Проводник

Андрей Расторгуев

Будьте осторожны, когда откликаетесь на объявления о приеме на работу. Особенно на те из них, которые не каждый-то и прочтет. Иначе рискуете попасть в чужой, негостеприимный мир, где вас не ждут, да так и норовят пристрелить или продырявить допотопной шпагой, а то и просто впиться в горло клыками.

Глава 2. Логово безумного гения

На другой день безопасникам выдали обходные листы. Быстренько их подписав, они забрали трудовые книжки, распрощались без лишней помпы с теми, кто ещё продолжал работать, и двинули на выход.

— Ну, куда ты теперь? — спросил на крыльце Сергей, подкуривая сигарету.

Николай пожал плечами:

— Пока не знаю. Не думал.

— Во даёт. Зачем я тебе, спрашивается, газету приносил? Что, ничего не нашёл?

— У-у, — мотнул головой Николай, вспомнив, как дома чуть ли не до дыр затёр ту самую страницу со странным объявлением, да всё бестолку. Не желая обсуждать скользкую тему, перевёл разговор на Сергея: — Сам-то куда?

Тот затянулся, шумно выдохнул дым, глядя вдаль.

— Чёрт его знает. Попытаю счастья на каком-нибудь предприятии. Вдруг безопасники где требуются.

— Боюсь, мы теперь никому не нужны, — горько усмехнулся Николай.

— Это мы ещё поглядим. Будет день, будет пища. — Бывший напарник протянул руку. — Бывай, Иваныч. Звони, если что.

— Счастливо. Созвонимся.

Проводив задумчивым взглядом сослуживца, Николай вздохнул. Достал телефон. Отыскав забитый в контакты ещё с утра номер из газеты, решительно нажал кнопку вызова.

Пошли гудки. Уже что-то. По крайней мере, абонент действительно существует.

На том конце долго не брали трубку. Наконец, ответил хрипловатый мужской голос.

— Да? — прозвучало коротко и, как показалось, немного взволнованно.

— Здравствуйте. Я звоню по объявлению, — выпалил Николай давно заученную фразу.

Тишина в ответ. Лишь дыхание слышно. Своё или чужое?

— Алло! — Он был готов ко всему. В первую очередь к недоуменному вопросу «что ещё за объявление?» Только не к затянувшемуся молчанию.

— Да-да-да, — торопливо затараторил собеседник. — Нам с вами необходимо встретиться и переговорить. Как скоро вы сможете подойти?

— Куда? — Сердце заходило ходуном. Надо же, не галлюцинация и не обман!

Запомнить адрес было нетрудно — тот самый ночной клуб, возле которого Николаю пробили голову. Правда, клуба там давным-давно нет. После него туда то кафе въезжало, то фитнес-центр, то ещё какая богадельня. А что сейчас в том здании, сам чёрт не разберёт…

На потрескавшейся стене, по обе стороны видавшей виды пластиковой двери висели две таблички. Одна совсем простенькая, с чёрными буквами на белом фоне, гласила: «Клининговая компания «Богема». На другой, более солидной, значилось: «Кадрово-управленческое агентство». Дурацкие, малопонятные названия. И в какую из этих организаций идти? Что-то уже никуда не хочется.

Переступив порог, оказался в небольшом коридоре. М-да, как был гадюшник, так и остался. Похоже, здесь недавно белили стены, только прибраться поленились.

Николай снова взялся за телефон. Номер-то уже в набранных. Знай себе, жми зелёную кнопку, прижимай к уху и говори.

На этот раз ответили почти сразу.

— Я на месте. В коридоре стою. Дальше куда?

— Минуточку. Уже бегу к вам.

Вопреки ожиданиям открылась не та дверь, что напротив. Слева и снизу, из подвала, куда вела малоприметная узкая лестница, раздался громкий металлический скрежет.

— Сюда спускайтесь! — донеслось оттуда.

Подойдя к первой, изрядно выщербленной ступеньке, Николай глянул вниз. В полумраке из-за приоткрытой железной двери выглядывал пожилой субъект в очках. Щуплый, с копной седых кучерявых волос, он призывно махал рукой.

Этот субъект сразу вызвал подозрения. Вечно суетился, бормотал что-то невнятное и несвязное. Внимательно разглядывал Николая, стараясь делать это как можно незаметнее, всячески проявляя любезность.

Похоже, он был один. Если остальные, конечно, не попрятались. Хотя, куда тут спрячешься? Помещение похоже на бомбоубежище. Отсыревшие стены с тянущимися вдоль них ржавыми трубами да свисающими жгутами кабелей. Потолок низкий, в трещинах. Небось, осыпается постоянно. Вон, куски штукатурки по всему полу.

Короткий коридорный переход закончился небольшим расширением.

Здесь чуть светлее, поскольку горит больше ламп. Два стола по углам. Один со всякой химией. На другом тиски, разбросанный в беспорядке слесарный инструмент и какие-то электроприборы с мотками проводов.

При виде такого бардака захотелось тут же развернуться и уйти. Но мучил один вопрос…

— Это вы объявление подавали?

Мужчина развёл руками, показывая по сторонам:

— Да-да, прекрасно понимаю ваше недоумение. Не берите в голову. Просто здесь у меня рабочая обстановка. Да и прикрытие от посторонних, знаете ли…

Он окинул быстрым, опасливым взглядом тёмный коридор и углы «бомбоубежища». Судя по всему, этот тип явно страдал манией преследования. Николай вздохнул. Только сумасшедшего ему сейчас не доставало.

— Так вы давали объявление в газету или нет?

— А не хотите ли чайку? — Хозяин показал на «химический» стол, где с краю, среди нагромождения колб и реторт, ютился электрический чайник, весь в цветных потёках и брызгах. — За чаем и разговаривать сподручнее. Не находите?

Нажав кнопку на чайнике, он взял какой-то высокий химический стакан. Вытряхнул из него давно засохший чайный пакетик и опустил туда свежий. Вода закипела быстро, и вскоре Николай перехватывал пальцами не совсем чистый стакан с мутноватым коричневым кипятком.

— Да, вы правы, объявление моё, — делая себе чай, буднично признался щуплый. — Специально даже сим-карту под это купил. Чтобы знать, если вдруг позвонят, то именно по нему. Честно говоря, не ожидал так скоро…

— И многие звонили?

— Нет. Признаться, вы первый.

— А в чём фишка? Почему я прочёл не то, что другие? Там какой-то подвох кроется вроде скрытого текста? У меня что, зрение иначе устроено?

— Ну, можно сказать и так, — уклончиво ответил «профессор», как мысленно окрестил его Николай. Правда, тут же пояснил: — Здесь дело в особом измерении пространства. Вы можете видеть его в отличие от большинства людей. Если вообще не в отличие от всех.

С последними словами он грустно вздохнул, надолго замолчав. Застывшие глаза уставились в пол. И без того худое лицо ещё больше осунулось. Глубже прорезались морщины. Словно состарился вмиг на лишний десяток лет.

— Хотите сказать, я вижу другие измерения? — скептически хмыкнул Николай.

— Думаете, они не существуют? — Собеседник одарил его лукавым взглядом. Поправив очки, продолжил: — Видите ли, уважаемый… Простите, как вас по имени-отчеству?

— Можно просто Николай.

— Очень приятно. — Протянув руку, профессор тоже представился: — Швец Лев Карлович, к вашим услугам. Учёный, как вы, наверное, поняли.

Они пожали друг другу руки.

— Так вот, — вернулся Лев Карлович к своему рассказу. — Я долгое время изучал теорию поля. Вёл свои, так сказать, изыскания. И пришёл к весьма любопытным выводам. Понимаете, существует некий принцип калибровочной инвариантности. Симметрии то есть. Он объединяет и квантовую электродинамику, и теорию электрослабого взаимодействия, и квантовую хромодинамику, и так называемую теорию великого единения полей. Это всё рассматривается в комплексе. И что же из него вытекает? Правильно, многомерность взаимодействий. Эту идею, кстати, ещё в двадцать первом году выдвинул Калуца…

— Кто? — со скучающим видом спросил Николай, чувствуя себя двоечником на уроке физики.

— Теодор Калуца, поляк, — отмахнулся профессор, не собираясь, как видно, вдаваться в ненужные подробности.

— Понятно, — обречённо вздохнул его невольный слушатель, хотя на самом деле совершенно ничего не понимал.

Швец воспринял это как сигнал к действию, снова оседлав любимого конька:

— То есть классическая наука на сегодняшний день не в состоянии объяснить и понять реальный окружающий нас мир без влияния на него иного, параллельного мира, невидимого нашему глазу. И тут на помощь приходит теория суперсимметрии, объединяющая все существующие взаимодействия в природе, включая гравитацию. Причём взаимодействия не только полей, а и веществ. У любой нашей частицы «здесь» есть свой суперпартнёр «там». Понимаете?

— То есть «там» всё то же самое? — Николай не заметил, как отхлебнул чай из своего грязного стакана. Вкуса не почувствовал.

— Вряд ли, — улыбнулся Лев Карлович. — Они отличаются спинами.

Стакан едва не выскользнул из пальцев.

— Это как? У одних спина впалая, а у других колесом?

— Да нет же! — Профессор досадливо поморщился, но, смирившись, как видно, с мыслью, что имеет дело с полным профаном, снизошёл до пояснений: — Спин — это момент движения квантовой микрочастицы. От английского «вращение». Он может быть целым или полуцелым. У кварков с лептонами спин равен одной второй. Это фермионы. Другие же либо вообще не имеют спина — частица Хиггса, к примеру — либо у них целый спин. Такие частицы называют бозонами. Так вот, разница между нашей и потусторонней частицей всего-то половинный спин. Но это уже совершенно другой элемент. Фермион становится бозоном или наоборот. Понимаете?..

Глядя в пустые глаза Николая, профессор тяжело вздохнул. Однако попыток достучаться до его сознания не оставил. С новой силой принялся объяснять:

— Поле становится веществом, а вещество — полем. Считается, что в первые минуты зарождения Вселенной, когда миры ещё только формировались, бозоны и фермионы под воздействием огромных температур постоянно переходили друг в друга. Теперь, к сожалению, такие превращения невозможны. Наш мир никак не взаимодействует с параллельным. Для этого нужны общие переносчики.

— Например? — Ещё в уголовке Николай убедился в том, насколько хорошо иной раз наглядные примеры помогают понять суть вещей.

Лев Карлович, обхватив тонкими пальцами подбородок и наморщив лоб, задумчиво проговорил:

— Ну, наши миры хоть и не взаимодействуют, но, соприкасаясь друг с другом, создают агломерацию, которую с большой вероятностью можно назвать суперпараллельным миром. Чтобы его увидеть, наш глаз, как минимум, должен воспринимать фотино, излучаемые солнцем того мира.

— Тогда мы увидим чужое солнце?

— Почему же только солнце? И его, и всё, что им освещено. Весь параллельный мир, где он соприкасается с нашим. То есть почти везде. По теории мы делим с ним одно пространство.

— И людей будет видно?

— Конечно. Если вообще они там есть.

— Только увидеть сможем? Как призраков? А поговорить, обняться, посидеть за столом?

— Но и мы для них пока лишь призраки, разве нет? Вот если найти способ туда проникнуть… — Профессор мечтательно закатил глаза. — Как наяву вижу. Там светит такое же солнце. По небу бегут облака. Шумит лес, плещется море. Зверюшки снуют туда-сюда, птицы летают…

Он опять посмотрел на Николая. Заговорил торжественно, будто продолжал грезить наяву:

— Там всё подобно нашему миру. Те же законы физики. Те же фундаментальные соотношения и константы. Все они при переходе в параллельный мир остаются неизменными. Все взаимодействия эквивалентны нашим. Просто нас должна подстроить под новые стандарты сама окружающая среда.

Вдруг он затих. Опустил голову, плечи. Горестно вздохнул:

— К сожалению, на это потребуется колоссальное количество энергии. Я как-то пробовал подсчитать. Во всей Галактике столько нет. Пока это не осуществимо.

Стало жаль профессора. Пусть он одержим, зато свято верит в свою правоту и всеми силами стремится к исполнению мечты. Даже Николая вот нашёл…

Погодите-ка. Выходит, объявление в газете из-под его руки вышло? Да ладно!

— Лев Карлович, у вас что, получилось поменять измерение?

— Что?.. А, вы о том объявлении, — отозвался бесцветным голосом профессор. — Нет. Это слишком громко сказано. Просто труд всей моей жизни свёлся к созданию единственного прибора по преобразованию вещества в поле. Но всё, что я могу делать с его помощью, это менять структуру небольшого пространства, и то лишь двухмерного. Ах да, ещё фиксировать параллельный пласт, и тоже, как понимаете, двухмерный. На деле практически бесполезная вещь.

— Почему бесполезная? На мне же стрельнула.

— Да-да, — вдруг оживился Швец. — Это просто поразительно. Вы безо всяких приборов, невооружённым глазом различаете симметричное пространство. Я предполагал, конечно, некие способности у отдельных индивидуумов, но, если честно, мало рассчитывал хоть на какой-то результат. А уж тем более столь скорый.

— Значит, ваши слова об интересной и высокооплачиваемой работе полная лажа?

Профессор потупился.

— Ну, не совсем, — выдавил нерешительно. — Если вы не сочтёте меня сумасшедшим и согласитесь помочь, вместе мы вполне сможем добиться определённых результатов… Представляете, какие богатства таят в себе неизведанные параллельные миры? А какие перспективы откроются перед вами? Нет? Ну так я вам сейчас растолкую…