Кого бы убить?
Бытие только тогда и есть, когда ему грозит небытие.
Жить стоит только ради того, за что стоит умереть.
Стемнело. Фома торопился. Его дама сердца, Ксюша, с нетерпением ждала странствующего рыцаря на ужин. Она уже надела вечернюю пижаму, приготовила фирменное блюдо (сварила пельмени, купленные в супермаркете) и постоянно поглядывала в окно: не идет ли Фома. Наконец, он вернулся домой, держа в руках целлофановый пакетик с ее любимыми конфетами «Кис-кис».
После романтического ужина при свете единственной не перегоревшей лампочки Баранов поразил девушку неожиданным вопросом:
— Скажи, если бы у тебя была возможность безнаказанно убить любого человека, кого бы ты убила?
— Гнойного — злобного карлика, который хочет отыграться на студентах за то, что его в детстве окунали головой в унитаз, — в шутку ответила она.
Владимир Евгеньевич Гнойный (преподаватель колледжа, где училась Ксюша) был воплощением посредственности, но любил раздувать из ничего свое мнимое превосходство, словно напыщенный индюк. Полосатая кофта с протертыми рукавами, усики под носом, неискренняя заискивающая улыбка — он выглядел одновременно и смешно, и жалко.
«Гнойный — обычный человек со своими недостатками, он не заслужил смерти,» — подумал Фома, — «гораздо опаснее те, кто захватывает школы, устраивает взрывы, провоцирует военные конфликты. Убить террориста — меньшее зло, чем позволить бандиту угрожать людям. Нужно передать телефон смерти Федеральной службе безопасности, они найдут применение моей машине в борьбе с терроризмом».
Фома позвонил в ФСБ, и приятный голос девушки-автоответчика зазвучал в трубке:
— Ваш звонок очень важен для нас. Если вы иностранный шпион — нажмите один; настучать на соседа — нажмите два; послушать песню «С чего начинается Родина»1 — нажмите три. Если у вас другой вопрос, пожалуйста, озвучьте его после звукового сигнала.
— Я изобрел машину, с помощью которой можно на расстоянии убивать террористов по телефону.
— Ваш звонок был переадресован специалисту психиатрической больницы, оставайтесь на линии…
— Издеваетесь? Почему меня не воспринимают всерьез?!.
На следующий день Ксюша отправилась в колледж. Фома проводил ее на учебу, вернулся домой и включил свой старый ламповый телевизор. Ведущая новостей передавала срочное сообщение:
— Вчера, в 19:17 в зоомагазине на улице Ленина некто гражданин Шариков захватил в заложники пятнадцать человек. Террорист потребовал палку краковской колбасы и отрешение президента Владимира Крабова от должности. В своем поступке Шариков обвинил действующую власть, он также призвал все взять и поделить. Секретарь президента Носков дал комментарий: «Верховный правитель не видит смысла в переговорах с тем, кто в один ряд ставит колбасу и российский престол». Через 74 минуты полицейским удалось обезвредить Шарикова. Есть жертвы и пострадавшие2.
«Как страшно жить, не зря профессор Преображенский советовал не читать утром советских газет,2» — подумал Фома.
— Переходим к сегодняшним новостям. Первого апреля два сотрудника частной военной компании3 «Сальери» получили ранения при столкновении с боевиками в сирийской пустыне…4
«Идея! Я мог бы использовать свою машину, содействуя военным компаниям. Они тоже борются с террористическими угрозами. Может быть, там серьезно отнесутся к моей разработке».
Баранов набрал номер ЧВК «Сальери», но не знал как вести разговор, поэтому начал импровизировать:
— Здравствуйте. Хочу на вас работать.
— Нам требуются бойцы, готовые к длительным командировкам.
— Зачем командировки, когда мне достаточно поговорить с любым террористом по телефону, и он мгновенно умрет.
— Не надо тратить наше время на глупые шутки.
— Стойте! Я докажу вам свои возможности прямо сейчас.
— Одну минуту, пожалуйста, оставайтесь на линии.
Сотрудник, ответивший на звонок, был удивлен. Он не знал, как реагировать, и решил спросить совета у шефа, отставного майора ФСБ. Крепкий седой мужчина с военной выправкой немного подумал, нахмурив густые брови, а затем сказал:
— На всякий случай испытаем этого парня. В нашем деле следует использовать все возможности. Есть информация, что лидер несистемной оппозиции5 Алексей Хабальный работает на Государственный департамент США6. Американцы решили принести Алексея в жертву: убить на протестном митинге восьмого мая. Таким способом западные спецслужбы попытаются вызвать беспорядки и сорвать празднование Дня Победы; но если Хабальный умрет первого апреля, люди подумают, что это шутка, и беспорядков не будет. Пусть парень сегодня позвонит ему.
Фома с нетерпением ждал ответ, слушая в трубке регтайм Скотта Джоплина, затем музыка прервалась, и раздался голос:
— Хорошо. Мы дадим вам шанс. Отправьте свои данные на электронную почту компании, в ответном письме вы получите первое задание «Центра». Когда будете совершать звонок, представьтесь разносчиком пиццы.
— Будет сделано.
По другую сторону провода слышался плохо скрываемый смех, но Баранов его не заметил.
Фома открыл черную записную книжку с пометкой «Death Note» («Тетрадь смерти») и занес туда имя Хабального. Ровно через 480 минут 40 секунд Алексей умрет от сердечного приступа7…
*************************************************
Нам нравятся люди, которые смело говорят нам, что думают, при условии, что они думают так же, как мы.
А тем временем на фоне звездно-полосатого флага лучшие люди встречали своего кумира, талантливого политика и надежду России.
Их встреча начиналась с физкультурной игры: «Кто не скачет, тот медведь». Неухоженные девушки с сине-черными губами или разноцветными волосами поражали своей естественной красотой; юноши, обвешанные пацификами, держали в руках куски тротуарной плитки — этим они демонстрировали свою утонченность и чувство прекрасного.
Были там и уже взрослые, умудренные опытом люди, ради праздника доставшие из своей бороды все крошки. Лучшие личностные качества, к сожалению, не позволили им состояться в обществе полном несправедливости.
Эти герои берегли свои ясные мысли и способные руки для чего-то великого, но раз великое им не давалось, они ничего и не делали, разве что развивались духовно: ходилили на душеполезные собрания, смотрели сериалы «Игру в столовой» и «Доктора Мертвяго»26, а настоящие корифеи в совершенстве знали еще и классику американской публицистики двадцать первого века28.
