землёй,

Гром ударил и танцуя,

Он наполнил гулом всё.

И раскатисто звучанье

Разнеслось вокруг…

И глубокое молчанье

Притаилось всюду вдруг.

Тихо стало повсеместно,

Что шушукалось весь день,

И вдруг снова гром небесный

Грянул, потонув в дожде.

19 сентября

Родному дому

Когда станем расставаться,

Я скажу тебе потом:

Я пришёл к тебе прощаться,

Ты прости, меня мой дом.

Ты прости, приют бесценный,

Тихий милый уголок,

Я не стал такой надменный,

Каким сделаться бы мог.

Здесь прошли все годы детства,

Всей короткой жизни дни.

Здесь (я помню с малолетства)

Был приют моей родни.

В дом как будто птицы летом

Прилетали погостить,

Говорить о том, об этом,

Посмеяться, погрустить.

Вспомнить годы молодые,

Тайны сердца рассказать,

Про любви дни золотые,

Про любимые глаза.

А потом в игре забавной

Детям радости принесть,

Посмеяться с ними славно

Душой в душу, честью в честь.

И в саду под каждой веткой,

Чувства страстей подымать,

И любить всех беззаветно,

Почти так как любит мать.

Здесь я отдал столько силы,

Чтоб взрастить любви плоды.

Дом и сад мне подарили

День рождения мечты.

К небесам она взлетает

И зовёт меня с собой

Покорять другие дали,

Не боясь, идти на бой.

19 сентября

Полюбить тебя смог,

Но сказать не смогу.

Рот закрыт на замок, —

Лишь дрожанием губ

Я взываю к тебе:

Ты меня позови,

Надоело терпеть

Мне кипенье в крови.

Рассказать я хочу

Про сердечный огонь,

Что разжёг костёр чувств,

Что горит во мне он.

Мне б кричать про любовь,

Но молчу, не могу

Поделиться с тобой

Даже шёпотом губ.

19 сентября

Магия первой любви

∞

Тёк беззаботно и игриво

Мой год шестнадцатый, когда

Девчонка огненною гривой

Сожгла мне детские года.

Так и стоит в глазах картина:

Осенний утренник спортивный,

В конце программы эстафета…

Мальчишки-девочки. Конкретно

Не важно кто за кем и с кем,

Я ж, был на финишном броске.

Акаций школьная аллея

Листвой сияла золотой…

Я был рвать ленточку готов…

Но вдруг ударом в руку слева

Девчонка палочку мою

Аж в клумбу вышибла, и фь-ю…:

С венком акаций в русой гриве,

Земли не ощущая власть,

Она победно как на крыльях

На финиш первой понеслась.

От ней повеяло пожаром,

Кровь закипела моя жаром.

Но был я не разочарован,

А хулиганкой очарован.

И с клумбы школьной по пути

Сорвал цветы ей поднести…

Потом же завуч и шефиня

На педсовете обо мне

Вопрос подняли, но больней

Мне был не выговор, не финиш,

А то, что сердце жгло огнём:

Стал старт любви моей на нём.

21 сентября

∞ ∞

Аллея школы, тёплый светлый день,

Как праздник в красоте своей редчайший.

О, как бы я продлить его хотел,

С тобою на аллее повстречавшись.

Ты вдруг оставив круг своих подруг,

Навстречу мне пошла, шаг ускоряя,

Цветами клумб весь мир расцвёл вокруг —

Ты шла ко мне посланницей из рая.

Твой острый взгляд вонзил в меня стрелу,

И вмиг под сердцем развороченная рана.

Какой там к чёрту греческий Амур,

Когда за мной охотится прекрасная Диана.

Вот так случилось осенью со мной —

Попал я навсегда в твои оковы.

Обычно так бывает лишь весной, —

Не на аллеях на глазах у школы.

22 сентября