Я буду ждать тебя в Уиже

Андрей Соколов, 2020

Миссия ООН в Анголе – что может быть достойнее для военных летчиков России. Африка – мечта для многих. 1992 год. Гражданская война остановлена. Страна живет подготовкой к первым многопартийным выборам президента и парламента. В столицу северной провинции Уиже прибывают экипажи вертолетов Ми-8 для выполнения совместных задач с наблюдателями ООН из Канады, Голландии, Швейцарии, десятка других стран. Но почему Комитет помощи беженцам при ООН в этом регионе сразу же меняет своего представителя, симпатичного блондина, на обворожительную брюнетку? А политика? Чьими руками ведется борьба за голоса избирателей на севере Анголы? На что готовы пойти соперники и их спонсоры? Как сложатся судьбы участников миссии, названной ЮНАВЕМ-2? И главный вопрос: на что способна любовь на этой трудной планете? Автор: Андрей Ревович Соколов родился в апреле 1965 года – военный переводчик, служил в Афганистане и Анголе.

Глава 1. Август — зимний месяц

Аэропорт в Уиже встретил подозрительным молчанием. Вышка сдохла. На полосу зашли по-самолётному и тут же разбежались по рулёжным дорожкам, чтобы не сбить какого-нибудь «Геркулеса»^[3]

Из тени металлических ангаров выскочили чернокожие бойцы в тёмно-зелёной униформе, хорошо, что без автоматов, и, деловито размахивая руками, направили «восьмёрки» на места стоянок, справа от перрона. Два белых, три зелёных вертолёта заглушили двигатели, и на поле высыпали русские лётчики — пёстрые, счастливые.

Солнце. Земля цвета кирпича, чахлые пальмы и одноэтажный аэропорт с фонарём диспетчеров и тремя антеннами на крыше. Подъехали ооновские джипы, ниссаны, тойоты, лихо припарковались у перрона. Из щелей выползла галдящая ангольская детвора, оттеняя белых миссионеров.

— Ребята! Добро пожаловать в Уиже! — Из машины вышел добродушный мужик с корейским лицом и остатками волос на висках — заправский агроном, в тёмных брюках, синей рубашке с закатанными рукавами, свой в доску. — Подходите, будем знакомиться, — радушно протянул он руку. — Я доктор, Николай Николаевич, помогу вам освоиться на новом месте. Это Майкл из Канады, — представил он невысокого человека в зелёной ветровке, с бородой и длинными вьющимися волосами до плеч, — руководитель миссии ООН в Уиже, ваш куратор. Это Ян, Голландия, наш полисмен, отвечает за безопасность, — указал доктор широкой ладонью на крупного загорелого парня с военной выправкой, стрижкой «ёжик», в песочной форме с шортами.

Оба иностранца так радушно улыбались напиравшим на них лётчикам, что казалось, с детства обожали только русских.

— Гостиница готова, — без лишних сантиментов продолжил «председатель», — считайте, лучшая в городе. Этаж четвёртый, верхний, солнечная сторона — не замёрзнете. С водой проблемы. Но это у всех. Есть бочка, вёдра — прорвёмся. Пить строго из бутылок!

— Это мы согласны, — весело зашумели прибывшие.

— Дали бы немного денег! Третий день в Анголе, а всё как птицы, — выразил наболевшее кто-то весёлый и задиристый.

— Питаться будете в ресторане, напротив гостиницы, — продолжал доктор, не удостоив реплику вниманием, — командировочных выдали на три дня — завтраки и ужины. Обеды — на борту американским сухим пайком, на днях доставят. Местная валюта — кванзы, инфляция — пять процентов в день, поэтому с долларом хроническая задержка. Работать начнём завтра. Зачем вам деньги? Считайте, здесь сухой закон! Так всем будет легче. Для экипажей до аэродрома — вот «Лендкрузер», правда, трёхдверный. Есть ещё «Дефендер», большой зелёный, вмещает два экипажа, но он в ремонте. Огромная просьба, мужики, чистый авиационный керосин в бак не лить! Хотя бы мешайте пополам с дизелем. Пока ездить придётся по очереди или с наблюдателями. Ооновский городок за углом гостиницы. Если я не ответил на какие-то вопросы, задавайте!

Летчики, воодушевлённые речью предводителя, стояли и улыбались. Никто не ждал от Анголы манны небесной, а что будут джипы, рестораны — даже не мечтали.

На перроне человек тридцать африканцев в цветастых одеждах, с чемоданами, узлами и детьми, выстроились в очередь на посадку. Аэродромный служащий подкатил к двухмоторному «Дугласу» местных авиалиний трап-стремянку на двух колёсиках.

— Валери! — раздался крик утопающего.

Высокий белокурый парень в серой плащовке заметался в центре, выглядывая над головами чернокожих пассажиров, с грохотом бросил под ноги сумки и побежал навстречу въезжающему через шлагбаум «Лендкрузеру». Белый джип с мощной антенной на переднем бампере, с чёрными буквами UNHCR^[4] на борту лихо зарулил, припарковался рядом с другими ооновскими машинами. Дверь тойоты распахнулась, на бетон выпрыгнула худенькая шатенка в джинсах, зелёном свитере и с улыбкой пошла навстречу блондину. Они обнялись.

— Какая неожиданная сцена на краю земли, — обратил внимание товарищей борттехник Волков, лысеющий со лба рыжеватый здоровяк в камуфляжном комбинезоне, чей экипаж на фланге был ближе к «Дугласу».

— Ну, она-то к нему не так сильно пылает, сразу видно, — вставил штурман Бикбаев, большой знаток любовных отношений, в застёгнутом под горло чёрном спортивном костюме, в бейсболке той же масти с красными «NY» во лбу.

Лёгкий ветерок доносил обрывки фраз красивой пары, прощавшейся у трапа самолёта.

— Всё правильно! — добавил командир экипажа Илья Симаков, коренастый лётчик в розовой рубашке. — Пусть проваливает! Нечего тут французу делать, когда русские прилетели!

Выбор

Серебристый «Дуглас» завёл дуэт двух стареньких моторов и по рулёжке побежал в начало полосы. Разбег, отрыв — всё эталонно! Лётчики у перрона как по команде повернулись в его сторону и замерли, восхищаясь красотой момента. Где ещё такой раритет увидишь? А «старичок» с лукавой улыбкой нырнул в воздушный океан, убрал шасси: знай, мол, наших, это Африка!

Взлёт «Дугласа» был как добрая, забытая песня из старого кинофильма — нарисовала титры на голубом экране, зацепила душу и растаяла.

На лётном поле одинокая девушка, приставив ладонь ко лбу, провожала взглядом серебристый лайнер. Имя Валери, произнесённое молодым французом минуту назад, теперь знал весь лётный отряд.

— Освобождённая женщина Анголы! — схохмил борттехник Волков и повернулся к товарищам.

Народ оживился, зашумел. Со всех сторон посыпались реплики: от простых «У нас в Торжке на лётном поле бабы не гуляют» до абсурдных «И у вас на Рижском взморье будет личный водолаз». Картина никого не оставила равнодушным. Майкл, Ян и Николай Николаевич снисходительно улыбались, поглядывая на растревоженную толпу авиационных рекрутов из России.

Валери, постояв ещё с минуту, с приветливой улыбкой двинулась в сторону лётчиков.

— Кроссовки, джинсы, тонкий свитер и шаловливый завиток, — не унимался Волков.

— Где ты видишь завиток? — не согласился командир Симаков, брюнет с короткой стрижкой и густыми аккуратными усами, разглядывая иностранку сквозь тёмные очки-капельки. — Прямое французское каре!

— Не с-спорьте, пацаны! — добавил, чуть заикаясь, весёлый штурман Бикбаев и повис на плечах товарищей. — Мирей Матье! Собственной персоной. На крутом авто!

«На обложке винила лицо певицы выглядело круглее», — вспомнил Авдеев, новый бортпереводчик экипажа, тощий брюнет с длинным носом, в жёлтой майке, но мнение решил оставить при себе.

— Не понял, Серёня! Ты-то куда?! Без году неделя как женился, а туда же?! — наехал на молодого сорокалетний борттехник, надвинув штурману козырёк бейсболки на лоб.

— Да ну тебя, Вован! Ты, что ли, не женат?! — насупился Сергей, сорвал кепку и принялся расчёсывать пальцами вьющуюся чёрную шевелюру.

— В авиации, сынок! — ухмылялся Волков. — Двадцать лет в браке — это срок! В Африке он даёт большие льготы.

— Бонжур! Боа тарде! Хай! — с улыбкой окинула взглядом Валери мужчин и протянула руку шефу миссии. — Моя машина, Майкл, в вашем распоряжении.

— Ребята! Цигель! — скомандовал доктор, оторвав взгляд от списка лётного состава. — Первый экипаж со мной! Второй с Майклом, третий — с Яном! Кто может водить тойоту?

Повисла пауза.

— Командир, не возражаешь? — обратился Авдеев к Симакову.

— Давай! — кивнул тот.

— Я могу, — предложил себя бортпереводчик.

Ребята из экипажа Дмитриева рядом делали вид, что считают ворон.

— Отлично! Держи! Вот ключи, вон тойота, — без лишних формальностей передал права на иномарку доктор, хлопнув Авдеева по руке. — Симаков, грузитесь! Дмитриев, тогда вы — с Валери. Ребята, по коням! Встречаемся у гостиницы «Пара Эстреллас».

Хитрость удалась — крутой «Лендкрузер» с француженкой уплыл к фартовым. Дмитриевцы ликовали.

— Зря я встрял с машиной, — оправдывался Виктор, усаживаясь на место водителя старенького джипа с потёртыми бамперами.

— Упустили! — сожалел штурман, с завистью наблюдая, как другие грузились в шикарную пятидверную тойоту. — Хотелось поболтать с иностранкой. Вот оно, коварство товарищей!

— О чём ты говоришь?! Всё правильно мы сделали! Давай полезай! — наехал на второго лётчика командир, сложив вперёд спинку правого кресла, пропуская на задние сиденья Волкова и Бикбаева. — Знаешь, сколько ребят «не разлей вода» ссорились до пистолета, стоило возле экипажа замаячить крале?! В авиации сплошь и рядом. А у нас теперь, считай, своя иномарка. Что лучше? Поехали, мужики. Наши в Африке! — Симаков уселся на командирское место, хлопнул дверцей и гордо выставил правый локоть в окно с опущенным стеклом.

* * *

— Ma*am! Crew of United Nationals Zero Four!^[5] — с лучезарной улыбкой представил экипаж прекрасной даме Сергей Марков, бортпереводчик Дмитриева, статный парень с кудрявой русой головой, в рубашке небесного цвета с воротником-стоечкой.

Трёхдверный джип Симакова поравнялся с Валери правым бортом. «Освобождённая женщина Анголы за рулём крутого авто» даже не взглянула в их сторону, весело улыбаясь ребятам из соседнего экипажа.

Узкое, побитое временем и гражданской войной шоссе бежало из аэропорта в город. По правой обочине корабельные пальмы с зелёными кисточками на макушках мелькали, рябили, изображали телеграфные столбы на фоне вымершей зимней саванны. Засохшие, обглоданные саранчой кусты в терракотовом поле строили корявые рожи, пытались запугать чужаков. Но влетавший в кабины ветер был свеж, африканское солнце на голубом небосклоне стояло на весну, и души наполнялись адреналином, предвкушением новой жизни. Зима выше двадцати пяти по Цельсию устраивала вполне.

На въезде в Уиже дорога распадалась в вилку. Белая колонна с охранными «UN» на бортах пошла по левой, как выяснилось позже, по главной улице столицы северной провинции. Лавки, магазинчики, харчевни плыли по сторонам. Клаксоны, барабаны, крики — сотни звуков привлекали внимание счастливых европейцев. Жизнь в африканском городе кипела. Пару раз головной джип останавливался, лысый доктор высовывался в окно и, козыряя знанием местной лексики, разгонял хохочущие на его слова шайки аборигенов, больших и маленьких, коричневых и сине-чёрных, в одежде и без.

Поворот

Михаил Дмитриев считал, что лётчик должен быть красивым и наглым — скромняга подведёт в трудную минуту, а критические ситуации бывают. Пилот — высота, первый во всём — и в воздухе, и на земле, а рядом штурман, но обязательно второй, иначе не будет слаженного экипажа. Они с Храмовым в связке четвёртый год. Понимание не то что с полуслова — с полувзгляда на расстоянии! Летали на всех машинах эскадрильи.

У борттехников расклад другой. Там каждый досконально должен знать свой аппарат, где что болит, чем скрипит, откуда капает. Бортач — птица, окольцованная железом, а потому чаще в масле на гнезде, чем в небе. Не дай бог замена двигателя или капремонт, он, бедолага, полгода крыльев не расправляет — лётчик так не может.

Командир полка назначил шесть бортов в Анголу, Сашку Якушева с его обласканной Василисой (Ми-8) сразу включили в список, а Михаилу пришлось побегать, похлопотать за них с Костяном. А дальше они снова — высота.

Открывая пассажирскую дверь шикарной тойоты, Дмитриев не сомневался — француженка будет его. Кого же ей ещё хотеть? Сильный, красивый и лётчик. И если она — Мирей Матье, как кто-то там заметил, то он — Дитер Болен, и это в эскадрилье говорили все, а за роскошной шевелюрой он следил. Синий олимпийский костюм и сейчас подчёркивал его накачанную грудь.

— Хеллоу, Валери! — приветствовал Михаил иностранку, встретившую его улыбкой за рулём «Лендкрузера» последней модели. — Серёга! — бросил командир переводчику назад. — Спроси, давно ли в Анголе? Кого это она провожала? Наверняка не мужа. Скажи, что лучшие лётчики на её борту. Наш «Ноль Четвёртый» — белый! Не камуфляжный там всякий. Я командир. Готов учить её летать.

Тойота мягко тронулась, замыкая колонну. Сергей Марков на заднем сиденье по центру придвинулся вперёд, ближе к Валери и Михаилу, и перевёл речь командира с некоторыми дипломатическими правками.

— Мы лётчики, не пилоты, Серж, на будущее! — вполголоса заметил ему командир, вслушиваясь в перевод.

— No! — рассмеялась Валери. — Не муж — коллега! Работал в Уиже до меня, улетел на неделю в Намибию в отпуск. Потом на юг — в Квандо-Кубанго. Там трудно — много беженцев. Вижу, все знают моё имя, а как зовут вас, господа пилоты?

— Майкл, Алекс, Серж, — начали козырять ребята знанием своих имён на иностранном языке, Константин замялся.

— No! — со смехом возмутилась Валери. — Хочу знать ваши настоящие имена! Как это звучит по-русски?

— Михаил! — гордо произнёс Дмитриев и поправил шикарный чуб левой пятернёй.

Ребята на заднем сиденье хмыкнули, переглянулись, отношение иностранки к русским именам пришлось всем по душе, и они по очереди представились.

— Валери! А почему на дверцах у тебя пять букв, а не две, как у всех? — сходу начал расспросы штурман Храмов. — Что означают? Комитет помощи беженцам? А антенна такая здоровая на правом бампере на сколько километров берёт? Сто пятьдесят? Очень удобно. Классная радиостанция! — восторгался Костя. — Тоже японская? Здорово! С вертолётом можно связь держать, легко!

За спинкой водительского кресла штурман чувствовал себя не в своей тарелке — не на правой чашке, и недостаток визуального обзора компенсировал лексическим напором.

— А сколько ещё девушек в Уиже служат по линии комитета помощи беженцам? Ты одна и руководишь миссией в двух провинциях? Остальные сотрудники из местных? Жаль! Сколько стоит этот аппарат? Сорок тысяч долларов! Кранты! Моя новая «шестёрка» (ВАЗ-2106) на две штуки баксов тянет! А тут двадцать жигулей можно было взять! — не давал никому раскрыть рта штурман.

Пришлось Дмитриеву утихомирить второго лётчика.

— Shut up, Костян! Дай нам поговорить! — засветил он знание иностранных языков.

Разговор дальше пошёл о семье и школе. Валери со смехом отвечала, спрашивала. Сергей в проёме двух передних кресел был к ней близко, переводил на автомате, и на него нахлынуло волнение.

Не ожидал он, что девушка из Европы так просто будет общаться с русским экипажем. А языковой барьер? Кажется, всем только в радость. Приятный мягкий голос с кратким «ноу», тёмно-каштановое каре с нежным ароматом цветущих мандаринов, смуглая шёлковая кожа, изысканный стиль в одежде — всё казалось Сергею удивительным и необыкновенным.

У однокашников давно были жёны, дети, а он чего-то ждал. Четверть века от роду, десять из которых — по полигонам, казённым хатам. Суворовское училище, военный институт, Кандагар, Мары. Везде товарищи, мужская служба. А женщины — были, кажется, но какие-то временные, в отпусках и не всерьёз. А эта хрупкая и смелая, такая неожиданная и близкая, здесь…

Я верил, что случится так:

Двоим, не расплескавшим чувств,

Судьба даст знак,

Предложит самолёт, автомобиль,

Связать концы дорог из тысяч миль.

И на краю в объятья бросит со всех сил…

Я без тебя не мог. Я о тебе молил.

«Это Бродский или уже нет?» — размышлял он.

Волнение не отступало. Сергей смотрел на её руку, локоть, на изящные складочки, линии запястья, на красивый маникюр в бесцветном лаке, на то, как она держала руль, переключала передачи. Ему хотелось коснуться этой кожи и заслонить от чужих липких взглядов.

Валери в дороге улыбалась. Она знала, какое впечатление производила на мужчин, чёрных и белых. «Аргентинцы, французы, теперь русские. И это первый день! Что с ними будет через неделю? — смеялась она в душе. — Пусть стреляются — заведу ухажёра в каждом экипаже. Буду жечь деньги пачками, как неукротимая Настасья у Достоевского в “Идиоте”. А что? В кванзах — вполне реально. Шефу Аммане скажу, что изучала русский характер, ничего больше. Как там начальник говорит: “В мужском коллективе — верность одному, другие будут уважать?”»

У Дона Педро

Колонна белых джипов медленно продвигалась по городу, стараясь не зацепить снующую повсюду детвору. Через пару километров, в центре, за тёмно-серым домом с винным бутиком на первом этаже, высокие витрины которого были уставлены сплошь бутылками с одиноким шевалье на этикетках, машины повернули направо на узенькую улочку и остановились. Слева, на жёлтом четырёхэтажном здании красовалась облезлая вывеска «Hotel Para Estrellas», под ней висели такие же драные пять звёзд. Напротив, в тёмно-зелёном цоколе трёхэтажного дома, — одноимённый ресторан.

— Отлично! Тут не заблудишься! — авторитетно заявил борттехник Волков, с кряхтением выползая на свободу с заднего сиденья трёхдверной тойоты. — Ориентир надёжный — первый поворот за «Доном Педро»!

— Не понял, — удивился доктор у соседнего автомобиля, — почему Педро?

— Ну, тот мужик — в витрине на бутылках, которыми заставлены все окна, — ухмылялся Волков.

— А-а, «Мушкетёр»! — рассмеялся доктор Николай Николаевич. — Местная водка — вонючий самогон.

— Из чего гонят? — заинтересовался штурман Бикбаев.

— Говорят, из бананов, но я сильно сомневаюсь — гадость ужасная. «Дон Педро» — здорово! Отличное название, по-нашему. А вот и коменданты «Марриотт-отеля» Питер и Хелена! — представил доктор молодую немецкую пару у входа в гостиницу. — По поводу размещения — все вопросы к ним, а я умываю руки. И вам советую делать это как можно чаще.

Добропорядочные бюргеры мило улыбались, приветливо махали русским: «Хай!».

У открытых багажников белых джипов суетились лётчики: вытаскивали сумки, чемоданы. Для неугомонного Волкова это были отличные зрители.

— Дойчланд? Люфтваффе? — громогласно подошёл он к Питеру, держа правую ладонь у пояса пистолетом.

— Nain! — скромно улыбался ему немец. — South Africa. Secret Service^[6]

— Опа! Почти коллеги, значит, — удивился борттехник и добродушно протянул руку такому же рослому парню с высоким лбом и длинной русой челкой, в зелёных штанах и серой клетчатой рубашке без рукавов.

Его подруга с тёмным хвостом на затылке, в салатовом платье рядом состроила невинные глазки сквозь очки в позолоченной оправе.

— Ребята, дуйте наверх! — крикнул доктор. — Через час обед в кафе напротив.

Народ фразу оценил, и ресторан с убогим меню «Пара Эстреллас» (для звёзд) упростили в обиходе до кафе «Напротив».

Когда замыкающая караван тойота остановилась у гостиницы, ребятам из экипажа Дмитриева не хотелось выходить, но… Они поблагодарили девушку за отличную компанию и пошли доставать вещи из багажника. Валери повернулась назад за кресло и спросила:

— Господа пилоты! Есть кассета с русскими песнями?

— Конечно! — Сергей Марков будто ждал этого вопроса, тут же направился к двери водителя, из синей сумки, висевшей на плече, достал и протянул девушке два потёртых футляра «90 минут». — Лучшее: «Браво» и Сюткин! — улыбался он ей, сильный, весёлый, ворот нараспашку.

Когда «Лендкрузер» Валери отъехал от гостиницы, Дмитриев подошёл к Сергею и спросил:

— Что она хотела?

— Просто кассету на русском.

— Просто кассета на русском есть у меня — Тальков например. А ты впредь переводи всё, что она говорит. Я понятно излагаю?

Марков кивнул головой и отвернулся.

Комендант отеля Питер разместил русских лётчиков на четвёртом этаже в трёх номерах правого крыла. В дальнем угловом стояли десять коек, в двух стандартных ближе к выходу — по четыре. Удобства — через коридор, «для звёзд» предусмотрительно с окном, в каморке с ванной на фигурных ножках и унитазом. Смыв — тут же, эмалированным ковшиком из оцинкованного бака на три ведра.

Через два квартала от гостиницы «Пара Эстреллас» Валери свернула в район частных вилл.

Утонувший в роскошной зелени трёхэтажный особняк, который снимал ооновский комитет помощи беженцам для сотрудников, её совсем не радовал. По приезду она выбрала маленькую спальню на первом этаже между кухней и комнатой охранника. Было неуютно. Ночью огромный дом давил пустыми этажами, сыростью заброшенных помещений, запахом старой мебели, скрипом рассохшихся дверей и окон. При встрече в коридоре анголец пугал белками глаз. Бартез ночевал у девчонок из миссии «Доктора без границ» на одноэтажной вилле в конце улицы. Он до последнего надеялся, что Валери его простит, до этой командировки они были вместе. Подруга приехала на аэродром, чтобы его проводить, но и только.

Машина остановилась у ворот, водитель заглушила дизель. В саду прелестно щебетали птицы. Входить в огромный пустой дом ей не хотелось. Валери достала кассету с надписью «Браво», сделанной синей шариковой ручкой, и вставила в магнитолу.

* * *

Обед в кафе «Напротив» состоял из половника лукового супа на плоской тарелке, одной сосиски с рисом и чашки крепкого чёрного кофе с местных плантаций. Кетчуп в красной пластиковой бутылке закончился сразу, и оказалось, что другой приправы в ресторане просто нет. Но лётчики не унывали: на четвёртом этаже в баке с водой уже остывала двухлитровая бутылка спирта «Рояль» и консервы в достаточном количестве оттягивали каждый чемодан. Потешаясь над кухней ресторана, экипаж Дмитриева вышел из дверей заведения. Машину Валери в тени харчевни было трудно не заметить. Водитель в стильном розовом костюме стояла рядом, красивая и гордая.

— Сергей! — обратилась она к Маркову. — Майкл хочет сегодня устроить вечер знакомства для всей миссии. Мне нужен переводчик и сильные руки. Порекомендуй кого-то! Ты всех знаешь.

— Я к твоим услугам, и лучше не найдёшь! — сходу выпалил Марков, не сомневаясь ни минуты. — Готов ехать. Два слова с командиром, и вперёд.

Дмитриев под козырьком ресторана сразу заподозрил неладное по цвету пиджака на даме. Только он размечтался о подруге и водителе в одном флаконе, как сразу вводная на старте — его бортпереводчик Марков!

На вилле докторов

— Михаил! — подошёл Сергей к командиру экипажа. — Ооновцы затевают вечер знакомств. Валери просит помочь с подготовкой. К ужину буду как штык, — отпрашивался он, не сомневаясь, что получит разрешение.

— Не понял! — изобразил обиду Дмитриев. — Техники на аэродроме пашут, мы все, значит, сейчас будем в муравейнике жариться. А ты, такой красивый, укатишь с бабой крутить? А как же экипаж, солидарность? Или переводчики таких понятий не слыхали?

И без знания русского языка Валери поняла, что начальник Сергея полез в бутылку. Ну, как же! Он ещё в машине двигал к ней локоть, выпячивал грудь, прихорашивал волосы, бросал томные взгляды. Два года в Африке научили её работать в мужском коллективе, определять риски, ставить задачи и добиваться своего. Мягкой поступью Валери вышла из тени.

— Сергей! Пора ехать к «Докторам без границ». — Она улыбалась, но всем видом показывала, что не привыкла отступать. — Там на вилле отличные условия для танцев. У тебя сейчас свободное время? А вечером ты покажешь друзьям, как туда добраться.

Экипажи Симакова и Скворцова, вырвавшиеся из кафе на свежий воздух, встретили новость в переводе Авдеева дружным одобрением. Волков, сорокалетний здоровяк, по случаю обеда в шортах и голубой тенниске, с усмешкой заявил:

— Мишаня! Вы в экипаже как хотите. Дело семейное, конечно, но не губите танцы! Не поверишь! Всю жизнь мечтал, чтобы вот так в Африке — и танцы. Зов предков, наверное.

— Сколько Вована знаю — всегда такой! — с гордостью и смехом хвалился Симаков Скворцову, командиру ноль пятого борта, соседу по четвёртому этажу.

Его молодой борттехник Джоник (Сергей Синицин), русый олимпиец в голубой синтетике и кедах, воодушевлённый неожиданно свалившимся застольем, обнял Волкова за плечо и раскинул пальцы веером.

— Кто тут против танцев? Кто на нас с Володей?!

— А-а! Катитесь вы, куда хотите! — махнул рукой Дмитриев, признав, что перегнул палку. — И то верно, кто же против вечеринки, да ещё с «Докторами без границ»?! — ехидно усмехнулся он, и в обнимку с другом Костяном (со спины — меньшая копия), оба в белых теннисках и синих шортах, они гордо двинули к отелю.

На площадке у входа штурман Храмов, с причёской под командира, чуть короче, вывернулся из-под его руки и уточнил:

— Заметьте, мужики, это наш экипаж для всех заработал танцы.

Заручившись поддержкой доброй половины лётного отряда, счастливая парочка сбежала на белом «Лендкрузере», а весёлые летчики бегом рванули по лестнице на четвёртый этаж за вторым обедом и ста граммами «с устатка».

Безымянная улочка в три дома, на которой поселились русские экипажи, после обеда утонула в африканском солнце. Ресторан-кафе «Напротив» ещё хранил остатки утренней прохлады, но постоялый двор «Пара Эстреллас» внутри напоминал пекарню. Вот вам и зима.

Между тем комендант Питер расщедрился — освободил от местных постояльцев левое крыло на верхнем этаже. Там оказались два номера «люкс», уютные, без туалетов, на четыре койки, и один — на две. Командир первого экипажа и лётной группы Валерий Бондарев распорядился заселять народ по спискам. Симакову досталась комната в конце коридора на двоих со штурманом, поэтому Волков с Авдеевым остались в общей комнате на десять душ в противоположном крыле, в неё позднее подселились техники.

— Витёк, не колотися! Тут лучше — балкон на всю хибару. Жить будем скромно, в соседних тумбочках, наземники нас станут уважать.

— Здорово! — радовался Авдеев, что у него такой товарищ, и он остался не один из экипажа. — Вместе хоть в Африку!

— Вместе весело гулять по просторам, — тут же подхватил неунывающий Волков, швырнул большую вещевую сумку к койке под левое окно. — Опа, опа, жареные раки. Приходи ко мне домой, я живу в бараке, — завалился борттехник на одеяло, сунув руки за голову на подушку.

После ужина желающих остаться в гостинице не нашлось. На танцы отправились всей толпой, двадцать восемь человек. Эскадрилья шла по вечернему Уиже с шутками, огоньками сигарет. Сергей Марков показывал дорогу. Через два квартала они свернули налево в низину, за которой начинался частный сектор с дорогими заборами и тёмными деревьями. Странно, что в пути они и не встретили никого из местных жителей, хотя было не поздно. Белые машины у ворот справа были видны издалека. Красная черепица приземистой крыши одноэтажной виллы почернела от времени и старых листьев, слетевших с крон двух больших деревьев у входа. Гладкие стволы колоннами подпирали ночное небо. Тёплый зимний вечер, не ниже 23 градусов по Цельсию, мягко окутывал уютную зону патио на заднем дворе.

Ооновцы прикатили на трёх джипах во главе с начальником миссии Майклом и шефом безопасности Яном.

Николай Николаевич привёз две супружеские пары русских докторов, чем вызвал огромный восторг у лётчиков. Встретить своих далеко от дома было поистине счастьем.

Каждый захватил, что мог, и получился отличный фуршет. Основные хлопоты легли на плечи Валери и «Докторов без границ» из Испании. Рамона и две Марии были слегка шокированы таким количеством гостей, но не растерялись. Они жарили сосиски, орехи, разливали белое и красное вино, гремели посудой, рюмками и сотворили праздник. Экипаж Симакова притащил японскую магнитолу, единственную материальную ценность, которая осталось у Авдеева после Афгана. Красный двухкассетник «Шарп»-twin отлично громыхал на всю округу.

Русские доктора Катерина и Павел были из Москвы, Пётр и Нина — из Омска. В условиях дефицита дам Волков не отходил от Кати, высокой блондинки лет тридцати пяти в жёлтом платье, а главный техник, кучерявый здоровяк Василич, лет сорока семи, в вишнёвом джемпере, натянутом на пузо, опекал свою ровесницу шатенку Нину в фиолетовом сарафане в белый горох. Мужьям Петру и Павлу в блёклых штанах и серых рубашках пришлось пытать счастья с иностранками, коих было по одной на десять парней. Оставалось болтать с лётчиками о больших переменах на родине.

Испанки не хотели танцевать, прятались за делами на кухне, за рюмками и прочей посудой. Авдеев думал, как их переубедить, и обратился за помощью к Валери. Та рассмеялась, сбегала в машину за кассетой «Джипси Кингс» и вывела девушек на круг.

Красавица Рамона с римским носом в пурпурном сарафане распустила чёрные волосы на плечи и пошла в цыганском танце. Симпатичная Мария с острыми глазами и светлым перманентом, в голубом брючном костюме отбивала каблуками ритм вокруг. Приятная Мария, склонная к полноте брюнетка с короткими кудрями и мавританским прошлым своих родителей, горой стояла за подруг в морковном платье с веером.

Мужчины любовались страстными испанками, дружно хлопали, а потом решили, что и сами достойны танцевать рядом, в образе начинающих тореадоров. Оставшимся в стороне наблюдателям тоже нравился этот групповой фламенко.

Сергей Марков был далёк от танцев. Он любовался Валери. Она под музыку в тени деревьев красивыми руками рисовала иероглифы и вязь.

«Танцует для меня! — радовался он. — Как было здорово сегодня просто ехать рядом, встречаться с разными людьми и чувствовать её руку, локоть, даже грузить продукты в машину вместе. Она смеялась, ей было хорошо со мной, я видел. Хочу её обнять — нужен подходящий танец».

— Витя! Поставь медляк из «Денжерос» «Give in to me», — решился Марков. — Пусть Джексон скажет, он умеет.

Авдеев улыбнулся и выполнил просьбу. Зазвучало вступление. Сергей подошёл к Валери.

«Отдайся чувству,

Отдайся страсти,

Уступи мне, стань моей»,

— убеждал исполнитель, вырывая фразы из сердца.

Композиция закончилась, а Сергей и Валери не отпускали друг друга. Они обнимались всю следующую песню, а потом ещё…

— «Я давно сочинял этот танец,

Мне являлись его пируэты

По ночам в Афганистане,

Где ходил и ползал по свету.

Я искал по дискотекам:

Шёл по запаху и на ощупь,

А меня встречали со смехом,

Говорили: двигайся проще.

А сегодня мне этот танец,

Нежный, ласковый, сероглазый,

Лёг на плечи твоими руками.

Ты его придумала сразу».

— Это песня? — тихо спросила его Валери.

— Это танец, — ответил Сергей, она понимающе кивнула, — я слышал его в Кандагаре у Розенбаума, может, забыл или перепутал какие-то строчки… Валери! Если тебе понадобится построить в жизни что-то большое или разломать старое до винтика — позови! Я смогу быть лучшим!

— Всё так серьезно? — она прятала за улыбку свое волнение.

— Я хочу семью, — произнес Сергей медленно, глядя прямо в её глаза.

Она кивнула и опустила глаза. Никто не говорил ей о своих чувствах так скоро и понятно.

* * *

Народ на вилле «Докторов» веселился от души. Медленные композиции сближали людей, быстрые придавали им страсти.

«Эй, братан, поворачивай к чёрту! Видишь, вокруг не наши огни» — эту забойную песню Игоря Сукачёва за вечер ставили раз десять. Под неё танцевали большим кругом в обнимку, дружно задирая ноги перед собой. Голландец Ян, швед Йорген, канадец Майкл — никто не устоял перед талантом автора-исполнителя и задором русских лётчиков. Симаков с Авдеевым старались не отстать от Волкова с Джоником.

«Пускай я никогда не встречал в Африке рассвет» — песня Сюткина шла на ура заполночь, как и «Я то, что надо!» Их в который раз сменял концерт Майкла Джексона «Денджерос». На танцах лётчики познакомились с пышной чернокожей красавицей Маргарет из Кении, с милой дамой в очках Эмили из Австрии. На огонёк прибежали две длинноногие соседки с шикарными вьющимися пучками волос на затылках, две сестры в чёрных кожаных костюмах мини. Все были восхищены их пластикой и удивительными движениями под музыку, но от парных танцев с европейцами они отказались категорически.

Прощаясь ночью, доктор Катерина расчувствовалась, всех обнимала, приглашала в гости на субботу. Предложение встречаться чаще, было принято на ура. В суматохе общего веселья никто и не заметил, что Сергей и Валери давно сбежали с вечеринки.

Музыка с виллы «Докторов» долго звучала в мягкой африканской ночи. Сюткин с Джексоном уверяли, что нет разницы, кто ты — «чёрный или белый», если «никогда не встречал в Африке рассвет». Но город, уставший от гражданской войны, настороженно спал, и улицы его были пусты.

Примечания

3

Американский военно-транспортный самолет С-130 «Геркулес».

4

Комитет помощи беженцам при ООН.

5

Сударыня! Экипаж Объединённые Нации, Ноль Четвёртый!

6

ЮАР, спецслужба.