Бюрократы Белокамня

Андрей Смирнов

Многие думают, что жизнь чиновников и бюрократов скучна до безобразия – кабинет, бумажки, распоряжения, указы и наказы, откаты, взятки и снова бумажки, бумажулечки, бумаженции и бумажища всех сортов. Но это не так! Эта история докажет вам, что цена малейшей оплошности может зашкалить счётчик бед, жертв и разрушений на критической отметке. Вы убедитесь, что работа чиновника может быть опасна как никогда, и ставкой в ней может быть не только собственная жизнь, но и даже судьба огромного города.

Ромул

Вам никогда не казалось, что ваша жизнь тяжела и несправедлива? В детстве эта несправедливость выражается в том, что вас рано уводят с улицы или укладывают спать родители, обижают сверстники или ребята постарше. Потом, в отрочестве, тебе не дают заниматься теми делами, которые тебе нравятся, симпатичные тебе девчонки или парни хихикают над тобой, а родители норовят вас загнать домой. Когда ты станешь старше, то тебе придётся трудиться в поте лица, постоянно сомневаясь в том, правильный ли ты выбрал труд и партнёра.

Вся жизнь Ромула состояла из череды подобных несправедливостей, сомнений и ощущений собственного бессилия. Так, во всяком случае, считал он сам. И это несмотря на то, что в свои 35 лет он добился поста помощника по экономическим вопросам у главного советника аж самого короля Вигора! Монарх-солнце, который правил уже четвёртый десяток лет и смог принести Эосу покой и стабильность. Именно при нём война Сторон окончилась победой Юга, и все государства смогли вздохнуть спокойно, кроме непокорного Востока, который периодически старался огрызнуться посильнее.

Ромул был высоким кареглазым брюнетом с довольно симпатичными и приятными чертами лица, которые несколько портил крупноватый и немного кривой нос (сломанный в студенческие лихие годы) и едва заметные зарождающиеся залысины. Всеобщей мобилизации и воинской обязанности юноша в своё время смог избежать, поскольку обучался в академии на должности, которая исключала зачисление в ряды солдат. Отучившись на экономиста, он обязан был вернуться в свой родной город Земех, но талантливого молодого человека заметили преподаватели и предложили ему пост при учебном заведении. Кроме того, из родного города пришли вести, что там нашёлся грамотный человек на ту должность, которую изначально должен был занять Ромул. Поэтому юноше удалось зацепиться и остаться в Белокамне.

Через два года работы, полным отчётности, двойной бухгалтерии и разной статистики, Ромула перетянули работать на Остров. Мог ли он подумать, что работать при дворце будет так… Нет, это оказалось вовсе не здорово. Должность, хоть и была почётной, но оплачивалась не особо здорово, начальство пусть и ценило одарённого юношу, но относилось к нему несколько рассеянно и забывчиво, часто не замечая ни самого работника, ни результата его трудов. И это было обидно. Обидно, когда ты горбатишься неделями и месяцами, прорабатывая определённые вопросы, а твоё начальство давно махнуло на них рукой или уже решило их без твоего ведома. Естественно, что очень часто Ромула об этом предупредить забывали. А он всё продолжал и продолжал собирать информацию, анализировать, составлять отчёты и рекомендации, чтобы потом, в один единственный миг ему сказали о бесполезности его трудов. Это бесило. И было несправедливым! Как и зарплата, которой едва хватило на то, чтобы купить себе небольшой домик на окраине Променада.

Амбиции Ромула представляли ему в грёзах особняк на Острове, или, на худой конец, в Храмовом районе или центре Променада, которые считались более роскошными. Но действительность была более плачевна. Почему же так мало платили на этой должности, которая была приближена к такой видной фигуре, как сам король, он не знал. Его друг Сереж, которого все прозвали Серьгой из-за одноимённого украшения в мочке правого уха, постоянно шутил на эту тему, говоря следующее.

— Лучше всего охотится голодный зверь, — смеялся мужчина. — Тогда он становится более хитрым, расчётливым и целеустремлённым. Наверняка и у вас также! Ты же сам помнишь, что говорят все студенты в академии — сытое брюхо к учению глухо. Так и тут. Ну о чём ты сможешь думать и соображать, коли развалишься с набитым пузом за столом? Вот и смекай!

— Но это не повод платить мне меньше, — обычно тут же начинал ворчать Ромул. — Ты мне предлагаешь это говорить жене, когда та завистливо вздыхает, глядя на роскошные кареты или паланкины, проносящиеся мимо нас?

— Не знаю, — пожал плечами полный Серьга. — Да и зачем они вам нужны? У вас есть лошадь и лёгкая прогулочная коляска. На черта вам эта роскошь?

— Тебе хорошо говорить, — скривился помощник советника. — У тебя и карета, и коляска есть, и тройка отличных скакунов. Да и особняк твой где расположен? В центре Променада, а не на отшибе, как у меня!

— Не в них счастье, — улыбнулся друг. — Скажи судьбе спасибо, что ты вообще не в Дыре живёшь! Вот там-то точно не так здорово, как у тебя в твоём доме.

— Это точно! — поёжился Ромул, вспоминая о грязных трущобах. — Вот только в нашем домике становится тесно. Семья же растёт!

— Как там твой малой, кстати? — улыбнулся Серьга, стараясь отвлечь товарища от неприятных мыслей.

— Никтус-то? — улыбнулся молодой человек. — Растёт не по годам. Говорить начал, так теперь болтает без умолку! Сказки требует и конфет!

— Ну, можете смело попрощаться с тишиной и спокойствием.

— Мы уже про них забыли! А твои дочери как?

— Нормально, — односложно ответил Серьга, принявшийся чистить вяленую рыбину.

Холодное пиво, неспешная беседа в хорошей компании, конец рабочего дня, завтра выходной — чего ещё можно желать? Это была уже традиция — по окончании рабочей недели собираться в таверне «Слеза и пламя» и обсуждать последние новости, обмениваться сплетнями, и просто отдыхать. Своё название питейное заведение заслужило из-за особой настойки, рецепт которых был известен лишь хозяину — тощему как жердь (удивительное для трактирщиков дело) малому по прозвищу Метла. Вероятно, его прозвали так из-за излишней худобы или волос, напоминающих этот инструмент. Фирменная настойка Метлы «Рёв дракона» могла заставить любого делать две вещи одновременно — плакать горючими слезами, и дышать не менее горючим пламенем. Два ингредиента из множества были всеми уже давно разгаданы — кислица и болотный стручковый перец, а вот на счёт остальных ходили ожесточённые споры. Так или иначе, фирменный вкус знаменитой настойки пока воспроизвести в точности никто ещё не смог. А тот счастливчик (или безумец) что выпивал сие пойло, мог самым натуральным образом выдохнуть маленький язычок пламени из своей глотки в те моменты, когда переставал рыдать. Ни дать, ни взять — словно хворый дракон. Многие авантюристы по достоинству оценили плюсы этого пойла, беря всегда в поход небольшую его флягу — если трут и огниво потеряются, то всегда можно глотнуть «Рёва Дракона», и разжечь неплохой костерок. Только смотрите, не затушите его сразу же своими слезищами! Да и язвенникам сей продукт категорически противопоказан.

— Парни, кто сегодня пойдёт со мной смотреть на Обрубок? — спросил у друзей Петрусь, третий человек в их компании.

Если Ромул был высок и худощав, Серьга низок, полноват и широкоплеч, то Петрусь был среди них словно самый настоящий ребёнок, хотя все трое мужчин были ровесниками. Причём «ребёнок» в данном случае — не комплимент, а, скорее, ругательство. Росточка Петрусь был низкого, усы и борода никак не хотели расти на его лице, только задорный неряшливый пушок, голосок был тонким и звонким, отчего его часто принимали за страшную девчонку, а прыщей на одном только лице было столько, что хватило бы и на дюжину голодранцев. Серьга работал в банке Гарибальди в центре Променада, Петрусь был лицом, э-э-э (хотя сложно назвать его лицом, поскольку прыщами с физиономии Петруся можно было пугать народ на улицах), точнее сказать он являлся главным представителем гильдии ассенизаторов Белокамня. Все трое мужчин были представителями зажиточного среднего класса, с ощутимым достатком, который и варьировался в их тусовке значительно сильно. Самым неимущим был, как вы уже догадались Ромул. Потом шёл Серьга, а вот Петрусь сделал их всех по уровню доходов. Вот что значит уметь делать деньги! Даже из г… прошу прощения — отходов жизнедеятельности, при должной сноровке можно извлечь больше прибыли, нежели от работы ростовщиком или помощником главного советника. Звучала должность не особо почётно, но это не значило, что Петрусь самолично шарится по канализациям и канавам Белокамня. Нет, вместо этого он руководил большим штатом разнорабочих, специально обученных стражников и командируемых вечно озлобленных магов. Да-да, вы не ослышались — без мечей и магии в стоки соваться было большой ошибкой, поскольку обитавшие там повсюду агрессивные плотоядные слизни, тролли, кобольды или прочая нечисть могли схарчить смельчака быстрее, чем вы успеете испугаться. Естественно, что желающих добровольно поработать в канализациях было немного, особенно среди чистоплюев-магов, поэтому была развита целая система подношений Петрусю, чтобы тот распределял объёмы и участки работ желательным образом.

— Тебе не надоело смотреть на это издевательство? — спросил у товарища Серьга. — Обрубок уже приелся по самое не могу!

— Обрубок?! — содрогнулся Ромул. — Нет, пожалуй, не пойду.

— Да что вы такие ханжи, в самом деле? — обиделся Петрусь, когда понял, что никто не поддержал его идеи.

Тут, вероятно, стоит сделать отступление, чтобы пояснить про предмет их разговора. Обрубок — так зовут провинившегося чиновника, уличённого во взяточничестве или коррупции. Когда его вина будет доказана, то провинившегося ждёт лишь одна участь — публичная пытка, придуманная лично самим Вигором для коррумпированных госслужащих. Суть её сводилась к следующему — негодяя выводили на помост под жадные взоры толпы, а потом начинали поочерёдно отрубать и отрезать выступающие части тела. Когда палач отхватит что-то одно, то дежурившие тут же маги начинают процесс исцеления, восстанавливая повреждения. Поэтому одну и ту же конечность могли отрубать несколько десятков раз, под бурные одобрительные аплодисменты и крики толпы. Когда народу надоедало это зрелище (а это никогда не происходило быстро, поскольку казни и пытки, а особенно расхитителей государственной собственности вызывали в людях стойкое желание повторить наказание на «бис»), либо, когда истекал час от начала истязаний, тогда Обрубку заживляли последнюю нанесённую ему рану, но конечность, палец или что-то ещё уже не восстанавливали. Бедолагу водворяли обратно в камеру без ноги, руки, пальца, уха, носа или чего ему там отхватили напоследок, а на завтра экзекуция возобновлялась. Таким образом пытать казнокрада могли неделями, понемногу урезая его тело, переводя в разряд беспомощных калек. Первыми старались безвозвратно ампутировать пальцы, дабы пытка затянулась на максимально долгий срок. Это было выгодно палачам и магам, поскольку им платили тем больше, чем дольше протянет преступник. Если же он наоборот — умирал слишком рано, тогда исполнителей самих могли публично казнить. Многие Обрубки сходили с ума от подобных процедур ещё до своей смерти, о которой молили днями напролёт. Родственники жертвы готовы были заплатить тюремщикам баснословные суммы, лишь бы те окончили страдания их бывшего кормильца, но любой, кто будет уличён в подобном, сам рискует разделить участь истязаемого. Заканчивалась вся эта эпопея тогда, когда отрезать от тела несчастного, без риска убить его, больше было уже нечего. Вот этот оставшийся Обрубок клеймили специальной магической руной, которая грозила взорваться при любой попытке протезирования, а также целительной либо чёрной магии, направленной на жертву, после чего калеку возвращали родным. Если таковых не имелось, то страдальца подвешивали на крючьях на площади правосудия до тех пор, пока в нём будет теплиться жизнь.

Естественно, что Ромулу подобные представления не нравились. Ведь он сам был государственным служащим, и знал, как там можно легко подставить кого угодно, обвинив в стяжательстве. Одно остаётся неоспоримым — за казнь не возьмутся до тех пор, пока не будет проведено чтение памяти обвиняемого Старшим Дознавателем — самый последний и неоспоримый факт виновности или непричастности в происходящем. Но даже и в таком случае можно подставить сотрудника, просто подкинув ему в рабочий стол компромат. Пусть он не будет знать о том, как тот туда попал, но осадок и подозрения у начальства всё равно останутся.

Не смотря на такую целенаправленную программу, развёрнутую против коррупции, многие чиновники всё равно нет-нет, да и воровали украдкой, лелея надежду на то, что их проверка минует. Особенно это было развито на местах в провинциях, где государственный контроль был слабее, а Старшего Дознавателя, способного произвести чтение памяти, не имелось в наличии. Да и откупится там было не в пример проще, нежели в самом Белокамне.

— Нет, — твёрдо отказался Ромул. — На Обрубка идти смотреть я не собираюсь!

— Боишься оказаться на его месте? — ухмыльнулся Петрусь, отхлебнув пива.

— Ты тоже должен этого бояться, — заметил ему Серьга.

— Я не ворую! — отрезал глава ассенизаторов.

— Но взятки берёшь, тем не менее, — шёпотом сказал Ромул. — А это тоже наказуемо!

— Это называется подарками, — отмахнулся Петрусь, но сам он при этом несколько побледнел.

— Если хрен назвать арбузом, то слаще он от этого не станет, — хмыкнул Серьга, допивая свой напиток. — Эй, любезная!

Этот возглас предназначался милой служанке, которая уютно расположилась на коленях рослого усатого стражника, гладившего девушку по бедру. За это ей наверняка перепадёт (или уже перепал) медяк-другой, а если повезёт, то и целая чешуя. Прислужница тут же вздрогнула на своём кавалере, а тот лишь недовольно нахмурился, глядя на нарушителя их плотского единения и невинных забав. Служанка попыталась встать с колен стражника, но тот удержал её, после чего крикнул Серьге своим зычным голосом:

— Дама немного устала, поэтому ты можешь прогуляться до стойки и самостоятельно принести себе пойла!

Свои слова он сопроводил таким свирепым прищуром, что становилось понятно — солдафон пришёл сюда выпить, потискать девок, а также помахать своим достоинством перед остальными посетителями, провоцируя их на драку со служителем закона, коим он и являлся. Учитывая тот факт, что перед служивым стояла пара пустых ёмкостей, и по сидящей на его коленях девушке, первые два пункта в его списке текущих дел на вечер были выполнены. Теперь же намечался конфликт, который наглец пытался разжечь всеми своими силами, жаждая почесать кулаки и показать всем свою удаль.

— Что, в школу стражников снова начали набирать контуженных? — буркнул сам себе под нос Петрусь, в то время как Ромул пытался усадить Серьгу на месту.

— Хельга! — прикрикнул Метла из-за стойки. — Я тебе кров, пищу и медяки не за гулянки даю, а за работу!

— Я…

Девушка снова попыталась вскочить с колен стражника, надеясь оправдаться и избежать нагоняя от начальника, но наглый мужик посадил её силой обратно.

— Дама хочет побыть со мной! — дерзко заявил он. — Или это преступление?

Стоявший возле дверей медведеобразный лысый детина с шрамом через всё лицо пошевелился, вопросительно глядя на Метлу. Вышибала не рисковал связываться со стражниками, коих за столом было три человека, но и бездействовать не собирался тоже. А так, зыркнул на хозяина — пусть он принимает решение, пусть берёт всю ответственность на себя. Не хватало ещё из-за чужих прихотей ночевать в Склепе. Но Метла лишь стыдливо отвёл свои глаза, решив пустить дело на самотёк. Народ в зале оживился, глядя на разгоравшийся конфликт. Кто-то поспешил допить своё пойло и покинуть заведение, другие же, наоборот — привстали со своих мест, чтобы получше видеть происходящее. Заступиться за даму никто, почему-то, не пожелал. Довольный своей безнаказанностью стражник лишь хмыкнул, после чего стиснул свою ладонь на груди у взвизгнувшей девушки. Товарищи нахала лишь заржали, глядя на то, как бедняжка пытается вырваться из лап негодяя.

— Герои! — хмыкнул себе под нос Ромул. — Сядь, Серьга, пока тебе череп не проломили или не арестовали!

— Помогите! — уже истошно закричала Хельга, пытавшаяся безуспешно вырваться из хватки негодяя.

Стражники снова засмеялись, но, надо отдать им должное, всё же не стали усугублять ситуацию, и дама была отпущена восвояси.

— У нас в клане насильникам кочерыжку под корешок отчекрыживают, и вся недолга! — заявил во всеуслышание один из гномов, сделав соответствующий жест своим топором.

— Что ты сказал, недомерок?! — тут же взвился похотливый служитель закона.

— Господа, — тут же встрял Метла. — Любые побоища прошу устраивать за пределами моего заведения!

— А никто и не собирается тут драться! — навис над гномом стражник и его товарищи. — Собирайся, бородач, пойдёшь с нами до Склепа прогуляешься!

Отдыхавшие в таверне существа снова напряглись. С одной стороны инцидент обещал скоро закончиться, но с другой, зная взрывной характер гномов и наглость данных блюстителей порядка, можно было ожидать чего угодно.

— Чего ты сказал?! — посмотрел на нахала подгорный житель, глядя на него, точно солдат на вошь.

— Собирайся, говорю, на выход! — сквозь зубы процедил тот. — Пока тебе не инкриминировали сопротивление при аресте!

— Надо же! — хмыкнул гном. — Ты не только знаешь, как дам беззащитных лапать, но и пару словечек мудрёных даже смог запомнить!

Кулак выстрелил вперёд с неимоверной скоростью, но бородатый коротышка всё же успел перехватить руку и выкрутить, взяв пойманную ладонь на болевой излом. Весь гонор стражника тотчас улетучился, а сам он заорал дурниной, приседая на корточки, поскольку гном упорно тянул его вниз.

— Отпусти его! — тут же обнажили свои мечи два других стражника.

— А что будет со мной? — полюбопытствовал гном. — Потом вы задержите меня или попытаетесь заколоть на месте?

— Ты напал на стражника…

— Я?! — удивился коротышка. — Напал?! По-моему это он набросился на меня, словно разъярённый бык.

Пара зрителей согласно захихикала, в то время как Метла на всякий случай достал из-за стойки арбалет. Вышибала же уже натянул на кулак кастет, встав неподалёку от места разборок. Обычная потасовка грозила перерасти в любой момент в побоище, и запах крови, пересчитанных рёбер, выбитых зубов и сломанных носов уже витал в воздухе. Казалось, достаточно малейшего шороха, и начнётся битва не только с участием кулаков, но также колюще-режущего, рубящего, дробящего и метательных орудий.

— Ладно, хватит! — громыхнул стулом решившийся Ромул.

— Сядь! — зашипели ему его товарищи. — Ты чего творишь?!

Все перевели недоумённый взор на мужчину, который решил внести свой вклад в решение текущего конфликта.

— Знаете, что это такое?! — спросил у стражников Ромул, доставая из-за ворота рубахи цепочку с жетоном служащего Острова.

— То, что ты работаешь на Острове, и драишь сортиры господам, ещё не значит, что ты можешь нам приказывать! — отрезал один из служивых.

— Хорошо, — вздохнул мужчина. — Вот это что такое, надеюсь, знаешь?

Он повернул свой жетон другой стороной, и краска мигом отхлынула от лиц стражников. Ещё бы, они не знали этого знака! Фамильная магическая руна самого короля Вигора, такого чёрного цвета, что, казалось, она поглощает весь свет и краски, которые находились рядом с нею. Таким опознавательным знаком сам монарх отмечал тех людей и нелюдей, которые действовали по его указке, даруя, тем самым, неограниченный выбор при работе и поддержку со стороны всех государственных структур. Убить носителя такой руны было себе дороже, потому как такое преступление будет расследовать вся тайная полиция города.

Сказать, что друзья Ромула не офонарели, значит не сказать ничего. Их рты раскрылись сами собой, а глаза упрямо отказывались возвращаться обратно в глазницы. Гном тут же отпустил из захвата пленённого им стражника, оттолкнув его от себя прочь, после чего вернулся к своему пиву с таким невозмутимым видом, словно ничего и не произошло.

— Вероятно стоит доложить королю о неподобающем поведении блюстителей порядка, — тем временем продолжал давить на психику ошалевших стражников Ромул. — Рассказать его высочеству о том, как они задирают посетителей в тавернах, пристают к дамам и угрожают расправой любому несогласному, пользуясь своим служебным положением!

— И-и-и-извините! — проблеял один из провинившихся. — Мы больше не будем, ч-ч-честное слово!

— Извиняйтесь перед гномом и девушкой, а потом проваливайте, куда хотите! — приказал им Ромул, который уже успел спрятать жетон обратно под рубаху.

Естественно, что стражники тут же поспешили попросить прощения перед обоими пострадавшими, после чего спешно покинули «Слезу и пламя», хлопнув напоследок дверью. Все завсегдатаи тут же вернулись к своим делам, продолжив отдыхать и наслаждаться напитками и едой.

— Да ты растёшь! — восхитился Серьга, хлопнув товарища по плечу. — Задание от самого короля получил! Не иначе в тайные агенты подался?

— Если бы! — фыркнул чиновник.

— Рассказывай давай! — потребовал Петрусь, слова которого были поддержаны кивком Сережа.

Но прежде, чем Ромул смог удовлетворить своё любопытство, он получил неожиданный приятный приз в виде пары кружек бесплатного пива от Метлы и поцелуя в щёку от его доставщицы Хельги.

— Спасибо, что вступился! — прошептала девушка смутившемуся мужчине.

— Да не за что, — скромно улыбнулся он, после чего вернулся к своей беседе.

То, что он шёпотом поведал своим друзьям, расстроило их (да и самого Ромула история эта тоже не особо радовала). Сегодня днём его непосредственный руководитель и сам Вигор отметили, что помощник советника несколько запаздывает с предоставлением своих отчётов, сводок и рекомендаций. Конечно, в большинстве случаев это была не вина самого Ромула, а тех людей, кто доставлял эти сведения ему. Поэтому, когда он заканчивал свою аналитическую работу, то выработанная им информация уже оказывалась немного устаревшей. Но не будешь же об этом твердить королю, который и так прекрасно об этом знает. Именно поэтому Вигор решил отправить помощника своего советника на стажировку к нелюдям.

— Пускай поучится у них премудростям своего ремесла, — коротко сказал правитель, который уже вовсю строчил рекомендательные письма, скрепляя их своей особой руной. — Заодно и нас потом поучит или переделает процесс советования в оптимальный по результатам учёбы. Ты у нас по какой части идёшь? По экономической? Вот и ладненько. Держи письма, с завтрашнего дня будешь ходить по представителям других рас или крупных организаций. Отказать в обучении тебе не должны, поскольку везде стоит моя личная руна. Возвращаться обратно не смей, пока не потратишь все письма, о чём будет свидетельствовать подписи твоих учителей. На выходе тебе дадут жалование за месяц вперёд.

— Так тебя отправили в оплачиваемую командировку? — разочаровано протянул Петрусь. — Я то ожидал, что ты у нас стал агентом тайной полиции или выполняешь особое поручение короля, навроде шпиона.

— Ну ты загнул! — засмеялся Серьга. — Чтобы наш Ромул — да вдруг тайный агент?! Да не в жисть!

— Ты знаешь, — оскорбился начальник ассенизаторов. — Что лучшая маскировка эта та, которую никто не может раскусить? Пойдёт всё — нищий, рабочий, купец и даже бюрократ, коим и является наш друг! А если он и вправду шпион короля, посланный на спецзадание, то вряд ли он стал бы рассказывать об этом всем встречным и поперечным, верно?

Тут Петрусь впился испытующим взором Ромулу в глаза. Тем же занялся и Серьга. Выглядело это так, словно два голодных удава смотрят на весьма аппетитного кролика.

— Что скажешь, Ром? — пытливо прищурился Петрусь. — Я прав?!

— В чём? — спросил бедный бюрократ, которому подобное внимание нисколько не нравилось. — В том, что я секретный агент, который не хочет раскрывать своей истинной сущности, или в том, что меня отправили в командировку по специальности?

— Оба вопроса.

— Да никакой я не агент, — вяло отмахнулся от любопытного друга Ромул. — Я даже кинжала в руках толком никогда не держал. Ну, какой из меня шпион?

— Хорошо играешь! — цокнул языком Петрусь. — Убедительно! Точно также будешь делать, когда пойдёшь с проверками в чужие организации, и тогда тебя ждёт успех!

— Да не шпион я и не ревизор, — в который раз уже отмахнулся командировочный. — Сколько раз можно повторять!

— Да, но судя по тому, что вокруг нас в таверне образовалось пустое пространство, остальные так не считают, — заметил Серьга, прихлёбывая своё пиво.

Друзья оглянулись и отметили правоту своего товарища-банкира. Вокруг их стола не было никого в проходах, а соседи поспешили отодвинуть свои стулья подальше от нашей троицы. Пьяницы старались вести себя тихо, если оказывались поблизости от Ромула, а количество едва заметных косых взоров на него превысило все мыслимые рекорды.

— Что?! — в отчаянии громко воскликнул Ромул, когда понял, что практически все присутствующие смотрят на него, а привычный кабацкий гул стих.

Все тотчас отвернулись, возвращаясь к своим делам, лишь гном, тот самый, который не побоялся раньше перечить стражнику, встал со своего места и приблизился к столу троих отдыхающих мужчин.

— Вечер добрый! — кивнул он насторожившимся людям, после чего посмотрел Ромулу прямо в глаза. — Спасибо тебе, шпик! Никогда не любил вашего брата — шныряете повсюду, разнюхиваете, устраиваете диверсии или крадёте людей с вещами. Но, видать, не перевелось ещё такое чувство, как совесть, у служивых. Выпьешь со мной?

— Я-НЕ-ТАЙНЫЙ-АГЕНТ! — по слогам выговорил бюрократ. — Я простой государственный служащий.

— Ну, не шпик, так не шпик, — легко согласился гном. — Всё равно спасибо! Выпьем?

— Присаживайся! — пригласил нового гостя Серьга, завсегда отличавшийся повышенным дружелюбием.

Он выдвинул пустой стул и подтолкнул его к коренастому коротышке.

— Спасибо! — кивнул тот, принимая приглашение банкира. — Можете звать меня Бородой.

— Это твоё имя? — удивился Ромул.

— Нет, — помотал головой гном. — Имя мы говорим только тем, кому можем доверять. Меня всегда поражала беспечность, с какой остальные раскрывают свои имена всем встречным. Только лесные эльфы и гномы знают настоящую цену имени.

— Знаю, знаю, — заворчал Петрусь. — Зная имя, можно проклясть его обладателя и весь его род. Верно?

— В точку! — кивнул Борода, оглядываясь по сторонам, выискивая взглядом прислугу. — Уважаемая! Бочонок пива за этот стол и рёбрышек свиных побольше!

— Ого! — ухмыльнулся Серьга. — В честь чего гуляем?

— В честь моего досрочного освобождения из Склепа, благодаря вашему товарищу, который заступился за меня, — пояснил гном. — Спасибо тебе, незнакомец.

— Ромул, — представился чиновник. — Не за что. Не люблю, когда страдают невиновные, знаете ли.

Гном протянул свою грубую широкую ладонь, и мужчина пожал её. Потом Борода вопросительно посмотрел на Серьгу с Петрусем. Те представились, также пожав руку своему гостю.

— Тебе нужно тренировать свои руки, — критично посмотрел на главу ассенизаторов гном. — А то пожатие такое, словно ребёнка за ручку держишь. Кем ты работаешь, если не секрет?

— Я? — растерялся Петрусь, который всегда стеснялся своей вонючей, но хлебной должности. — Я, э-э, главный по туннелям, можно сказать.

— Глава проходчиков? — тут же оживился гном. — Что за выработки? Далеко отсюда? Какой номер присвоен шахте? Каким оборудованием владеешь?

— Я не шахтёр, а как бы это…

— Чего? — не понял Борода.

— Говно в канализации он разгребает, — подсказал простодушный Серьга, чем вызвал шквал негодования со стороны Петруся.

— И ничего я не разгребаю! — взвился он. — Я отвечаю за порядок в канализациях и стоках Белокамня, распределяя работников по участкам! Мараются они, а не я!

— Ну…

На мгновение разговор пришлось прекратить, поскольку служанка при помощи вышибалы доставили к их столу бочонок с затребованным напитком, а также принесли большую миску копчёных рёбрышек.

— И то дело! — обрадовался гном, доставая из кошеля плату. — Достаточно?

— Ага! — кивнула Хельга, после чего наклонилась и чмокнула Бороду в щёку. — Спасибо, что сбил спесь с того стражника!

— Не за что, милая, — улыбнулся гном. — Обращайся! А на будущее имей в виду — все стражники…

После чего последовал нелицеприятный отзыв о служивых, а потом вышибала и служанка удалились прочь, посмеиваясь над словами Бороды. Тот же водрузил бочонок на стол, после чего заявил:

— Протягивайте кружки, товарищи! Будем пить, пока небо или мы не позеленеем!

После того, как угощение было опробовано, четвёрка вернулась к разговорам.

— Весьма недурственное пиво для человеческой пивоварни, — оценил гном, чья борода и усы были покрыты пышной белой пеной. — На чём мы там остановились? Ах, да! Петрусь — нужно следить за собой, иначе, рано или поздно, твоя хилость доведёт тебя до могилы. Вот, посмотри на своих товарищей. Серьга здоров как бык и может задавить любого только своей массой. Ромул наверняка наваляет любому засранцу даже будучи безоружным, даром, что он тайный агент короля…

При этих словах бюрократ нахмурился, но возразить не смог — вклиниться в речь словоохотливого гнома было не так-то просто.

— Ну а ты? Тебя же любой сопляк задушит!

— Зачем кому-то убивать меня? — удивился Петрусь. — Мы живём в цивилизованном городе, а не в пустыне, где разбойники прячутся за каждым барханом или сторожат все оазисы.

— Сразу видно, что ты ни разу не был в Дыре, — хмыкнул Серьга. — Где кулаками и ножами машут по поводу и без.

— Да я вообще на правом берегу был всего два или три раза, — пожал плечами глава ассенизаторов. — Чего мне там делать? Канализаций там мало, инспектировать объекты надобности нет, а развлечений там никаких нет.

— Ну, на счёт развлечений — кому и драки раем кажутся, но вот зарекаться от такого зря, — покачал головой Борода. — Нужно уметь постоять за себя. В жизни это пригодится.

— И что ты предлагаешь? — вздохнул Петрусь.

— Поучится кое-чему у более опытных товарищей, да заняться своим телом.

— Когда ему учится или заниматься собой, — хмыкнул Серьга. — Он же только и делает, что командует бедными рабочими, да пиво глушит в перерывах!

— Ты, знаешь ли, то же не отличаешься повышенной любовью к тренировкам! — парировал Петрусь.

— Ладно, хватит вам препираться! — вклинился, наконец, Ромул. — Борода, расскажи нам лучше о себе. Кто таков, чем живёшь?

— Шахтёр я по профессии и призванию, — ответил гном. — Да вот понадобился своим товарищам в качестве охранника. Руду мы в Белокамень привезли караваном. По пути к городу на нас дважды напали трусливые шакалы-разбойники, но оба раза мы их сделали, как девчонок.

— Расскажи об этом! — подался вперёд Ромул.

— Что такое? — усмехнулся Борода. — Профессиональный интерес?

— Да, — кивнул бюрократ.

И если подгорный житель думал о том, что тайного агента интересует информация о бандах за пределами города, то сам же бюрократ просто хотел оценить риски для караванов, исходя из рассказа Бороды. Ведь именно торговлей жил Белокамень, а он не кто иной, как помощник по экономическим вопросам. И если караванам грозит какая-то опасность, то он должен об этом знать!

— Да чего там говорить-то? — почесал подбородок гном, вытряхнув из своей бороды мясные крошки. — Первый раз на нас напали за сотню километров от города. Дорогу занесло песком, и пока наши верблюды и василиски карабкались по барханам, из песков выскочили какие-то злодеи. Хилые они, правда, оказались какие-то. Один из них сломал о мой кулак нос, второй долго хрустел своими сломанными ногами под моими башмаками — зачем он только под меня залез? До сих пор гадаю, никак понять не могу! А третий громила так щедро орошал всё вокруг своей кровищей, что даже бороду мою запачкал, гад! А ведь я её только помыл и расчесал перед отъездом! Не успел я войти в раж, как уже всё было кончено. Никто из моих товарищей даже не пострадал. Пленных мы связали и допросили с пристрастием. Сейчас они уже на невольничьем рынке продаются поди, да только кто этих калек убогих купит — ума не приложу. Разве что на раскорм тварям каким возьмут или для жертвоприношений. Хотя, если бы я был на месте Бога, то точно бы оскорбился такому нелепому подношению.

Люди фыркнули, представив себе это зрелище.

— Второй раз напали уже ближе к Белокамню, — тем временем продолжал вещать Борода, попутно прихлёбывая пиво. — Вдали уже были видны ночные огни города, и мы даже немного расслабились. Как оказалось — зря. Вот этим бандитам нужно отдать должное — они подошли к делу со всей сноровкой и изобретательностью. Они начали поливать нас стрелами, убив нескольких животных и караванщиков. Пока мы выстраивали телеги в боевой порядок, из-под песка вскочило ещё несколько этих уродов, которые оказались прямо в центре нашего лагеря. В той битве умерло с полдюжины наших и полтора десятка наших коллег из людей, двое верблюдов и василиск, который от ран обезумел настолько, что стал бросаться на нас. Но всё же мы показали этим гадам, что с нами шутки плохи. Тут уж было не до пленных, потому как рубились эти сволочи отчаянно. Всех их покрошили, да.

— А опознавательные знаки у бандитов какие-нибудь были? — спросил Ромул, явно заинтересованный рассказом.

— Да чёрт их знает, — пожал плечами гном. — Мы их останки скормили своим василискам. У одного, правда татуировка была, но вряд ли это метка банды.

— Почему ты так считаешь?

— Сомнительно, чтобы такую срамоту кололи себе на тело все бандиты.

— А почему ты один? — прервал его историю Петрусь. — Где твои товарищи по каравану?

— Я, э-э-э, — смутился Борода. — Это. Потерялся, в общем. Белокамень такой большой, а я ни разу в нём не был до сего дня. Отвернулся, зазевался — и вот я уже один в толпе. Но я знаю, где мои друзья остановились. Ночлежка мадам Ллойс, если я не ошибаюсь…

Все его спутники тут же закашлялись и рассмеялись, не ожидав такого поворота событий. Это же надо же — элитный бордель назвать ночлежкой! Да одна ночь пребывания в подобном заведении стоит столько же, как недельное или месячное (зависит от вашего заказа) проживание на хорошем постоялом дворе со всеми удобствами!

— Чего тут смешного? — не понял причины бурного веселья своих товарищей гном. — Это плохая гостиница, да?

— Очень! — кивнул Серьга. — Там очень дорого! У тебя с деньгами как — порядок?

— Ну, я довольно бедный шахтёр по меркам нашего народа, — почесал голову Борода. — У меня при себе пара десятков опалов, три рубина и немного брильянтов. А что?

Это заявление заставило смех прерваться также быстро, как он до этого и разразился.

— Действительно, не густо! — присвистнул вслух Петрусь, который уже мысленно отгрохал себе шикарный особняк за счёт бедного шахтёра и его кошелька.

— Везёт же некоторым! — вздохнул Ромул, испытывая муки зависти к горняку, содержимое одного только кошелька которого приравнивалось ко всей стоимости имущества бюрократа.

— М-да, — только и смог, что крякнуть Серьга. — Слушай, Борода! А зачем ты носишь с собой драгоценные камни? Давай обменяем их на золото, так тебе будет проще покупать себе вещи или услуги в городе.

— У меня в котомке уже есть золото, — кивнул гном. — Пара слитков. И монет штук сорок. Думаете, мне этого не хватит для того, чтобы переночевать в гостинице?

И снова трое товарищей одновременно хрюкнули, поражённые тем, что подгорный гость не знает истинной цены своего состояния. Да на него можно было купить себе пару гостиниц в городе!

— Можно, конечно, но…

— Что — «но»? — насторожился гном.

— Тебе не стоит говорить всем встречным о своих запасах, если ты не хочешь остаться без них, — почесал свой прыщавый лоб Петрусь. — Ворья в Белокамне хватает.

— Для них у меня завсегда есть это! — Борода приподнял свой топор, показывая его друзьям. — И вообще, вы знаете, где расположена эта ночлежка, где остановились мои товарищи? Можете мне указать путь?

— Дорогой наш товарищ, — ухмыльнулся Серьга, желая внести ясность в этот вопрос. — У мадам Ллойс в этом городе ночлежки нет. И не вздумай больше такого говорить кому-либо, пока тебя не облапошили какие-нибудь проходимцы, поняв, что ты приезжий.

— Что, так заметно? — спросил гном, нахмурившись.

— Очень, — кивнул Ромул.

— И где же мне тогда искать своих товарищей, если никакой ночлежки не существует? — нахмурился ещё сильнее Борода.

— У мадам Ллойс есть заведение в городе, только это элитный бордель, — пояснил Серьга. — И если твои товарищи там, то они сейчас отдыхают в весьма приятной компании.

— Что же они сразу меня не предупредили, засранцы! — вспыхнул гном. — Как по чужим койкам прыгать, так это мы первые, а как…

И тут гном замолчал, видимо сообразив, почему.

— Что такое? — наклонился к нему Петрусь. — Ты чего замолчал, Борода?

— Они не стали мне сразу открыто говорить о месте отдыха, поскольку об этом могли узнать наши жёны, — пояснил гном. — Ладно, чего уж там. Будем выше плотских развлечений и отдохнём тут. В этом заведении комнаты сдают?

— Да, но необходимо будет осведомиться об их наличии заранее, — ответил Серьга.

— А, хотя, я лучше доберусь до крепости местных гномов и остановлюсь на ночлег у них. Даром мы, что ли, руду им привезли?

— Ну, это тебе решать, — пожал плечами Петрусь. — Хотя чем тебе бордель не по нраву?

— Не люблю я этого, — поморщился Борода. — И вам не советую!

— Что, подцепил какую-то заразу когда-то в одном из подобных мест? — усмехнулся Серьга.

— Было дело, — сокрушённо вздохнул гном. — Еле отошёл тогда. Думал — помру или он, родненький, отвалится, ан нет — обошлось. Почти месяц тогда работать не мог, еле отходили меня.

— Ты хоть с кем тогда спал-то? С гномихой?

— Ну не с орком же!

— Слушай, Борода, — придвинулся поближе Петрусь, переходя на шёпот. — А правда, что у ваших дам тоже есть растительность на лице?

— Ещё один расист! — вздохнул гном. — Да, есть! Теперь тебе легче?

Вместо ответа глава ассенизаторов просто кивнул, откинувшись обратно на спинку своего стула. Борода вздохнул, после чего залпом допил своё пиво, в то время как Серьга о чём-то шептался с Ромулом.

— А про бордель мадам Ллойс ты зря переживаешь, — подмигнул гному Петрусь. — Там никакой заразы нет.

— Тебе почём знать? — спросил его гном.

— А при всём при том, что там работают допелльгангеры, — охотно пояснил ему человек. — Знаешь про таких?

— Бесово племя! — сплюнул на пол Борода. — Как же не знать?

Плевок не остался незамеченным для нахмурившегося Метлы, который страдал от повышенной чистоплотности и аккуратизма, отчего постоянно держал в руках полотенце, щётку или одноимённый инструмент, созвучный с его прозвищем. Вот и сейчас лицо кабатчика на миг исказилось, когда он увидел такое грубое нарушение чистоты его заведения, однако об этом инциденте ему тут же суждено было забыть, поскольку другой гуляка согнулся в рвотных позывах в другом углу. Вот теперь уже краска и вовсе отхлынула от лица Метлы, но, к его счастью, вышибала, осведомлённый о бзике своего начальника, уже приблизился к пострадавшему. Страдальца успели дотащить до дверей, после чего вытолкнули наружу.

— Блевать строго снаружи! — крикнул ему вдогонку вышибала, придав напоследок бедолаге хорошего ускорения.

Несчастный не успевал совладать с такой скоростью, поэтому имел несчастье запутаться в своих ногах так основательно, что ему пришлось отправиться в вынужденный полёт. Именно в этот момент его желудок не выдержал окончательно, выдав наружу всё, что думал о своём нерадивом хозяине. Блюющая комета пьяницы немного повеселила наблюдателей и самого Метлу, отчего тот и думать забыл о выходке гнома, вернувшись к излюбленному протиранию кружек.

— Знаю я об этих тварях — доппельгангерах, — кивнул гном, наливая себе пиво из изрядно опустевшего бочонка. — Меняют облик по своему желанию на любой, который они когда-либо видели, жрут человечину и всех остальных, кому не повезёт оказаться слабее их.

— Посетителей борделя не ели ещё ни разу, — ухмыльнулся Серьга. — Зачем им это, когда за свою работу они получают дикие деньжищи? Ну, посуди сам — это же отличная идея! Эти существа могут принять любой облик — хочешь эльфку или человека? Пожалуйста! Нужна гномиха или ещё кто? Да без проблем! Недоволен лицом, размером задницы или грудей своей подруги? Просто скажи ей об этом, и наслаждайся нужным! И всё это без всякой заразы, поскольку доппли оставляют все ранения и болезни со старой сущностью, когда подвергаются новой трансформации или при питании.

— Всё это, конечно, так, — заёрзал гном на стуле. — Но просто мне не по себе от мысли оставаться голым наедине с таким опасным существом, которое может впиться тебе в глотку в любой момент!

— Для этого им покупают рабов, — рассеял его опасения Серьга. — Вот этим бедолагам точно долго жить не приходится в стенах сего заведения. Однако делается это в подвалах, вдали от глаз и ушей клиентов.

— Хотя если приплатить, то можно поучаствовать и в этих кровавых оргиях, — вклинился в разговор Петрусь. — Так, по крайней мере, гласит народная молва.

— Я не понял, — Борода по очереди осмотрел всех троих мужчин. — Вы что, агитируете меня за поход в это злачное место?

— Нет, — пожал плечами Петрусь. — Просто поясняем тебе, от чего ты отказываешься.

— Ладно, — вздохнул гном. — А сами-то вы туда ходите?

Все мужчины тут же грустно вздохнули, что могло означать абсолютно всё, что угодно.

— Понятно, — тем не менее сказал Борода.

Что он для себя уяснил из такого неоднозначного ответа, было неизвестно.

В этот момент у входа в «Слезу и пламя» начал нарастать шум — похоже, что намечалась драка. Все посетители (и наши герои тоже) сразу же повернулись в нужном направлении, желая узнать причину шума. Как оказалось, это более или менее пришёл в себя тот бедолага, которого выкинули блевать наружу. Теперь, когда хмельные пары немного испарились из его многострадальной головы, он, вероятно, жаждал мести за своё публичное унижение.

— Вышвырни его ещё раз, если он начнёт бузить! — приказал вышибале Метла.

Громила кивнул, грозно глядя на хулигана. Тот, правда, теперь был не один, а уже с товарищем, которого откопал неизвестно где. Видимо их расчёт был направлен на то, что вдвоём им удастся накостылять хоть самому чёрту, поскольку пьяному, как известно, море по колено. Это, однако, нисколько не смутило вышибалу, который уже натянул на свои пальцы кастет.

— Чего надо?! — грозным голосом спросил он у шатавшегося возвращенца, вооружённого лишь одним своим перегаром и наглостью.

Оружие это было мощным, вонючим и довольно капризным, поскольку действовало на разных соперников каждый раз непредсказуемо. А то и вовсе критично подводило своего хозяина.

— Ты эта! Того! Слишком это! — высказал свою претензию возмущённый до глубины души выпивоха. — А ведь я того этого самого как дам!

— Да! — поддержал его товарищ, который тоже не отличался повышенной трезвостью. — Именно! Это самое!

— Понятно всё с вами! — вздохнул вышибала. — Пошли прочь или…

Договорить он не успел, поскольку главный обиженка начал снова давиться рвотными позывами. Силу применять не пришлось, поскольку его товарищ сам подхватил кореша под руки и выволок на свежий воздух, на чём инцидент оказался исчерпан.

Расстроенные отсутствием зрелища посетители таверны вернулись к своим делам.

— Не, ну вы видали? — ухмыльнулся Борода, показывая на выход. — Не умеешь пить — так не садись за стол. Или знай свой предел. Я вот знавал одного горняка, так тот на спор мог выпить что угодно в любом количестве.

— Ну уж таки прямо в любом! — усомнился Петрусь. — Живот всё же не бездонная бочка!

— В любом разумном количестве, — тут же уточнил гном. — Когда-то я проспорил этому паршивцу свой боевой молот. Ух, и знатно же я тогда нажрался, пытаясь перепить этого негодяя! Поэтому с тех пор я стараюсь много не пить.

При этих словах все покосились на пивной бочонок, прикидывая в уме, что значит немного в понятии Бороды.

— А оружие жалко, — тем временем продолжал сокрушаться гном. — Такое хорошее было! Именное! От деда перешло. И-эх!

— Это ещё что! — хмыкнул Петрусь. — Я знавал мага, неспособного переносить алкоголь в любом, даже самом ничтожном количестве. Он называл своё состояние ал-лер-гией. Вот кто страдал, так это он! Большинство зелий и алхимических препаратов делается с использованием спиртов, а он не мог ни к чему этому даже прикоснуться или вдыхать пары. Поэтому он всегда носил с собой кучу жезлов и талисманов, чтобы компенсировать ими невозможность использования эликсиров. И от этого становился похож на новогоднюю пальму, украшенную большим количеством игрушек. Талисманы были везде — на шее, на и в одеждах, все пальцы в перстнях, на запястьях и лодыжках по три браслета! На уши и нос было страшно смотреть — все в серьгах. И всё это магическое — гудит, сияет, зловеще молчит, а также нагревает или остужает воздух. Вот чес-слово не вру! На поясе висит несколько жезлов, посох вот такенный!

Петрусь раздвигает руки, чтобы показать размеры, но задевает левой ладонью чей-то затылок.

— Извините! — тут же просит он прощения у соседа, после чего продолжает свой рассказ. — Так вот, этого мага прислали к нам чистить канализацию от отбросов. Ну, вы же сами знаете, как у них это здорово получается — колданул огня, вот тебе и грязь сжёг. Шаманул воды — отмыл стены и прочистил трубы. Ну так вот. Выглядел наш недовольный товарищ словно самый настоящий рыцарь, поскольку все эти амулеты, талисманы, медальоны, перстни, браслеты и жезлы упаковали его так плотно, словно самый настоящий доспех. Даже лицо было закрыто магической маской.

— Запахи и ядовитые испарения нейтрализует, ночное видение даёт и защищает от ударов, — пояснил колдун.

Вот только знаете, все эти навороты оказались бессильны против рухнувшего сверху булыжника, который проломил череп умника так легко и непринуждённо, словно это было обычное яйцо. И маска магическая не спасла. Так и умер напыщенный болван, хотя его предупреждали о необходимости ношения каски или шлема!

— Гм, — хмыкнул Борода. — Ты это сейчас нам к чему рассказал?

— Просто так, — ответил глава ассенизаторов. — Поддержать беседу про алкоголь, да про крутые вещи. А мораль моей басни такова — не нужно корчить из себя крутого парня, пока не закончишь дела. Вот взять, например, того ханурика, который вернулся мстить вышибале за своё унижение. Слишком рано он вернулся, ведь ещё даже толком не проблевался, а уже…

У входной двери снова зашумели, и все обернулись повторно. Шатавшийся страдалец вернулся мстить повторно, сжимая свои кулаки и стараясь смотреть прямо в глаза вышибалы. Удавалось ему это с трудом, поскольку взор его двоился, ноги мелко тряслись, а сам он кренился из стороны в сторону, словно корабль в шторм. Рядом с ним топтался его хмельной товарищ, стараясь удерживать своего друга более или менее прямо.

— Ты эта! Того! — снова завёл старую шарманку возвращенец. — Завязывай давай!

— Чего завязывать? — устало вздохнул охранник, неприязненно глядя на пьяного мужчину.

— Обижать хор-роших людей! — икнул обиженка. — И пер-рестань двои-ик-иться в моих глазах! Ты что, это? Маг? Бил я вас, как…

Договорить он не успел, поскольку теперь его товарища скрутили рвотные спазмы, и он обрызгал своему товарищу не только затылок и спину, но даже умудрился и вышибалу немного задеть.

Кто-то громко ахнул, и все в зале замерли в напряжении и ожидании. Разъярённый охранник брезгливо смахнул с себя остатки чужой рвоты, в то время как пострадавший повторно мужчина, жаждавший мести, и вовсе заревел белугой, разворачиваясь к провинившемуся товарищу. Не успел тот прийти в себя или извиниться, как пьяница набросился на него с кулаками, и оба мужчины выкатились из таверны, мутузя друг друга руками и ногами, под дружный смех отдыхавших зевак. Лишь вышибала с недовольной миной счищал с себя следы жизнедеятельности нахального гуляки.

— Драки снова не вышло, — хмыкнул Петрусь с сожалением, поворачиваясь обратно к своим товарищам.

— Ну и хорошо, — улыбнулся Ромул, который вообще был против насилия. — К чему нам лишний шум?

— Твой друг прав, — кивнул Борода. — Незачем устраивать драку без причины. Это чревато неприятными последствиями.

На какое-то время все замолчали, но вскоре Серьга вспомнил кое о чём, что сразу же поспешил озвучить.

— Что там с хаоситами за городом случилось? — спросил он у Ромула. — Не слыхал со своей колокольни?

— Слышал, как же, — кивнул чиновник.

— Кто такие? — тут же насторожился гном.

— Хаоситы — так называют любых сектантов и культистов, религия которых требует жертвоприношений и крови, — пояснил Ромул для Бороды. — Как правило, многие служители хаоса не хотят или не имеют возможности построить храм в городе и официально поклонятся своим тёмным божествам, поэтому им приходится действовать скрытно. Похищать жертв для ритуальных убийств и оргий, насылать порчу или призывать демонов — всё это запрещено властями, если происходит вне храмов в Белокамне. Были тут одни такие культисты недавно, за западными воротами в джунглях скрывались. Большие группы путешественников не трогали, а вот одиночек похищали регулярно. Только неувязочка у них вышла — пара пленников смогла сегодня сбежать из их логова и добраться до города прежде, чем их успели перехватить.

Не успел Ромул начать рассказывать эту историю, как вокруг их стола собралась толпа любопытствующих, желающих послушать свежую сплетню. А новости действительно были, что называется из первых рук, поскольку только сегодня стража выдвинулась в джунгли, дабы разобраться с культистами. Все это знали, но вот финал истории был сокрыт для них завесой мрака, потому как власти обычно не афишируют ход таких операций (особенно, если те были неудачными). Кое-какие слухи по городу уже конечно поползли, но узнать это от сведущего человека было предпочтительнее. Почему все так были уверены в исключительности сведений Ромула? А кто недавно на всю таверну светил особой королевской руной?

— Тсс, — зашипел кто-то сбоку. — Дай послушать, чего тайный агент его Величества скажет!

— Не мешайте Пижону говорить! — поддержал его другой.

Бюрократ, по счастью, был так увлечён рассказом, что не услышал этого замечания, не оспорив его, что ещё больше убедило завсегдатаев «Слезы и пламени» в том, что перед ними самый настоящий шпион. Также он не обратил внимания и на тот факт, что теперь вся таверна внимает ему, затаив дыхание. А всё потому, что сидел мужчина спиной к залу. А рассказчик из Ромула был отличный, по нескольким причинам. Первая — это наличие маленького сына, которому приходилось постоянно придумывать и озвучивать различные сказки. Вторая — практически ежедневно нужно было докладывать различные отчёты своему шефу, которые практически ничем не отличались от сказок, излагаемых маленькому разбойнику Никтусу на ночь. Что это было смещение жанров (былины плюс статистика) или ловкое перетекание из одного в другой — сказать было сложно. Не раз сын будил уставшего отца, который сквозь сон рассказывал об очередном богатыре и его похождениях, вопрошая у Ромула о том, что такое «квартальный отчёт», «горит план», «суммационно», «всех уволю» и им подобное. Перед главным советником короля так же иногда проскакивали недопустимые фразы, типа «жили-были», «не тужили», «в тридевятом царстве» и им подобные. Но шеф был человеком понятливым и терпеливым, поскольку сам располагал небольшим детским садом голов этак в восемь.

К этому стоило прибавить также то, что Ромул научился делать паузы в нужных моментах, подчёркивая их значимость. Это было важно для лучшего усвоения материала советником (которому нужно было всё разжёвывать дословно, как и Никтусу), а также придавало повествованию дополнительную глубину и трагичность. Жестикуляция также была на высоте, что говорило о немного нервном характере бюрократа, сопереживающему своему рассказу.

— Так вот, от главного советника, который сегодня докладывался королю лично, я и узнал, что же там случилось, — продолжал Ромул рассказывать своим друзьям.

Вся таверна затаила дыхание, слушая, как отряд стражников углубился в джунгли, в поисках сектантов запрещённого культа. Чиновник так красочно расписал все декорации, словно сам участвовал в том походе, хотя многие слушатели в этом были уверены на все сто процентов — даром, что-ли, перед ними тайный агент короля? Такой не будет кричать всем налево и направо о своих глубоко засекреченных операциях — он будет либо молчать, либо спишет их на кого-то другого, всё верно. Зловещие тени прыгали по стенам обеденного зала таверны, превращая её в пещеру безумных сектантов, в которую вынуждены были спуститься стражники. Вся обстановка так и дышала враждебностью, пот струился по вискам и лбам не только бравых служак, но и заинтригованных слушателей, ожидавших от этой истории чего угодно. Даже сам Метла прервал свою вечную полировку блестевшей стойки, забывая временами дышать от напряжения.

Если бы Ромул не был так увлечён рассказом, то неприятно бы удивился тому факту, что вокруг него сгрудилось такое количество любопытных.

— И когда стражники уже отчаялись обнаружить логово язычников, когда факелы начали затухать в их руках, а пещера всё не кончалась, именно тогда они заметили зловещий алтарь. И тут тени пришли в движение и с воплями бросились в атаку!

И тут тени, до этого неподвижно замершие на стенах обеденного зала, и правда зашевелились! Раздались вопли, и мигом поднялся самый настоящий хаос зарождавшейся внутри питейного заведения битвы! Ревел у дверей застигнутый врасплох вышибала, хрустнул сломанный стол, а чёрные, как смоль, агрессоры крушили всё и всех.

— Ага! — воскликнул Борода, сжимая кулаки. — А вот и долгожданная потасовка!

— Твою мать! — нырнул под стол Петрусь, прикрывая голову руками.

— Колдун! — взвизгнул кто-то, указывая на опешившего Ромула. — Это он вызвал сюда теней своими рассказами!

А грязные твари, количеством шесть штук, уже вовсю громили заведение, успев вырубить вышибалу напрочь. Метла вопил как резаный, угрожая пришельцам арбалетом. Но те игнорировали оружие, бесстрашно бросаясь в бой, стараясь избить как можно большее количество посетителей. Оказавшийся поблизости от наших героев грязный чёрт получил мощный хук от Бороды, рухнув на пол и потеряв сознание.

— Да это же тот алкаш, которого отправил в полёт вышибала часом ранее, — заметил из-под стола Петрусь, делясь своим наблюдением с друзьями. — Но почему он весь чёрный?!

— Да он весь в грязи, что твоя свинья! — усмехнулся Серьга, бросая свою предварительно опустошённую мощным глотком кружку в полёт. — Как и его дружки-пьяницы!

И правда, если присмотреться повнимательнее, то легко можно было обнаружить, что все грязные субъекты оказывались благоухающими алкоголиками, которых подбил обиженный собутыльник на опасную авантюру. Как этому ханурику, который теперь отдыхал на полу, удалось уговорить своих товарищей на побоище, оставалось загадкой.

Борода с упоением включился в битву, размахивая своими пудовыми кулачищами, двигаясь в гудящей толпе, подобно ледоколу. Самое главное, чего удалось добиться нападавшим — завести всех обитателей. Теперь уже драка шла не между нападавшими и посетителями, а всех против всех. Понявший, что арбалет теперь бесполезен, Метла бросил оружие обратно, притянув к себе швабру. Прокрутив её в руках, словно заправский боец, он изо всех сил ударил её концом по рукам какому-то полуорку, решившему в хаосе битвы забраться за стойку в поисках поживы. Взвизгнув, несостоявшийся грабитель тут же получил по своему затылку табуретом, отправляясь в пучины беспамятства. Оглушивший его мужчина тут же развернулся, уходя от атаки Бороды, который хохотал, словно полоумный. Вот уж и правда — гномов хлебом не корми, а дай помахать вволю своими кулачищами!

Битва гремела повсюду — у стойки, дверей, за столами и под ними. Воздух был заполнен летавшими кружками, табуретами и телами особо ретивых или неудачливых драчунов. Охала в центре обеденного зала служанка, не успевшая спрятаться вовремя подальше от неприятностей.

— Что делать будем?! — перекрикивая грохот битвы, спросил у товарищей Петрусь. — Отсиживаться или стараться вырваться наружу?

— Давай туда! — хлопнул его по плечу Ромул, указывая на резвящегося гнома-горняка. — Он может вытащить нас отсюда!

И правда — вокруг Бороды образовалось пустое пространство, в которое никто не рисковал соваться. Вот только до него ещё предстояло добраться!

— Бежим! — Ромул первым рванул вперёд, отталкивая от себя какого-то выпивоху.

— Погоди-погоди! — зачастил позади Петрусь.

Его крик резко перешёл в визг, когда перед ним предстал один из тех грязных алкоголиков, заваривших всю эту кашу. Но не успел он испугаться или получить от него на орехи, как летевший следом Серьга подтолкнул остановившегося товарища. С воплем Петрусь врезался в противника, оказавшись так некстати между своим мощным товарищем и врагом. Шатавшийся от излишних возлияний или побоев выпивоха не устоял на ногах, кубарем отлетев прочь, глава же ассенизаторов, послуживший буфером или тараном, начал стекать вниз, но стоявший позади него банкир встряхнул товарища, возвращая его обратно в чувство.

— Нашёл время для обмороков! — прогудел Петрусю в ухо Серьга, от души пнув какого-то агрессивного мужика, бежавшего на него.

Пока товарищи добрались до воевавшего гнома, им пришлось несколько раз уворачиваться от чужих ударов и пару раз даже двинуть в ответ. О том, что приходилось пригибаться постоянно, нужды говорить не было — кружки, тарелки, сломанная мебель и выбитые зубы продолжали свои полёты по помещению, словно внутри «Слезы и пламени» разыгрался самый настоящий шторм.

— Ага, парни! — обрадовался низкорослый горняк, увидев подле себя своих товарищей. — Хорошо, что вы присоединились ко мне! Вместе мы можем хорошенько надавать тем пятерым засранцам у стойки, а то одному туда было соваться опасно! За мной!

— Погоди, Борода! — остановил воинственного шахтёра Ромул, потянув его за плечо.

— Чего? — недовольно спросил гном, дуя на костяшки своих пальцев, сбитых в кровавые мозоли — похоже, что не одно лицо сегодня пострадало от могучих кулаков горняка.

Весь его вид выражал недовольство неоправданным промедлением — как же можно стоять в стороне, когда драка грозит закончиться без твоего участия? Рядом ухнул Серьга, который стулом отогнал от них какого-то агрессивного выпивоху.

— Выведи нас отсюда! — взвизгнул Петрусь, уклоняясь от разбитой табуретки, пролетевшей рядом с ним.

— Зачем?! — удивился Борода, с неподдельным изумлением глядя на главу ассенизаторов. — Всё самое интересное только начинается! Сейчас отсеется всякий сброд, и на ногах останутся настоящие мужики, с которыми не грех сойтись в кулачном бою! Так что выше нос!

— Снаружи драка ещё круче идёт! — поспешил уверить гнома Ромул. — А тут лишь её жалкое подобие!

— Ах-ха-ха! — рассмеялся шахтёр. — А ты нравишься мне, парень! У тебя есть яйца, коли ты не боишься трудностей! Отлично, тогда держим курс на двери! За мной!

С рёвом, достойного первобытного хищника, Борода устремился к выходу, сшибая всех тех бедолаг, кто не успел убраться с его пути.

— Отлично придумано! — похлопал Ромула по плечу Петрусь. — Молодец!

Перепрыгнув через бесчувственного вышибалу, отряд хлопнул дверьми и покинул заведение, вырвавшись из пучин хаоса бушевавшей там битвы. Первое, что предстало их взорам — большой отряд стражи, ощетинившийся мечами и алебардами.

— Стоять, твари! — рявкнул капитан, угрожающе встопорщив свои усы и выдвинув квадратный подбородок вперёд.

— Достаточно крутая драка для тебя или как? — спросил у ошалевшего гнома Серьга, поднявший свои руки, давая служивым понять, что он не вооружён.

— Даже очень!

— Ты куда нас затащил, Ромул?! — взвизгнул Петрусь.

— Поддерживаю вопрос твоего товарища, — хмуро кивнул Борода.

Стражники, тем временем, уже приближались к застывшим товарищам, намереваясь повалить их на землю и начать вязать им руки.

— Остановитесь! — воздел над головой свой жетон с королевской руной Ромул. — Именем короля! Я его агент, а это мои подопечные! Настоящие зачинщики боя находятся внутри…

Договорить он не успел, поскольку окно таверны с грохотом и звоном разлетелось на части, брызнув во все стороны стеклом, щепками и матами того человека, чьё бренное тело вылетело наружу. Он был весь в грязи, немилосердно вонял, и постоянно охал, держась за отбитые рёбра и сломанный нос.

— Вот такие грязнули и явились зачинщиками скандала! — указал на пьянчугу Ромул. — Именно их и нужно хватать!

— Вяжите его, парни! — кивнул своим подчинённым капитан. — Куды?!

Этот вопрос он адресовал четвёрке товарищей, которые вознамерились тихо ускользнуть с места происшествия, а теперь застыли, словно воры, пойманные с поличным.

— Ась?! — сотрясаясь от страха повернулся Петрусь к усачу.

— Далеко собрались, спрашиваю?! — угрожающе поигрывая мечом, обратился он к беглецам. — А показания кто давать будет?!

— Ах, вы про это! — выдохнул Ромул, как бы невзначай выставив свой жетон на цепочке на всеобщее обозрение. — Могу я один остаться для этих целей, а своих подчинённых отпустить восвояси?

Начальник стражи посмотрел на своих удальцов, которые уже врывались в таверну и приступили к арестам, судя по долетающим оттуда воплям, после чего согласно кивнул.

— Спасибо тебе, Ромул! — прошептал ему Борода, пожимая перетрусившему бюрократу руку.

— Надеюсь, тебе не влетит по первое число! — вздохнул Петрусь, похлопав товарища по плечу.

— Бывай! — попрощался с ним Серьга, после чего все трое исчезли в ночной темноте.

— Ну, пошли, что ли, тайный агент! — усмехнулся глава стражи под аккомпанемент воплей выводимых наружу арестантов.

— Ты где был?! — накинулась на мужа Валенсия, едва тот переступил через порог их дома.

— Вал, давай не сейчас, — поморщился Ромул, запирая за собой дверь.

— Нет, вы посмотрите на него! — взвилась жена. — Шляется неизвестно где, одежда в беспорядке и порвана! От тебя несёт, словно от пивной бочки! И что ты хочешь рассказать в своё оправдание?!

— Тише ты, — отмахнулся бюрократ. — Никтуса разбудишь!

— Я требую объяснений! — гневно сощурилась женщина, уперев руки в бока. — Ты что — завёл себе любовницу?!

— Ну какая любовница? — поморщился Ромул. — Мне и тебя одной за глаза и за уши хватает! Я сегодня вечером зря завернул в «Слезу и пламя», поскольку там случилась пьяная потасовка. Потом я тесно пообщался с нашей стражей, едва избежав ареста. Вот так всё и было, честное слово!

О том, что его по пути домой едва не ограбили бандиты, он тактично умолчал. Спасло Ромула лишь то, что в этот момент рядом оказался один из завсегдатаев «Слезы и пламени», который спешил покинуть опасный район, пока стражники не взяли его в оборот.

— Бандиты! — шарахнулся он назад, заметив окруживших несчастного бюрократа головорезов.

Когда те немного расступились, глядя на новоприбывшую жертву, то та повела себя весьма неадекватно — вместо бегства мужчина ткнул пальцем в обнаружившегося Ромула и истерично завизжал:

— Чернокнижник! Спасайтесь, братцы! Он призвал чертей и теней в «Слезу и пламя», разрушив там всё до основания!

Грабители зароптали, глядя на растерявшегося Ромула, а невольный «свидетель» его сверхъестественной активности продолжал вещать:

— А ещё он тайный агент короля-я-я-я!!!

Не успел его крик затихнуть вдали, как грабители исчезли также быстро, как до этого нарисовались на горизонте. Связываться с психованными магами было крайне опасно, об этом знали все вокруг. А в том, что перед ними чернокнижник, можно было не сомневаться, поскольку висевший на шее странного человека медальон был покрыт странной руной, испускающей волны пульсирующего чёрного цвета. Да и свидетель об этом заявил вполне себе убедительно, теперь подвывая в ночной тьме где-то очень далеко от этого переулка.

Жена вздохнула так тяжело и грозно, что становилось понятно — худшее ещё впереди. Таинством такого содержательного вздоха владеют только замужние женщины, которые преуспели в них настолько, что могут вгонять в ступор всех мужчин (а не только своих супругов) вокруг себя в радиусе пяти метров.

— А что там с твоими друзьями? Петрусем и Серьгой? Это они виноваты в произошедшем?

— Нет, — помотал головой Ромул. — С чего ты взяла?

— Я тебе всегда говорила не общаться с этими прохиндеями!

— Серьга — это муж твоей сестры, если ты вдруг забыла, — напомнил ей Ромул. — С ним-то, что не так?

— А это что такое? — гневно прищурилась Валенсия. — Царапины на груди?! Ну всё, Ромул! Ты влип!

Женщина рванула ворот покалеченной рубахи мужа, желая рассмотреть улику подробно, но весь её запал моментально испарился, когда взгляд её наткнулся на жетон служащего, украшенный непривычно тёмной и зловещей руной.

— Это что ещё такое?! — закричала она. — В какую такую секту ты умудрился вступить за сегодняшний вечер?! Что я тебе говорила про религиозные культы?!

— Это печать короля…

— И если окажется, что ты посещаешь храмы развратных Охотницы, Луны или Нимфсатра, то…

— Это печать короля! — рявкнул Ромул, потерявший всякое терпение.

— Что ты сказал?! — заморгала изумлённая Валенсия, чей поток красноречия тотчас иссяк.

— Слушать меня надо, а не пилить! — огрызнулся муж. — Мой жетон пометил сам король Вигор, поручив мне личное задание.

— Ох, — только и смогла выдохнуть женщина, зашатавшись от нахлынувших чувств.

Она обрадовалась тому, что, наконец-то, её муж добился хоть какого-то успеха на службе, попав в поле зрения самого короля и заполучив его метку, что сулило их семье в перспективе огромные деньги и почести. Если бы дама узнала, что никакого повышения Ромулу не грозит, как и явное финансовое благополучие, то она бы пришла в ярость от сведений о командировке.

— Вал! — забеспокоился муж, подхватывая супругу на руки. — Валенсия! Что с тобой?!

Он бережно усадил жену на стул, в то время как по полу зашлёпали маленькие ступни. Похоже, что сейчас к ним выйдет разбуженный всё-таки сын, которому полагалось крепко спать в такой поздний час.

— Пап, мам? — потёр глаза Никтус. — Шум?

— Всё хорошо, малыш, — повернулся к нему Ромул. — Иди спать!

— Писать! — настойчиво потребовал ребёнок, поставив свои потребности во главу всех семейных отношений.

Ох уж эти дети! Папа весь в разодранной одежде, мама без чувств, но он требует внимания к себе.

— Ох, хорошо, вот только маму твою приведу в чувство, ладно?

А ведь ещё с завтрашнего дня предстоит отправляться на учёбу, будь она не ладна! И кого же выбрать первыми из всего многообразия обитавших в Белокамне рас, конфессий и организаций?