И сгинет все в огне

Андрей Шварц, 2021

В детстве Алка стала свидетельницей жестокого убийства своих родителей руками Волшебников, после чего ее похитила подпольная группа повстанцев. Спустя годы Алка решает отомстить: она поступает в самую элитную школу магии в Республике – Академию Блэкуотер, место, где происхождение и статус решают всё. Место, где Алка свершит правосудие над убийцами. Чтобы выжить, ей придется лгать, жульничать, убивать и использовать все уловки из своего шпионского арсенала. И впервые в жизни независимой Алке предстоит завести друзей, которые помогут устроить переворот в Академии Блэкуотер. Удастся ли ей победить в коварной и запутанной игре, оставшись в живых? Мрачное фэнтези в декорациях темной академии, где сплетаются любовь, месть, обманы, интриги, магия огня и борьба за справедливость. «Злобно, проникновенно, кроваво. Андрей Шварц точно знает, что делает». – Э.К. Джонстон, автор бестселлера New York Times «Сказки тысячи ночей»

Глава 4

Прошлое

В тринадцать лет я наконец узнаю свое предназначение.

Компания Ревенантов, в которой я состою, обитает в Хеллсуме. Ну, в полях за его пределами. Шепот нашла для нас заброшенное поместье, кирпичные стены которого сгнили и заросли виноградом. Поля вокруг давно не паханы, вероятно, со времен засухи 723 года. Кто бы здесь ни жил, его давно нет, что делает это место идеальным убежищем для группы мятежников в бегах.

Остальные заняли комнаты в главном особняке, но мне досталось небольшое крыло покоев Смиренных. Здесь тихо и уединенно. Никто меня не побеспокоит, не поднявшись сначала по шаткой лестнице. Я сижу там одна, лениво вырезая свое имя на дереве одним из своих ножей, когда слышу постукивание трости Шепот в коридоре.

— Алка, — говорит она с другой стороны двери, — нам нужно поговорить.

Дверь со скрипом открывается, и в комнату входит Шепот. Это маровианская женщина лет пятидесяти с лишним, у нее седеющие прямые волосы до плеч, а лицо румяное после долгой прогулки ко мне. Ее голубые глаза встречаются с моими, и я опускаю взгляд с мгновенным дискомфортом. Даже когда я злюсь на нее, она не может не вызывать у меня уважения. Во многом это связано с ее внешним видом: высокая, угловатая женщина в потрепанной солдатской форме, со шпагой у бедра, тростью из черного дерева в руке и выражением лица, которое варьируется от сурового до мрачного.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я. Никто из повстанцев не осмелился бы так с ней разговаривать, но, опять же, больше никого из повстанцев она не воспитывала как дочь. Больше нет.

— Пришло время нам поговорить. — Она проходит в комнату, чтобы облокотиться на стул. — Тебе пора узнать правду.

— О чем?

— О тебе. Твоей цели. Твоей судьбе. — Она поворачивает стул и садится. — Скажи мне, Алка, что делает Волшебника Волшебником?

Еще один из ее философских вопросов. Сера всегда любила их, споря с ней часами. Я знаю, что ей нужен более глубокий ответ, но я не в настроении.

— Божья метка.

— И все?

«Да», — думаю я, но не говорю. В конце концов, именно Божья метка — то, что отделяет Смиренных от Волшебников. Никто не знает, как они сделаны или что они собой представляют на самом деле; Павел сказал мне, что это держат в секрете даже от большинства Волшебников. Как только Сенат дарует ребенку метку, родители приносят его в Высокий Храм в Арбормонте в возрасте не старше шести месяцев. Верховный жрец забирает ребенка, и происходит какой-то ритуал, а когда он заканчивается, на ребенке уже стоит Божья метка. Говорят, что во время ритуала сами Пятеро Богов спускаются и благословляют ребенка, помечая его своей кровью, даруя доступ в их царство, к их глифам, к их силе.

Еще говорят, что треть младенцев, получивших метку, умирают в течение недели. По-моему, звучит не очень благословенно.

Шепот резко откашливается.

— Божья метка делает тебя Волшебником, да. Но еще образование. Скажи мне, Алка, что ты знаешь об Академии Блэкуотер?

— Блэкуотер? — Я напрягаю память. — Это какая-то большая модная академия, где все богатые дети-Волшебники учатся магии, верно? И это ужасно секретно, и туда трудно добраться, и никто не знает, что там происходит?

— Да. Все верно, — кивает она. — Блэкуотер — один из важнейших бастионов власти в Республике. Это хранилище знаний, секретов, магии. А прежде всего — инкубатор власти.

— Не понимаю.

— Есть и другие школы магии, — объясняет она. — Но они предназначены для меньших Домов, для обычных Волшебников, для выпуска наших городских Инфорсеров или замученных бюрократов. Волшебники, имеющие вес, Волшебники, занимающие важные должности, сенаторы, представители духовенства и торговцы, элита? Все они едут в Блэкуотер. И это место до сих пор было совершенно закрыто для нас. — Она делает паузу, и я чувствую, как у меня сводит желудок от напряжения. — Алка Челрази… Нам нужно, чтобы ты проникла в Блэкуотер.

У меня пересыхает во рту, и в комнате внезапно становится очень холодно.

— Зачем?

На лице Шепот мелькает раздражение, как будто это должно быть очевидно.

— Ты будешь шпионом в самом сердце империи. Узнаешь их секреты. Станешь частью элиты. Пройдешь через их ряды незамеченной. Ты узнаешь все. — Редко можно увидеть ее улыбку, но сейчас она улыбается. — И, когда закончишь, можешь сжечь это место дотла.

Я качаю головой:

— Не знаю…

— Подумай об этом с другой стороны, — говорит она, и по тому, как она наклоняется вперед, я понимаю, что начинаются уговоры. — Ты выйдешь оттуда такой же искусной Волшебницей, как любой Волшебник в Республике.

Я резко вдыхаю. Последние три года я была разочарована в своей магии, ограничиваясь базовыми глифами, которым Павел смог меня научить, я застряла на уровне новичка. Потеряла часы, дни, недели, месяцы, пытаясь достичь большего, и терпела неудачу, возвращаясь из Пустоты с ноющими руками, покрытой волдырями кожей и слезами на глазах.

Я бросаю взгляд на свои ножи. Глифы. Настоящие глифы. Продвинутые глифы.

Такой же искусной, как любой Волшебник в Республике.

— Как мне попасть туда? — наконец спрашиваю я.

— Есть девушка на год старше тебя, Алайна Девинтер из Нью-Кеншира. Ее одарили меткой при рождении в качестве награды отцу, первую в роду. Через три года ее пригласят в Блэкуотер, — говорит она. — Ты перехватишь ее по дороге, убьешь ее и притворишься ей. Ее пригласительного письма и твоей метки должно быть достаточно, чтобы поступить в школу. Никто там не встречал Алайну и не узнает, что ты не она. Нью-Кеншир находится за полмира отсюда, а она никогда даже ногой не ступала на этот континент. Каждый в Блэкуотере будет считать тебя… ты будешь Алайной Девинтер.

— Разве ее родители не будут приезжать навестить ее?

— Ее отец — старик со слабым здоровьем. Его разум и память затуманены. А мать исключили из уравнения. — Что-то темное и пугающее пляшет в глазах Шепот. — Таким образом, Алайна Девинтер сама по себе.

— И все же… — говорю я. — Это звучит слишком просто…

— Это потому, что ты не видела, сколько лет работы ушло на все это, — коротко говорит она. — Этот план разрабатывался десятилетие, Алка. Десятки наших лучших оперативников отдали все… даже свои жизни… чтобы привести его в действие. Все, через что ты прошла, все, что перенесла, было ради этого. — Она наклоняется вперед и кладет руку поверх моей, и я немного отстраняюсь оттого, насколько редка ласка с ее стороны. — Только ты одна можешь это сделать.

Она уходит, дверь со скрипом мягко закрывается, оставляя меня наедине с бременем, которое она только что возложила на мои плечи. Она знает, что я скажу «да». Я должна. Неважно, насколько я зла, неважно, насколько испугана, неважно, насколько сильно я хочу просто свернуться в клубок и никогда не вставать, я должна это сделать. Ради Серы.

Я беру ножи, верчу их в руках, держу с новым чувством ощущения цели.

— Алайна Девинтер, — шепчу я, произнося ее имя в первый из миллионов раз, пробуя его, словно на вкус, позволяя ему стекать по языку. — Ты моя.