Сквозь время. Книга третья

Анна Боярчук, 2020

Раньше я думала, всему виной Макс. И если помешать ему, в наших жизнях все станет на свои места. Совершив невозможное, я поняла, что ошибалась. Причина не в нем. И неважно, будь то прошлое, настоящее или будущее. Все в жизни возможно изменить. Сквозь города и расстояния, сквозь миры и пространства, сквозь время. А иначе … нет никакого смысла.

Невозможно представить, что все так обернулось

Спустя примерно три часа я, наконец-то, подъехала к больнице, в которой находился Эвен. Точный адрес мне, конечно, был неизвестен. Местонахождение Эвена я аккуратно выяснила за обедом, но только ориентировочно. Теперь мне предстояло разыскать мужа в бескрайних лабиринтах московского НИИ. Спасибо папе, позаботился, поместив моего мужа в лучшую больницу страны.

Я посмотрела на часы — шесть часов вечера. Быстро вошла внутрь, до окончания приемного времени еще пара часов. Пройдя по бесконечным коридорам с указателями, я увидела надпись большими красными буквами на стеклянной перегородке: «Реанимация». Сердце замерло, дыхание перехватило, кончики пальцев похолодели.

Я медленно открыла дверь и тихо вошла в длинный белый коридор. Очень тихо, никакого движения, даже страшно.

Тут неожиданно у меня зазвонил телефон. Я судорожно начала рыться в сумке, пытаясь найти его. И, как назло, мелодия звонка на полную громкость. В такой тишине даже писк звучал как духовой оркестр, а меня теперь слышало все отделение.

Вот он, наконец-то. Я скинула звонок. Мгновенно пришло сообщение: абонент Вера пытался вам позвонить.

— «О нет, Верочка. Только не сейчас», — я мысленно извинилась перед ней.

Тут же пришло еще одно сообщение:

«Оля, прошу, перезвони, как сможешь! У меня тут такое произошло!»

— «Ох, Вера! Ты даже не представляешь, что у меня происходит».

Я быстро набрала ответное сообщение: «чуть позже», и отключила звук.

Пройдя несколько метров, послышался шорох за спиной, я оглянулась. Передо мной стояла медсестра не сильно приветливого вида, похожая на коменданта в институтском общежитии. Не проскользнешь. Она недовольно посмотрела на мой телефон в руке, я не успела спрятать его.

— Извините, — едва слышно выдавила я, искренне раскаиваясь в собственной оплошности.

— Пропуск есть? — монотонно спросила она, скрестив руки на груди, чем только подтвердила мое сравнение.

Я нервно сглотнула. Какой пропуск? Куда? Я понятия не имею, о чем она говорит.

Приветливо улыбнувшись, я машинально открыла сумку, содержание которой мне до конца еще неизвестно, и начала искать нечто, напоминающее входной билет в кино. Это заняло довольно много времени, но не принесло желаемого результата.

Она сделала шаг вперед, показывая всем видом, что мне лучше покинуть ее территорию. Но я не двинулась с места, продолжая копаться в собственных вещах. Мне на помощь пришел доктор.

— Галина Сергеевна, все в порядке. Это к пациенту из третьей палаты.

Я подняла голову и увидела молодого мужчину в белом халате. По возрасту мне показалось, что он еще интерн, однако бейдж опроверг первое впечатление:

«Шувалов Алексей Петрович, врач-реаниматолог».

Но кое-что привлекло мое внимание к нему, гораздо сильней, чем информационная карточка на груди. Я почувствовала, как меня обдало особым энергетическим теплом, исходящим от него. Теплом, которое бывает только от людей, принадлежащих нашему миру.

Я быстро определила его статус. Он такой же, как Аманда, пузыречки — колбочки, ведун, стихия земля, довольно сильный и опытный. Он меня, конечно, не почувствовал.

Грозная медсестра удалилась. Алексей проводил ее дружеской улыбкой.

— Она в нашем отделении новенькая, — обратился он ко мне, не переставая улыбаться, и добавил, склонив немного голову, — мое почтение.

Из его поведения я сделала единственный вывод: мы уже знакомы. И даже больше, он точно знает, кто я. Я же в свою очередь ничего не помнила о нем, впрочем, как и обо всем остальном. Поэтому пришлось импровизировать.

— Есть новости?

— Нет. Ваш супруг по-прежнему без сознания и мы не знаем, что с ним. Но одно радует, мозг жив. Он будто спит.

— А вы пробовали применить свои способности?

Я произнесла вопрос так, будто мы уже обсуждали это. Алексей не удивился, я попала в точку.

— Пробовал, но опять безрезультатно.

Он огорченно вздохнул и отрицательно качнул головой. Я не почувствовала в нем обмана. Видно было, что этот доктор хотел помочь, чем может. В ответ, я благосклонно улыбнулась.

— Проводите меня?

— Да, пойдемте.

Он повернулся в сторону длинного коридора. Я последовала за ним. С каждым шагом идти становилось все тяжелее. Ноги будто свинцом налились.

Когда ты просто слышишь о чем-то плохом, до конца не осознаешь всего масштаба случившегося. У человеческого разума есть уникальная способность. Пока ты не видишь проблему, на уровне подсознания кажется, это неправда. А вот увидеть все собственными глазами, уже совсем другое дело. И если проблема связана с кем-то очень дорогим для тебя, но ты не можешь ничем помочь, вообще невыносимо.

На уровне подсознания мне не хотелось идти в палату. Не хотелось видеть Эвена таким. Я не хотела чувствовать собственную беспомощность. Хотелось верить, что он просто уехал в очередную командировку или с друзьями на отдых. Все, что угодно, только не это.

Мы остановились возле полупрозрачной стеклянной двери. Цифра «3» на табличке. Я на секунду зажмурилась, в глазах слегка потемнело, в ушах зазвенело, к горлу подкатил ком.

— Вам плохо? — неожиданно спросил Алексей.

— Я в порядке.

— Вы так побледнели. Может, присядете?

Он смотрел на меня весьма обеспокоенно. Я глубоко вдохнула и постаралась собраться.

— Нет, не беспокойтесь. Я в норме. Благодарю за компанию.

— Звоните, если что-то понадобится.

Алексей вновь едва заметно склонил голову. Я вежливо улыбнулась, открыла дверь палаты и вошла внутрь.

Однажды я сама находилась в таком же месте, когда родился Антон. Но это было давно и даже не в этой жизни.

Белый кафель, белый пол, белый потолок, стерильная чистота и абсолютный порядок, ничего лишнего. Вокруг множество включенной аппаратуры и гармошка, ездящая вверх-вниз.

Я с трудом приблизилась к кровати Эвена. Он лежал неподвижно, во рту трубка, глаза закрыты, а лицо белее первого снега. Если бы не ровный сигнал пульсометра, можно было бы подумать, что он мертв.

Я почувствовала, как ноги подкашиваются. Несколько слезинок скатились по щекам.

— «Этого не может быть, — мысленно запротестовала я. — Надо еще раз попробовать»

Я бросила сумку в рядом стоящее кресло и потерла руки. Сконцентрировавшись на его дыхание и сердцебиение, я медленно начала вливать в него свою силу. Еще, еще и еще. Но она будто проходила сквозь него и разливалась золотистыми нитями по всей палате, в поисках чего-нибудь живого. Спустя минуту результат не изменился.

Я оставила попытку исцеления. Села в кресло, откинула голову на спинку и прикрыла глаза. Внутри пусто. Даже мыслей нет. Состояние полного отупения.

— О, Эвен! Что же мне делать?

Я просидела так примерно минут десять, надеясь найти хоть какое-то решение. Не получилось. Больше мне здесь делать нечего.

Я встала, подошла к кровати, взяла мужа за руку, поцеловала в щеку.

— Люблю тебя, — по привычке прошептала я в самое ухо.

И тут на меня будто горная лавина обрушилась. Я сама до конца еще не осознала того, что произошло. В какое-то мгновение мне показалось, что я тону, легкие быстро наполняются жидкость, мне нечем дышать. Перед глазами появились радужные круги. Я упала обратно в кресло.

Такое ошеломленное состояние у меня было лишь однажды. Когда я встретила Макса. Только к Максу у меня мгновенно вспыхнула необъяснимая привязанность, можно даже сказать влюбленность. А сейчас случилось совсем наоборот.

Я сказала всего лишь два слова, которые ежедневно миллионы людей повторяют миллиарды раз. Причины наших признаний самые разные. Кто-то говорит искренне, кто-то из вежливости или жалости, кто-то потому что действительно любит весь мир, а кто-то просто врет. Но вряд ли кто-либо из них до конца задумывался о том, что он испытывает, произнося эту фразу.

А мне вдруг пришлось!

Раньше, точнее, в моем другом прошлом, я много раз говорила Эвену слова любви. В тот момент я чувствовала прилив счастья, трепет, воодушевленность, единение. Эти эмоции всегда сопровождали мое признание, тем самым подтверждая искренность сказанных слов. Мне хотелось обнять его, поцеловать, быть рядом как можно дольше и ближе.

А сейчас, произнеся заветную фразу, я ничего не почувствовала. Совсем ничего, будто и не говорила вовсе. Внутри тишина и пустота, ничто в душе не отозвалось. У меня не возникло привязанности к человеку, который был для меня любовью всей жизни. Я больше не чувствовала к нему того же, что раньше.

В эту секунду для меня рухнул мир.

Я вновь посмотрела на него. Столько беспомощности на лице. На глаза навернулись слезы. Нет! Жуткое беспокойство и переживание за его жизнь никуда не делись. Но сейчас в душе остались лишь теплые чувства как к другу, к брату, как к человеку, с которым связана жизнь. Хочется кричать о помощи, перевернуть все вокруг, только бы он очнулся.

Но я продолжила неподвижно сидеть в кресле и, не моргая, смотреть перед собой. В каждой клеточке тела, в каждом миллиметре души пустота. Она как непроглядная тьма окутала разум. Такого потрясения я не испытывала еще никогда в своей жизни.

Я потеряла Максима. Я потеряла Эвена. Я осталась одна.

Значит, благополучие новой реальности обман? Фальшивка?

Но почему так случилось?

Если я не люблю Эвена, почему я вышла за него замуж? Ведь мы не в средневековье живем. И в наше время даже незапланированная беременность не является поводом для продолжения отношений. А любит ли он меня?

Бред какой-то. Этого всего не может быть. И он любит меня, и я люблю его. Между нами точно все как раньше. Это просто хандра на фоне тяжелой адаптации к новой жизни. Эшли, наверняка прояснит ситуацию и развеет мои страхи.

Мне нужна сестра.

Я достала телефон, набрала ее номер. Эш ответила мгновенно.

— Привет. Как ты?

В ее голосе послышались участие, понимание и поддержка. Именно этого мне сейчас не хватало. Я не смогла ответить, слезы сдавили горло. Я разрыдалась.

— Оля, что случилось? — взволнованно пролепетала она, в ответ тишина. — Что-то с Эвеном? Родителями? Детьми?

Я с трудом подавила приступ истерики. И, немного заикаясь, спросила:

— Ты где сейчас?

— Уже бегу к себе в комнату, — сообразила она, — жду тебя.

Я еще раз взглянула на Эвена. В душе ничего не изменилось. Огромное переживание за его жизнь и глухая пустота.

Я переместилась в комнату Эшли. Увидев меня, она бросилась с объятиями.

— О, я так переживала! Что случилось? На тебе лица нет.

Мои всхлипывания никак не способствовали внятному разговору. Она налила мне стакан воды. Я выпила его полностью. Она налила еще, я допила до конца, и только теперь смогла нормально говорить.

— Теперь можешь рассказать?

Эшли заботливо погладила меня по спине. Она постаралась говорить спокойно, но в голосе слышалось волнение.

— Да. Прости за истерику.

Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Не зная с чего начать, решила сказать самое главное.

— Я не люблю Эвена.

Эшли широко раскрыла глаза, явно не понимая, о чем речь. Пришлось повторить.

— Я не люблю Эвена.

Для меня самой эта фраза звучала нелогично, бредово, дико, абсурдно, как нечто противоестественное. Но, к сожалению, она была истинной правдой. И добавить здесь нечего.

— Я тебя не понимаю, — спустя минуту, прошептала сестра.

Я вздохнула. Она меня не понимает. А я вообще ничего не понимаю.

— Как это ты не любишь Эвена?

Она смотрела на меня так, будто пыталась оценить мою умственную вменяемость.

— Эшли, я сама не понимаю, что происходит.

— Оля, с чего ты взяла? Точнее, исходя из какой информации? Из воспоминаний моей мамы? Тебе что-то рассказали родители?

— Нет, они здесь не причем. Я сейчас была в больнице у Эвена. Встретилась с врачом, выяснила, что они действительно не могут найти причину его состояния. Посидела с мужем. Потом пришло время ехать домой. Я поцеловала его и сказала, что люблю. И тут поняла, что это неправда.

Эшли слушала меня с круглыми от удивления глазами, не произнеся ни слова. Я продолжила, голос дрогнул.

— Я очень переживаю за него. Хочу, чтобы он поскорее выздоровел. Хочу, чтобы мы опять жили вместе, как раньше. Чтобы вновь было как раньше. Когда я произнесла слова любви, во мне все воспротивилось. Я не знаю, как объяснить. Мои чувства к нему очень глубокие, но они как к другу, брату, к человеку, с которым многое связано в моей жизни. И честно сказать я не представляю, как у нас родилось двое детей. Я не чувствую к нему того же, что до сих пор чувствую к Максу.

При упоминании последнего, сердце внутри сжалось и замерло, кончики пальцев похолодели, во рту вновь пересохло, а шея покрылась мурашками. Я больше никогда не увижу его. Это явилось прямым доказательством того, что мое отношение к Эвену изменилось.

— О нет! Давай пока не будем про Максима. Проблем и без него хватает, — вырвалось у сестры.

— Честно говоря, давай вообще не будем про Макса. Больше никогда, — добавила я.

Она сочувственно посмотрела на меня.

Я вспомнила наш последний момент с Эвеном. Он умер у меня на глазах, я ничего не могла сделать. Тогда от горя я едва не умерла вместе с ним. Сегодня я была у него. Он в любую секунду может умереть. Мне невыносимо видеть его на больничной кровати. Но сердце не рвется от горя и боли, как в наш последний раз. Очередное доказательство перемен.

— Оля, мне нужно посмотреть на вас рядом.

Эшли предложила единственно верное решение на данный момент. Мы либо увидим, что я права, либо она поработает со мной как семейный психолог.

— Да. Сейчас врачу позвоню, чтобы в палате никого не было.

Я достала телефон.

— Ой, кстати, Вера звонила. Я не могла взять трубку. Потом она сообщение прислала, у нее тоже что-то произошло. Надо ей сейчас перезвонить. Вдруг срочно.

Я не успела набрать ее номер.

Входящий вызов. Мама.

— Привет, — с наигранным спокойствием ответила я.

— Оля, все в порядке? Ты не звонишь. Хорошо доехала, без пробок? Как Эвен?

Мама сразу засыпала меня кучей вопросов. Я совсем забыла, что значит быть чьим-то ребенком. И неважно, сколько мне лет, она волнуется и переживает.

Я быстро и спокойно ответила на ее вопросы. Затем пересказала разговор с врачом. Конечно, я не сказала, где нахожусь сейчас и про перемены к мужу. Ей не стоит знать об этом. Она попросила меня ехать неспеша и осторожно. Я пообещала и отключилась.

Мы с Эшли переглянулись и улыбнулись.

Я открыла список последних вызовов. Вера. И опять не получилось. Звонит Элизабет. Только этого разговора сейчас и не хватает.

— Свекровь звонит, — растерянно сказала я, глядя на экран телефона.

— Они сговорились? — Эшли так же растеряно посмотрела на телефон. — Не бери трубку, потом перезвонишь.

— Так нельзя, она волнуется.

Я глубоко вдохнула, нервы почти сдали. Сейчас надо поговорить с человеком, последнюю встречу с которым в новом прошлом я не помню.

— Добрый вечер, Элизабет.

Деланное спокойствие. Уважение и приветливость. Я заговорила по-английски и почувствовала себя полиглотом. Но, честно сказать, довольно сложно перескакивать с языка на язык.

Она спросила про состояние Эвена, о внуках, обо мне, родителях. Я рассказала, что с Эвеном без изменений, а в остальном все хорошо. Грэг передал привет, и я ему тоже ото всех. Мы попрощались.

Я отключилась и посмотрела на Эшли.

— Уже даже не знаю, стоит ли звонить Вере. Или опять кто-то позвонит?

Будто в подтверждение моих слов, опять зазвонил телефон.

— Да что же это такое! — возмутилась сестра. — Кто на этот раз?

— Не поверишь! Врач.

— Слушаю, — я ответила на звонок.

— Ольга Владимировна, прошу прошения за беспокойство. Я не заметил, как вы уехали.

— Ну, я еще не совсем уехала.

— А. У меня смена закончилась. Я Вам еще нужен? — он сделал особый акцент на обращение.

Услышав наш разговор, Эшли вопросительно посмотрела на меня, я кивнула ей головой и продолжила:

— Алексей Петрович, спасибо за беспокойство. Если можно задержитесь ненадолго. Нужно, чтобы в палату Эвена никто не входил некоторое время.

— Хорошо, как скажете, — без претензий согласился он.

Я посмотрела на сестру. На ее лице читался вопрос.

— Он врач Эвена, принадлежит нашему миру. Знает, что я хранитель. Не спрашивай, откуда. Понятия не имею.

— Ну, наверное, это хорошо. Зато теперь рядом с Эвеном есть надежный помощник.

— Не знаю. Надежный ли? Я пока ему не доверяю.

— Вере будешь звонить? — напомнила Эшли.

— Да. И интуиция подсказывает, проблем сейчас добавится.

У меня в душе появилась странная тревога. Внутреннее чутье подсказывало, это только начало огромного клубка неразберихи, который получился в результате изменения прошлого.

Эшли вздохнула. Я набрала Веру.

— Оля, Оля, наконец-то, ты позвонила!

Голос Веры дрожал. Мне показалось, что она вот-вот закричит. Я включила громкую связь.

— Вера, спокойно. Что случилось?

— Спокойно?!

Она почти рыдала в трубку. Я не на шутку забеспокоилась.

— Оля, я сегодня проснулась не в своей жизни. Я не знаю, как объяснить. Наверное, у меня потеря памяти или дурной сон приснился. Но для меня вчера было все по-другому.

От удивления я присела на кровать. В нашей с Эшли компании пополнение.

— Вера, пожалуйста, успокойся. Ты здорова и это не сон. Ты дома? Одна?

— Да, одна. Но это не все! Кажется, я теперь как ты. Или как Эшли.

Теперь рядом со мной присела сестра.

— Вера, привет! Я тоже здесь. Что ты хочешь сказать? — спросила она нетерпеливо.

— Кажется, я ведьма. Или как это у вас называется? — подружка машинально перешла на английский.

Мы с Эшли замерли. Интуиция не подвела. Проблемы множились с завидной скоростью.

— С чего ты это решила? — в один голос спросили мы.

— Я не могу объяснить. Это показать надо.

Она всхлипнула. Повисла пауза.

Я думала, что сильней, чем отсутствие прежних чувств к Эвену, меня уже больше ничто не удивит. Но изменения Веры побили все рекорды. Я потерла виски, не понимая, что сейчас надо сделать в первую очередь. С одной стороны в палате Эвена нас ждет врач, которому давно пора домой. С другой стороны Вера на грани истерики, и что с ней случилось, вообще не понятно.

— Давай в больницу, это быстро. А потом к Вере, — предложила Эшли, угадав мои мысли.

Я согласно кивнула.

— Верочка, я тебя очень прошу успокоиться. Через полчаса мы с Эшли будем у тебя. И вместе во всем разберемся. А сейчас, пожалуйста, ничего не трогай, приляг, отдохни. Мы скоро. Обещаю.

Я попыталась говорить мягко и ласково, чтобы она хоть немного успокоилась. Мои усилия оказались не напрасны. Вера согласилась подождать нас.

— Оля, у меня ощущение, что мы попали в какую-то воронку. И это только начало, — немного отрешенно сказала Эшли.

— Согласна.

Я набрала номер доктора. Он сразу взял трубку, сказал, что никого нет.

Мы переместились в больницу. На улице почти вечер. Кто-то включил светильники, в палате легкий полумрак.

За время моего отсутствия ничего не изменилось. Я взглянула на Эвена. Больно заныло в груди. А в душе единственное желание — помочь ему. Эшли подошла ближе к кровати и оцепенела. Она молча смотрела на Эвена.

— Ужасно. Я никогда не видела такого, — спустя пару минут прошептала она.

— Да, — также тихо ответила я. — Но мы обязательно поможем ему.

Эшли вздохнула, а затем сосредоточенно потерла виски.

— Конечно, поможем. А пока, давай выясним то, зачем пришли сюда.

Я вплотную подошла к кровати Эвена. Сестра откинула голову назад. А когда вновь посмотрела на нас, взгляд стал бессмысленным и отстраненным. Она проверяла наши ауры.

В тот момент мне показалось, прошла целая вечность. Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. А Эшли никак не отзывалась. Только спустя пару минут она закончила и вновь посмотрела на меня. По выражению ее лица сразу стало понятно, ничего хорошего она там не увидела.

Эшли задумчиво потерла лоб.

— Оля, я не понимаю. Вы совсем чужие друг другу.

— Покажи мне, что ты увидела, — попросила я.

Она передернула плечами, давая понять, что в этом никакого смысла. Но я все же коснулась ее разума.

Моим глазам предстали два силуэта, я и Эвен. Свою ауру я узнала сразу, она ничем не изменилась. А вот аура Эвена мало напоминала ту, что была раньше. И никаких связующих нитей между нами нет.

Я получила точное доказательство своим предположениям. С таким весомым аргументом не поспоришь. И меня это не порадовало.

— Значит, Аманда была права. И ты в новом прошлом предупреждала, что все кончится плохо, — тихо сказала я.

— Как себя чувствуешь? — также тихо спросила Эшли.

Я не знала, что ответить. Пустота внутри заполонила все пространство. У меня возникло ощущение, что часть души умерла. Теперь во мне чего-то не хватает.

— Неполноценной.

Мы замолчали. И тут мне вспомнилось кое-что из другого прошлого.

— Однажды Эвен сказал, что в какой-то из реальностей видел наши жизни. Там не было Максима, и Антон был его сыном. Быть может, он видел именно эту реальность?

Вопрос был больше размышлением, чем поиском ответа. Наш разговор прервал легкий стук в дверь. Я быстро вытолкнула Эшли в уборную, боясь прихода грозной медсестры или другого персонала, и пошла открывать. На пороге стоял знакомый мне врач.

— Извините, что не сразу предупредила вас о своем возвращении.

Мне стало очень стыдно, что я так долго задерживаю человека на работе. Ведь его смена давно закончилась.

— Ничего страшного, — он приветливо улыбнулся. — Моя помощь еще потребуется?

Он спрашивает у меня разрешения уйти домой и ведет себя так, будто точно знает о моем статусе. У меня опять возник вполне естественный вопрос. Откуда он знает? Я не стала спрашивать его об этом, чтобы не выглядеть глупо. Выясню позже. Я уже собралась попрощаться, как вдруг за спиной раздался голос сестры.

— Оля, ты нас познакомишь?

Ее интонация мне показалась странной. И дальше за доли секунды наша жизнь опять перевернулась. Все произошло мгновенно.

Я обернулась.

Эшли стояла возле противоположной стены и улыбалась. Даже не так. Она не просто улыбалась. Она сияла, сверкала и переливалась, как Северная звезда, только птичек и ангелов вокруг не хватает. Глаза с поволокой, руки глупо заламывает.

Я быстро обернулась на врача. С ним таже история.

Такого поворота событий точно никто не ожидал. У меня от удивления, кажется, челюсть вот-вот отвалится.

Я вновь посмотрела на сестру, затем опять на врача. Они больше не замечали меня. И вообще, потеряли чувство реальности. Каждый из них сделал шаг вперед, навстречу друг другу.

Воздух накалился. Мне захотелось отойти подальше, чтобы не задело. Но нельзя. Только не сейчас.

О, как все не вовремя!

Я глубоко вдохнула и громко сказала:

— Эшли, это лечащий врач Эвена.

— Алексей Петрович, это моя сестра. Она иностранка, живет в Лондоне.

Я улыбнулась последней фразе. Наверное, нашей семье на роду написано, колесить по всему миру: мама и папа, я и Эвен, а теперь Эшли и Алексей. Ведь с первого взгляда на них понятно. Это любовь.

Они подошли ближе друг к другу, почти оправившись от первой встречи.

— Приятно познакомиться, — Эшли, улыбаясь и протягивая руку, заговорила по-русски с легким акцентом.

— Ты так хорошо говоришь по-русски??? — я вновь чуть дар речи не потеряла.

— Эээ, кажется да.

Эшли удивилась не меньше моего. Алексей тактично сделал вид, что не обратил внимания на наше удивление.

— Мне тоже приятно, — ответил он, протягивая руку.

Рукопожатие затянулось. Повисла неловкая пауза.

— Эшли, нас Вера ждет, — напомнила я, чувствуя себя сконфуженно в почти интимной ситуации.

— Да, я помню, — она грустно вздохнула и обратилась к доктору, не выпуская руки. — И вам тоже пора. Смена закончилась, дома семья ждет.

Очень завуалированный вопрос. С таким же успехом можно было просто спросить: «Ты женат?». Я мысленно рассмеялась.

— Меня дома ждет только кошка. Я живу один.

Очень завуалированный ответ. С таким же успехом можно было просто ответить: «Дорогая, поехали ко мне». Я мысленно рассмеялась еще больше.

— Тогда до встречи, — сияя, пролепетала сестра.

— Мой телефон у вас есть, — сказал Алексей, смотря на меня, но больше обращаясь к Эшли.

Она согласно кивнула, не переставая улыбаться. Мы вышли из палаты. Доктор пошел в ординаторскую.

Идя по коридору, я посмотрела на сестру. Улыбка застыла на губах, вид совершенно отрешенный.

— Это любовь. Да? — переспросила я.

— Оля, это он! Именно он!

Она восторженно пританцовывала, улыбалась, жмурилась и не смотрела под ноги. Я с восхищением и грустью наблюдала за ней.

С грустью потому, что сейчас любовь Эшли совершенно некстати. Столько всего произошло, и сколько еще произойдет. Сейчас нужна трезвая голова. А у нас она теперь в розовых пампушках и пушистых зайчиках. Я потеряла солдата в своих рядах.

С восхищением потому, что настоящие чувства в жизни не всегда бывают. Ну, и ладно, что некстати! Подходящее время нельзя запланировать. Это удивительные моменты абсолютного счастья. Не каждому дана возможность испытать их. Сейчас моя сестра утопала в собственных эмоциях.

И мне передалось ее состояние. Я тоже начала непроизвольно улыбаться. Мимо нас проходили люди. Они удивленно смотрели на нас, улыбались, оборачивались. Их удивление вполне оправдано. Мы в отделении реанимации. Здесь находятся пациенты в тяжелейшем состоянии, и многие из них не выживают. Здесь чаще встречается траур, а веселье точно не к месту.

— Эшли, пожалуйста, мы в больнице, люди смотрят. Будь немного спокойней.

Я взяла ее под руку, искренне сожалея, что приходится сдерживать эмоции в такой чудесный момент.

— Да, извини, — она пошла более спокойным шагом. — Мне кажется, я сейчас лопну.

Она нервно хихикнула и угнула голову в пол.

Мы, наконец-то, добрались до стоянки. Тут Эшли оторвалась по полной программе. Она прыгала, визжала, скакала, хлопала в ладоши, обнимала меня и себя, смеялась до слез. Настолько заразительную картину я в своей жизни еще не наблюдала. Это было умилительно.

— Оля, я так счастлива! Это невероятно!

Она сгребла меня в охапку и крепко прижала к себе. Я обняла ее в ответ. Такой шквал эмоций. Она захлестнула меня своим счастьем. На некоторое время я даже забыла обо всех проблемах, появившихся за прошедший день. Мы просто стояли, обнимая друг друга, и наслаждались моментом.

— Оля, я понимаю, как выгляжу сейчас. Но ты тоже должна меня понять. Это любовь, именно та, настоящая, светлая. И я сейчас воспринимаю все не как обычная девушка, влюбившаяся в понравившегося парня. Я ворожея. Мой дар подсказывает мне, что это именно он. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Будто каждый нерв оголен. Понимаешь?

Эшли смотрит на меня сквозь пелену собственных эмоций. Я ласково погладила ее по щеке, вспоминая Максима.

— Конечно, понимаю, — я вновь прижала ее к себе и задумчиво повторила, — понимаю.

Через пару минут мы уже катили по московским улочкам, стараясь миновать пробки. К счастью, дом Веры находится сравнительно недалеко от больницы.

В свете последних событий Эшли оказалась потерянной для окружающего мира на некоторое время. Я периодически смотрела на нее, надеясь, что она вот-вот вернется в реальность. Но чем ближе мы подъезжали к дому Веры, тем меньше оставалось надежды. Эшли отрешенно смотрела в лобовое стекло, не переставая широко улыбаться.

Глядя на нее, я вспомнила свою первую встречу с Эвеном. В эти моменты сложно представить себе другую реакцию у влюбленного человека. Она абсолютно счастлива.

Эвен.

О, Эвен!

Как и почему так случилось, что я не люблю его больше? У нас были настоящие чувства. Он был для меня целым миром. А теперь? Теперь пустота! И ничего больше.

Я набрала знакомый номер домофона. Вера сразу подняла трубку и открыла дверь. Мы вошли в подъезд. Эшли остановилась возле лифта.

— Оля, прости, что бросила тебя ненадолго. Я уже вернулась.

Она виновато улыбнулась. А мне стало совсем не по себе.

— Эшли, что ты! Тебе не в чем извиняться. Это ты меня прости, что из-за всего происходящего, я не могу в полной мере разделить с тобой эту радость. Сейчас бы закрыться в твоей комнате и обсудить этого доктора до мельчайших подробностей.

Я улыбнулась ей в ответ, искренне сожалея, что моим словам пока не суждено сбыться.

— Пойдем к Вере. Она, наверное, с ума сходит, — сказала Эшли и нажала кнопку вызова лифта.

Двери открылись на нужном этаже. Вера нетерпеливо бросилась к нам с порога. Лицо бледное, взволнованное.

— О, наконец-то! Я вас так ждала, — едва не плача, пролепетала она. — Входите.

Мы обнялись так, будто не виделись целую вечность, и прошли в гостиную. Пока Вера находилась рядом, я не почувствовала никакого энергетического тепла. Поэтому немного успокоилась, решив, что ей почудилось про способности. Мы переглянулись с Эшли. Она мысленно согласилась со мной.

— Кстати, можешь говорить по-русски. Теперь я хорошо знаю ваш язык, — серьезно предупредила Эшли.

От ее слов меня слегка передернуло, так как я сама еще не привыкла. Лицо Веры вытянулось от удивления. Она уже собиралась выяснить причины новых знаний, но я опередила ее.

— Давай лучше начнем с тебя. С чего ты решила, что обладаешь магическими способностями?

Она качнула головой, обидевшись на мою недоверчивость, и жестом пригласила нас следовать за ней. Мы без вопросов поднялись и пошли. Остановились возле ванной комнаты.

Она, ничего не говоря, открыла кран с водой на полную мощность и поднесла руку.

Даже не знаю, что я ожидала увидеть, но точно не это. Мы с Эшли раскрыли рот от удивления.

Струя воды мгновенно поменяла траекторию своего падения, нарушая все известные законы физики. Вера водила рукой из стороны в сторону, струя воды перемещалась вслед за ней. Она хитро прищурилась, и несколько тонких струек брызнули в нас. На этом представление было окончено. Я быстро закрыла кран.

— Вряд ли обычный человек так может. Еще доказательства требуются? — она обиженно нахмурилась и подала нам полотенца.

— Доказательств достаточно. Но вопросов целая куча.

Я вытянула руку вперед, почти коснулась подруги, но тепла так и не почувствовала.

— Ничего не понимаю, — продолжила я, больше обращаясь к Эшли.

— И я тоже, — согласилась она.

— Мне кто-нибудь объяснит, о чем вы говорите? — сердито спросила подруга.

— Да, пойдемте.

Мы вернулись обратно в гостиную. Я села на диван, Эшли и Вера в кресла напротив меня. Нас разделял небольшой стеклянный столик. Они обе смотрели выжидающе, будто у меня есть ответ. А я понятия не имею, с чем мы столкнулись. Вера точно принадлежит нашему миру и обладает стихией воды. Но почему мы не чувствуем ее. Я вздохнула и решила без предисловий. В них нет смысла, Вера знает о нашей жизни практически все.

— Вера, прости, что сомневались в твоих словах. Но мы с Эшли очень удивлены. И это мягко сказано. Поверь, удивлены и растеряны не меньше тебя. Даже если не брать в рассмотрение то, что ты неожиданно изменилась, нашему удивлению две причины. Во-первых, ты точно принадлежишь к стихии воды. Это значит, что ты можешь управлять потоками воды, питать свою силу водной энергией. А во-вторых, мы не чувствуем тебя. И не понимаем, почему.

— Что значит, не чувствуете? — растерянно спросила Вера.

— От каждого человека, обладающего магическими способностями, исходит тепло. Это не обычный температурный показатель, а особое энергетическое тепло. Его нет у простого человека, он не может почувствовать его. Но…

— Так вот почему у меня ощущение, что я сижу рядом с обогревателем.

Вера прервала меня на полуслове и многозначительно посмотрела на Эшли. От ее слов мы с сестрой совсем растерялись, не до конца понимая, что происходит. Почему Вера чувствует Эшли, а мы ее нет.

— Я в полном тупике. Ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что ощущаешь тепло, исходящее от Эшли? — для уточнения, переспросила я.

— Да, именно, — нетерпеливо ответила Вера. — А от тебя ничего нет.

Я довольно улыбнулась.

— Ну, хорошо, хоть так. Это радует. Значит, ты ниже меня.

— Не поняла твоей радости?

Вновь в голосе Веры послышалась обида. Наверное, ответ прозвучал высокомерно. Но я не это хотела сказать. Эшли улыбнулась, понимая, о чем речь. Я поспешила исправить ситуацию.

— Я хранитель. Меня никто не может почувствовать. А я не могу почувствовать Антона. Потому что я ниже, чем он. То что ты чувствуешь Эшли, а меня нет, доказывает, что ты кто-то из обычных магов. Хватит с нас уже незапланированных суарутов или еще кого-нибудь похуже.

Вера с пониманием посмотрела на меня, обида исчезла без следа.

— Кстати, о незапланированных суарутах. Где Макс?

Сердце екнуло. Зря я вспомнила про него.

— Умер, — ответила Эшли.

— Как умер? Он же бессмертный.

Вера непроизвольно вскочила на ноги и с непониманием смотрела на нас.

— А Лили нашлась? Есть новости?

Пришло время ввести ее в суть происходящих событий. А с ее теперешней принадлежностью в нашем мире разберемся чуть позже. Я осторожно ответила.

— Не переживай, Лили в порядке. И тебе лучше присесть. Лили вместе с Антоном у моих родителей. Я изменила прошлое.

Глаза Веры всегда были большими. Но сейчас они едва помещались на лице. Она медленно осознавала мои слова.

— Как? Как ты решилась на такое? Как ты вообще смогла?

Первый шок позади. Вера включила свою бурную эмоциональность и засыпала меня вопросами.

Я решила рассказать максимально коротко.

— Мы выяснили, что Оливию похитила Жаклин. Она хотела вернуться в прошлое и завладеть эликсиром бессмертия. И помочь ей в этом мог только один человек. Моя дочь.

Вера беспрерывно хлопала глазами. Но растерянности больше не было. Она просто поглощала новую информацию. Легкие морщинки на лбу подтвердили налаженный мыслительный процесс. Это меня очень обрадовало. Трудностей с пониманием не возникнет.

— Почему? Лили младенец. И насколько я помню, она обычный человек.

— Не совсем. Лили Контур Времени. Есть такая штука, называется сенор. Небольшая шкатулка. Но при определенных условиях и в определенное время, она может открыть проход во времени.

— И?

— И одним из таких условий является моя дочь. Сенор сработает, только если его откроет человек, обладающий, — я задумалась, но так и не нашла подходящего определения ее энергии. — В общем, не знаю, чем обладающий, но именно такой человек должен открыть сенор. Лили его открыла. Только вместо Жаклин в проход шагнула я и остановила Максима, когда он уже хотел выпить эликсир.

— И что потом случилось?

— Потом мы все проснулись сегодня утром.

Вера на секунду задумалась и добавила.

— И никто из нас не помнит, что было в новом прошлом.

— Нет, Вер, — Эшли засмеялась, только получилось не очень весело. — Не помним мы втроем. А остальные не помнят другого прошлого.

— А почему?

— Пока не знаем.

Мы замолчали ненадолго. Каждый задумался о своем.

— И что мы теперь имеем? — Вера нарушила молчание очередным вопросом.

— Родители живы и здоровы. Я замужем за Эвеном, у нас двое детей Антон и Лили. А Эшли так и живет с родителями.

Я решила немного разрядить обстановку и пошутила над сестрой.

— Уверена, это не долго продлится, — она тоже улыбнулась и показала мне язык.

Теперь мы вместе рассмеялись. На секунду мне показалось, что все вышесказанное просто сон, не было никаких изменений. Мы же не изменились.

— И почему ты в этом так уверена?

— Вера, позже объясню. Давай пока поговорим о тебе. Как прошел день?

Эшли специально не стала сейчас рассказывать про доктора, так как вначале надо рассказать про Эвена. А сейчас главное дать Вере возможность выговориться.

Она резко перестала смеяться. Глаза забегали, вид совершенно растерянный.

— О, девочки, это было ужасно! — она едва не заплакала. — Утром мы проснулись. Я с трудом узнала свою спальню. Здесь теперь все по-другому. Начала вспоминать. Может быть, мы вчера в гости к кому-то поехали? Нет, не помню такого. У Саши спрашивать нечего не стала. Боялась, примет меня за невменяемую. Я прошлась по комнатам. Так же как и в спальне. Чужая квартира, но интерьер мне нравится. Сделала вывод, здесь точно живем мы. Хорошо, хоть муж и дети остались прежними. Честно сказать, начала сомневаться в своем умственном здоровье.

Она озадаченно потерла лоб.

— Вера, с тобой все в порядке, ты здорова, — я участливо погладила ее по руке.

— Да, я понимаю. Если бы я не была с тобой знакома и не знала бы о твоей другой жизни, точно пошла бы к врачу.

Теперь она погладила меня по руке. И мне стало жутко стыдно.

— Вера, прости, что ты стала невольным участником моей беспокойной жизни. Я понимаю, что приношу тебе только проблемы. Прости меня за это.

— Что за бред ты несешь! У меня потрясная жизнь и потрясная подруга, точнее даже две! Кто еще может таким похвастаться. Вы с Эшли самые лучшие, с вами никогда не соскучишься.

Вера восхищенно смотрела на нас. Они с Эшли обнялись. Я искренне поблагодарила ее за любовь и преданность. Но с другой стороны все же начала сомневаться в ее здравом уме и вменяемости.

Разве можно желать так жить? Каждый вечер ложиться спать и не знать, проснешься ли завтра в своей постели, и что тебя ждет в этом «завтра». Погибнет ли кто-нибудь из твоих близких, похитят ли твоего ребенка или тебя вдруг осенит любовь неземная к ненавистному тебе человеку. А может быть, хуже, ты поймешь, что ничего не чувствуешь в ответ.

Тут мне вспомнилось, как Эшли и Макс радовались предстоящей разборке с Жаклин и Куэбо. Я тогда тоже смотрела на них, как на безумцев. А они минуты считали в предвкушении, разрабатывая грандиозные планы. Мне этого не понять. Моя идеальная жизнь — это стабильность, уверенность в завтрашнем дне. А не сидение на пороховой бочке с подожженным фитилем в ожидании очередного взрыва.

— Спасибо, Вер! Ты как всегда оригинальна!

Я не стала рассказывать им, что в действительности думаю. Какой смысл? Разве можно переубедить мазохиста?

Вера продолжила.

— Саша и девочки позавтракали. К счастью, в присутствии семьи я ни разу не притронулась к воде, даже кофе с ними не пила. Решила, потом, в тишине. И это было отличное решение. Вот бы они увидели, что происходит с водой в моем присутствии, — она нервно рассмеялась. — Смотрю, в коридоре собранные сумки стоят. Я в недоумении. Мы с мужем поругались? Он уходит от меня? Первое, что пришло на ум. Но девочки мне все рассказали. Оказывается Саша в отпуске. Мы еще несколько дней назад договорились, что он с ними поедет в гости к моим родителям, чтобы не мешать мне работать, а им отдохнуть от большого города.

— В данной ситуации, можно сказать, тебе невероятно повезло! — Эшли радостно хлопнула в ладоши. — Отсутствие памяти о прошлом, твои новые способности. Тяжело было бы, будь твоя семья дома.

— Да уж, повезло, — с напускным весельем согласилась Вера. — У меня катастрофа вселенского масштаба! Как выяснилось позже, оказывается, у меня крупный и невероятно сложный заказ на реконструкцию здания. Вы себе представляете?! Но я же не архитектор, я дизайнер, была раньше. Когда я успела обучиться новой специальности?

— Катастрофа, согласна, — обеспокоенно кивнула я.

— Саша с девочками только ушел. Я собралась позавтракать. Тут звонит разъяренный заказчик. Кричит, что расторгнет контракт с моей фирмой и возьмет с меня неустойку по договору. Потому что до конца обговоренного срока осталось несколько дней, а у него нет ни 3D модели, ни даже элементарных чертежей. И это на данный момент проблема посерьезней липнущей к моим рукам воды.

Она закончила свой рассказ. И мы с ней согласились. Катастрофа! Что делать, совершенно непонятно.

Итого. Эвен на грани смерти, и я его не люблю. Эшли встретила свою половинку, совсем не вовремя. Вера принадлежит к нашему миру, ее карьера и финансы семьи летят в пропасть. И что-то подсказывает мне, что это только начало. Надо срочно все исправить. Но как?

Отлично изменила прошлое!

— Прости меня, Вера, — я тщетно пыталась подавить чувство стыда.

— Оля, хватит извиняться. Здесь нет твоей вины!

Эшли возмущенно откинулась на спинку кресла. Она пыталась подавить приступ негодования. Ей тяжело понять, почему я извиняюсь. Она не понимает, что если бы в жизни Веры не было меня, то у нее сложилось бы все иначе.

— Так, давайте оставим пока твои профессиональные трудности и выясним, кто ты. У кого есть идеи? — спросила Эшли.

Мы с Верой переглянулись и отрицательно качнули головой.

Эшли встала, деловито закинув руки за спину, прошлась по периметру комнаты. Мы неотрывно следили за ней. Ненадолго воцарилась тишина.

— Думаю, у меня есть одна идея. Но я сама не до конца понимаю как объяснить, — задумчиво произнесла сестра.

— Эшли, можешь без предисловий? — поторопила Вера.

— Да, стараюсь. Оля, можешь переключить свой дар на поиск сторонней силы? Ну, как бы просканировать Веру.

— Я, честно говоря, не знаю. Наверное, могу. В разные времена, когда хранитель нуждался в помощи, он обязательно находил ее. Давай попробуем.

Понятия не имея, что следует делать, я просто смотрела на Веру. Точнее, не на нее саму, а как бы сквозь нее, как Эшли, когда смотрит ауры.

Прошло около минуты, не получилось.

Тогда я постаралась максимально расслабиться и отпустить собственную силу, как в случае с целительством. Когда нужно излечить человека, я выпускаю свою силу, чувствуя и направляя каждый луч золотистого свечения. Сейчас лучи направились в Веру, их задача была не в лечении, а в поиске источника энергии.

Через пару минут у меня возникло ощущение, что я пытаюсь пролезть внутрь надутого воздушного шарика. Стенки пружинят, растягиваются, но не пускают. Еще я почувствовала сгустки энергии. Они яркими вспышками беспорядочно загорались в недоступном мне пространстве. Я добилась результата, энергия найдена, но через защиту мне не пробиться.

Однако после достижения цели, я не спешила заканчивать сеанс поиска, слишком интересно было, решила осмотреться вокруг.

Я к своему удивлению обнаружила, что не вижу ни Веры, ни Эшли в привычном облике. Вместо них два легких мерцания красного и голубого оттенка. Они двигаются, говорят, но слов не слышно, только вибрация воздуха ощущается. Я посмотрела на свои руки. Вместо них такое же мерцание, только цвет у меня зеленый.

И еще одна деталь бросилась в глаза. В комнате повсюду были следы наших мерцаний. Они как отпечатки пальцев свидетельствовали о присутствии подобных нам.

Ничего не говоря, я вышла в ванную комнату. Голубое и красное мерцания проследовали за мной. На кране, двери, стенах, полотенце, везде остались наши следы.

— Вот это открытие! — воскликнула я.

Воздух вокруг завибрировал сильней. Кажется, они пытаются что-то сказать мне. Я отключила поиск и вернулась в привычное состояние.

Вера и Эшли непонимающе смотрели на меня.

— Оля, ты нас сейчас слышала? — беспокойно спросила Эшли.

— Не совсем, — ответила я, находясь в легком шоке от нового открытия.

— Что это значит? — спросила Вера.

— Сложно передать словами. Я не слышала звуков, только чувствовала вибрацию воздуха вокруг. Что-то типа такого.

Они вдвоем вновь уставились на меня. Однако Эшли тут же опустила голову, но я успела увидеть, как губы дрогнули. А Вера без зазрения совести выдавила сквозь смех:

— Ты теперь дельфин? На ультразвуковые волны решила перейти?

Тут они смеялись надо мной вдвоем. Бессовестные. Я обиделась и ушла в гостиную. Они почти сразу вернулись на свои места.

— Оля, не обижайся. Вид у тебя был такой восторженный и нудно серьезный. Будто тебе Нобелевскую Премию вручили. Сложно сдержаться, — продолжая улыбаться сказала Эшли.

Ее веселье никак не способствовало примирению. Я вначале хотела обидеться еще больше, но потом неожиданно тоже рассмеялась, сама не зная чему.

— Рада, что все происходящее вас так забавляет.

–А что еще остается? Давай дружно поплачем, — подключилась Вера. — Это нам больше поможет?

— Ну, нет, конечно, — я начала сдавать позиции.

— Вот меня послезавтра с работы, наверное, уволят без выходного пособия.

— Вер, так у тебя же своя фирма, кажется, была? — переспросила Эшли.

— Ага, была. Но вряд ли моя маленькая дизайнерская контора могла взяться за столь масштабный проект по сложной реконструкции здания. Скорее всего, теперь я где-то работаю только неизвестно где.

Тут меня осенило.

— Кажется, я знаю как это выяснить! Неси свою сумочку.

Вера воспрянула, пулей вылетела в коридор и тут же вернулась обратно, неся ответы.

Я взяла сумку и стала искать визитницу. Правда, сумочка больше похожа на модный кожаный мешок, с одним большим отделением под молнией. Поэтому получилось как с пропуском в больнице, пришлось покопаться в залежах женских реликвий.

Я аккуратно вытаскивала содержимое на стол. Вначале вполне обычные предметы: кошелек, расческа, пудреница, ключи от машины, упаковка влажных салфеток, крем для рук. Еще нашла две шоколадные конфетки, наверное, давно здесь лежат. Маленькая коробочка с леденцами. Палочка от мороженного, хорошо, хоть стаканчика нет. И кучу чеков из магазинов.

Я укоризненно посмотрела на Веру. Она смущенно передернула плечами. Мы продолжили изучать содержимое этого бездонного колодца.

Дальше последовали предметы не совсем подходящие для женской сумочки, а некоторые и для женщин вовсе. И каждому из них я искренне пыталась найти объяснение.

Я достала походный набор ниток и иголок для шитья. Ладно, понятно, мало ли что может порваться вдали от дома. Три мизинчиковые батарейки. И тут, понятно, брелок сигнализации на машине отказал.

Но затем я достала вилку, отвертку и ключ на 12. Здесь мое терпение лопнуло.

— Вера, ты готовишься к войне? Зачем тебе все это?

Она невозмутимо оглядела предметы, выложенные на столик. Эшли тихо хихикнула.

— Ну, наверное, вилку можно выложить и палочку от мороженого выкинуть.

Эшли громко рассмеялась, я тоже и от всей души. Вера еще раз перебрала свои сокровища, едва сдерживая смех.

— Понятия не имею, зачем мне все это. Я сегодня открылась для себя по-новому.

— Согласна. Мы сегодня все такие, — я почти успокоилась и еще раз осмотрела сумку. — Но визитницы здесь нет.

— В боковом кармане посмотри, — предложила Эшли.

Я открыла карман. Ура! Визитницы здесь не было. Но пачка визиток, перетянутых канцелярской резинкой нашлась.

— Очень презентабельно.

Я снова хихикнула, вытянула верхнюю карточку и прочла данные о сотруднике. Здесь мне стало не до смеха.

— Оля, что случилось? Ты в лице изменилась, — с напускным волнением спросила Вера, продолжая улыбаться. — Я работаю на президента?

— Хуже! Ты работаешь на моего папу. Руководитель проектного отдела.

Пауза затянулась. Больше никто не смеется. Я первой нарушила молчание.

— Если ты завалишь проект, будет очень плохо, поверь мне. Вначале он оторвет голову тебе, а потом мне.

— А ты здесь причем? — возмутилась Эшли.

— За компанию. Она же моя подруга.

Что здесь было еще сказать. Все плохо.

У меня зазвонил телефон. Мама. За окном почти ночь. Нам сейчас катастрофически не хватает времени.

— Да, мам, привет.

— Оля, ты где? Ночь за окном, — взволновано, спросила мама.

— Я сейчас у Веры, Эшли тоже с нами. Решили посидеть немного, — честно ответила я.

Маму вовсе не смутили мои слова про Эшли. Она знает о том, что я хранитель и могу перемещаться куда угодно, прихватив с собой пассажиров.

— А позвонить сложно было? — мама немного рассердилась. — Ты в квартире ночевать будешь?

Я совершенно не поняла, о какой квартире она говорит. Это еще один неизвестный факт моей новой жизни. Теперь остается только соврать, надеясь, что квартира в Москве.

— Да, к вам не поеду. Поздно уже.

— Ладно, — уже более спокойно ответила мама. — Как Эвен?

— Без изменений. Поговорила с врачом, новостей нет, стабильно тяжелый.

Я грустно вздохнула, так как новости есть и изменения тоже, но не в его здоровье, а в наших отношениях. Только об этом маме лучше не знать, хотя бы пока.

Мы попрощались, я закрыла телефон.

— Кто-нибудь знает, про какую квартиру идет речь?

Они отрицательно качнули головой.

— Позвони Аманде, — предложила Вера. — Она наверняка знает.

Это была отлична идея. Я быстро набрала номер маминой сестры. Она продиктовала адрес.

— Вера, ты молодец! — похвалила ее Эшли. — А теперь давайте разбираться дальше. Оля, что ты увидела через поиск? Выяснила, кто теперь Вера?

— Частично. Я увидела энергетические следы, мои, твои и Веры. Они как отпечатки пальцев повсюду здесь. Наверное, такая функция нужна, когда необходимо выяснить применялась ли магия в помещении или когда нужно найти какого-нибудь бунтаря из наших. Я еще до конца не разобралась.

— Понятно, из тебя получится отличный детектив. А со мной что? — переспросила Вера.

— С тобой труднее. Ты точно обладаешь даром, но я не могу, сказать каким именно. На тебе защита.

— Какая еще защита? Кто ее поставил? — удивилась Эшли.

— О, это не ко мне вопрос. У меня сил не хватает, пробиться через нее.

— А к кому? — Вера нетерпеливо заерзала на стуле.

— Нам нужен суарут, — только и ответила я.

— Антон, — в один голос воскликнули Эшли и Вера.

Я возмутилась.

— Еще чего! Только не надо опять впутывать моих детей! Антон пока слишком мал. Я не разрешаю.

— Хорошо, — согласилась Эшли. — Тогда давай обратимся к Жаклин и Куэбо.

— Тоже не вариант, — Вера нервно хихикнула. — Что Оля скажет Жаклин? Привет! Я тебя убила на прошлой встрече, затем изменила прошлое. Можешь помочь с моей подругой? Она почему-то стала ведьмой или еще кем-то. И да, кто-то наложил на нее охранное заклинание.

Конец ознакомительного фрагмента.