За последним порогом. Академиум

Андрей Стоев, 2020

В бесконечном колесе перерождений жизнь каждый раз начинается с чистого листа. Но иногда, когда душа чувствует за собой неисполненный долг и не готова начать путь заново, происходит сбой, и в младенце начинает жить душа взрослого. Получится ли прожить новую жизнь лучше, чем старую? Кеннер Арди, сын изгнанной аристократки, готов пройти эту дорогу достойно и защитить себя и своих близких в непростом мире, где есть магия и боги, и где никто не слышал про права человека.

Глава 3

Смоленский вокзал был огромен. Он был раза в два больше немаленького Владимирского, не говоря уж о крохотном Ладожском. Именно сюда приходили поезда из Смоленского и Киевского княжеств, из большей части городов Священной Римской Империи и от греческих христиан. А чуть в стороне тянулись километры путей грузовой станции, где сейчас царила суматоха — туда непрерывно прибывали эшелоны с новым урожаем из Киева, и башни нового элеватора, выкрашенные в весёленький цветочек, уже вовсю принимали первое зерно этого года.

Сегодня вечно хмурая Балтика прислала нам осеннюю морось; мы стояли, повернувшись спинами к сырому пронизывающему ветерку, и болтали ни о чём. Гудок паровоза заставил меня прервать фразу и обернуться — к перрону медленно подползал поезд Константинополь-Новгород.

— Ну наконец-то! — сказала Ленка, глянув на свои часики. — На восемь минут опоздал.

— Напиши жалобу, — хмыкнул я. — Они обязательно ответят, а ты поучишься, как нужно посылать недовольных. Откроешь для себя новый мир и узнаешь, что бить людей вовсе не обязательно.

Серо-голубая туша паровоза поравнялась с нами, и я поморщился от неприятного воя паровой турбины. Мимо проплыл паровозный тендер-цистерна, за ним багажный вагон, и сразу за багажным пошли вагоны первого класса. Наконец, лязгнув сцепками, поезд остановился, и тут же в тамбурах засуетились проводники. Мы рассчитали верно — третий вагон первого класса оказался точно напротив нас. Дверь распахнулась, и вслед за парой каких-то купчин с помятыми лицами в проёме возникла мама.

— О, боги… — тихо сказала Ленка.

Мама была одета в отглаженную выходную форму с нашивками ветерана-вольника. На ремне, подчёркивающем тонкую талию, висела кобура с пистолетом. С её фигурой выглядела она как госпожа из сексуальных мечтаний мазохиста.

— Ну ты прямо валькирия! — восхищённо сказал я, целуя её в прохладную щёку. — А пистолет зачем?

— Дарственный, — ответила она, и добавила, хихикнув как девчонка: — От боевых товарищей.

— Носи его в лечебнице, — посоветовал я. — Поверх белого халата будет смотреться потрясающе. Пациенты будут как шёлковые.

— Они у меня и так шёлковые, — засмеялась мама. Она огляделась вокруг, и заметив носильщика с тележкой, распорядилась: — Вещи из второго купе.

Носильщик с сомнением покосился на её петлицы рядового третьего разряда, но всё же неспешно потрусил в вагон, по всей видимости здраво рассудив, что если у рядовой вольняшки хватило денег на первый класс, то должно хватить и на носильщика.

— Демид, проследи тут, — приказал я водителю. — Пойдём пока в машину, холодно на перроне.

Всю поездку мама с любопытством смотрела в окно.

— Знаете, я как будто в незнакомое место приехала, — с удивлением сказала она нам, — дома высокие, людей столько… кур на улицах нет… уже и непривычно как-то.

— Вот что значит хорошо отдохнула, — засмеялась Ленка. — Мы тебя больше не отпустим, а то ты так и возвращаться не захочешь.

Разговор мы продолжили уже после обеда.

— Мама, так что там было интересного после нашего отъезда?

— Что там может быть интересного? — ответила она вопросом на вопрос. — Вообще, греческие попы там собрались сделать что-то вроде аттракциона, хотят пускать туристов за деньги. А римские возражают, им не нравится, что зеваки будут рассматривать их людей как мартышек в зоопарке. Вот они между собой и переругиваются — пока непонятно, чем там дело кончится. Но аббатство так и осталось за греческими, так что, скорее всего, будет там достопримечательность для туристов. А как у вас дела?

— Нормально, — ответил я. — Учимся. У меня наставницей Стефа, а Лену взяла Алина. Они таким образом укрепляют связи с нашей семьёй, а я, в общем-то, и не против. Нам это тоже выгодно.

— Кстати, чуть не забыла вам сказать, — вдруг вспомнила мама. — Через неделю весь отряд возвращается, они там сейчас свёртывают лагерь и отправляют имущество. Когда вернутся в Новгород, будем отмечать окончание контракта в трактире гильдии. Попы заплатили очень щедро, и народ хочет праздника. Вас тоже ждут.

— Обязательно будем, — кивнул я. — Ты мне по этому поводу вот что скажи — ты собираешься поддерживать отношения с Эриком?

Мама порозовела. Ленка спрятала улыбку — её вполне устраивала роль зрителя и поддерживать меня в самоубийственной миссии она явно не собиралась.

— Кеннер, тебе не кажется, что это тебя не касается? — возмущённо спросила мама.

— Я не собираюсь лезть в твои личные дела, — ответил я, — но в данном случае это не совсем твоё личное дело. Если ты собираешься поддерживать с ним отношения, то мне придётся дать его отряду контракт здесь, потому что ты за ним ездить не сможешь.

— Это почему ещё я не смогу? — обманчиво спокойно поинтересовалась она. — И кто мне запретит?

— Тебе никто не может запретить. Но если ты поедешь в зону боевых действий, я обязан буду отправить с тобой дружину для охраны. Не смотри на меня так возмущённо, пожалуйста. Это не моё желание, это требование князя, понимаешь? Законное требование, и я обязан ему подчиниться. И подумай сама — как такая поездка будет выглядеть? Рысей двадцать восемь человек, а следом топает триста ратников с бронеходами, которые тебя охраняют. Чем устраивать такой цирк, лучше уж дать им постоянный контракт.

Мама молчала, с недовольным видом глядя в сторону.

— Ты больше не рядовая целительница из княжеской лечебницы, которая никому не интересна. Ты сейчас, по сути, второй по значению человек в княжестве, а может и первый.

— Ты, конечно, прав, Кени, — с досадой сказала мама, — но мне всё это не нравится.

— А уж мне-то как не нравится, — отозвался я. — Как только князю донесли, что ты возвысилась, он вызвал меня и устроил мне грандиозную выволочку за то, что ты находишься неизвестно где без должной охраны. Которую я, как глава семьи, был обязан обеспечить для тебя в полном объёме.

— Хорошо, предлагай Эрику контракт, — вздохнула она.

— Кстати, — заинтересовался я, — ты же не хотела связываться с неодарёнными?

— Он одарённый, — неохотно ответила мама, — третий ранг. Не пошёл в Академиум, потому что ему пришлось кормить мать и сестру.

— Ну надо же! — удивился я. — Так чего ты ждёшь? Делай нам братика или сестрёнку.

— Кеннер! — мама начала сердиться всерьёз.

— Всё, всё, молчу! — я поднял руки сдаваясь. — Ни слова больше. Но ты меня услышала.

* * *

Семинарские занятия по теории конструктов у нас вела сама Ясенева, как обычно и принято в первой группе. Как правило, это плюс, когда семинарские занятия ведёт сам лектор, но определённо не в этом случае. Магда твёрдо верила, что лучше один раз написать формулу, чем семь раз объяснить. Наши крестьяне находились в состоянии перманентной паники, да и нам приходилось не легче. Вот и сейчас, кратко разобрав применение базовых конструктов для построения защитных оболочек, Ясенева вознамерилась на этом завершить занятие:

— Итак, теоретические основы мы с вами разобрали на лекциях, применение я вам дала, теперь отрабатывайте эти конструкты на практике, и желательно с наставниками. Я вам советую отработать их как следует, до полного автоматизма. У вас вот-вот начнётся боевая практика, хорошее владение защитными комбинациями поможет вам заметно сократить количество неизбежных травм. Вопросы есть?

Я поднял руку.

— Что вы хотели спросить, Арди? — с традиционно недовольным видом вопросила Ясенева.

— У меня масса вопросов, мáгистер. Если вы не возражаете против общетеоретических обсуждений.

— Какие именно общие вопросы вам непонятны?

— Для начала я хотел бы задать главный вопрос: что такое Сила?

— Сила — это поле. Это для вас новость, Арди? — язвительно спросила Ясенева. — Вы вроде учились в школе, во всяком случае, вы вряд ли смогли бы поступить сюда без школьного аттестата.

— Я знаю, что Сила присутствует в мире как некоторое поле. Меня интересует вопрос что из себя представляет Сила в общем плане. Объект это или субъект? То, чем оперируем мы, или то, что оперирует нами?

— А, поняла вашу мысль. Вероятно, вы имеете в виду теорию разумности Силы?

— В том числе, мáгистер, — кивнул я.

— Модная теория была в своё время. Хотя почему была? Некоторые и сейчас ей увлекаются. Не советую вам тратить на это время, Арди. У вас его и без того будет мало, поверьте.

— И почему вы считаете это напрасной потерей времени? — удивился я. — Разве Владеющему не принесёт пользу глубокое понимание природы Силы?

— Потому что это заведёт вас далеко, и в конечном итоге в никуда, — ответила Ясенева. — Именно поэтому мы не поощряем увлечение априорной философией, которая не подкреплена опытом и базируется только на умозаключениях. Наш инструмент — натуральная философия, которая описывает явления вокруг нас, и которая проверяется опытом, а не умствованием.

Я продолжал смотреть на неё вопросительно.

— Ну хорошо, Арди, — со вздохом сдалась Магда, — я уделю этому предмету несколько минут, чтобы покончить с ним навсегда. Итак, Сила — это поле. Владеющий своей волей воздействует на него, меняя его плотность в определённых местах для создания конструктов. Эти конструкты действуют однообразно и предсказуемо — тороид Кюммеля всегда излучает свет до тех пор, пока локальные характеристики поля в этой точке не опустятся ниже пороговых значений. Нет никаких признаков того, что тороид Кюммеля мыслит или что всё поле Силы разумно. Владеющий воздействует — поле откликается — результатом является строго определённый эффект. Если вы, как априорный философ, предполагаете, что Сила разумна, то по аналогии это приводит вас к предположению, что электромагнитное поле тоже разумно, не так ли?

— Но мы не можем воздействовать на электромагнитное поле.

— Почему же? — Ясенева посмотрела на меня снисходительно. — Вы можете взять заряженную эбонитовую палочку и махать ей. Поле будет меняться.

— Но воздействовать на окружающий мир таким образом не получится.

— Вы меня разочаровываете, Арди. Машите этой палочкой рядом с медным проводом, и в нём будет наводиться электрический ток. Это что, не воздействие?

— Сила и электромагнитное поле всё же сильно различаются.

— Не так уж и сильно. Мы не видим электромагнитное поле и не можем воздействовать на него своей волей, вот и вся разница. Это немного другое поле, но суть от этого не меняется. Оно точно так же пронизывает всю Вселенную, и если мы говорим, что Сила разумна, то мы не можем отказать в разуме другому подобному полю. А потом мы вспомним про гравитацию. А потом мы припишем разум Земле и Солнцу. В этом вся суть априорной философии — мы строим красивейшую умозрительную конструкцию, которую невозможно ни доказать, ни опровергнуть, и от которой нет ни малейшей пользы.

— Но ощущение присутствия в храме Аспектов…

— Вы всерьёз считаете свои ощущения доказательством разумности Силы? — удивилась Магда. — Это ощущение можно вызвать разными способами. Например, инъекцией определённого вещества — и что, вы сделаете вывод о разумности шприца?

— То есть вы считаете, что Сила неразумна, и что это просто некое поле?

— Да, Арди, лично я именно так и считаю. И вам советую тоже не тратить время на глупости. Нет ни единого свойства Силы, которое для своего объяснение потребовало бы принять разумность Силы. Давайте не будем умножать сложности, мир и без того достаточно сложен.

* * *

Ленка вертелась перед зеркалом, придирчиво разглядывая себя в форме вольного ратника.

— Ну как? — потребовала она наконец и моего мнения.

Я посмотрел на необмятую форму с новенькими петлицами рядового третьего разряда.

— Салагу определят с полувзгляда, — ответил я, пожав плечами. — Но с твоей фигурой на форму никто смотреть не будет.

— Женщины будут, — упрямо возразила Ленка.

— У вольников-то? Из них наверняка половина лесбиянки, так что твоя форма мало кого заинтересует.

Ленка вздохнула. Быть презираемой салагой ей не хотелось. Ей хотелось блистать.

— Ну надень вечернее платье, — лениво предложил я. — Тогда точно все упадут. Всем трактиром.

Ленка уничтожила меня взглядом и решительно двинулась к выходу. Я потянулся за ней.

Излюбленный трактир вольников «Засада у реки» располагался на набережной речушки Питьбы, прямо в здании Вольной гильдии — правда, входить в него нужно было с тыльной стороны здания. Руководство гильдии мудро рассудило, что отдыхать личному составу, разумеется, надо, но пугать нанимателей при этом не стоит. Со стороны набережной разместили дорогой ресторан «Верное копьё», куда рядовые вольники не заглядывали. Буйная братия развлекалась в своём привычном окружении и перед нанимателями не отсвечивала.

Окончание контракта рыси отмечали, конечно же, в «Засаде». Уже подходя к крыльцу, мы столкнулись с Данилой и Тихоном.

— О, волчата! — обрадовался Данила. — Аттестовались, я гляжу. Поздравляю!

— Здравствуйте! — хором поздоровались мы. — Ну да, мы теперь полноправные вольняги.

— А куда вербоваться будете? — полюбопытствовал Тихон — А то давайте к нам, народу вы приглянулись.

— Мы с вербовкой не торопимся, — уклончиво ответил я. — Средства на жизнь пока что есть, ещё не голодаем.

Ленка тихонько фыркнула.

— Ну если так, то да, — согласился Тихон. — Вольной жизни хлебнуть всегда успеете.

Мы зашли в трактир, остановившись возле здоровенного вышибалы, который приветливо нам кивнул. Темноватое помещение, массивные дубовые столы. Широкие дубовые же лавки выглядели совершенно неподъёмными. «Это чтобы во время драки никто не мог схватить лавку и махать ею», — догадался я, вспомнив прочитанные фантазийные книги. Стены были увешаны разным массивным холодным оружием — алебарды, копья, двуручники. Я заметил даже фламберг, который в наших краях был редкостью.

— Данила, а что тут оружие висит? — удивился я. — А если во время драки кто схватит и начнёт размахивать?

— Какая ещё драка? — не понял Данила. — Здесь драк не бывает. Если свои не уймут, так вот человек-гора сидит.

— Скажешь тоже, Данила, — польщённо осклабился вышибала.

— Что, совсем драк не бывает? — не поверил я.

— Совсем, — кивнул Данила. — Ну самое большое пару раз по морде дадут, а чтобы драку тут кто-то устроил — нет, такого даже не припомню. Если кого захочешь всерьёз отметелить, на улицу выходи — там слева площадка специальная есть, и ставки принимают. Славута, — обратился он к вышибале, — наши где сидят?

— В малый банкетный идите, там они все, — махнул рукой тот.

В малом банкетном зале уже собрался почти весь отряд. Нас тепло встретили, и каждый считал своим долгом поздравить нас с аттестацией. Мне стало слегка грустно — вот она, простая и понятная жизнь, рядом с простыми и доброжелательными людьми. Почему у меня вся жизнь состоит из непрерывного решения своих и чужих проблем?

— По-моему, женщины отряда ещё красивее стали, — тихонько поделился я с Ленкой. — Мама там, наверное, совсем заскучала под конец. Она же ещё в первый месяц всех перелечила.

— Самое смешное, что они даже не понимают, как им повезло, — засмеялась Ленка. — Любая дворянка многое бы отдала, чтобы мама три месяца ею вот так занималась.

Наконец появился Эрик с мамой и праздник начался с приветственной речи командира. Большая часть восхвалений была ожидаемо посвящена маме, и публика это полностью поддерживала. Ратники прекрасно понимали благодаря кому они живы и празднуют. Добрые слова, впрочем, достались всем и даже, довольно неожиданно, нам. А дальше застолье покатилось своим чередом — после нескольких рюмок народ разбился на разные группы, которые непрерывно перемешивались. Ленка, похихикав с женщинами, куда-то исчезла — скорее всего, отправилась исследовать трактир на предмет приключений, ну а я погрузился в обсуждение сравнительных характеристик бронеходов с Данилой. Он оказался большим фанатом имперской техники — я же патриотично считал, что наша лучше, хотя достоинства имперской тоже признавал.

Наконец, сойдясь с Данилой в том, что бронеход — это хорошо, а сильный Владеющий ещё лучше, я заметил Ленку, входящую в зал танцующей походкой победительницы. Губа у неё слева выглядела порядком распухшей. Всё ясно: свинья везде найдёт грязь, а Ленка — драку.

— Кого ты там? — с любопытством спросил я.

— Пустяки, — небрежно отмахнулась она. — Просто объяснила парочке дур, что за языком надо следить.

— Праздник удался, — понимающе покивал я. — Домой нам не пора? Поели, попили, подрались — вроде больше ничего интересного не будет.

— Поехали, — согласилась Ленка.

— А впрочем, погоди, — сказал я. — Кажется, я поторопился насчёт того, что интересного уже не будет.

Возле двери нарисовалась пара здоровых тёток с нашивками неизвестного мне отряда. Одна из них непроизвольно потирала бок, а вторая сверкала здоровенным фингалом. Они озирались вокруг, явно кого-то разыскивая, и у меня сразу же возникло чувство, что этого кого-то я знаю. Чувство тут же переросло в уверенность, когда они заметили нас и решительно двинулись в нашу сторону. Разговоры постепенно замолкали, и народ с любопытством следил за их продвижением.

— Вот что, салага, — начала одна из них, обращаясь к Ленке, — мы тут решили, что ты слишком наглая.

— В меру я наглая, — не согласилась та, — просто кое-кому надо болтать поменьше. И вообще, не умеешь драться — не распускай язык.

— Кто тут не умеет драться? — набычилась тётка. — В общем так, салага — мы решили тебя немного проучить. Пойдём-ка во двор.

— Вы что — вдвоём собрались с моей женой драться? — спросил я. — Тогда я дерусь вместе с ней.

Они задумчиво меня оглядели, обменялись взглядами, и одна из них с неохотой сказала:

— С тобой мы драться не хотим.

— Тогда пусть от вас будет кто-то один.

— Кени, не беспокойся, — вклинилась Ленка, — я с ними и с двумя справлюсь одной левой.

— Ты посмотри на них и на себя, — возразил я. — Из них каждая весит как две тебя. И как ты собираешься с ними справляться?

— Ерунда, — легко отмахнулась Ленка. — Корова вон тоже большая, и что толку?

Тётки побагровели.

— Пойдём, подруги, — пренебрежительно сказала Ленка, направляясь на выход, — разберёмся с вами по-быстрому.

Народ, переговариваясь, потянулся следом.

— Кто это? — тихонько спросил я Данилу.

— Винторогие, — ответил он. — Нормальный отряд.

— Винторогие??

— Ну да, отряд у них так называется, — засмеялся Данила. — «Винторогие». Основатели, наверное, с большого бодуна название придумывали. Но отряд старый, лет четыреста ему, название уже не сменить. Нарабатывать репутацию заново никому неохота.

Площадка для поединков была довольно просторной — квадрат со стороной примерно в пять сажен, отсыпанный мелким щебнем. Оба отряда собрались у площадки. Встреча отрядов неожиданно для меня оказалась вполне дружеской — большинство вольников были давно и хорошо знакомы. Ставили, впрочем, строго на своих. Я тоже сделал ставку.

— Сколько поставил? — тихо спросила меня мама.

— Пятёрку, — шепнул в ответ я.

— А что так мало? — удивилась она.

— Ты же знаешь, что я на Лену и миллион поставлю без колебаний. Но здесь-то к чему выделываться? Ну поставлю я тысячу и заберу весь банк себе — и что? Для меня эти деньги ничего не значат, зато оставлю наших без выигрыша.

— Да, ты прав, — согласилась мама. — Тогда я тоже поставлю пятёрку. Но ты знаешь, я за Лену немного волнуюсь.

— Она справится, — успокоил я её. — Хотя я всё же с ней потом поговорю — нельзя слишком легко относиться к противникам.

Суета со ставками, наконец, закончилась, и бойцы вышли на ринг. Тётки начали осторожно приближаться, слегка расходясь в стороны. Ленка стояла расслабленно, как бы любуясь чем-то вдали. «Артистка!» — с досадой подумал я. Пора действительно сделать ей внушение.

Ленка своих противниц и в самом деле недооценила. Она легко им настучала, когда они не ожидали от неё какого-то сопротивления, и почему-то считала, что и сейчас будет то же самое. Тётки, однако, оказались опытными, и на этот раз отнеслись к ней всерьёз. Одна из них резко атаковала. Руки у неё были заметно длиннее — Ленке не удавалось как-то сократить дистанцию и приходилось постоянно отступать. Ленка попыталась достать её ногой, но та легко увернулась и в процессе ухитрилась неплохо приложить её в глаз. Тем временем вторая сумела подскочить сзади, и крепко обхватила Ленку, прижав ей руки к туловищу. Болельщики из винторогих радостно заревели. Если бы первая успела полностью сократить дистанцию, то Ленка, скорее всего, вряд ли смогла бы что-то сделать, но антилопы преимущество реализовать не сумели. Ленка пнула противницу по колену, вынудив её немного отскочить, а потом оттолкнулась от земли, и сомкнутыми ногами ударила её в живот. Тётку унесло к краю площадки, где она неловко закопошилась, пытаясь подняться. В ближайшую минуту-другую какой-то опасности от неё ждать не стоило.

Всё же Ленка очень сильный боец. Далеко не у каждого получилось бы в такой ситуации не только не растеряться, но и извлечь из неё преимущество для себя. Она не могла выполнить действительно мощный удар из-за разницы в весе, а тут противницы сами ей помогли, и она этой помощью немедленно воспользовалась.

Собственно, для меня исход боя уже стал ясен. Вторая тётка растерялась, не понимая, что делать дальше, но хватку не ослабила. Вообще, зная Ленкину растяжку, я бы не рискнул так её схватить. Она в такой позиции способна без всякой разминки заехать ногой в голову — впрочем, выходная форма вольника для подобных трюков не очень подходит.

Ленка, однако, растяжку демонстрировать не стала, а вместо этого резко ударила каблуком ей по колену. Та ойкнула, невольно ослабила хватку, тут же получила резкий удар локтем в печень и разомкнула руки. Ленка стремительно развернулась, и кулаки у неё быстро заходили взад и вперёд. Глаза у тётки закатились, и она повалилась набок. Ленка повернулась к первой, уже кое-как вставшей на ноги, но та слабо махнула рукой, показывая, что сдаётся, и наши радостно заорали.

Выигранные деньги здорово подняли настроение, и праздник закипел с новой силой. Ленка только успевала отвечать на поздравления. Наконец, она улучила момент, чтобы шепнуть мне:

— Кени, поехали домой, что-то мне уже надоело.

— Подожди чуть-чуть, я небольшую речь скажу напоследок, и поедем.

Я встал и прокашлялся. Народ постепенно затих и с любопытством уставился на меня.

— Нам пора покинуть это собрание, но перед этим я хочу сказать несколько слов, — начал я. — Прежде всего я хотел бы поблагодарить всех от имени нашей маленькой семьи. Благодаря вам мы многому научились за время нашей стажировки. Мы не планируем идти в вольники, но для нас было очень полезным увидеть жизнь со стороны вольного отряда.

Я обвёл всех взглядом. Народ явно относился к речи вчерашнего стажёра не очень серьёзно, но слушали меня внимательно. Я продолжил:

— Чтобы было понятнее о чём я говорю, я думаю, нам пора представиться. Вы знаете меня как Кена, но моё полное имя Кеннер Арди, и я являюсь главой дворянского семейства Арди. Возможно, вы слышали эту фамилию, или, может быть, знаете наш отряд «Стальная лапа».

Судя по круглым глазам и открытым ртам, фамилия народу знакома.

— Вы также знаете мою жену и сводную сестру Лену Менцеву-Арди. И конечно, вам не надо представлять нашу мать, сиятельную Милославу Арди. Вряд ли ещё какой-нибудь отряд может похвастаться тем, что в нём отрядной лекаркой служила Высшая целительница, так что вы, можно сказать, вошли в историю.

У кого-то со звяканьем из руки вывалилась вилка. Меня ещё в Габриче удивляло, что никто так и не понял, что мать Высшая, но потом я, наконец, догадался в чём причина. Это для нас было привычным делом общаться с Высшими, а для обычных людей даже Старшие Владеющие были чем-то далёким и таинственным. Что они умели или не умели — никто толком не знал. К Высшим же отношение было примерно как к богам — они где-то там заняты своими непонятными делами, и с обычными людьми практически не пересекаются.

— В общем, от имени семейства Арди благодарю вас всех за науку и доброе отношение. И ещё добавлю, что семейство Арди планирует предложить вашему отряду постоянный контракт, так что, надеюсь, мы с вами ещё встретимся.

Народ слегка оживился, глаза заблестели. Постоянный контракт, да ещё и с дворянским семейством, для вольного отряда был верхом мечтаний, хотя встречался редко — дворяне обычно предпочитали обходиться своей дружиной.

— Ну а сегодня мы с вами прощаемся. Всего хорошего! Мама, ты едешь?

— Я ещё посижу немного, — улыбнулась она. — Эрик меня проводит.