Я буду ждать тебя в Уиже

Андрей Соколов, 2020

Миссия ООН в Анголе – что может быть достойнее для военных летчиков России. Африка – мечта для многих. 1992 год. Гражданская война остановлена. Страна живет подготовкой к первым многопартийным выборам президента и парламента. В столицу северной провинции Уиже прибывают экипажи вертолетов Ми-8 для выполнения совместных задач с наблюдателями ООН из Канады, Голландии, Швейцарии, десятка других стран. Но почему Комитет помощи беженцам при ООН в этом регионе сразу же меняет своего представителя, симпатичного блондина, на обворожительную брюнетку? А политика? Чьими руками ведется борьба за голоса избирателей на севере Анголы? На что готовы пойти соперники и их спонсоры? Как сложатся судьбы участников миссии, названной ЮНАВЕМ-2? И главный вопрос: на что способна любовь на этой трудной планете? Автор: Андрей Ревович Соколов родился в апреле 1965 года – военный переводчик, служил в Афганистане и Анголе.

Глава 2. Принцесса

— Знакомься! Садовник Жозе — моя охрана, — представила девушка ангольца с крупными чертами лица, когда захлопнулась металлическая калитка.

Сергей не сразу заметил его фигуру на фоне живой изгороди.

— Боа нойте! — протянул он руку ангольцу и ощутил крепкую ладонь, видимо, военного человека.

Спрятанные под кустарником фонари выхватили тусклым светом шагающие по каменной дорожке кроссовки, джинсы, стоптанные сандалии и снова погрузились в дрёму.

— Жозе! Хочешь бокал вина? — предложила Валери садовнику, когда тот отпирал ключом боковую дверь особняка.

— Я не пью вина, Валери, — ответил он, показав хитрую белозубую улыбку.

— Тогда, может, бренди? За первые выборы! — нашёл хороший предлог Сергей.

— Они, увы, не первые, дон-синьор. А чтобы двое могли спокойно пить вино, третьему самое место во дворе на страже.

— Ты как всегда, Жозе, удивляешь мудростью, — улыбнулась Валери.

Охранник остался в саду, а Сергей вошёл в дом. Он с большим интересом следовал за своей избранницей по узкому, едва освещённому коридору.

— Центральный вход через ворота, справа, где стоит машина, — пояснила она, — но там навалены мешки с маисом и всякой всячиной, а здесь таинственная жизнь, как в детстве.

Всё восхищало Сергея: красивый сад, три этажа под фигурной крышей, безоблачная ночь и главное, что они вдвоём. Давно он не испытывал подобного волнения. Его сердце бухало в нагрудный карман голубой рубахи. Дом, казалось, отвечал осторожным эхом из глубины.

Валери провела его через кухню в зону патио. Сергей вдохнул полной грудью зимнюю ночь августа. На площадке из серого камня, обрамлённого фигурным кустарником, шесть пар смело могли бы кружить вальс или танго.

— Это что за фикус с грушами? — удивлённо спросил Сергей, трогая ветвь с тёмно-зелёными плодами в свете кухонного окна.

— Ты никогда не видел, как растёт манго? — Валери нежно улыбалась. — Здесь это самый вкусный фрукт. Просто конец зимы, и они ещё неспелые.

— Манго и авокадо росли до сих пор как-то без меня, — развёл он руками, — но мы это поправим. А запах в саду очень знакомый.

— Я тоже удивилась, когда увидела изгородь из рута, — Валери провела рукой по молодым листьям, — большая редкость для Анголы, а в Швейцарии встречается в предгорьях, но не такой высокий.

— В ночь на Ивана-Купалу, в июле с шестого на седьмое, жёлтый рут для влюблённых распускает красные цветы. Но чтобы их увидеть, нужно прыгать через костёр и купаться нагишом. Хорошие праздники были у нас в старину, — веселился Сергей.

— Наш праздник сегодня не хуже, — смеялась Валери.

Она погасила свет на кухне, и в саду включилось небо. Ярких ночных звёзд, как на юге России, Сергей не увидел, но россыпь игл над их головами плелась нежнейшей кисеёй, сгущаясь под горизонт. Розовый костюм Валери теперь казался коралловым, а его рубашка рядом почти белой.

— Южный Крест? — Сергей вопросительно повёл подбородком в сторону трёх звёзд над кромкой сада, пытаясь определить четвёртую в большом скоплении.

— Да! — Валери тихо прислонила голову к его плечу, обняв ладонями крепкую руку, — А Млечный путь рядом — Бриллиантовая Шкатулка.

— Никогда не думал, что они так низко над землёй. Есть легенда, что Адам и Ева любовались этим созвездием, пока их не выгнали из рая.

— Думаешь, это было в Уиже? — она зажмурила глаза.

— Теперь уверен!

— Как бы я хотела показать тебе Гану! Тот Южный Крест и тысячу водопадов. Думаю, Адама и Еву выгнали оттуда, и за дело. Там прошло моё детство. Папа был директором угольной компании. Нас с сестрой все любили. Мы носились по деревне с детьми, играли, где хотели. Ганцы всегда были приветливы и лишь немного опекали. Не помню, чтобы были серьёзные болезни или другие проблемы. Но всё когда-то заканчивается.

Отец купил дом на берегу Женевского озера, он был немолод, и мы с сестрой пошли в большую школу. Пришлось учить французский. В Швейцарии оказалось, что я похожа на маму-китаянку. Сверстникам это ужасно не нравилось, а старшая сестра была в отца, и у неё сложилось всё отлично. Папа работал в Сиане инженером в компании по добыче угля. Там они познакомились с мамой, полюбили друг друга. Она была переводчицей. Потом правительство национализировало фирму. Ещё в той провинции нашли Терракотовую армию. Мы ездили её смотреть, когда отец был жив.

Сергей внимал печалям Валери, каждой нотке дражайшего голоса, сопереживал неостывшей детской боли своим сердцем, всё сильнее прижимая её к себе.

«Как же она страдала! Ребёнку, выросшему точно в раю, в свободе и любви, терпеть презрение от сверстников только за то, что он похож на маму?! От пузатых обжор в смокингах, от противных швабр-барби в чёрных платьях. Чувствовать себя изгоем в детстве — немыслимо! Нет! Теперь всё будет по-другому — я не позволю, буду рядом — навсегда!»

Сергей считал себя везучим. Его любили друзья. Он был сильным, весёлым. Наезды сверстников? Ну, разве что на первом курсе в кадетке, да и то один смех.

На вилле «Докторов» Игорь Тальков запел «Чистые пруды, застенчивые ивы». Сергей и Валери обнялись, слушая тихие лирические звуки, чуть покачиваясь в медленном танце.

— Ты служил в Афганистане? — она сделала напускной сердитый вид и заглянула в его глаза.

— Всего один год, — шутя, оправдывался он.

— Так и знала! — хлопнула она Сергея легонько по плечу. — Мне было пятнадцать, когда у вас шла олимпиада. Мы ужасно спорили с сестрой. Она на три года старше и хотела ехать в Москву. А я сказала: бойкот, пока не выведут войска! Дома требовала, в школе, вошла в роль активистки. Знаешь, меня тогда заметили и оценили. А мама пошутила: «Что-то, Валери, ты чересчур стараешься, из кожи лезешь вон! Смотри, выйдешь замуж за русского!»

— Валери! — Сергей прижал её голову к своим губам. — Ты моя ганская принцесса.

— А перед Анголой я пошла на ваш фильм «Урга», о нём говорили, мне было интересно, — ответила она покорным голосом.

— Только скажи! Я влезу на это манго, привяжу на самую макушку шест, хоть швабру, и мы объявим Ургу — никто не подойдёт! Всё вокруг — наша территория любви!

Геркулесовая каша

В отсутствие шефа персонал ресторанчика «Напротив» подавал на завтрак ну очень жидкий кофе. Манящий аромат свежеобжаренных зёрен, бивший в нос при входе в заведение, никак не вязался с содержимым чашек. Лётчики переглядывались, казалось, за соседним столиком смакуют чудесный капучино, а тебе досталась промывка аппарата.

— Думаю, и с Валери не всё так просто. А ваши испанки? «Танцевать не буду!», жмутся-мнутся — детский сад, — рассуждал о вчерашних событиях Волков, откусывая бутерброд, подливая себе чёрный чай из термоса. — Вот Катерина — Женщина! Мечта. Фигура, ноги — всё как надо. А глаза? Атлантика!

— Бабка моя говорила, — вступился за командира Симакова штурман Бикбаев, — крупные глаза у дамы — базедова болезнь.

— Ага. Скажет — как в лужу бз… Соблюдай приличия, Сервежа^[7], — за столом же.

— Как я должен был глядеть в её глаза? — морщился от непотребного кофе невысокий Симаков. — Подпрыгивать, что ли? Да и муж рядом.

— А когда это супруг мешал мечте? Наливайте, ребята, чего страдать — чай, он и в Африке чай, — двинул Волков компактный металлический термос от себя.

— А мне чёрненькая испаночка понравилась, темперамент, ух, в дрожь бросает, — не сдавался штурман.

— Катерина — это другое. Поговорить есть о чём. Своя! А ваши? Чёрненькая-беленькая. Что вы им скажете? Здрасте, бабоньки, боа нойте, дос сервеже?^[8] Витьку третьим берите. Будет вам в спальне переводить.

— Джентльмены! — В ресторан вошёл руководитель миссии Майкл с командиром Бондаревым и переводчиком Гуровым. — Приятного аппетита! Сегодня встречаем борт из Луанды. Урны для голосования, навигационное оборудование, сухие пайки для экипажей. Есть вопросы с транспортировкой?

— Витёк! — Симаков хлопнул Авдеева по плечу, гордо встал, оглядывая макушки товарищей. — Где там наш «Лендкрузер»?!

Пока на аэродроме ждали борт из столицы, организовали авиационный смотр, или час открытых дверей. Наблюдатели ООН в отглаженных песочных шортах, в рубашках с коротким рукавом и голубым шевроном чинно обходили винтокрылые машины, знакомились с экипажами. Друзей по вечеринке лётчики встречали объятиями, дам легонько целовали (было время) два раза, а хотелось три. Ооновские бейджики красовались рядом с нагрудными карманами, и все на «ты» произносили имена друг друга почти с восторгом. Недовольным оказался англичанин, проспавший вчерашнюю тусовку.

— Такие приборы со стрелками я видел только в старых «Ирокезах», — кисло заявил Джейк, усевшись на штурманскую чашку Бикбаева, песочная форма на тощем высоком парне висела как на жерди.

Волков поинтересовался:

— Это вы во Вьетнаме летали или в музее видели?

Авдеев замешкался с тонкостями перевода интонации.

— В жарком климате они самые надёжные! — пришёл на помощь командир. — Американцы до сих пор такими комплектуют.

— А это что за красная кнопка? — не унимался британец, указывая пальцем на «Пуск ракет» на ручке управления.

— А, это секретная система катапультирования, — выдал тайну Симаков, — только для экипажа, на случай отказа двигателей. Не взыщи, если будешь пассажиром!

— Мужики! — Штурман Бикбаев, счастливый как ребёнок, запрыгнул в вертолёт. — А француженка-то оказалась швейцаркой! Да ещё с китайскими корнями. С Храмовым разговаривал. У них фурор в экипаже, только Дмитриев как туча.

— А я что утром говорил, — обрадовался Волков, глядя в спину англичанина, покидавшего вертолёт, — вот вам и объяснение вчерашнего интереса: заложил-таки Ляксандра Василич Суворов в них уважение к русским.

— Ага, — скептически усмехнулся Симаков, — скажи ещё, что дело в руководящей роли КПК и генах великого кормчего.

— А что, — смеялся Волков, — организаторские способности у неё явно не от Наполеона.

На аэродроме не было только Валери. Лётчики в экипажах с юношеским задором обсуждали танцы на вилле «Докторов», им казалось, что весь мир — большая дружная семья. Для полноты картины не хватало американцев.

И вот они красивые с низким гулом на большом зелёном С-130 заходили в траверз ВПП в Уиже. Народ вышел встречать борт, русские предполагали чуть ли не братание на Эльбе.

Тучный «Геркулес» с визгом коснулся короткой полосы, пробежался с торможением и свернул на рулёжную дорожку. Метров за сто до вышки четырёхмоторный крепыш притормозил. По тонкому трапу на бетон сбежала рослая американка с чёрным пучком на голове, в зелёной форме, с круглыми авиационными семафорами в руках и показала всей массовке «Стоп!». Народ застыл у вертолётов во внимании.

Мэм сигналами развернула транспортник к перрону задом, винты остановились, и завыла рампа. Вышедшие на белый свет военные люди обнимались со слезами на глазах, поздравляли друг друга с приземлением, обошли вокруг «Геркулеса» и приступили к выгрузке с помощью управляемой балки-крана.

Американцы очень убедительно играли высадку на Красную планету, тем более, что терракотовая пыль была повсюду, а режиссёр держала семафор: «Всем зрителям стоять!» Наконец, она повернулась к толпе и поманила пальцем: «Один, ко мне!».

Канадец Майкл вздохнул и как руководитель побрёл на зов пришельца. Получив кучу замечаний, он расписался в документах и вернулся к экипажу Симакова, который был ближе. «Геркулес» закрыл рампу, фыркнул и без до свидания сбежал на исполнительный старт.

— Кино и немцы, — усмехался Волков. — Нелегко вам в соседстве с инопланетянами, Майкл?

— Американцы всегда серьёзны, — буркнул тот.

— Вот Авдеев у нас серьёзный — болезнь молодости, а те ребята — каждый как мессия, не меньше.

— Вы, Владимир, бортинженер? Принимайте дополнительный топливный бак для вертолёта, — решил сменить тему руководитель, подойдя вместе с другими к месту разгрузки транспортника.

— Зашибись! — ответил Волков. — Я двумя руками «за», а там, как командир скажет. Геркулесовую кашу по сколько брать?

— Бери, Вован, и бочку, и кашу! — дал добро весёлый Симаков.

— Сухой паёк по две коробки на члена экипажа, в одной — десять обедов, — уточнил руководитель миссии ООН. — Начинаем работать, Илья! — с улыбкой уставшего от суеты человека Майкл протянул ведомость Симакову. — Распишись!

Так американский сухой паёк в отряде стал «геркулесовой кашей», а в грузовой кабине UN-06 справа появилась большая жёлтая цистерна. Второй дополнительный топливный бак в тот раз достался вертолёту Скворцова.

Жизнь на неделе вошла в рабочую колею. Утром экипажи получали задания. Четыре, пять скреплённых парами пластиковых урн для голосования (чаще белая и голубая) на площадке у борта означали, что за день предстояло облететь такое же количество деревень. Обычно наблюдатели ООН сопровождали груз, но и без них лётчики доставляли всё, что надо, к месту назначения.

На приборных досках перед штурманами установили авиационные блоки GPS — отличные штуковины. Без них в зелёных джунглях многих деревень было бы просто не найти.

— Ну что опять, Серёга? Сколько ждать? Когда взлетаем? Что пишет твой прибор?

— Потерян спутник, командир. Ошибку выдаёт: «Два сателлита в зоне, only». Издеваются американцы, намекают: «Не будет, русские, маршрута, пока не станете всем скопом за нашего Савимби», — смеялся Бикбаев.

— За чёрного петуха?^[9] Передай америкосам через GPS, что у меня нейтралитет! Доставай карту! Или штурман забыл, что это такое?! — наехал Симаков.

— Всегда готов, командир! Только боюсь заировских зениток. Не пойму я, как они тут в джунглях границу метят.

Две Венеры и песня

О скором приближении весны на улицах Уиже напоминали дикие бананы. Многоярусные зелёные соплодия, подвешенные точно фонари на гигантских кукурузах, набухли, ощетинились по сторонам, олицетворяя мужское начало с извечным призывом: «Ты позаботился о продолжении рода?»

В придачу к персональной тойоте Валери раздобыла джип с открытым верхом и на нём въезжала на аэродром к вертолётной стоянке встречать Сергея. Он прилетал, бежал навстречу, обнимал её, запрыгивал на водительское место, и на таком кабриолете они мчали по аллее корабельных пальм. Никто не мог устоять перед обаянием влюблённых. И лётчики, и ооновцы встречали их счастливыми улыбками, усталые сердца теплели, и кто-то с грустью вспоминал свои счастливые деньки, а кто-то беззаветно верил, что и его любовь нечаянно нагрянет. Вся миссия «ЮНАВЕМ» в Уиже, за малым исключением, гордилась международной парой и старалась оберегать молодых.

В последнюю неделю августа Валери была частым гостем на борту Симакова. Его экипаж был заряжен на дальние полёты вдоль границы с Заиром, и для неё, руководителя комитета помощи беженцам в северных провинциях, это была отличная возможность доставлять продовольствие в труднодоступные районы Анголы. Как член международной миссии Валери знала план полётов на ближайшие дни и всегда встречала понимание со стороны русских экипажей.

— Илья! Хай! В Квимбу? — Валери с высокой чернокожей девушкой подбежали к вертолёту с литерой UN-06.

— Хай, Валери! Ес, Квимба — Макела-ду-Зомбо — Бэу! — запросто объяснял свой маршрут на день Симаков.

— Знакомьтесь! Лили — восходящая звезда Африки, поёт не хуже, чем Мэрайя Кэри.

— ОК! Значит, споём, — улыбнулся Симаков в усы, бросил оценивающий взгляд на девушек с ног до головы и добавил: — Да вы обе как Венеры!

— Спасибо за комплимент, Илья! Не забудь про нас на обратном пути! — смеялась Валери, сунув руки в джинсы, а Лили закатила огромные глаза в кокетливой улыбке. — Сейчас мешки принесут, — добавила руководитель по правам беженцев.

— Ноу проблем! — подтвердил Симаков. — Экипаж, воротнички к осмотру! Дамы на борту! — крикнул он в открытую дверь грузовой кабины, показывая, кто в доме хозяин, впрочем, последнюю фразу Авдеев счёл для служебного пользования и переводить не стал.

Чернокожая Венера в синем платье за спиной командира вытаращила глаза и стала трясти длинными пальцами, указывая на его шею. Валери поняла, в чём дело.

— Илья! Этот красный волдырь у тебя давно?

— Ночью заметил. На спине тоже чешется. К вечеру на аэродроме много здоровенных комаров, — ответил он, сморщив нос.

— Сними футболку, посмотрим!

Все принялись изучать спину Симакова. Борттехник со штурманом тоже выпрыгнули из вертолёта. Лили что-то очень эмоционально объясняла Валери на французском. Та перевела:

— Илья, ты мокрую футболку надевал?

— Нет. Обычно я летаю в рубашке. Сегодня в майке первый день — из-за нарыва, — указал он рукой на шею.

— Тут три волдыря. Лили говорит, ты постирал и не погладил рубашку утюгом, потом вспотел — вот результат. Теперь не чеши и не выдавливай. Жди, когда личинки сами выйдут. Двадцать дней придётся потерпеть, иначе будут большие проблемы с кожей. В Африке много насекомых, которых называют наездники, они откладывают личинки в мокрую одежду, а те проникают в кожу, как только она прилипает к телу. Все вещи нужно сушить в помещении и хорошо пропаривать утюгом.

— Как же здесь народ жил раньше, без глажки? — удивился Симаков.

— Так и жили, — ответила Валери, — может, поэтому одежду и не носили, но животные из-за насекомых сильно страдают.

— Вот оно, командир, как форсить в Африке, стирать и менять рубашки каждый день, — Волков с сочувствием опустил уголки губ вниз. — Ты у нас теперь навроде живого инкубатора. Фильм «Чужие» смотрел? Сергуня, — повернулся он к штурману, — следи за шефом, особенно ночью, а то ведь на тебя переползут.

— Кончай зубы скалить! Не уберегли командира?! — наехал Симаков. — Так, экипаж! На обратном пути отрабатываем экстренное покидание вертолёта на малых высотах, на первый раз — с парашютом.

— Командир! Разреши остаться на земле, обещаю гладить утюгом? — схохмил Волков.

— Не разрешаю! Прыгать будут все, кто без волдырей. Поехали!

Ангольцы принесли коричневые мешки с трафаретной надписью «UN Mais», экипаж и пассажиры заняли места, машина покатила на исполнительный старт.

— Валери, как съездила в Луанду? — старался перекричать шум винтов Авдеев, присев рядом с Венерами на сидушку правого борта. Левый был занят жёлтым баком с топливом.

— Фотоплёнку «Агфа» для тебя купила, но не всё получилось, что запланировала! — также громко отвечала она, перегнувшись через Лили. — Познакомилась с вашим Спиваком. Очень жёсткий начальник. Знаешь такого?

— Спасибо за плёнку! Видел его пару раз! — Авдеев был знаком с Юрием по институту (когда-то оба слыли раздолбаями, теперь Спиваку импонировал надменный образ американского босса, и старых товарищей он предусмотрительно забыл).

— Крутой начальник! Отвечает за фрахт российских вертолётов и за контракты с экипажами. А ты как на него вышла?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Имя созвучно с пивом (португальский).

8

Добрый вечер, два пива.

9

Флаг движения.