Последний тур. История третья. Золотое проклятие Качинского

Андрей Толоков

С тех самых времен, когда золото стало мерилом человеческого достатка, оно приносило людям не столько блага, сколько беды. Василий Куприянов ввиду стечения обстоятельств становится подозреваемым в убийстве обладателя золотых слитков Качинского. Сыщик понимает, что кто-то намеренно ведёт дело по ложному пути. Василий решает вмешаться. Когда Куприянов принимал это решение, он ещё не знал, что ему придётся столкнуться с жестокой бандой, имеющей покровителей в самых высоких кругах.

ГЛАВА 2

— Прудникова Елена Николаевна, — спросил рослый мужчина с надменным выражением лица, когда Елена открыла дверь номера.

— Да, — ответила она.

— Капитан Гаврилов, — представился гость и, развернув мятый лист бумаги, показал его Елене. — Вот постановление на обыск в вашем номере.

Елена застыла в проёме входной двери. Гаврилов отодвинул женщину и вошёл в номер.

— Женя! — крикнул капитан одному из своих подчинённых. — Понятых найди.

Женя, недолго думая, постучал в соседний номер. Он и предположить не мог, что там проживает Куприянов. Открыла дверь Людмила.

— Что вам угодно, молодой человек? — недовольно спросила Загурская.

— Здравствуйте! Мне нужны понятые, — стараясь быть убедительным, сообщил цель визита Женя.

— А мне нужно выспаться, — грубовато ответила Загурская.

— Но я…

— Говорю открытым текстом, — Людмила заговорила громко, — я понятой не пойду. Понятно?!

— Кто там, Люда? — раздался голос Куприянова. — Кто в такую рань?

— Лейтенант… — Людмила заглянула в удостоверение, которое развёрнутым держал в руке Женя, — Белоус Евгений Андреевич. Оперуполномоченный отдела уголовного розыска.

— А чего он хочет?

— Он предлагает мне, старшему следователю прокуратуры, поприсутствовать на обыске в качестве понятой.

Куприянов, застёгивая брюки, вышел в прихожую.

— А где у нас обыск, — спросил он растерявшегося молодого опера.

— В соседнем номере, — ответил тот.

— Это в номере Качинского?

— Да.

— Отлично! Я хочу быть понятым. Пошли, Евгений Андреевич.

Куприянов схватил с вешалки рубашку и, надевая её на ходу, пошёл за Женей. У капитана Гаврилова отвисла челюсть, когда перед собой он увидел Куприянова.

— Я буду очень рад помочь вам, товарищ Гаврилов, в качестве понятого, — с едва заметной иронией произнёс Василий.

Гаврилов увидел довольное лицо Василия и скривил гримасу.

— Где ты его взял? — грубо спросил Женю капитан.

— Неприлично в моём присутствии говорить обо мне в третьем лице. Это вас не красит как честного милиционера, — сделал замечание Куприянов.

Повисла пауза. Гаврилов прищурился, и было видно, что он размышляет. Взвешивает. Куприянов удивительно спокоен. Не приготовил ли он камень за пазухой? И какого сюрприза можно ждать от приезжего подполковника? Вывод Гаврилов сделал однозначный — гнать! И чем быстрее, тем лучше.

— Извините, товарищ, по—моему, Куприянов, — сменил тон хитрый Гаврилов. — Но вас мы пригласить в качестве понятого не можем.

Василий понял, что упорствовать бесполезно. Всё равно присутствовать при обыске ему не суждено, но уколоть соперника надо непременно.

— Жаль! — вздохнув, сказал Василий Иванович. — Хотел посмотреть на работу настоящих иллюзионистов. Так сказать, взглянуть со стороны.

— Смешно! — хмыкнув, сказал Гаврилов. — Прямо не Куприянов, а Владимир Винокур. А с чего вы взяли, что здесь будут фокусы показывать?

— Жизненный опыт. Я сомневаюсь, что вчера, перед тем как меня задержать, вы не были здесь и не обыскали номер.

— Ну, допустим, были. И что дальше? — Гаврилов развалился в кресле давая понять, что совершенно не волнуется.

— Тогда скажите, зачем приходить сюда сегодня? Да ещё и без следователя. И думаю что с липовым ордером. Можно взглянуть?

Куприянов протянул руку, понимая, что никто ему постановление не покажет.

— Вы свободны, товарищ командированный, — встав с кресла и подойдя вплотную к Василию, приглушённым голосом сказал Гаврилов. — До свидания. Советую вам не лезть в это дело.

Куприянов заметил испуганный взгляд сидящей на кровати Елены. У неё тряслась нижняя губа и в глазах читалась безнадёжность. Она, оставшись без мужской опоры, потерялась. Все вокруг для неё были чужие и опасные, лишь Куприянов вселял доверие. Василий понял это.

— Вот ведь как бывает, не хотел лезть в это, но теперь передумал. Женщину не обижайте, — сказал серьёзно Василий Гаврилову. — Ей и так тяжело. Проявите сочувствие.

— Учтём! — сухо ответил капитан. — А теперь покиньте номер. Не мешайте следственным действиям.

Василий едва заметно кивнул Елене, мол, держись, если надо помогу, и вышел из номера, закрыв за собой дверь.

— Вася, — строго спросила Куприянова Людмила, — ты зачем туда лезешь? Это чужая территория. Они сами разберутся. Тебе что, слава Бэтмена покоя не даёт?! Тебе надо весь мир спасти?

— Люда, не узнаю тебя. Откуда такой цинизм?

— Про какой цинизм ты говоришь? Ты поставь себя на место Гаврилова. Как бы ты реагировал, если бы какой—то приезжий опер начал собственное расследование на твоей земле? А?!

— Во—первых: не стал бы этого опера пеленать и отправлять в камеру. Во—вторых: выслушал бы его. А в—третьих: он Лену сделает крайней.

— Ну откуда ты берёшь эти фантазии? — Загурская от досады хлопнула себя ладонями по бёдрам. — Откуда?!

— Оттуда, — Куприянов показал на стену, за которой находился номер Качинского.

— Знаешь что, Куприянов. Ты постарел и стал брюзгой. Тебе не первый раз заговоры мерещатся. Факты. Где факты.

— У меня чутьё.

— Чутьё своё можешь, знаешь куда засунуть?

— Догадываюсь.

— Вот так! Я пошла на море. А ты можешь упиваться своим чутьём. Пока фактов не будет, не смей даже заикаться, понял?!

— Понял.

Но факты появились очень быстро. Когда Василий выходил из гостиницы он увидел, как Елену сажают в милицейский уазик. На руках женщины были наручники. Нет, конечно, всё в этом мире может быть. Вполне может быть, что Елена Прудникова причастна к убийству своего сожителя. Вполне может быть, что Гаврилов честный милиционер и хороший опер. Вполне может быть, что скоро найдут убийцу или убийц. И без участия Куприянова справедливость восторжествует. Всё может быть. Но Василий никак не мог прогнать из головы мысль, что в этом деле не всё так просто.

Этим же днём Куприянов решил встретиться со следователем Аркадием Горкиным. Тем самым, который предупреждал о сложном характере Гаврилова. На удачу, Горкин оказался в своём кабинете. Он хорошо принял Куприянова, предложил чай и стал внимательно слушать.

— Аркадий, то, что я буду вам говорить, может показаться странным, начал издалека Василий Иванович. — Я в этом городе всего лишь командированный. Через четыре дня я уеду. И казалось бы, какое мне дело до того кто убил Валерия Качинского. Но дело в том, что я, не по своей воле, оказался втянут в эту историю. И находясь внутри событий, пусть даже самое небольшое время, вижу, что следствие ведётся для галочки. Гаврилов сегодня задержал сожительницу Качинского. У меня есть внутренняя уверенность, что это путь в никуда. Самый простой путь далеко не всегда самый верный. Он собирается сделать её крайней.

Горкин слушал Куприянова, уткнувшись взглядом в свой рабочий стол. Когда он понял, что Василий Иванович закончил, Горкин встал.

— А он так и сделает.

— Значит, я всё—таки не ошибаюсь?

— Я в этом отделе давно. И Гаврилов тоже. Он из погранцов пришёл в милицию. Я с ним схлестнулся ещё тогда. Гаврилов из хорошего мужика пытался убийцу сделать.

— А поподробнее.

— Возвращается человек вечером домой. Дверь никто не открывает. Заходит в дом, а на полу в спальне лежит жена с ножом в груди. Он сгоряча нож выдёргивает, звонит в милицию. Как вы думаете, стал Гаврилов, он тогда на вызов приехал, разбираться, кто же убил женщину?

— Думаю, не стал.

— Конечно! Зачем? Вот около трупа сидит убийца. Одежда в крови, на ноже отпечатки. Надо только найти мотив и если получится свидетелей.

— Чем закончилось?

— Тем, что я на следующий день этого мужчину отпустил. А Гаврилов, со своим дружком, опером из его отдела, встретили меня около дома и прозрачно намекнули.

— Даже так!

— Да! Я же вам говорил, будьте осторожны. Я—то местный. Меня начальство поддержало. Гаврилова тогда чуть не уволили. Но он как—то удержался. Теперь старший опер. Но как был подонком, так и остался.

— И все об этом знают?

— Он раскрывает. Он показатели даёт. И ещё мне кажется, что где—то лапа у него есть. Но в этом я не уверен.

— Я так понимаю, что Прудникова станет очередным раскрытием?

— Не исключаю.

Куприянов на минуту затих. Он очень сожалел, что всё это происходило не в его городе. Там, на своей земле, Василий докопался бы до правды. А что делать здесь? «Звонить Габашидзе? — обдумывал свои дальнейшие действия Куприянов. — Вряд ли разумно. Михаил просил никуда не вляпаться. Не поддержит. Написать прокурору? Несерьёзно. Да и долго. Надо искать связи. Елене надо помочь. Но самый короткий путь, это разговор с Гавриловым. Попробую».

— Спасибо вам, Аркадий, — поблагодарил следователя Куприянов. — Я ещё больше убедился, что Прудниковой надо помочь.

— Пожалуйста! Если что, звоните, — Аркадий протянул Василию визитку.

— А вы я так понял, Гаврилова не боитесь.

— Не боюсь. У меня тоже есть прикрытие. Но это мой секрет. Ещё раз, Василий Иванович, будьте осторожнее.

— Буду.

У дежурного Куприянов узнал, где находится кабинет Гаврилова. Без труда его нашёл и, постучавшись, открыл дверь. В кабинете у стола сидел мужчина. Он обернулся и посмотрел на Василия маленькими колючими глазами. Посетитель был крепкого телосложения, невысокого роста, брюнет с волевым загорелым лицом. На голове кепка в стиле «милитари». На ногах высокие армейские ботинки, в которые заправлены брюки цвета хаки, с обилием нашивных карманов.

— Здравствуйте! — обратился к незнакомцу Василий. — А капитан Гаврилов где?

— Не знаю! Сам жду, — ответил мужчина и отвернулся.

— А вы кто, — продолжал расспрашивать мужчину Василий, — тоже оперативник?

— Нет! — с недовольством буркнул мужчина, не поворачиваясь в сторону Василия.

— А кто?

— Посетитель.

— Свидетель или потерпевший? — Куприянов не оставлял затеи разговорить незнакомца.

Но посетитель повёл себя странным образом. Он резко встал и, отодвинув Куприянова, вышел из кабинета. Даже не вышел, а вылетел. Василий хотел вслед убегающему задать ещё вопрос, но тот так стремительно шмыгнул на лестничную клетку, что Куприянов не успел. Василий закрыл дверь кабинета и стал ждать Гаврилова в коридоре. Ожидание затянулось. Когда Куприянов уже решил уйти, в конце коридора появилась рослая фигура опера.

— Чего вы хотели, — спросил Василия Гаврилов, подойдя к двери своего кабинета.

— Я хочу с вами поговорить как опер с опером.

— А! Это типа мы одной крови, — с ехидной ухмылкой сказал Гаврилов.

— Насчёт крови не знаю, но служим одному делу. Может, пригласите в кабинет? Не в коридоре же разговаривать.

— А мы, подполковник, не будем разговаривать. У меня нет времени на пустые разговоры.

Смотря в глаза Стасу Гаврилову, Василий почувствовал жгучую неприязнь собеседника к себе. Чем она была вызвана неясно. Скорее всего, тем, что Куприянов представлялся Гаврилову в виде грозного препятствия к быстрому раскрытию дела об убийстве Качинского. Бессмысленно было искать путь к налаживанию контакта.

— Ладно, — Василий сбросил с лица маску вежливости, — тогда коротко и о главном. Прудникову я в обиду не дам. Если сомневаешься в моих способностях — наведи справки. Поступи с ней по совести.

— А то что?!

— А то я вернусь. И радости тебе от этого не будет. Пока, капитан!

Василий не дал возможности Гаврилову бросить последнюю реплику. Он, так же как и посетитель, быстро удалился.

Вечером, возвращаясь в гостиницу, Василий думал, рассказать обо всем, что происходило сегодня Людмиле или промолчать. С одной стороны Загурская всегда может дать дельный совет, с другой — Василий и так считал, что уже испортил ей отпуск. Людмила сама пошла на разговор. Она уже научилась по пластике тела Куприянова определять, какого рода мысли бродят в его голове. Василий, ничего не скрывая, рассказал Людмиле о своих сегодняшних похождениях.

— Тебя невозможно переделать, Куприянов, — резюмировала Загурская. — Что собираешься делать? Надеюсь, у тебя хватит ума не устраивать в этом городе революцию?

— Понимаешь, Люда, я бы спокойно ко всему отнесся, если бы ни эта особь Гаврилов. Он закроет Прудникову надолго. А женщина ни в чём не виновата.

— Я уже начинаю ревновать тебя к ней, Вася.

— Люда, я серьёзно. Она совершенно беспомощное существо. Мы же с тобой это видели. Система её раздавит. А убийца, настоящий убийца, будет спокойно поджидать следующую жертву. Ты со мной согласна?

Конечно же, Загурская была абсолютно солидарна с Василием. Она сама ревностно относилась к справедливости. И, несмотря на то, что впереди должно было быть ещё три беззаботных дня у моря, решила следующим днём пожертвовать.

— Я попробую тебе помочь.

Загурская взяла телефон и ушла на лоджию. Куприянов слышал лишь обрывки фраз, доносящиеся оттуда. Так и не дождавшись Людмилу, Василий заснул.

Проснулся Куприянов рано. Людмила ещё спала. Василия так и подмывало разбудить любимую и узнать о результате вчерашних телефонных разговоров. Но благоразумие взяло верх. Василий налил себе утренний кофе и вышел на лоджию наслаждаться хрупким сочинским утром.

— Вася! — позвала Куприянова проснувшаяся Людмила. — Если ты сейчас сделаешь мне кофе, то я расскажу тебе интереснейшую новость.

— Сию минуту, моя госпожа!

Сев на кровать и наслаждаясь ароматным напитком, Людмила рассказывала Василию то, что узнала вчера. Первым делом, Загурская позвонила Веронике, старосте своего курса в юридическом, и навела справки. Вероника поддерживала связь со многими однокашниками. Она могла знать, если кто—нибудь в данный момент работал в Сочи. Но Вероника ничем не помогла, только из—за своей болтливости отняла уйму времени. Дальше Людмила сделала ещё несколько звонков, но всё оказалось напрасно. И только звонок в адвокатскую контору, в которой до возвращения в следствие работала Загурская, дал положительный результат. Таким образом, Людмила связалась с адвокатом, которого назначили для защиты Прудниковой.

— Ну и что она тебе рассказала? — торопил Люду Куприянов.

— Она ничего по телефону говорить не стала. Но назначила на сегодня встречу. В час в ресторане «Горный приют». Это где—то далеко. Поэтому ты оплатишь мне такси. Согласен?

— Без вариантов. Я бы поехал с тобой, но меня не отпустят.

— Я и сама прекрасно справлюсь. Вечером всё тебе доложу. Спасибо за вкусный кофе.

Людмила протянула пустую чашку Василию. Василий потянулся за ней, но Люда схватила его за руку и озорным взглядом дала понять, что хочет мужской ласки. Прямо сейчас…

Ресторан «Горный приют» действительно находился далеко от города. Адвокат Прудниковой Светлана Шевченко, опасаясь лишних глаз и ушей, назначила встречу следователю Загурской подальше от города. Полненькая официантка с детским лицом проводила Людмилу в отдельный кабинет. Там её уже ждала Светлана.

— Я бы не стала с вами встречаться, — после приветствия сказала Шевченко, — но вас рекомендовал Коцкий. А этому человеку я верю.

— Да, — подтвердила Загурская. — Владимир Петрович личность авторитетная.

— Будете что—нибудь заказывать? — прервала разговор улыбчивая официантка, обращаясь к Людмиле.

— Мне чай и какое—нибудь пирожное. На ваш вкус. Если можно быстрее.

Официантка кивнула и пропала за занавеской.

— Светлана, — сев напротив адвоката, начала говорить Загурская. — Вы имеете полное право мне ничего не рассказывать. Я лицо неофициальное. Здесь я в отпуске. Так что если вас что—то смущает в просьбе Коцкого, можете отказаться. Я пойму.

— Скажите Людмила, эта Прудникова, она вам кто?

— Никто.

— Тогда зачем она вам? Личный интерес? Или кто—то в чём—то заинтересован.

— И да и нет. Попробую объяснить.

Людмила подробно рассказала Шевченко обо всем, что случилось с момента их с Василием приезда в гостиницу.

— То есть, вас даже никто не просил за Прудникову? — с нескрываемым удивлением спросила адвокат, выслушав рассказ Людмилы.

— Нет.

— Хорошо! Хотя я давно не встречала подобной мотивации. Косвенные улики против Елены есть. Первое: сразу после того как Прудникова узнала о смерти Качинского, она сняла все деньги с его карточки. Второе: накануне Прудникова встречалась с неустановленными мужчинами в сквере около гостиницы. Есть свидетели. Третье: в день убийства, вечером Прудниковой поступил звонок с неизвестного номера. После звонка этот номер был заблокирован. Вероятнее всего сим—карта уничтожена. Вот это пока вся информация.

— Да, вы правы. Улики на самом деле есть. Тут надо разбираться.

— Да, я забыла сказать: сим—карта была куплена в Якутске.

— В Якутске?

— Да. А почему вы так удивились? Качинский и Прудникова оттуда, из Якутска.

— Я не знала об этом. Спасибо, Светлана.

Загурская допила чай и, оставив на столе купюру, вышла.

— Послушай, Люда, я в розыске не один десяток лет, — сказал Василий после рассказа Загурской о встрече с адвокатом. — Если собирать в кучу, то это похоже на улики. А каждая по отдельности — пшик. Деньги Лена могла снять потому, что понимала — карту немедленно заблокируют. Это не преступление. Звонок тоже мог сделать любой человек. Необязательно, что он причастен к убийству. Он может вообще не знать Качинского. Двое мужчин могут быть просто прохожими. Мало ли, сколько мужиков пристаёт к женщинам на улице.

— Я тоже не вижу, Вася, в этих уликах повод для ареста Прудниковой. Хотя эти вопросы надо прояснять.

— Я уверен, что никто ничего прояснять не будет. Гаврилов тупо отрабатывает галочку. Ему нужно раскрытие.

— Знаешь, дорогой, что мне показалось, когда я говорила со Светланой?

— Что?

— Она боится. Она взвешивала каждое слово. Не хотела сказать лишнего.

— Уверена?

— Не знаю. Возможно, показалось. Несмотря на рекомендацию Коцкого, я для неё человек незнакомый.

Василий вынул из кармана пачку «Camel». Выудил оттуда сигарету и по своему обыкновению принялся нюхать. Загурская улыбнувшись, сказала:

— Задумал что—то подполковник Куприянов. Обдумываешь, как устроить побег бедной женщине?

Куприянов многозначительно поднял указательный палец, давая понять, что нужна тишина. Он вышел на лоджию, затем вернулся обратно.

— Мне надо с ней встретиться, — наконец сказал он.

— С кем с ней? С Прудниковой?

— И с Прудниковой тоже. Но прежде с адвокатом.

Немалых трудов стоило Людмиле уговорить Светлану на встречу с Куприяновым. На этот раз адвокат ждала Василия в Хосте, в небольшом ресторанчике около вокзала. Василий использовал все свои приёмы и в итоге добился того чего хотел. Шевченко согласилась взять с собой Куприянова в качестве помощника на встречу с Прудниковой.

— Но есть одно «но». Вы когда уезжаете? — спросила Светлана.

— В воскресенье.

— Мне надо позвонить.

Шевченко взяла из сумочки телефон и отошла. Разговор был недолгим. Когда адвокат вернулась, она сказала:

— Вам везёт, Василий Иванович. В воскресенье утром на смену в изоляторе заступает человек, который не будет задавать лишних вопросов.

Светлана рассказала Куприянову, куда и во сколько надо будет приехать в назначенный день. А вечером этого же дня, Шевченко позвонила Людмиле и сообщила, что Прудникова дала признательные показания. Якобы она заказала убийство Качинского, чтобы завладеть его деньгами. По фото она опознала тех двух мужчин, которым она заплатила за заказ.

— Гарри Гудини отдыхает, — возмутился Василий, услышав эту новость. — Как у них тут всё складно. Не удивлюсь, если завтра узнаем, что этих мужиков задержали, и они тут же признались.

— Это да, — поддержала Василия Загурская. — И никто не будет задавать вопрос: где в незнакомом городе Прудникова нашла этих головорезов и как смогла с ними договориться.

— Теперь воскресная встреча приобретает совершенно иной смысл. Если, конечно, Светлана её не отменит.

На следующий день опять позвонила Шевченко.

— События развиваются бурно, — сказала она в трубку. — Сегодня ночью исполнителей оперативники Гаврилова пытались задержать.

— Пытались, значит, не задержали? — сделала вывод Загурская.

— Одного убили, второй скрылся.

— Всё идёт по предсказуемому сценарию, — заметила Людмила. — Света, завтра всё остаётся в силе?

Светлана какое—то время не отвечала. Пауза заставила Людмилу поволноваться.

— Если Василию Ивановичу это надо, то всё в силе, — ответила Светлана.

В воскресенье в половину девятого утра Василий ждал Шевченко в условленном месте. На самом деле никто не задавал лишних вопросов. Стандартные процедуры и Куприянов с Шевченко в комнатке, пахнущей свежей краской, ожидают Прудникову.

Крупная, с мощной грудью женщина—конвойный завела Елену в комнатку и вышла в коридор. Прудникова выглядела подавленной. Лицо землянистого цвета, немытые волосы и покрасневшие глаза. Когда Елена увидела в помещении Куприянова, она машинально выпрямила плечи и на устах появилась тень улыбки.

— Здравствуйте, Лена, — тихо произнёс Василий. — Не удивляйтесь. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Лена взглянула на адвоката и тут же погрустнела. Василий понял.

— Не опасайтесь Светлану. Она друг.

Прудникова всё равно продолжала смотреть на Шевченко с недоверием.

— Лена, — обратился к женщине Василий, — зачем вы взяли на себя то, чего не делали?

Куприянов смотрел в упор на Прудникову. Он своим взглядом призывал её к честности. Лена опять посмотрела на Шевченко, опустила глаза и прошептала:

— Я призналась. Это я сделала. Я… я… — Лена не договорила и расплакалась.

Василий достал из кармана брюк носовой платок и протянул Прудниковой.

— Возьмите! Вы никого не убивали и никого не заказывали. Вас заставили признать вину, да?

Елена плакала и не отвечала.

— Вас запугали? Это капитан Гаврилов?

При упоминании фамилии Гаврилова, Елена вздрогнула и закричала:

— Нет! Никакой не Гаврилов. Это я… я сама. Я заказала.

— Предположим, — Куприянов решил зайти по—другому. — Значит вы, Елена, заказали Валеру. А где вы нашли исполнителей? Где вы с ними познакомились?

— В ресторане.

— Когда?

— Не помню!.. В этот день или раньше… Я всё сказала следователю. Не мучайте меня. Я ничего не хочу. Не хочу!

— Лена, почему вам безразлична ваша судьба? — Василий не терял надежды расположить к себе Прудникову. — Я уверен. Нет, я знаю, что вы не виноваты в смерти Валерия. Зачем вы добровольно идёте на эшафот? Я хочу вам помочь.

Елена перестала всхлипывать. Она опустила голову и смотрела в пол. В руках нервно теребила носовой платок.

— Зачем я вам, Василий Иванович. Меня никто не любит. Я никому не нужна, — Лена говорила ослабшим хрипловатым голосом. — Валера тоже меня не любил. Он Бейсика любил.

— Кто такой Бейсик? — спросил Василий.

— Собака. Овчарка. Он ведь выгнал меня. Выгнал на улицу. А собаку положил с собой в постель. Пользы, говорил, от неё больше чем от меня. А потом и Бейсика предал. А вместо него взял сюда меня. Наверное, здесь от меня больше пользы. Конечно, Бейсик ему детей не родит. А я могла. Но не хотела.

Елена замолчала. Она аккуратно сложила платок и положила его не стол. Потом посмотрела на адвоката. Взгляд её стал колким и смелым.

— Я рада, что его убили, — продолжила Лена. — Рада. Валера был плохим человеком. Не надо мне помогать, Василий Иванович. Если я сама не хочу себе помогать, то вам тем более не надо это делать. А от вас я отказываюсь, — сказала Прудникова Светлане. — Мне не нужен адвокат.

Света пожала плечами, и было хотела переубедить подзащитную, но впервые увидев решительность в глазах Прудниковой, передумала.

— Ваше право. Я настаивать не буду, — ответила адвокат.

Куприянову в этот момент показалось, что Шевченко обрадовалась заявлению Елены.

Светлана вызвалась подвезти Куприянова до гостиницы, но Василий отказался. Времени до отъезда было ещё много и он решил ещё раз увидеться с Гавриловым. Дежурный сообщил, что капитан у себя в кабинете. Он сегодня дежурит. Куприянову как всегда повезло, а то пришлось бы добывать номер телефона опера. Василий поднялся по уже знакомой лестнице и, постучавшись, резко открыл дверь кабинета.

— Какого чёрта! — крикнул Гаврилов, но увидев перед собой Куприянова, осёкся. — А-а-а, это вы. Я думал вы давно уехали. Что вам ещё надо?

— Здравствуйте, капитан, — Василий без приглашения взял стул и, развернув его спинкой к Гаврилову сел, оперевшись руками на спинку. — Мне надо чтобы вы разобрались в деле Прудниковой. Я понимаю, что там всё очень легко складывается, но она не убийца.

— Правильно, она не убийца. Она заказчик.

— Ты же знаешь, Гаврилов, что это не так.

— Это ты не знаешь, подполковник, что она призналась во всём. Она выдала исполнителей.

— Да?! — Василий сделал удивлённое лицо. — И вы их задержали? И они дают показания?

Гаврилов понял, что Куприянов знает достаточно много о том, что происходило за последние дни. Он пытался подавить приступ гнева, но кисти рук машинально сжались в кулаки.

— Нет, они ещё не дают показания. Один из них убит при попытке сопротивления. Другой, пока скрылся. Но это ненадолго. У нас тут долго не побегаешь.

— А вот я в этом сомневаюсь. Я сомневаюсь, что вы его задержите. Он, скорее всего, тоже погибнет во время задержания.

— Да сомневайся, подполковник, сколько тебе влезет. Мне от твоих сомнений ни холодно ни жарко. Прудникова сядет.

— Ничего не боишься, да?

— Может быть, чего—то и боюсь, но не тебя. А тебе, — Гаврилов перешёл на шёпот, — бояться надо. Если не успокоишься, могут быть неприятности.

Василий смотрел в эти глаза полные наглости и самоуверенности, и принял решение прекратить бесполезный разговор. Надо действовать. Говорить с таким как Гаврилов бессмысленно. Для них слова лишь буквы сложенные в определённой последовательности. Они понимают лишь силу и факты, которые за этой силой стоят. Василий встал и вышел из кабинета. Дверь за собой не закрыл. Это был намёк на то, что он намерен ещё сюда вернуться.