Укротитель тьмы. Part 1

Анжелика Висконти, 2022

Тьма поглощает славный Калининград – призраки чаевничают на чердаках, самые бесстрашные расхищают хранилища древних артефактов, а тут ещё кто-то начал убивать магов древним клинком. Со всем этим приходится разбираться чародею-детективу Нику Фельсенбургу. На самом деле быть укротителем тьмы не так уж и сложно… Если только не нужно бороться с патологическим невезением, демонами внутри себя и ошибками прошлого. Каков будет исход сражения не знает никто.

3 глава.

К трем часам на дрогах уже начали образовываться пробки. В итоге, в угоду дорожному движению Нику пришлось отдать сорок минут жизни вместо положенных пятнадцати. Он нервно постукивал по рулю и постоянно возвращался мыслями к сундуку, что лежал в багажнике его Мини Купера. Наверное, маги из Цербериата, которые расследуют преступления, связанные со сверхъестественными существами, уже прибыли на место. А раз так, стоит им узнать, что чародей унес с места преступления сундук с потенциальными вещдоками, и по головке его не погладят. А тут еще извечная паранойя подливала масла в огонь в связи с чем, Ник весь извелся, толкаясь в пробках. Времени было в обрез, а ему следовало изучить артефакты до того, как стражи порядка от магов прознают о его участии в этом деле. В конечном счете, идея заехать на работу в офис и поговорить с Зариной о проклятой клиентке полетела ко всем чертям, и чародей направился прямиком домой.

Там он быстро припарковал машину у подъезда и с кряхтением полез за тяжеленым сундуком. В его жизни было мало дорогих вещей. Среди них кроме трости — плащ из настоящей добротной кожи и машина. Трехдверный аккуратный Мини Купер стал данью его мальчишескому максимализму, когда Ник еще совсем молодым человеком оказался на Земле. Тогда он бездумно спустил все подъемные деньги, что ему дали на обустройство в Калининграде, на машину. В итоге, на некоторое, причем довольно продолжительное время, Купер стал его домом, пока чародей не заработал достаточно для покупки настоящей квартиры. Но, видит Бог, он ни разу не пожалел о своем выборе. Ник всем сердцем любил эту васильковую машинку. Круглые фары, две продольные полосы на капоте и черная крыша придавали Куперу вид спортивного автомобиля, а некоторой своей старомодностью и аккуратностью машина идеально вписывалась в представления чародея о прекрасном, соответствуя его характеру. И с этим английским джентльменом они вместе повидали не мало бед. Но на то Ник и чародей, что после шести лет беспрерывных передряг, Купер все еще сиял, как новенький.

Ник затащил ящик с артефактами в квартиру, бросил его в кухне-гостиной и тут же побежал гулять с Бруно. Волкодав своим променадом легко слизнул еще сорок минут, поэтому у чародея только и осталось времени на то, чтобы подготовиться к выходу. Еще в квартире Нателлы у него созрел план, с чего стоит преступить к расследованию.

Нику необходимо было попасть в одно место за, так называемой, Рыбацкой Деревней, а поскольку таилось оно в глубине узеньких и темных дворов, даже с габаритами его Мини Купера делать там было нечего. В конечном счете, в семь часов чародей шагал по ветвистым улочкам старого города и даже здешняя часть реки называлась Старая Преголя. От нее несся сырой ветер, полный электричества. Другими словами, в воздухе пахло грозой. Ник сам родился в редкую для позднего октября грозу и верил, что с тех пор у него установились особые отношения с этим погодным феноменом.

Из-за плотных свинцовых облаков небо почернело раньше положенного, землю уже накрыла темнота, с каждой секундой перерождаясь в ночную. Вокруг насколько хватало глаз не было фонарей, и только свет из окон согбенных пятиэтажек освещал путь. Конечно, можно было выбрать другой путь через Рыбацкую Деревню, где было светло и чисто, а яркие ухоженные домики-самоделы, построенные в немецком стиле, поднимают настроение своей весёленькой расцветкой, но это место давно стало одной из главных достопримечательностей города, и страшно было помыслить, сколько же людей вышло сейчас туда на вечерний променад. А Ник не очень-то любил общество. Была бы его воля он ни за что не пошел бы и туда, куда сейчас направлялся, а остался с чашкой чая и книгой дома. Но черта с два ребята из полиции что-нибудь нароют без его помощи.

Пронизывающий ветер заставил Ника зябко запахнуть полы плаща, когда он остановился перед неказистым зданием с мутными квадратными оконцами. Теплый свет разливался лужами на бетоне под ними. Невзрачная табличка, представляющая собой обрисованный неоновой лентой красного цвета силуэт лошади, постоянно мигала и неприятно жужжала от перебоев энергии. В боку лошади вмещалась надпись маленькими горящими буквами"Лошадь в яблоках". Этот бар выглядел со стороны так, словно его выбросила на берег огромная волна истории прямиком из глубин злачных районов. Да и название было своеобразным: среди древних скандинавов лошадь считалась мистическим животным, проводником между миром живых и мертвых, а такая редкая масть пугала людей древности по всему земному шару. Уж очень боялись животное, которое в тумане словно исчезает и даже при ярком свете дня напоминает призрак нормального коня. Но волшебники знали толк в символах, и ничто не мешало самому цвету Калининградской магической элиты собираться здесь время от времени.

Ник дёрнул ручку. В животе скрутился неприятный тугой комок волнения.

Старинный вестибюль был слабо освещен канделябрами на стенах, а из-за того, что лакированное дерево скрадывало свет, не сразу можно было заметить гардеробную слева прямо за дверью. Ее наличие вообще могло не мало удивить того, кто пришел сюда в первый раз. За стойкой стоял мужчина в форменной одежде швейцара. Его глаза как у кошки на секунду забликовали, поймав шальной луч света. Было бы неправильно полагать, что охранять такое место поставят простого смертного.

— Ваш плащ, пожалуйста. — попросил портье ровным тоном.

Ник со скепсисом воззрился на него и начал перекладывать содержимое карманов плаща в брюки. Не все конечно, ведь карманы чародеев — это бездонная яма, а только самое важное: кошелек, ключи, парочку дорогих сердцу амулетов.

Швейцар наблюдал за его манипуляциями с явной неприязнью. Да и плевать. Он мог считать Ника параноиком, но даже в магическом сообществе никто не исключал существование мелких воришек и карманников.

— Поаккуратнее, пожалуйста. — холодно предупредил Ник, передавая свой плащ мужчине. — Это мой любимый.

И впрямь, чародей испытывал какую-то неизъяснимую тягу к верхней одежде с длинными полами. Может быть, сказывалась врожденная любовь к мантиям, закодированная в сознании любого мага на генетическом уровне, Ник не знал. Но, в любом случае, в его скромном гардеробе таких вещей было три: летний тканевый плащ-кардиган серого цвета с острыми ассиметричными краями и два черных кожаных плаща на более холодное время. Они отличались друг от друга только тем, что у одного был тканевый капюшон и шерстяная подкладка. Но, по правде говоря, при всей эргономичности зимнего варианта, больше всего Ник любил именно тот, который носил сейчас — кожаный, черный длинной до половины икры и без капюшона.

Для чародеев вообще огромное значение играет материал. Кожа, по мнению Ника, была самым лучшим из вариантов. Гладкая и непромокаемая, она почти не пачкалась, а плотная фактура хорошо сохраняла тепло и почти не рвалась. Черный цвет прекрасно скрывал владельца ночами, и в принципе не был марким, подходил подо все и отлично шел конкретно чародею. Днем, правда, он привлекал довольно много внимания, но Ник не имел ничего против.

Наконец, когда гардеробщик протянул ему жетон, Ник направился к двери напротив входа. За ней каждого посетителя ожидал разительный контраст с внешним фасадом здания. Вместо маленького помещения с низкими потолками и заплеванным полом, которые можно было предположить, глазам представал огромный зал с мягкими стенами.

«Лошадь в яблоках» был клубом для магов. Клубом, конечно, не в том представлении, какое первым приходит на ум молодёжи с подсвеченными танцполами и диско-шарами под потолком. Скорее, клубом по интересам. Сюда мог прийти любой маг и немножко отдохнуть, провести время в хорошей компании, найти новых друзей или посетовать на жизнь за стаканчиком грога.

Для этих целей у противоположной стены располагалась барная стойка из добротного дерева. По левой стене стояли игровые автоматы, которые веселым звеньканьем зазывали желающих. Справа были расставлены небольшие столики и кресла, где можно было перекусить или спокойно побеседовать. По воздуху из патефона плыла старомодная ненавязчивая музыка. Тусклый свет разливался по зале масляным невыразительным маревом, дабы не отпугивать тех созданий, что не переносили яркого освещения. На столах курились свечи с благовониями, вперемешку с дымом вонючих сигар. Сейчас это место скорее напоминало дом престарелых. Ник, окинув взглядом пространство, убедился, что средний возраст присутствующих можно было определить, как шестьдесят пять плюс. В прочем, это и неудивительно, маги что бывали здесь, остались еще со времен прусского Кенигсберга, овеянного мистической славой прошлого. Конечно, для магов это не цифра, но чародей, как самый зелёный, почувствовал себя неуютно.

Ожидаемо, на Ника тут же обратились взгляды многих и, как следствие, по залу пробежал шепоток, напоминающий отлив волны. Со всех сторон к чародею протянулись ауры колдунов и овеяли его своей ледяной неприязнью. Ник сжал зубы, постарался мысленно загнать нарастающее напряжение подальше и уверенно вошел в зал.

Именно поэтому он ненавидел это место. Здесь, среди своих, чародей чувствовал себя еще более чужим, чем среди обыкновенных людей. Мерзкие снобы.

Из-под полуопущенных ресниц чародей исследовал зал, то и дело натыкаясь на холодные взгляды присутствующих, пока, наконец, не увидел на другом конце комнаты три знакомые фигуры. На душе несколько полегчало. Хотя бы пришел не зря. Ник утрированно величаво прошествовал меж столиков, гордо подняв голову и помахивая тростью. В спину неслись неодобрительные замечания и презрительные взгляды, которые он, как чародей, от других магов ощущал сто крат сильнее.

Однако Нику удалось добраться до места, кажется даже не разу не проклятым, что уже можно было посчитать удачей. В уголке зала под тусклым канделябром стоял круглый стол, обитый красным сукном. За ним расположились три старушки. Ник так и не знал их истинного возраста, но на вид им было лет по семьдесят. В данный момент пожилые женщины играли в домино, хотя это больше походило на шахматный турнир на время. По крайней мере, они лупили черными фишками с белыми гнездами по столу, почти не переставая, да с такой силой, что те громко щелкали.

— Здравствуйте, дамы. — обратился Ник с полупоклоном к трем женщинам.

Они одновременно вскинули на него взгляды.

— О, Ник, — слабо улыбнулась Антонина Феофилактовна. — Ты уже знаешь, да?

Она обвела его взглядом. Ник инстинктивно коснулся искусственной лавандовой брошки на груди. Специально ради этого визита он переоделся во все черное, и теперь образ оттеняло только это фиолетовое украшение. Старушки были одеты также. Полненькая Аксинья Степановна Сенина, которая была похожа на живое воплощение колобка, сегодня по случаю траура одела черное платье и сменила платочек пестрой расцветки, постоянно покрывающий ее голову, на темный палантин. За то Глафира Ефимовна Грибанова почти не изменила себе — ее гардероб и так составляли исключительно тёмные оттенки. Глаза женщины под толстыми круглыми стеклами очков опухли от слез. Антонину Феофилактову Старикову Ник вообще не видел ни в чем ином, кроме как в вязаных кофточках кричащих цветов, поэтому сегодняшняя черная водолазка была непривычна глазу. У каждой на груди была приколота веточка живой лаванды. Многие сегодня в этом зале были одеты в том же стиле.

— Да, госпожа Старикова, приношу вам свои соболезнования. — тихо откликнулся Ник.

Дело было, конечно, в смерти Нателлы, а такой образ был своеобразным ритуалом, через который маги выражают почтение усопшему товарищу. Сверхъестественное общество в своей приверженности к обычаям и чопорностью их исполнения могло перещеголять даже английский двор. Именно на такой случай у чародея в шкатулке с безделицами лежала лавандовая брошь. Отыскать эти дивные цветы живыми в Калининграде было практически невозможно, а их отсутствие могли счесть за неуважение к усопшему.

— Это большая потеря для всех нас. — с тяжким вздохом кивнула Глафира Ефимовна и протерла глаза платочком, не снимая очков.

Место, где мог бы разместится четвертый игрок, пустовало. На той стороне стола стоял стакан, покрытый куском черного хлеба. Чародей почтительно склонил голову. Тоска с новой силой сдавило сердце тисками. Ник долго привыкал к людям, но уж если кто-то занимал некоторое место в его сердце, то его уход оставлял неизгладимый след.

— Присаживайся, — тихо пригласила его Аксинья Степановна.

Ник дипломатично забрал стул у другого стола и присел рядом с Глафирой, чтобы не нарушать прощального обряда. Эти три женщины были ближайшими подругами Нателлы, и если он что-то мог узнать о жизни и работе Кольцовой, то только от них. Но чародей знал: как бы ему не хотелось поскорее уйти, он не мог давить, а значит нужно было ждать подходящего момента.

— А ведь Наташка из нас самой молодой была, — горько покачала головой Аксинья, и платок несколько сбился, открывая русые не по возрасту волосы. — Не должно так быть, чтобы молодые вперед старых к праотцам отправлялись.

— Как мир изменился! Могла ли я подумать полвека назад, что в мирное время кого-нибудь станут так зверски убивать? — вклинилась Глафира, отложив фишки домино. — Я еще босоногой девчонкой до ночи игралась с подружками и разве могла подумать, чтобы такое… Тогда никто никого не боялся, все как-то по-доброму было…

— Да не в том дело, — чуть досадливо махнула рукой Старикова. — Везде есть люди и плохие, и хорошие. Только на грех специально не надо наводить, тем более в такое страшное время. Я всегда Нателке говорила, чтобы осторожнее была. Мало ли сейчас мерзавцев?

Завитые волосы длиной до плеч казались совсем белыми на контрасте с черным кашне на шее Антонины Феофилактовны.

Ник навострил уши, сложив руки на набалдашнике трости.

— Ты это имеешь ввиду, что она дома принимала? — спросила толстушка Сенина.

— А я ей, кстати, тоже говорила, чтобы денег не жалела, — поддакнула Глафира Ефимовна, — не обязательно же покупать офис, его же снять сейчас можно, правда ведь, Ник?

Чародей согласно кивнул и решил, что его время пришло.

— Конечно. Я сегодня был у нее дома и поразился тому, что она превратила свою квартиру в магический салон.

Старушки обернулись к нему с одинаковым интересом.

— Ты что же, ее убийцу разыскать хочешь? — спросила Антонина Феофилактовна.

Она была негласной главой этого квартета, а ныне уже печального трио, и не мудрено. На фоне тихой Грибановой или неуклюжей Сениной она выглядела, как строгая преподавательница в тонких очках с квадратными стеклами.

— Да. — подтвердил Ник и чуть придвинулся к столу, понизив голос. — Не могли бы вы помочь мне? Вы знали Нателлу лучше, чем кто-либо другой.

Старикова понятливо прищурилась.

— Теперь ясно почему ты пришел. — удовлетворено кивнула она.

Ник смущённо опустил взгляд.

— Знаете ли, было много работы… — протянул чародей, но Аксинья только сжала свои пальцы на его тонкой кисти. Они оказались теплыми и мягкими, как печное тесто.

— Я бы на твоем месте, тоже редко тут появлялась, — искренне улыбнулась она.

Чародей был нечастым гостем в этом месте, а все потому, что таких, как эти старушки, здесь было совсем немного. Только они приняли Ника в свой круг, в то время, как остальные плевались желчью в его адрес. Против воли тот слегка выдохнул. Порой, так приятно было осознать, что хоть кто-то в этом мире тебя понимает. Это дарит мнимое ощущения того, что ты не один. Напряжение, что грызло его изнутри, чуть ослабело.

Сенина продолжила:

— Как ты поживаешь, Ник? Думаешь жениться? Детей собираешься заводить?

Голубые глаза старушки озорно сверкнули за очками. Чародей усмехнулся, почувствовав себя неуютно.

— Я еще не нашел свою одну единственную, — откликнулся он.

— А как же это? А такая миленькая брюнеточка, с которой ты постоянно ходишь? — всплеснула руками Глафира Ефимовна.

Одному Богу было известно, где и когда старушки умудрялись его видеть. Ник вот ни разу не встречал их за пределами клуба. Но не успел чародей ответить, как вклинилась Старикова.

— Да нет, она же замужем и с дитем ходит, — со всей уверенностью заявила она.

— Ну смотри, — Аксинья Степановна улыбалась золотыми зубами. — тебе все некогда, постоянно работаешь, а, между прочим, скоро уже кое-что другое работать не будет.

Подруги, даром что старушки, весело захихикали, а Глафира оживилась:

— Хочешь, я тебя со своей внучкой познакомлю? Иринка — девка хорошая ненамного младше тебя.

Чародей только весело закатил глаза, поглядев на свах.

— Для меня большая честь, что вы согласны вверить мне свою внучку, но давайте отойдем от обсуждения моей скромной персоны, — деликатно предложил он. — Так что с Нателлой? Поможете?

Женщины быстро приуныли.

— Было бы чем, — вздохнула Антонина Феофилактовна, — но ты спрашивай, что знаем — скажем.

Ник воодушевлённо выпрямился, став сразу на две головы выше собеседниц.

— Я правильно понимаю, что Нателла колдовала на заказ? — начал он с самого простого.

Троица синхронно кивнула.

— А она, э… какого рода были ее услуги? Создавала ли она… — как-то не хорошо было порочить имя покойницы, поэтому Ник никак не мог подобрать корректную формулировку.

— Ты имеешь ввиду, пользовалась ли она черной магией? — серьезно спросила Антонина Феофилактовна. — Пусть Нателла меня простит, но да. Сглазы, порчи, привороты. Бывало.

— Она утверждала, что по другим причинам к гадалкам редко ходят, а иначе ей совсем не прокормиться. — прибавила Аксинья Степановна.

Ник не сдержался и фыркнул. Старикова заметила его выпад и прищурилась.

— Знаете, что я скажу? Она давно уже ходила по лезвию ножа. — вдруг припечатала Антонина. — И Ник прекрасно понял, что я имею в виду.

А Ник правда понял, или, по крайней мере, думал, что понял. И размышлял сейчас, как бы его тоже не прибили за эти артефакты. А то может быть сотрудники Цербериата были меньшим из зол. Зато, похоже, благовоспитанная Грибанова не поняла подтекста и только сложила тонкие ручки перед собой.

— Ты имеешь ввиду, церберов? — озабоченно уточнила она. — Так они плюнули уже давно на такие мелочи. Можно подумать, у них без порч и сглазов Наташи мало работы.

Глафира Ефимовна всегда казалась Нику самой интеллигентной в компании пожилых дам.

— Да нет же. Просто Нателла уде давно связалась не с теми людьми, — почти не разжимая губ пояснила Антонина Феофилактовна.

— Что конкретно вы имеете в виду? — подался вперед чародей.

В душе мало по малу разгоралось воодушевление от осознания близости важного открытия.

Аксинья Степановна чуть смущённо покашляла.

— Не для кого в нашем магическом сообществе давно не секрет, что Наташка промышляла ростовщичеством, — заговорила она как бы между прочим, в это время выкладывая из позабытых фишек узор на столе. — К ней приходили и сдавали колдовские вещицы. Я была против даже этого, ибо же неизвестно, что ей приносит и кто? Вдруг это уголовники, или краденное вообще? Но это ладно. Тебе интересно, что я думаю? Началом ее конца стало братание с Сарматовым.

Ник недоуменно поднял брови, когда увидел, как горько покивала Грибанова, а Антонина Феофилактовна многозначительно прибавила:

— К тому же я слышала, что она связалась с какими-то сомнительными организациями…

— Подождите-подождите, давайте по порядку, — остановил их Ник. — Кто такой этот Сарматов?

— Аркадий Палыч, антиквар, — пояснила Аксинья Степановна. — Продажная шельма, которая строит из себя аристократа.

— Тоже мне, дворянин в изгнании, — фыркнула Старикова. — Местный завсегдатай. Как у него еще печень не отвалилась: коньяк канистрами, наверное, хлещет.

Глафира Ефимовна повела головой по сторонам и вдруг кивнула за спину чародею.

— Вот он.

Ник обернулся через плечо и посмотрел на стройного щеголеватого мужчину в черном фраке, который беседовал с молодой девушкой. В руке он болтал бокал с бурым содержимым. У чародея чуть не отвалилась челюсть, но не при виде антиквара, а когда он узнал в собеседнице пожилого франта Алису Кольцову. Она была одета точно также, как и утром, щеки и глаза ее немного припухли, а губы то и дело складывались в неуверенную виноватую улыбку. На глазах Ника к беседовавшим подошла семейная пара одетая в черное. Женщина, взяв руки Алисы в свои, начала что-то говорить со скорбным лицом.

— Ааааа, вот и ее дочь заявилась… — заглянула за спину чародею Антонина Феофилактовна и недовольно пробрюзжала. — Не могла даже одеться нормально по случаю смерти матери.

Ник плохо ее расслышал. Все мысли вылетели у него из головы от удивления. Чародей не мог поверить, что видел сейчас перед собой девушку, которая несколько часов назад уверяла в том, что не знакома с магией. Он скрипнул стулом, спешно поднимаясь.

— Дамы, с вашего позволения, я покину вас, — не сводя взгляда с Кольцовой, Ник машинально отвесил поклон. — Спасибо за помощь. Если еще что-то будет нужно, я позвоню. Доброго вечера и еще раз выражаю свои соболезнования.

— Заходи как-нибудь на чай! — крикнула в след Грибанова.

Он, не оглядываясь, устремился к беседующим. Несложное заклинание, заимствующее у зверя четкость и резкость слуха, позволило чародею, не доходя пяти шагов, расслышать отрывок разговора.

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите… — Алиса потрясала головой с трудом выдавливая напряженную улыбку. — Вам хочется забрать ее мистические сувениры на память?

Ее собеседник, судя по рекомендации старушек господин Сарматов, был джентльменом лет пятидесяти. Джентльмен, потому что старомодный черный фрак с фалдами, напоминающими ласточкин хвост, монокль в левом глазу и набриолиненные волосы делали его похожим на героя романа девятнадцатого века. Но все это мало сочетались с тем, как он самым пренеприятным образом едва не зарычал на Кольцову.

— Ах, черт возьми, ну что же непонятного! — процедил он, как это делают все люди высшего света, почти не разжимая губ, чтобы не выдать слов. — Зачем мне ее дурацкие безделушки? Я имею ввиду настоящие колдовские артефакты, что хранила у себя Нателла, как ростовщица!

Так-так. Ник замер неподалеку, сделав вид, что очень заинтересован закусками на столике рядом. Они не кстати напомнили ему о пустоте в собственном холодильнике. В магазин он так и не успел съездить.

Алиса обескураженно хлопала глазами, отчего сердце Ника предательски дрогнуло. Она выглядела ланью, загнанной в угол матерым хищником.

— Простите меня, Аркадий Павлович, но я ничего такого не нашла у мамы дома.

Сарматов поджал губы, а Ник виновато покривился. Ведь это он был виновником нападок антиквара.

— Ну, право слово, зачем же вы отпираетесь? — развел руками Сарматов. — Зачем вам нужны эти артефакты? Не сочтите за грубость, но с вашим магическим потенциалом, они бесполезны. А если же вы хотите заработать на их продаже, то, в свою очередь, незнание рынка приведет вас к тому, что вы останетесь в дурочках. К тому же, — он оживился, — я не прошу вас подарить их мне, я готов заплатить. — он потянулся в карман. — Поверьте, я профессиональный антиквар и оценщик со стажем. Я дам вам столько, сколько эти предметы по-настоящему заслуживают.

Девушка в смятении отступила на шаг назад.

— Я не…

— Прекратите лгать! — рявкнул Аркадий Павлович и схватил ее за руку.

Алиса попыталась вырваться, но пальцы мужчины крепко сомкнулись на ее запястье и притянули к себе. Ник в один шаг пересёк разделяющее их расстояние. В душе заклокотал гнев. Его внутренний джентальмен восставал против такого обращения с женщиной и, как правило, действовал незамедлительно.

— Отпустите девушку, — негромко потребовал чародей, ничуть не хуже Сарматова сияя благожелательной улыбкой в зал.

Оба одновременно обернулись к чародею. Глаза Алисы округлились в испуге, а аккуратные губки под стать им сложились в точеное «о».

— Откуда вы только взялись, — посетовал Сарматов, но пальцы все-таки разжал. Кольцова тут же спрятала руки за спину и отстранилась.

— Какие-то проблемы? — тем временем светским тоном поинтересовался Ник, бросив говорящий взгляд на антиквара.

Тот за какую-нибудь секунду принял чинный вид, преобразившись из алчного тирана в оскорблённого аристократа.

— Дерзость молодого поколения — чума нашего века. — глубокомысленно заметил антиквар, протирая монокль платком.

— Поэтому вы решили добиться взаимности силой? — усмехнулся чародей, прищурившись.

Он испытал какое-то садистское удовольствие, когда увидел, как вытянулось лицо Аркадия Павловича. Возможно все-таки было в чародее что-то от злого гения. Щеки Алисы запунцовели.

— Господин Фельсенбург, что вы! Это не то, о чем вы подумали! — воскликнула девушка.

Ник едва не рассмеялся. Им не нужно было знать, что чародей располагал большей информацией, чем Сарматов наверняка рассчитывал, поэтому имело смысл продолжать играть роль пылкого заступника. Антиквар как раз хотел что-то сказать, как вдруг застыл и медленно поднял глаза. Чтобы смерить чародея от макушки и до пяток взглядом ему пришлось высоко запрокинуть голову. Глаза Аркадия Павловича оказались темными и мутными, как у человека, вечно скрывающего свои исинные намерения.

— Господин Фельсенбург? — переспросил Сарматов вдруг с приторной усмешкой. — Не тот ли это Фельсенбург, о котором лет десять назад писали все газеты Подвешенного мира? Дело, вопиющее в своей беспрецедентности? Ученик убивший своего учителя и друзей…

После этих слов Ник в значительной степени утратил интерес к смеху. Как и каждый раз при упоминании об этом сердце предательски дернулось, и чародей гигантским усилием воли не позволил себе вздрогнуть.

Вместо того Ник гордо вскинул подбородок и холодно заявил:

— Вы не корректны в формулировках. Все было не так. А если вы подразумеваете под беспрецедентностью оправдательный приговор, то согласен, такое встречается довольно редко, хотя подобные случаи уже бывали. — его тон стал подчеркнуто безэмоциональным. — Сойдемся на том, что я вхожу в узкую вип-группу.

Алиса слушала их с видом полного непонимания, словно бы мужчины вдруг заговорили на африкаансе, зато змея Сарматов все понял отлично.

— Не приведи небо, попасть в эту, так называемую, вип-группу, — высокомерно хмыкнул Аркадий Павлович. — В вашем положении стоит вести себя более уважительно по отношению к другим волшебникам, господин Фельсенбург. Некоторыми даже ваше появление здесь может расцениваться, как дерзость, — посоветовал ему антиквар тоном далеким от дружеской добросердечности.

— Вы не в моем положении, чтобы иметь право давать советы, — едва сдерживаясь, прошипел Ник.

Раздражение в душе нарастало все стремительней.

— Слава Петру, это так, — осклабился улыбкой мурены мужчина, вознеся благодарение создателю Подвешенного мира, после чего сухо отсалютовал Алисе бокалом. — А с вами мы еще поговорим, юная леди.

Сарматов развернулся на каблуках, одним глотком осушил бокал и стукнул им об стол. Затем деланно высокомерно задирая нос, он зашагал к большой компании неподалеку, так, словно бы ему претило общение с таким сбродом. Ник проводил его злой усмешкой. Аристократия — это клоака сплетен. Чародей готов был дать руку на отсечение, что через десять минут, все, кто еще не заметил его появления здесь, узнают об этом. Ник стравил воздух через нос. Такие же надменные сволочи, в свое время, выкинули чародея за пределы магического общества, как рыбу на сушу, в надежде, что тот сдохнет. Но нет, рыба отрастила себе легкие и научилась жить без воды. А вот этого маги простить Нику точно не смогли, из-за чего отстраненная неприязнь превратилась в лютую ненависть. Снобы. Гнев начал достигать гигантских масштабов, поэтому чародей поспешил переключиться на другую тему.

Он обернулся к Алисе, которая все еще не шевелилась.

— Так вот это значит, как вы не интересуетесь делами матери и не верите в сверхъестественное?

Алиса, растирая покрасневшее запястье, неловко дернула губами в ответ на его ироничную усмешку.

— Простите, господин Фельсенбург, — наконец виновато выдавила девушка. — Я же не знала, что вы тоже волшебник. А в присутствии полиции ляпнуть такое было просто невозможно.

Кольцова опустила глаза, а заявление заставило Ника слегка смягчиться. Он привык не скрывать своего ремесла, за что уже давно стяжал себе звание фрика, но забывал, что большинство магов предпочитало таиться.

— Так вы волшебница, как и мать? — спросил чародей.

— Волшебница — да, но совсем не как мама, — грустно покачала головой блондинка. — Она была способна на настоящее колдовство, а я разве что свечку могу потушить силой воли и то, если сильно разозлюсь.

Озёрного цвета глаза вновь начали медленно увлажняться. Ник несколько рассеяно кивнул. Аромат духов Алисы взял чародея в плен, и тот поймал себя на мысли, что задумывается о вещах, мало связанных с делом.

— Как правило, способности лучше всего передаются через поколение, — после паузы ответил Ник.

Принцип магической наследственности до сих пор был мало изучен. Известно точно было одно: чем сильнее родители, тем больше вероятность, что их дети вообще окажутся обделены магическим даром. Зато внуки, при удачном слиянии хромосом, могли стать на уровень сильнее пращуров.

Ник чуть прикрыл глаза, сосредоточившись на ауре Алисы. Лучше всего «прочувствовать» другого человека можно было благодаря прикосновению, но чародей сумел-таки различить бледно-голубую ауру Алисы и крошечную искру магии внутри.

Любой маг имел магический ранг от низшего и до легендарного, зависящий от интенсивности дара. И, если Ник был ближе к высшему, то силы в Алисе едва бы хватило на то, чтобы вовсе зваться волшебницей. Теперь неудивительно, почему он не уловил родственную силу еще утром.

— На детях природа отдыхает — факт выявлен даже в человеческой генетике, — кивнула Кольцова, слабо улыбнувшись. — Однако это не мешает мне в общих чертах знать, как действует магическое сообщество. Я подумала, что было бы правильно сообщить друзьям мамы о ее смерти.

Сейчас было не время говорить, что большинство присутствующих здесь и без нее уже знало о случившемся. Глаза Алисы и так уже были на мокром месте.

— Тот мужчина, с которым вы разговаривали, он тоже друг вашей матери? — спросил чародей как бы невзначай.

Блондинка инстинктивно схватилась за запястье, с которого еще не сошли следы от пальцев Сарматова.

— Честно, я здесь толком никого не знаю, а он сам подошел и заговорил о маме, — сказала девушка, неуютно поежившись. — Он все хотел от меня какие-то артефакты и не мог поверить, что у меня их нет.

Сердце кольнуло булавкой вины, и Ник выпалил раньше, чем успел подумать:

— Если вы боитесь, я могу проводить вас. На улице уже стемнело. Вы остановились в квартире матери?

— Нет, — мотнула головой девушка.

— Это значит…? — не понял, на какой вопрос услышал ответ, чародей.

— Я заселилась в гостиницу «Нессельбек», — прошелестела девушка. — Слишком тяжело, оставаться у мамы после случившегося. Я как подумаю, что…

Она вновь судорожно всхлипнула.

— Еще раз приношу вам мои соболезнования, — все что пришло в голову Нику на тот момент.

Когда дело доходило до выражения чувств, он терялся и тупел до уровня деревянного чурбака, что заставляло его самого смущаться. Алиса мотнула головой, вытащив из кармана бумажный платок.

— Давайте без этого. Мне здесь и так все приносят соболезнования. С вами я хоть на секундочку, но отвлеклась и спасибо, что… за… — Кольцова мотнула головой в сторону Сарматова, — вы поняли.

Невольно чародей усмехнулся. Алиса посмотрела по сторонам после чего слегка улыбнулась чародею.

— Ваше предложение очень заманчиво, но я побуду здесь еще немного. Я пока не очень разобралась во всех магических делах своей мамы, но мне важно знать, что больше никаких неожиданных претензий в мой адрес не будет, как с этими дурацкими закладами.

Несмотря на разочарование, Нику оставалось только кивнуть. Намек был вполне прозрачным: он отвлекает Алису от дел.

— Конечно, — улыбнулся чародей. — Хорошего вечера.

Ник забрал плащ из гардероба и вышел в ночь. Только мокрая брусчатка под ногами дала понять, что гроза успела пройти за время визита чародея в клуб, потому что на метры вокруг не было видно ни зги. Только издали во двор просачивались отголоски света автомобильных фар. Выудив из кармана кнопочный телефон, Ник направился через дворы к большой улице, вслепую набирая номер. Он часто замечал на своей раскладушке сочувственные взгляды прохожих, но носил ее не ради того, чтобы подчеркнуть свою благородную бедность. Дело было во все том же биополе чародея, не оставляющего ничего живого от современной электроники. Но, стоит отметить, что не каждый маг так действовал на технику. Скорее всего проблема была в слишком нервном характере. Правду говорят — все болезни от нервов.

Вот и сейчас Ник слушал гудки и одновременно беспокойно оглядывался по сторонам. Наверное, потому что он был среди тех немногих, кто по-настоящему знал, что может таиться в ночном мраке. А может дело было в том, что всю дорогу до бара чародей чувствовал настойчивый взгляд в спину. Сейчас это ощущение вернулось, заставляя поджилки затрястись.

В итоге, когда в трубке раздался женский голос, Ник чуть не закричал. Вместе с баюкающим щебетанием девушки до него запоздало донесся также гомон двух детских голосов.

— Привет, Лори, — сказал Ник после короткой паузы.

Это такие шутки играла с ним расшалившаяся фантазия и гулкое эхо гаражных стен, или в темноте звучал еще один ряд шагов?

— Привет, Ник, — откликнулась, наконец, девушка. — Что-то случилось?

Лори всегда лучилась жизнерадостностью и теплом, но сейчас сквозь ее старательную улыбку в голосе чародей уловил беспокойство. Против воли, Ник на секунду улыбнулся. Вот они, настоящие друзья — знают о тебе больше, чем, порой, даже хочешь показывать.

— С чего ты взяла? — смешливо фыркнул чародей в ответ. — Неужели я не могу позвонить тебе просто так?

Он обернулся на ходу, но в темноте за спиной не увидел никого.

— Дай-ка подумать… — протянула Лори наигранно. — Наверное потому, что за последний год ты звонил только с просьбами забрать тебя из полиции, одолжить денег или привезти вещи в больницу.

— Неправда. Мы с тобой обедаем вместе несколько раз в неделю, — попытался возмутиться Ник.

Теперь впереди ему мерещился черный силуэт, но чародей не мог поручиться, что это не какое-нибудь дерево или фонарный столб.

— Только потому, что это я тебя приглашаю, — иронично заявила Лори.

Задумавшись, Ник пришел к неутешительному выводу, что подруга была права. В душе неприятно заскребло, и он даже виновато вжал голову в плечи. Может быть он был не слишком хорошим другом. Тогда этим объяснялось почти полное отсутствие приятелей в принципе, а уж товарищей со стажем подавно. Лорилея, в девичестве Циниастивс, а ныне Сафарова, была единственным другом чародея, так сказать, с десятилетней выдержкой. Познакомились они в студенчестве еще в Подвешенном мире, где вместе учились в Академии Высших Сил.

— Да, прости, — выдохнул Ник покаянно. — Но ты же знаешь, наша работа и опасна, и трудна. Но я исправлюсь. Хотя одолжить денег не мешало бы.

— Перестань, — оборвала его девушка. — Ты же знаешь, я это не серьезно. Так в чем дело? Нужны деньги? Сколько?

Тон ее сделался деловитым, как у бухгалтера в кассе. Лори никогда не укоряла его, как и не спрашивала на какие цели чародей занимает. Подруга и без того хорошо знала, какие извечные ожесточенные бои с бедностью он вел. Но Ник думал в тот момент совсем о другом, а именно, что нечто впереди на тротуаре, по всей видимости, действительно было человеком. И непонятно почему столь простое обстоятельство, заставило волосы на затылке зашевелиться.

— Нет, вообще-то причина не только в этом, — протянул чародей, не сводя глаз с приближающейся фигуры в черном. Пальцы сами собой плотнее сжались на трости. — Я работаю над новым делом. Хотел посоветоваться. Ты сможешь завтра пообедать со мной в"Паузе"?

Несколько томительных гулких шагов, приближающих Ника к незнакомцу, Лори молчала. Чародей услышал, как его дыхание громкими вдохами вырывается из груди. Сердце колотилось все быстрее. В телефоне послышался недовольный детский выкрик, и Лори быстро пробормотала:

— Подожди минутку.

Звук тут же сделался глуше и слова, обращенные в сторону от трубки, невозможно стало разобрать.

Темнота была такая, что на расстоянии десяти шагов Ник все еще не мог разглядеть лица ночного прохожего. Только смутно виделись очертания тела. Холодный пот пробил все тело и остановил сердце на секунду-другу, когда чародей вдруг понял одно шокирующее обстоятельство. У человека не было лица. На том месте, где должна была находиться голова, зияла чернота. Отчетливо виднелась белая полоска шарфа, свешивающаяся с того места, где должна была находиться шея, но выше не было видно ничего.

Оставалось около семи длинных шагов чародея до того, как он и этот незнакомец, что шел не менее целеустремленной походкой, пересекутся. Но каким бы отчаянным и бесшабашным Ник иногда не был, он не был намерен рисковать и резко свернул направо в узкую улочку. Мысли об охотнике за закладами полезли в голову совсем некстати.

Ник громко стучал тростью по дороге, считая секунды и настороженно прислушиваясь к звукам за спиной. Если сейчас это нечто свернет за ним, значит…

Чародей обернулся через плечо в тот самый момент, когда телефон-раскладушка вновь ожил:

— Спокойной ночи мальчики, — чародей услышал, как Лори ласково пропела это прежде, чем вернуть все свое внимание к трубке. — Алло, ты здесь?

Шаркающие звуки сменил негромкий хлопок затворяемой двери.

Ник уже успел забыть о Лори, поэтому подпрыгнул от неожиданности, сбившись с шага. Эта секундная заминка позволила чародею услышать тихую поступь, звучащую с его ногами шаг в шаг, но промахнувшуюся сейчас.

— Да-да, я тут, — пробормотал Ник, едва не вжимая трубку в череп. — Черт.

Безголовая тварь невозмутимо следовала за ним, не сокращая и не увеличивая дистанции, тем самым только сильнее действуя на нервы. На всякий случай чародей призвал в пальцы энергию, чтобы воспользоваться ею в любой момент.

— Что такое? — заволновалась подруга. — У тебя все в порядке? Ты сейчас идешь где-то? Какое-то у тебя дыхание прерывистое.

Чародей ускорился ровно настолько, чтобы его движения не походили на бег. Зато среди мастеров спортивной ходьбы он наверняка мог бы удостоиться медали.

— Слушай, Лори, сейчас мне немного неудобно говорить, — скороговоркой выпалил Ник в трубку. — Ты главное скажи, сможешь завтра или нет?

Некто с шарфом размеренно чеканил шаг позади. На том конце возникла короткая пауза.

— Да, скорее всего, как обычно в обеденном перерыве, — протянула подруга слегка недоуменно.

— Вот и отлично. Увидимся завтра, — выдохнул чародей и нажал на отбой.

В ту же секунду он резко развернулся на каблуках, подняв трость-посох. Тяжелые полы плаща, хлобыстнули по ногам. Ник был намерен открыто принять бой с этой тварью, ибо нечего загонять его в угол. Однако он застыл, как в копанный, когда сзади никого не оказалось. Только лишь вдалеке горела алой точкой вывеска клуба. Чародей тупо уставился на дорогу. Будь он чуть более мнителен, то решил бы, что потихоньку сходит с ума.

На ум резко пришла пресловутая сцена из фильмов ужасов, когда герой оборачивается обратно и монстр оказывается прямо перед его лицом. Но, к сожалению, эта мысль пришла слишком поздно, потому что на плечо Ника опустилась тяжелая рука.

Сердце ухнуло в пятки, а ноги предательски подогнулись. Чародей резко развернулся и сплел первые пришедшие в голову чары, направив силу в посох. Набалдашник в виде головы динозавра и руны засияли бело-голубым светом.

Он замахнулся тростью на нападавшего, и только в последний момент сумел предотвратить удар, когда увидел, кто перед ним.

В стерильном свете посоха, напоминающем флуоресцентную лампу, блестело лицо невысокого чернокожего мужчины. Жесткие вьющиеся волосы были прилизаны к голове таким немыслимым количеством геля, что тот, кажется, пропитал их полностью. Пижон чертов. Сразу видно, что воспитывался не где-нибудь, а в стране-законодательнице мод Европы — Франции. Мигающий свет играл на складках носа и делал белки его глаз синеватыми, в то время как черная, как смоль, кожа матово блестела, сочетаясь оттенком с дорогим костюмом.

— Тьфу ты, черт, Джозеф! — в сердцах воскликнул Ник, слушая как грохочет от страха кровь в ушах. — Я чуть не прикончил тебя!

Чародей посмотрел на свой посох, который был готов высвободить свою энергию в неприятеля. К собственному смущению он увидел, что в целях самозащиты выбрал испепеляющие чары. А Ник и не думал, что в секунду опасности подсознательно обратится именно к ним.

— Я могу расценить это, как нападение на сотрудника Магикулума, — невозмутимо заявил Джозеф, и на его полных губах появилась мерзкая улыбка.

Магикулумом, или точнее сказать — Магическим Конвентом назывался особый управленческий орган, регулирующий поведение магов по всему миру. Точнее даже в обоих мирах. Немногим было известно, что существовал еще один мир, как под копирку взятый с нашего, только существующий в другой плоскости. Плоскости — где магия действовала на полную катушку. В каждой из стран, что существовали в том, Подвешенном мире, было свое представительство Магического Конвента. Джозеф работал в одном из них.

— А нечего меня так пугать! — огрызнулся Ник. — Я чуть коньки не отбросил!

Усилием воли он погасил руны и оставил светиться только набалдашник. В почти полной темноте, фигура Джозефа вновь, как будто, размылась и слилась со всеобщим колоритом, отчего чародею одновременно сделалось и не по себе, и очень неловко. Теперь ясно почему он не разглядел лица пришельца. Джозеф отличался тем самым цветотипом, который в России называли чугунным черным.

— Я всегда знал, что психика у тебя не в порядке, Фельсенбург, — с усмешкой заявил Джозеф, вытащив из кармана сигарету.

Надзирателю Бахрею было сорок восемь лет, однако Ник при случае не забывал отметить, что выглядит тот неважно. Может быть дело было в тяжелой и изнуряющей работе, но чародей подозревал, что, по большей части, виной всему был отвратительный характер Джозефа.

— По твоей вине! — гневно прошипел Ник в район тлеющего оранжевым цветом кончика сигареты. — Вот скажи мне, ты изводишь меня, потому что испытываешь от этого удовольствие или просто ждешь, что когда-нибудь я не сдержусь и прибью тебя, за что быстро лишусь собственной головы?

Право слово, он даже не знал, что из этого: садистское наслаждение при виде чужих страданий или фанатичный смертнический долг перед работой в исполнении Бахрея хуже. Но факт оставался фактом — Джозефа приставили к Нику Надзирателем пять лет назад, и все эти годы тот всячески поганил чародею жизнь своими мелочными выходками. Ничем, кроме как форменным издевательством, назвать это было нельзя.

В пятне оранжевого света можно было разглядеть, как влажно блестящие воронки глаз Бахрея сосредоточивают свое внимание на чародее.

— Не льсти себе. Об удовольствии не может идти речи априори, если дело связано с тобой. Но и умирать из-за тебя я тоже не собираюсь. Я же знаю, ты рано или поздно подставишься сам, — Надзиратель выпустил густую струю дыма прямо в лицо Нику и улыбнулся. — Мне остается только ждать.

Чародей задохнулся в облаке дурмана и зашелся кашлем. Он всегда подозревал, что Джозеф курит не просто табак, а какие-то экзотические травы со своей жаркой родины. Вполне возможно, в этом сборе было и нечто наркотическое. Дым вонял страшно, но за то перебивал стойкий запах мокрой шерсти, который часто сопутствовал лощеному Надзирателю, портя впечатление. Псарню, что ли он держал?

— И зачем ты пришел? — раздражено процедил Ник, разгоняя рукой дым.

Джозеф дернул губами в короткой ухмылке.

— Нет лучшего доказательства безнравственности человека, чем то, что он перестает понимать, где нарушил закон.

— Оставь свои пафосные измышления при себе, — устало вздохнул Ник. — Я домой хочу. Давай по существу.

То, что Джозеф считает чародея демоном во плоти, тот знал и так. Надзиратель не забывал регулярно напоминать об этом. Однако, в глубине души Ника что-то напряженно зашевелилось. При всей необоснованной предвзятости Джозеф выполнял свою работу добросовестно, порой даже слишком. А значит где-то он все-таки накосячил, не заметив этого.

— А ты сам догадайся, — весело предложил Джозеф.

Больше всего Ник ненавидел такие игры — здесь легко можно было погореть. Пришлось быстро прокрутить в голове события дня. В мыслях тут же возник клад Нателлы. Цербериат являлся особым департаментом Магикулума, эдакая элитная организация на манер ФСБ или ЦРУ. А если эти ребята выследили чародея и сообщили о сундуке с артефактами его Надзирателю?

Ник судорожно сглотнул, взглянув на Бахрея. Как бы чародей не пытался выпячивать грудь колесом, но от Джозефа, в прямом смысле, зависела его жизнь, и здесь волей не волей приходилось оправдываться.

— Джозеф я только… — начал было Ник негромко, но Надзиратель категорично рубнул ладонью по воздуху.

— Я знаю, что ты просрочил его только на один день. Но и что? Прикажешь мне закрыть на это глаза? — всплеснул руками Джозеф. — Для тебя это пустяк, Фельсенбург, ты не уважаешь никакие правила, но я действую в соответствии с кодексом Преследования и…

— Постой-постой, о чем это ты? — перебил чародей.

Ник с непониманием глядел на Надзирателя и даже мотнул головой в надежде сообразить, о чем речь. Джозеф замолчал так резко, что тишина показалась звенящей.

— Я о твоем ежемесячном отчете, — серьезно заявил Бахрей и прищурился. — А ты о чем?

По голове как битой ударили. Отчет. Он так и не отправил этот дурацкий отчет, который сочинял всю прошлую ночь!

— Конечно-конечно, — быстро сориентировался чародей. — И я о нем.

Ему стало совсем не по себе под пристальным взглядом Джозефа. Хотя тот и был меньше ростом, но давил своей властью, отчего хотелось поежиться. Бахрей приблизился на шаг и пытливо заглянул в лицо Ника, исследуя своим неугомонным взглядом вдоль и поперек.

— Повторение одного и того же слова дважды часто значит, что человек лжет, — медленно протянул он.

Надзиратель разве что только не водил носом, как гончая, учуявшая дичь.

— Послушай Джозеф, у меня просто был тяжелый день, — откликнулся чародей, заставляя себя не отводить взгляда. — Я написал этот идиотский отчет, осталось только отправить. Ты получишь его сегодня же.

Ник незаметно выдохнул, посылая благодарения небу, что не успел сказать большего. Как же часто приходилось платить за собственную торопливость и нетерпение, и вот сейчас он вновь чуть не попался. Даже если Джозеф о чем-то догадывается, то точных подтверждений нет, а уж жить с подозрениями на свой счет чародей давно привык. Однако, следующая фраза Надзирателя вновь заставила его насторожиться.

— Я понимаю.

Бахрей отвернулся, делая последнюю затяжку из тлеющего в пальцах короткого окурка.

— Что? — не сдержал подозрительного вопроса Ник.

Чтобы его суровый Надзиратель Джозеф Бахрей, хотя бы раз вошел в положение своего подопечного? Да никогда! Ник скорее поверит, что перед ним инопланетный шпион.

— Я знаю, что прошлым вечером ты был слишком занят, чтобы отправлять отчеты, — в деланной озабоченности заявил Джозеф. — Да и убийство никак не входит в перечень тех дел, что стоит отражать перед своим Надзирателем. Я понимаю.

Это прозвучало настолько неожиданно и абсурдно, что чародея пробрал смех.

— А почему я об этом не знаю? — сквозь смех спросил Ник. — Нет, ты, конечно, часто говорил, что знаешь меня лучше, чем я сам, но чтобы настолько!

Натянутые до предела нервы теперь, чтобы не лопнуть, вибрировали, резонируя хохотом внутри чародея. Джозеф, нахмурившись, посмотрел на него. Напряжение хозяина передалось посоху, и голова динозавра замигала. В телепающемся свете Надзиратель казался старше, морщины на лбу очертились резче и глубже.

— Не смешно, Фельсенбург, — резко осадил Бахрей, втоптав окурок в мокрую брусчатку. — Я знаю, что ты убил Нателлу Кольцову.

Смех чародея резко оборвался, потому что Ник подавился воздухом от этой наглости.

— Почему же сразу не Кеннеди или Джона Леннона? — выгнул бровь Ник. — Что же ты по мелочи пошел? Обвинил бы меня сразу в этом, сказал, что я вампир и, может быть, даже повышение получил.

В груди стянулся тугой напряженно ноющий узел. Джозеф постоянно обвинял его во всех грехах, что само по себе не ново, но от этого на душе не прояснялось. Вот почему именно ему достался такой Надзиратель? Другие со своими прекрасно общались, даже дружили и пили пиво раз в месяц в день сдачи отчета. Чародей же сильно подозревал, что Бахрей пригласит его пропустить по стаканчику только в том случае, если всыпет туда немножко стрихнина. Чертова сатурнианская Недоля.

— Тебе не надоело паясничать? — холодно спросил Надзиратель. — Я же пришел сюда ради твоего блага. Если ты признаешься и расскажешь все начистоту, это облегчит твою вину.

Фальшивая забота и сочувствие всегда действовали на Ника, как красная тряпка на быка. Как минимум, потому что под эгидой его интересов всегда совершались самые злокозненные и отвратительные вещи по отношению к нему же.

— Облегчить вину? Каким это образом? Мне дадут возможность самому выбрать способ казни? — прошипел чародей, мгновенно выйдя из себя. — Ты идиот, Джозеф, вот ты кто. Хотя бы потому что считаешь, мня идиотом. Скажи на милость, зачем мне нужно было трогать Кольцову? Я не такой позер, как ты думаешь, и если бы захотел покончить с собой просто застрелился без помощи Магикулума! Безболезненнее вышло бы. А если ты этого не понимаешь, то…

Гнев, изумление и потрясение в случае Ника превращались в гремучая смесь, которая всегда развязывала ему язык. Он вывалил на Джозефа все, что о нем думал в самых экзотических выражениях, которые только знал его начитанный мозг. После этой короткой, но пылкой тирады"идиот"было самым мягким оскорблением из тех, что адресовались Надзирателю.

Бахрей стоял молча, прикрыв глаза, чем только сильнее бесил чародея.

Наконец, когда Ник выдохся и замолчал, чтобы перевести дух, Надзиратель вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот и черное перо. В полумраке записная книжка могла показаться самой обыкновенной, но чародей знал, что это древний документ с пергаментными страницами в металлической обложке.

— Ты можешь исходить желчью сколько угодно, я то знаю правду, — глубокий голос Джозефа своей непоколебимой уверенностью сокрушал. — Я просто хотел предупредить, что меня не провести. И в следующий раз, когда тебе захочется кого-нибудь укокошить, миллион раз подумай, потому что я, несомненно, докопаюсь до правды. А еще, — он раскрыл блокнот и принял церемонный тон. — Доминик Фалимент Джасвиндер Фельсенбург я ставлю Вас в известность, что ваше годичное досье нарушений пополняется еще одним минусом, за несданный вовремя ежемесячный отчет о поведении. И того, у вас три минуса. Помните, что десять мелких нарушений приведет к тому, что вы потеряете свое право на помилование и подвергнитесь наказанию в назначенном прошлым судом объеме. В вашем случае — смертной казни, — Бахрей сделал росчерк пером, и тьма на секунду озарилась вспышкой света.

Джозеф поднял глаза на собеседника:

— А теперь мне внести еще один минус за оскорбления сотрудника Магического Конвента при исполнении?

На губах Бахрея проступила насмешливая улыбка, а глаза загорелись ярче. Беззаветная преданность делу не мешала ему, время от времени, пытаться вывести Ника на эмоции и впаять дополнительный минус. Плюс к тому, Джозеф был из той мерзкой породы людей, облеченных властью, которые любили, чтобы перед ними заискивали. Худшее комбо. Но Ник скорее отгрыз бы себе язык, поэтому только махнул рукой:

— Валяй.

Он в деланном безразличии отвернулся в сторону, краем глаза следя за руками Джозефа. Надзиратель еще пару секунд посверлил блокнот недовольным взглядом, потом нахмурился и захлопнул его.

— Ладно, я и без этого минуса добьюсь для тебя эшафота, — пообещал Джозеф, зловеще сверкнув черными глазами напоследок.

Он сунул за пазуху тетрадь и перо. В душе чародея разлилось облечение. Ник пару секунд смотрел ему в след, но не вытерпел:

— А какие есть доказательства против меня по делу Кольцовой?

Бахрей обернулся на полушаге, его белые зубы дугой светились в темноте, в то время как лицо уже растворилось во мраке.

— Прямо так я тебе и сказал, — усмехнулся он, но чародей своим обостренным чутьем услышал, как в его голосе звенькнула неуверенность.

По крайней мере хотелось в это верить.

Надзиратель сделал еще пару шагов, гулко раздавшихся по улице, прежде чем его поглотила чернота.

Ник еще постоял так немного, а потом резко развернулся и заковылял к большой улице. Сердце бухало с ровными промежутками, отдаваясь в голове, ноги онемели. Чародей взглянул на свои руки и увидел, что пальцы нервно подрагивают. Сунув их в карманы, Ник зашагал домой. Волнение и страх накатили почти тут же, стоило адреналину после встречи немного улечься. Как бы чародей не относился к Джозефу, тот был мастером своего дела. И если в его дурную голову взбрело, что это Ник убил Нателлу, то он приложит все усилия, чтобы Магикулум в это поверил. А они поверят, потому что на дух не переносят зарвавшегося Фельсенбурга. И им не важны станут правда и доказательства — было бы желание и цель. Краски над головой чародея сгущались быстро и неумолимо. Чертыхаясь и сквернословя себе под нос, Ник пошел отправлять чертов отчет.