Сигналы утонувшего маяка

Андрей Чвалюк, 2019

Первые четыре десятка лет колония на планете Штиль развивалась по установленному плану, но, как впоследствии оказалось, ни ученые специалисты прародины, ни суперкомпьютеры не смогли полностью просчитать такую переменную, как человеческий фактор. И когда часть населения хочет влиться в галактическое сообщество, а другая изолировать планету от остального человечества – войны не избежать. Сможет ли цепочка случайных событий прекратить кровопролитие или наоборот приведет к взаимному истреблению – покажет время. Если оно у них будет.

Глава вторая

Хромой друг

Тирес жил за городом. Небольшой домик, собранный из стандартных металлопластиковых конструкций еще на заре колонизации, имел типовую планировку и был рассчитан на проживание семьи из четырех человек, но сейчас в нем было всего два жильца.

Иван отворил скрипучую калитку, пересек заброшенный палисадник, в котором занимались выживанием (по-другому и не скажешь) несколько чахлых цветочных кустов, и зашел в дом. Прихожая встретила его пылью и запустением. Сплетённая из водорослей циновка на полу вся истрепалась и частично скрылась под слоем песка. В углах валялись пустые банки из-под напитков и упаковки от сублимированной еды. Ничто не наводило на мысль о том, что здесь кто-то живет. Но Иван навел справки в конторе нефтедобывающей компании и узнал, что вахта Тиреса закончилась несколько дней тому назад, а значит он, скорее всего, находится дома.

Парень отворил дверь в ближайшую комнату — никого. Вернулся в коридор, толкнул следующую дверь и тут же поморщился. В нос сразу ударил резкий неприятный запах. Поиски товарища можно было считать оконченными.

В помещении царила полнейшая темнота. Иван щелкнул выключателем, и когда белый свет озарил комнату, увидел, как сидящее на столе крупное насекомое подняло голову и растопырило острые жвала. Это было единственное движение в комнате, потому что лежащее на кровати тело человека не подавало признаков жизни.

Иван горестно покачал головой. Шагнув к дальней стене, он поднял поляризационные шторки и открыл окно, впуская в комнату свежий морской воздух. Запах сожженных грязных носков стал понемногу выветриваться. Иван наклонился над кроватью и потряс товарища за плечо. Первые попытки привести его в чувство провалились, пришлось усилить воздействие. Наконец на черном лице открылись глаза. Они мазнули невидящим взором по потолку и с трудом сфокусировались на Иване.

— Бро! — прохрипело лежащее на кровати тело и приподнялось на локтях.

Тирес хотел еще что-то сказать, но закашлялся и судорожно потянулся рукой к стоящей на столе бутылке с водой. Утолив жажду, он испустил блаженный выдох и принял сидячее положение. Его нога при этом задела валяющуюся на полу стеклянную колбу с конусообразным утолщением на конце, в которое была впаяна трубка. Иван проводил взглядом звякнувший предмет и укоризненно взглянул на товарища.

— Опять куришь эту дрянь? — строгим тоном спросил Иван.

— Без дури жизнь на этой планете была бы совсем дерьмовая, — философским тоном произнес Тирес.

— Знаешь места получше?

— Ходят слухи, что на матушке-Земле неплохо живется.

— Я тоже такое слышал, но чтобы туда попасть, нужно сначала победить изолятов и вывести в космос гипермаяк.

— Так много дел, — Тирес закачал головой, отчего его длинные спутанные в неопрятные колтуны волосы застучали по тощим плечам. — Пожалуй, подожду прилета гостей здесь. — И он снова улегся в кровать, закинул ногу за ногу и, покачивая ей в такт, стал насвистывать какую-то веселую мелодию.

— Тир, ты серьезно планируешь весь отпуск лежать в кровати и курить буфотерию? — спросил Иван.

— А почему бы и нет, Бро! У меня работа нервная, имею право немного расслабиться. Ты знаешь, сколько раз за последний месяц изоляты нападали на платформу?

— Пять?

— Семь! А ты знаешь, как мне тяжело бегать вверх-вниз по лестницам! Только вернешься, приступишь к работе, и снова эвакуация. Почти две сотни ступеней вниз, прыжок в катер и романтическая морская прогулка в веере брызг, а через четыре часа в обратный путь, выгрузка и подъем на пятьдесят восемь метров по арматурным ступеням. Иногда, услышав сигнал тревоги, хочется забиться в какую-нибудь щель и просто переждать этот кошмар. Но нельзя, нельзя…

Тирес снова занял сидячее положение, его руки, лежащие на коленях, слегка подрагивали. Иван присел рядом с ним и приобнял за плечи.

— Нефть — это кровь нашей колонии, — напомнил он товарищу. — Почти вся продукция предприятий военно-промышленного комплекса или непосредственно изготавливается из нефти, или использует производные ее переработки. И чем больше становится военный флот, тем больше ее требуется. Я помню времена, когда наш корабль сопровождал танкер к платформе и обратно не чаще раза в месяц. Тогда и нападения изолятов на платформу случались пару раз в год. Но сейчас танкер курсирует безостановочно и вывозит практически все, что удается добыть. Изолятам остаются крохи, да и те приходится подгребать регулярно, иначе можно не успеть. Вот они и звереют.

Тирес вцепился своими длинными пальцами в руку Ивана.

— Я видел прогноз, составленный капитаном, — зашептал он, — и своими глазами регулярно вижу плачевное состояние оборудования. Износ ключевых узлов достиг критического уровня. Объемы добычи упали и будут дальше уменьшаться. Я боюсь, что однажды, не обнаружив в баках нефти, изоляты просто взорвут наше плавучее нефтехранилище, как сделали с западной установкой.

— Вот это вряд ли, — заверил Иван товарища. — Своих нефтепромыслов у изолятов нет, а флот будет побольше нашего. Так что пока черная кровь будет хоть немного капать, мы будем продолжать ее делить между собой.

— А когда насосы окончательно сдохнут — пересядете на весла, как в старых фильмах? — криво усмехнулся Тирес.

— Надеюсь, к тому времени война закончится, и на заводах смогут изготовить новое оборудование. Так что без работы не останешься, — улыбнулся в ответ Иван.

Чтобы переключиться с болезненной темы, он спросил:

— Идешь сегодня на праздник?

— Что за праздник? — наморщил лоб Тирес.

— Ну, ты что, — воскликнул Иван, — семьдесят девятая годовщина высадки на планету.

— А, точно, — хлопнул себя ладонью по лбу Тирес, — я немного потерялся в датах.

— Все мозги прокурил, — не удержался от подколки Иван.

Тирес поднял вверх указательный палец.

— Святой Ксенер, да никогда не сядут его батарейки, лично исследовал психоактивные свойства буфотерия дистихус и не обнаружил вредных последствий от ее применения.

— И как же он по твоему мнению проводил исследования, — рассмеялся Иван, — накуривал лабораторных мышей?

— Не знаю, — смутился Тирес, — я брал информацию из ботанической энциклопедии. Вот отобьете у изолятов генетический банк, и сможешь лично спросить об этом у ксеноселекционера. Лучше расскажи, как там служат мои малыши, — и он покачал в воздухе искалеченной ступней.

Во время первого же боевого рейда корабль, на котором находились только закончившие учебку Иван и Тирес, попал в засаду изолятов и получил пробоину в кормовом отсеке. Взрыв снаряда спровоцировал пожар. Экипаж всеми силами боролся за живучесть. Даже часть орудийных расчётов перебросили на борьбу с огнем. В одну из таких команд и попал Иван. Сбивая языки пламени углекислотным огнетушителем, он первым заметил лежащее на палубном настиле машинного отделения тело. И пока остальные тушили пожар, Иван растаскивал стальные балки, которыми был частично присыпан Тирес. Все бы ничего, но оторвавшийся при взрыве рамный шпангоут^[5] при падении воткнулся в настил именно в том месте, где находилась стопа моряка, и отрубил ему все пальцы на левой ноге. Иван вытащил друга из задымленного отсека до того, как тот успел задохнуться или истечь кровью. Остальным мотористам повезло меньше.

Пожар смогли потушить. Поврежденный корабль остался на плаву и, дождавшись прихода помощи, был отбуксирован в порт. Тирес выздоровел, но быстро передвигаться уже не мог, и был демобилизован по состоянию здоровья. Ему предлагали канцелярскую должность в штабе флота, но он отказался и продолжил работать механиком, но уже в качестве гражданского специалиста. С тех пор прошло почти три года, но при каждой встрече с Иваном Тирес спрашивал, не находил ли тот его пальцев, или просил передать им привет, когда тот вернется на корабль. Иван понимал, что черный юмор над собственным увечьем помогает Тиресу удерживать психику в равновесии, и, как настоящий друг, всегда подыгрывал ему. Вот и сейчас не растерялся.

— Хорошо служат, мизинец отличился в недавнем бою и представлен к награде.

— Вот молодец, — радостно воскликнул Тирес, — весь в папочку.

Чернокожий парень встал и хромая начал обшаривать развешенную на стульях одежду. Сначала предмет гардероба рассматривался на вытянутых руках с разных сторон, потом обнюхивался и отбраковывался. После двух минут поиска механик нашел спортивный костюм, вид и запах которого удовлетворял его минимальным запросам. Он быстро облачился, натянул на ноги старые кеды и заявил, что готов к культурному мероприятию.

— Хотя нет, нужно сделать еще кое-что.

Тирес выбежал из комнаты и через мгновение вернулся, держа в кулаке пучок вялых листьев и соцветий. Иван в жесте отчаяния прикрыл ладонью глаза. Шанс выживания цветочных кустов возле дома стал совсем мизерным.

Принесенный гербарий Тирес бросил на прикроватный столик. Сидящая там полуметровая сороконожка осторожно приблизилась к подношению и, недолго думая, принялась за еду.

— Она ест земные растения? — удивленно воскликнул Иван.

— Она ест любую органику, — не без гордости ответил Тирес.

— Когда-нибудь она и тебя сожрет, — покачал головой Кузнецов.

— Нет, ты что! — возмутился Тирес. — Щелкунчик меня любит.

Он протянул руку и погладил членистоногое по блестящему коричневому панцирю. Реликтовая сороконожка оторвала голову от еды и громко щелкнула жвалами, не то подтверждая, не то опровергая слова своего хозяина.

Парни вышли в коридор. Тирес прикрыл дверь в комнату, потом подошел к циновке, лежащей возле порога, и, нагнувшись, начал отрывать от нее небольшие кусочки. Иван просто задохнулся от возмущения.

— Так просто, — наконец-то смог произнести он.

— Хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место, — ответил Тирес.

Он набил карман спортивных штанов сухими водорослями, подмигнул Ивану и вышел из дома.

— А дверь ты не собираешься запирать? — крикнул Кузнецов вслед удаляющемуся товарищу.

— Не-а, — ответил Тирес, который уже хромал в сторону автобусной остановки, — может соседям что-нибудь понадобится.

Иван еще раз окинул взглядом свалку в прихожей, постарался вспомнить, что он видел внутри комнат такого, что может понадобиться другим людям, и, недоуменно пожав плечами, бросился догонять товарища.

Примечания

5

Шпангоут — металлический поперечный элемент жесткости обшивки корпуса корабля служащий опорой для несущих продольных связей.