Мистические истории

Андрей Прудковский

Это истории о том, как порой неожиданно сказка врывается в самую обычную жизнь. И всё меняется… К лучшему или к худшему? Всё зависит от самого человека, от того, насколько он может принять сказку и следовать её законам.

Мистическая история (пародия на популярные телепередачи)

Сегодня первый раз в жизни получила в глаз от своего мужа. Это было так неожиданно. Конечно, Вася и раньше часто приползал домой почти на четвереньках, но чтоб такое?! Только я собралась, как раньше, устроить ему разнос, как он дал мне в глаз и молча уполз в свой угол.

Я сразу поняла, что случилось ужасное, с чем я сама ни за что не справлюсь, поэтому подхватила последние деньги и побежала к Марье Васильевне. Марья Васильевна — наша гадалка, она Клавке, нашей соседке, устроила мужа, она вернула загулявшего Ленке. Её все у нас знают, и берёт она немного за первый визит, а потом уж только остальное, если выйдет гадание. Явилась я, как видно, не вовремя, гадалка была в домашнем халате и смотрела телевизор, но глянув на мой лиловеющий глаз, согласилась раскинуть карты.

— Плохо! Очень плохо! — сказала она, взглянув на пиковый расклад. — Видишь, впереди идёт пиковая семёрка, сглаз на вашей семье. Если не уйдёшь от мужа — погибнешь, а если уйдёшь, погибнет муж — выбирай!

Я залилась слезами, не хотела я умирать, но Васе гибели не желала, хоть он и обидел меня. Так ведь не по своей воле! Сглаз на нём!

— Потому и пьёт! — подтвердила гадалка.

— А помочь можно? — робко попросила я.

— Можно, но трудно. Должна ты найти вещь заговорённую. Вижу, она где-то на полу у вас в квартире. Ты сразу поймёшь, что это она, когда найдёшь. Принеси её мне, тогда попробую помочь. И поторапливайся, срок тебе один месяц, дальше хуже будет. Давай пока тысячу за визит, а если гадание поможет, отдашь десять тысяч. Я ведь по-соседски, настоящую цену с тебя брать не буду, знаю, что на одну пенсию живёшь.

Утром Вася был хмурый, съел солёный огурец с хлебом, запил рассолом и молча ушёл на работу. На меня он даже не посмотрел. Я поняла, что это действительно сглаз, и начала поиски. Прежде всего, решила осмотреть его кровать. Мы уже давно спали раздельно, так как заснуть с храпящим и пьяным мужем всё равно было невозможно. Я перетрясла всё его грязное бельё, сунула в стиралку, затем полезла под кровать. Там всё было заставлено пустыми бутылками из-под водки, выволокла их, загрузила в тележку на колёсиках и пошла сдавать. Пришлось сделать три рейса, пока удалось от них избавиться. А вот в самом углу!!! В углу я нашла бутылку от коньяка, и это было очень странно, так как Вася коньяк никогда не пил… Схватив бутылку, побежала к гадалке.

— Вот, нашла!

Гадалка зажгла четыре свечи, а между ними поставила таз с водой. Бросила бутылку в таз. Бутылка медленно колыхалась в тазу, а гадалка нервно хмурила брови.

— Видишь!

— Что? — спросила я.

— Видишь, не крутится! Не та это вещь! Ищи дальше!

Я вернулась домой и в кое-то веки взялась тщательно мести пол под всеми столами, кроватями, тумбочками… За этим делом меня и застал Вася, вернувшийся с работы. Он был на удивление трезв и зол. Сразу полез под кровать, а затем с криком, «где бутылки» бросился ко мне. Я выбежала, в чём есть, на улицу и побежала к подруге Верке. У неё и ночевала. Верка выслушала мою грустную историю и сказала:

— Гадалка права, но помочь она тебе не сможет. Надо тебе сходить к бабушке.

Бабушку все побаивались. Она была слепой, но всё видела насквозь. Я бы сама ни за что не пошла к бабушке, но Верка настаивала.

— Бабушка денег не берёт, только продукты. Вот тебе ведро — купи ей картошки. Она тебе всё скажет.

К бабушке надо было ехать в деревню, недалеко от города, можно было добраться на автобусе. Я купила ведро картошки, подождала автобус и к полудню была уже в деревне. Дом бабушки был виден издали. Около изгороди толпились страдалицы с кульками и свёртками. Я сразу порадовалась, что ни у кого из них не было такого большого ведра с картошкой, как у меня, и не зря. Открылась калитка, вышла девочка и сразу увидела меня.

— Ей, ты, с синяком под глазом! Иди! Тебя бабушка зовёт.

— Откуда она всё знает, — спросила я девочку шёпотом.

— Не знаю, — ответила она, — но вот только что сказала мне: «Что-то картошечки захотелось! Пойди внучка, посмотри, у кого картошка и веди ко мне!» Вот так, — закончила внучка, — бабушка всё видит. Ей даже и говорить ничего не надо, она сама всё про тебя знает!

Бабушка сидела во дворе в кресле около стола. Глаза её слепо смотрели мне прямо в душу.

— Не бойся, подойди страдалица! Вижу, муж у тебя пьёт.

Я содрогнулась, — откуда она всё про меня знает.

— Дай руку!

Я протянула ей свою дрожащую ладонь. Бабушка накрыла её своей сухой морщинистой рукой.

— А детей-то вам, похоже, Бог не дал, — тихо поведала мне она.

— Не дал, не дал!

— И ты знаешь, почему, — грустно сказала бабушка.

— Знаю, знаю!

— Вот и соображай, пока свой грех не искупишь, не будет тебе счастья!

— Так что же мне делать?! — заплакала я. — Молодой я была и глупой, вот и согласилась на аборт. А теперь уже поздно, это не исправить!

— Не поздно! Не поздно! — сказала бабушка. — Ты должна найти этого ребёнка! Я чувствую, плохо ему! Если найдёшь, всё ещё может наладиться! Иди! Иди! И поспешай!

— Внучка, пригласи следующего по очереди, а потом навари картошки.

В отчаянии ушла я от бабушки. Мало того, что мне надо найти заговоренную вещь, так ещё и своего нерождённого ребёнка отыскать.

Вернулась домой и ахнула, из дома пропал холодильник. Только кучка мусора на полу, там, где он стоял.

— Васька — негодяй продал, чтобы купить водки. Опять сегодня напьётся, — подумала я, привычно берясь за веник. В кучке мусора виднелось что-то рыжее. Я нагнулась и к своему удивлению, увидела старый детский носок. Когда-то он был красным, но теперь порыжел от старости и грязи. Сколько же лет он пролежал под холодильником? Я начала вспоминать, — ведь когда я двадцать лет назад переехала к Васе, холодильник этот уже был, значит, и носок этот уже лежал под ним и ждал своего часа, чтобы сглазить всю нашу жизнь. С ужасом я глядела на заговоренную вещь, не решаясь взять её в руки. Так меня и застал Вася, ввалившийся в дом. Он был в стельку пьян.

— Что это?! — закричала я, указывая на детский носок.

Вася качнулся и упал головой прямо в кучу мусора. Тут он увидел перед глазами носок и заплакал.

— Что это? — спрашивала я, но Вася только заливался пьяными слезами и ничего не говорил. Так и уснул, головой в мусоре, а я тихонечко подхватила газеткой носок, завернула его в кулёчек и рано утром побежала к гадалке.

— Вот, принесла, — сказала я Марье Васильевне, — с опаской отдавая ей газетный кулёк.

Гадалка опять зажгла свечи и поставила между ними таз с водой. Затем вытряхнула в воду носок. Носок, покрутившись, утонул.

— Видишь! — значительно сказала она. — Это и есть та самая заговорённая вещь! Ты нашла! Теперь тебе осталось найти ту, которой принадлежал носок. Найдёшь, беды твои кончатся, а не найдёшь — все погибнут и ты, и твой муж. Иди! Всё в твоих руках!

— Да где же мне искать ту, которая носила этот носок?

— Это уж твои трудности! Не могу же я всё за тебя делать! Хоть что-то сделай сама! Иди! А как наладишь свои дела, не забудь об оплате, а то все беды вернутся…

— Да! Носок-то забери, он тебе искать поможет! Если владелица этого носка его увидит, то сразу заплачет. Так ты её и узнаешь!

Что же делать? Я вернулась домой в полном отчаянии. Вася уже ушёл на работу, а в углу стояло Веркино ведро. Я сразу всё поняла. Побежала в магазин, купила капусты и моркови — полное ведро и поехала к бабушке. У калитки, как и в прошлый раз, толпились люди, но девочка меня сразу узнала и позвала без очереди.

— Картошка была хорошей, а что у тебя теперь? Капуста с морковкой? Недаром бабушка сказала мне, что пора квасить капусту. Пошли, пошли, она тебя ждёт!

— И откуда она всё знает, — подумала я.

— Ну что, нашла? — встретила меня вопросом бабушка.

Я молча подала ей старый детский носок.

Бабушка повертела его в руках.

— Да, нашла ты то, что надо. Это носок твоего ребёнка.

— Да как это может быть? После аборта-то?!

— Может, может! Не сомневайся! Опять родился твой ребёнок, но не у тебя, а у твоего мужа. А тот выгнал из дома свою жену с ребёнком и на тебе женился. Вот теперь и страдает! Я уже сказала тебе: «Найди этого ребёнка!»

Как во сне, ехала я домой и всё думала, думала… Как же мне найти ту, которая потеряла носок много лет назад. Муж сегодня опять был трезвым и злым.

— Где деньги?! — закричал он.

А я все деньги истратила на гадалку, на картошку с капустой и морковкой, хорошо хоть автобус для меня бесплатный.

— Ты скажи лучше, где твоя прежняя жена и дочка?!

Тут Вася совсем рассвирепел, схватил стул, да как грохнет его об пол, только щепки полетели. Я обмерла, но как-то в испуге всё же успела выскочить из квартиры, пока он меня не убил.

Опять я ночевала у Верки. Рассказала ей всю историю. Да, сказала Верка, была у твоего Васи такая Светка, которая родила ему девочку. Вася-то мужик был видный, со мной часто спал, зачем ему сдалась эта Светка. Я ему и скажи, что, мол, не от тебя её девочка. Вот он и стал на неё коситься. А тут у девочки ещё и ДЦП обнаружили, вот Васька и выгнал Светку с ребёнком из дому. Я думала, он теперь на мне женится, но он тебя выбрал. Сначала я на тебя злилась, а потом перестала, ведь Васька всё равно со мной часто спал. А когда пьяный — к тебе уходил. Я так подумала и решила, что всё к лучшему.

— Верка, теперь не до обид! Помоги ты мне найти эту Светку.

— Зачем тебе?

— Так и гадалка, и бабушка сказали, что должна я найти эту девочку. Как её хоть звали?

— Не знаю, — протянула Верка, — сходи в ЖЭК, там должны быть старые списки.

— А он что, прописал её в своей квартире?

— Это вряд ли! Васька — тот ещё жмот… Тогда и в ЖЭКе не помогут… Придумала, сходи к Ерофеевне, она всегда на лавочке сидит и всё-всё знает!

— Светка, Светка, — задумалась Ерофеевна… Так она потом с Колькой жила, потом с Федькой из десятой, а вот потом… Да ты к Федьке сходи, он должен знать.

Я позвонила в десятую. Федька встретил меня в дверях и обслюнявил поцелуем. Он был здорово пьян, но про Светку сразу всё выложил. Мол, на Пекарной живёт она. Не помню, в каком доме, и в какой квартире, но поспрашивай, Севрюгина она по фамилии. Домой мне всё равно нельзя было, я поехала на Пекарную. Оказалось, всё не так сложно. Первая же бабка на лавочке на мой вопрос о Севрюгиной Свете, сразу ответила:

— Так похоронили мы Светлану Леонидовну, мир праху её! Уж сорок дней как.

— А дочка её где?

— Так дома, наверное, она же не ходит.

— Кто же за ней ухаживает?

— Пока никто, но, наверное, органы кого-нибудь назначат.

— А навестить её можно?

— Иди, вон в тот дом в девяносто пятую квартиру, — показала она на облупленную хрущёвку.

— Как хоть зовут её?

— Да Женькой, Евгения Васильевна она.

Через полчаса я сидела вместе с Женькой и плача пересказывала ей свою историю. У Женьки глаза тоже были на мокром месте. Она не знала, как ей теперь жить. Ведь о ней всегда заботилась мать.

— Женечка, давай я попробую, — сказала я, — мне от тебя ничего не надо, только разреши помогать тебе.

И Женя согласилась. Так я и осталась жить в её квартире. И всё у нас пошло хорошо. Гадалке я по частям отдала десять тысяч. С Веркой перезванивалась, спрашивала, как там мой Вася. Верка отвечала, что пьёт по чёрному, на работу давно не ходит. Через некоторое время квартиру продал и пропал на пару лет. А потом вдруг заявился к нам, грязный, заросший, вонючий.

Я объяснила Жене, что это её отец. Она, дура, обрадовалась. Сразу разрешила ему жить с нами. Я отмыла своего Васю в ванне, потом купила ему кой-какую одежду — ту, что была на нём, пришлось выбросить. Опасалась, что опять будет худо, но ошиблась. Васька больше не пил. Устроился на работу, стал помогать по хозяйству. Одним словом, жизнь наша наладилась, спасибо гадалке и бабушке.