Все наши мечты

Анжелика Рэй

В далеком будущем прогрессивная часть человечества создает робота-суперзвезду, в котором заложены самые прекрасные качества создавших его людей. Робот утонченно красив, умен, с прекрасным характером и может быть мужчиной или женщиной в зависимости от ситуации.Однажды робота поражает непонятная людям болезнь. Балансируя между перспективой быть отключенным и возможностью самому решить свои проблемы, робот пускается на поиск смысла своего существования – а заодно и смысла существования людей.

Глава V. Падение

По четвергам Марша Зондерс вела занятия для студентов в университете при Исследовательском Центре Беккермана. Лекции проходили в просторном лектории, отделанном изнутри мрамором.

По внешнему виду Марши было сложно сказать, сколько ей лет. Она могла быть женщиной довольно пожилого возраста, но прекрасно сохранившейся. Или же ей могло быть не больше тридцати, но она выглядела старше своих лет в силу жизненного опыта и «учености».

Профессор Зондерс в одежде предпочитала строгий крой и темные сложные тона: темно-синий, черно-фиолетовый, темно-рубиновый. Волосы ее были довольно-таки короткими, всегда аккуратно уложенными назад. Марша их окрашивала новым высокотехнологичным способом — с помощью инъекций корбостидола, что придавало волосам легкий оттенок синего сапфира.

— Итак, что такое инертное падение… — профессор Зондерс делала паузы, позволяя студентам рассмотреть объемные голографические изображения, которые сопровождали ее лекцию. — Вот, к примеру, мы небрежно повесили кофту на стул… И пошли пить чай в другой комнате. Вдруг через какое-то время — шлеп — мы слышим, как наша кофта с шумом падает на пол… почему?

— Потому что импульс, который мы сообщили кофте, — ответила Марша на свой риторический вопрос, — под действием естественных сил гравитации и скольжения привел в итоге к ее падению…

***

— Беккерман! — ответил профессор приглушенным хрипловатым голосом, еще не очень-то понимая, что происходит. Его разбудили в половине второго утра.

— Хьюго! Извини, что так поздно звоню, — сказал в трубке голос Сэна. — Можешь сейчас включить Всеобщий Портал? Это касается Ини-Ниони.

Наспех надев очки и переместившись в гостиную, профессор Беккерман нажал на пульте кнопку Всеобщего Портала. Перед его глазами появилось голографическое изображение ведущей. Хью Беккерману она была незнакома — он обычно не смотрел портал так поздно и, видимо, прежде не попадал на ее передачи.

— Мы ведем прямую трансляцию с Марсианских Высот, где только что завершился концерт с участием Ини-Ниони. По словам очевидцев, во второй части концерта, когда начались ответы на вопросы, робот Ини-Ниони неуважительно повел себя по отношению к одной из зрительниц и даже повысил на нее голос. Случай беспрецедентный! — воскликнула ведущая. — Так как права на воспоминания с этого концерта принадлежат компании-организатору, мы решили расспросить обо всем очевидцев с места событий.

Было видно, что съемочная группа находится недалеко от концертного зала, на одной из окрестных аллей, освещенных множеством лампочек. Тут ведущая остановила пару: парня и девушку, по-видимому, возвращавшихся с концерта.

— Никто толком не понял, что произошло. Все были в таком шоке, что не знали, что делать и как реагировать, — сказал на камеру парень. — В зале повисла тишина, а потом Ини-Ниони извинился и уехал с концерта.

— Нам сказали, что он больше не будет сегодня отвечать на вопросы, — продолжила его спутница. — Наверное, все расстроились, — она посмотрела на своего парня, и тот кивнул в знак согласия. — Но мы так и не поняли, что именно произошло. Может быть, это был какой-то розыгрыш или шутка? Мы точно не знаем…

Сидящий в кресле профессор взял в руки телефон. Продолжая смотреть трансляцию, он позвонил своему заместителю Ори-Сэну.

— Сэн, я посмотрел новости, — профессор Беккерман задумчиво потер переносицу. — Скажи, запросов на информацию от СМИ еще не поступало?

— Пока что только от Всеобщего Портала. Ты же знаешь, не спит наше недремлющее око — эти уже подсуетились.

— Я понял. Давай тогда так… Всех отправляй за подробностями лично ко мне. А также отправь сообщение всем членам ИЦБ с просьбой не делиться своими предположениями с прессой. Наверняка на них станут наседать и просить рассказать как X-vu работает в принципе, прикрываясь тем, что не спрашивают технических подробностей и не выпытывают коммерческой тайны. И еще… где сейчас Ини-Ниони? — он впервые назвал робота по имени.

— Он у себя дома. Недавно разговаривал с ним. Мне показалось, что он подавлен.

— М-да, бедный X-vu. Я сейчас с ним свяжусь. А ты, пожалуйста, сделай, как я попросил!

Профессор полностью оделся и позвонил Ини-Ниони через портал. Он знал, что робот испытывает определенный дискомфорт от общения по телефону — ему важно видеть лицо и позу собеседника.

Объемное 3D-изображение Ини-Ниони, сидящего на кровати, возникло в комнате профессора.

— Профессор! — робот старался казаться веселым, но выглядел он неважно. — Раз вы связались со мной так поздно, значит, обо всем знаете. Я сделал все так, как вы велели, — грустно добавил он.

— Ты все сделал правильно, мой дорогой, — заверил его профессор. — Что ж, чему быть, того не миновать. Раз уж эта непонятная особенность снова проявилась, то будем разбираться дальше. Кто там сейчас с тобой? — спросил он, заметив, что Ини-Ниони периодически делает знаки кому-то еще.

— Со мной Бэнти, — ответил робот. Заметив скептическое выражение лица профессора, он добавил: — Папа Хьюго, Бэнти сейчас — не самая моя большая проблема. Он собран, предан работе и старается меня не раздражать.

— Хорошо. Вот что, мой дорогой, думаю, стоит на время уменьшить тебе чувствительность, чтобы приглушить эмоции. Так тебе будет легче переносить стрессовые ситуации. По крайней мере, ты больше не будешь так пугать окружающих.

— Заодно узнаю, каково это — быть в депрессии, — иронично улыбнулся робот. — Я согласен. Если вы говорите, что это поможет…

— X-vu, это не то же самое, что быть в депрессии. Пожалуйста, не говори так, — сказал профессор с некоторым укором. — Я завтра спрошу Ласло, как сделать так, чтобы только слегка уменьшить эмоции и оставить остальные показатели в норме. И да — ты же знаешь, что можешь отказаться.

— Папа Хьюго, вы подарили мне жизнь, — мягко сказал робот. — Это большое счастье — иметь возможность чувствовать весь этот мир. Видеть всю эту красоту, слушать прекрасную музыку… Если какое-то время я не буду так остро все это ощущать, то ничего страшного.

— И все же придется делать официальное заявление прессе, — добавил профессор, как будто уже разговаривая сам с собой.

На следующий день в лаборатории ИЦБ в робота Ини-Ниони добавили обновление, уменьшающее силу эмоционального отклика на внешние раздражители. Таким образом, скорость и интенсивность его внутренних психических процессов осталась прежней.

Также профессор Беккерман выступил перед прессой и заявил, что у робота Ини-Ниони — временные технические неполадки.

— Хотя мы все за это время привыкли видеть в нем практически человека, — сказал он перед камерами, — все же Ини-Ниони — творение нашей инженерной мысли, и сегодня мы вынуждены признать, что где-то в нашей программе затаился изъян… который мы надеемся устранить в ближайшее время.

Вечером профессор заехал к Ини-Ниони домой. Робот занимал просторные апартаменты на верхнем этаже небоскреба в элитном районе. Из окон его квартиры ночной город был как на ладони.

Войдя, профессор нашел робота лежащим на кровати. Ини-Ниони был одет в шелковую пижаму цвета каштанового глянца. Взгляд его был устремлен в потолок, в котором были открыты заслоны, и свет ночных звезд проникал внутрь квартиры. В руке у робота был зажат регулятор мощности звезд, который ему подарили портальщики на день рождения. В комнате через домашнюю аудиосистему играла симфония со звуками арфы.

— Посмотрите, как это работает, папа Хьюго, — сказал Ини-Ниони, не сводя взгляд с потолка. Его золотые глаза почему-то казались стеклянными. — Сегодня ведь довольно-таки пасмурно. Но я отрегулировал мощность звезд, и, смотрите, как стало красиво.

Серебристый свет и правда чуть ли не перебивал освещение электрических светильников в спальне.

— А может быть, выключить светильники? — спохватился робот. Он повернул голову к профессору и говорил лихорадочно, но вместе с тем как будто монотонно.

Профессор Беккерман подошел к кровати и положил руку на лоб роботу. Лоб оказался немного более горячим, чем обычно.

— Не накручивай себя, X-vu, пожалуйста, — тихо произнес профессор. — Нам ведь тоже всем нелегко из-за того, что с тобой происходит. Не стоит устраивать эмоциональную бурю внутри себя. Смотри, у тебя уже температура поднялась, — профессор несколько раз провел пальцами по волосам робота.

Ини-Ниони закрыл глаза. Он хотел сказать профессору Беккерману, как ему плохо, каким серым и безжизненным для него вдруг стал этот мир. Но он не сделал этого — все равно это ничего бы не изменило.