Мистические истории

Андрей Прудковский

Это истории о том, как порой неожиданно сказка врывается в самую обычную жизнь. И всё меняется… К лучшему или к худшему? Всё зависит от самого человека, от того, насколько он может принять сказку и следовать её законам.

© Андрей Прудковский, 2019

ISBN 978-5-4490-2313-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Осенние грибы бабы Насти

Последний день лета был просто сумасшедшим. Все метались по дому и собирали вещи: одежду Настиного сына Пети, его жены Светы и дочки Маши, а ещё нужно было упаковать кошку Муську, телевизор, компьютер, рыболовные принадлежности — ведь сын и в городе не прочь порыбачить. Многое надо взять с собой в город. А завтра — первое сентября, Маша пойдёт в первый класс. Была уже вторая половина дня, когда машина, забитая вещами, кошкой и пассажирами тронулась в путь. Баба Настя стояла на пороге, махала рукой и смотрела на удаляющиеся красные огоньки.

Наконец, она одна и может немного подумать о себе. Она вспомнила прошлую осень, тогда всё было не так. Никто не спешил, сын сидел на завалинке с отцом — её мужем Кузьмой и обсуждал таинства рыбалки. И уехали, насколько она помнила, тоже позже, в начале сентября, так как внучка ещё ходила в детский сад и не спешила в школу. А потом они вдвоём с мужем отправились за грибами. Как она любила эти осенние грибные походы. Сама она в лесу ориентировалась плохо, но с Кузьмой ей никогда не было страшно, а грибов она находила порой даже больше, чем он. Но в прошлом году всё не заладилось. Вдруг после утреннего солнышка пошёл дождь, быстро перешедший в ливень. Их брезентовые курточки быстро промокли, укрыться было негде, спички у Кузьмы всегда были с собой, но в такой ливень он даже не попытался разжечь костёр из веток, насквозь пропитанных водой. Так мокрые и замёрзшие они добрались до дома. Затем отпивались горячим чаем с мёдом, топили печку, и всё никак не могли согреться ночью под ватным одеялом.

С этого дня Кузьма начал кашлять. Первый месяц он не обращал на это внимание, но ко второму месяцу кашель уже стал непрерывным, так что пришлось сходить в посёлок в поликлинику. Кузьма теперь пил на ночь таблетки, чтобы хоть ночью не кашлять, но днём опять заходился в кашле. К новому году его по скорой увезли в местную больницу, а на рождество он умер. На святки баба Настя похоронила своего мужа, сын смог приехать только на крещение, никак не мог отпроситься с работы. Она отдала ему завещание, в котором сыну передавалась вся собственность на их деревенский дом и участок. Они давно это обсудили с мужем, чтобы в случае их смерти всю собственность оставить молодым. Так что теперь она была свободна от всяческих бумажек, которые необходимо подписывать и бесконечно оформлять. Но беда не приходит одна, весной Настя почувствовала боли в животе, которые усиливались после еды. Раньше она никогда не ходила к врачу, а теперь пришлось идти. Выписали ей таблетки, которые она регулярно пила перед едой, но легче ей от этого не становилось. Наконец, она приспособилась есть только жидкую пищу, стало немного легче. А тут и лето наступило.

Как всегда, приехали всей семьёй молодые, тут уж стало не до болезней. Баба Настя целыми днями крутилась по хозяйству, только чтобы молодые смогли отдохнуть после города. Лето промелькнуло, как один день. Порою, сын подхватывал её на руки, кружил и повторял:

— Ты мама с каждым днём хорошеешь! Похудела, постройнела, скоро совсем молодой станешь!

Она ему улыбалась и ничего не говорила. Ей было приятно, что сын её так любит. Ещё летом она сумела разок выбраться в посёлок к врачу, но тот её не обрадовал, сказал, что положение у неё серьёзное, надо срочно ехать в город к онкологу. И вот теперь, когда она осталась одна, надо было решать ехать или не ехать. Во-первых, лечение — это деньги, которые придётся просить у сына, а во-вторых, чего она-то хочет от врачей? Чтобы они её долго лечили и резали… И что дальше? Жить в деревне, как привыкла, после всех этих врачебных процедур она вряд ли сможет… Тогда где же она будет жить? В квартире сына, где и так тесно? Все эти вопросы теснились у неё в голове до полуночи, пока она не провалилась в сон. Сон был хороший. Снился ей Кузьма, как живой, и звал её, как всегда по осени, за грибами. А она всё собиралась и собиралась и никак не могла собраться, сколько Кузьма её ни торопил. Так и проснулась, недовольная тем, что не успела во сне за грибами.

Утром, машинально начала одеваться так, как если бы и в самом деле собралась идти в лес.

— Не забыть бы спички, — подумала она, — Кузьма всегда брал спички, хотя костёр никогда не разводил.

Взяла свою обычную корзинку, нож и вышла за ворота. Тут только спохватилась:

— Куда же я иду?

Но не остановилась, а продолжала идти. Боль в животе сейчас была вполне терпима, так как утром она ничего не съела. Она шла по лесу и ощущала такое же счастье, как и в те времена, когда ходила здесь с мужем. В какой-то момент ей стало даже чудиться, что и Кузьма идёт где-то рядом, за ближайшими кустами. Тут пошли грибы. Она решила сегодня собирать только белые и красноголовики — на сушку. Остальные решила пропускать. По привычке она через каждые десять минут кричала:

— Кузьма! Ау!

И лес отвечал ей эхом.

Наконец, корзина была наполнена.

— Кузьма! Ау! Пора домой!

Тут только она сообразила, что Кузьмы нет, и ей надо добираться до дома самостоятельно, чего раньше она никогда не делала. Некоторое время Настя шла в сторону, как ей казалось, дома, но лес никак не кончался. Потом пошли болотинки, которые приходилось обходить. Потом она поняла, что идти надо в противоположную сторону. К тому времени стемнело, и она вспомнила про спички. Уж печку-то она каждый день топила, неужели не сумеет развести костёр из сухих сосновых веток?! Костёр получился просто знатный. Баба Настя сидела на брёвнышке, грелась у костра и думала:

— Как же всё хорошо, и как же она счастлива!

Вот она не знает, куда ей идти. А надо ли ей вообще куда-либо идти? Похоже, особо никуда ей спешить и не надо. Предположим, вернётся она домой, и что изменится? Она также будет сидеть без еды, опасаясь болей в желудке. И будет она сидеть, пока её застывшую не найдут соседи… Так может, гораздо лучше сидеть здесь на брёвнышке и никуда не торопиться? Так прошла ночь и наступил новый день, по-осеннему прохладный, но солнечный. Баба Настя напилась воды из ближайшей болотины и поняла, что эта полянка и этот костёр ей нравятся, и что она хочет провести здесь последние дни своей жизни. Но без дела сидеть она не привыкла. Сначала сплела из тонких веточек и листьев крышу от дождя, затем сделала решётку для сушки грибов. Она знала, что сама есть эти грибы не сможет, но не выбрасывать же их на землю?! Грибы она собиралась засушить, и это последнее в жизни дело надо было сделать. Ночью ей опять снился Кузьма, на этот раз они шли по лесу и собирали грибы. Сон был хороший, а днём она продолжала сушить грибы и вспоминать Кузьму. К вечеру сильно устала и уснула. Снилось ей, что Кузьма вышел из леса к её костру и сидит рядом с ней на брёвнышке.

— Ну, и чего ты здесь делаешь? — спросил Кузьма.

— Да вот, доживаю свои последние дни, а там и к тебе, Кузьма, на небо отправлюсь!

— Дура, баба, какой я тебе Кузьма?

— Настя присмотрелась, а и в самом деле — не Кузьма. И ростом мужичок не вышел, и борода побольше, чем у Кузьмы.

— А ты кто?

— Леший я! В здешнем лесу хозяин! Говори, что ты, баба, в моём лесу делаешь?

— Так, похоже, помирать собралась. Вот сижу и жду, когда костлявая за мной придёт!

— Мой лес поганить, глупая баба! А я тебе разрешал помирать в моём лесу?!

— А что делать, батюшка леший? Организм уже никакую еду не принимает.

— Вот тебе мухомор! Ешь!

— Так он ядовитый.

— А тебе не всё равно, от чего помирать? Ешь, говорю, а то хуже будет!

— Так и быть, батюшка, сейчас съем.

Настя сунула половину шляпки гриба в рот и проглотила. И тут проснулась. Она опять была в лесу одна, но, что странно, в руках у неё был мухомор, точнее его половина, а во рту грибные крошки. Настя повертела остатки мухомора, затем засунула в рот и съела. Знакомая боль разлилась внутри, но кроме неё было какое-то жжение и горечь, которые всё нарастали. В какой-то момент Настя потеряла сознание, очнулась, когда её стало выворачивать какой-то чёрной жижей. И это продолжалось и продолжалось…

— Наверное, смерть пришла, — подумала баба Настя, когда в очередной раз открыла глаза и увидела, что рядом сидит Кузьма.

— Я знаю, что ты не Кузьма, а леший, — сказала она.

— Вот дура баба, своего мужа не узнаёт! Какой я тебе леший?

— Кузьма, а знаешь, я наелась мухоморов, и мне почему-то теперь так весело!

— Мухоморы есть нельзя, они ядовитые, — степенно объяснил Кузьма, — но вот скажи мне, зачем ты забрела в самое болото? Разве я тебя так учил ходить по лесу?

— А я так и не научилась, а теперь и вовсе ничего не соображаю… А что, надо куда-то идти?

— Давай, вставай! Сушёные грибы — в корзину, и за мной!

Настя встала, собрала корзину и, хихикая, зашагала за мужем. Всё было, как раньше, только перед глазами у неё плавали какие-то радужные пятна, из которых порой выплывало сердитое лицо мужа, а иногда под ногами крутился давешний мужичонка — леший.

— Ты почто мухоморов не ешь? — допытывался леший.

— Да ем я, ем! — отвечала Настя, срывая очередной мухомор и запихивая его в рот.

Потом она опять хваталась за живот и лежала, пока всё чёрное не выходило из неё наружу.

— Не ешь мухоморы, дура, — говорил ей Кузьма, — они ядовитые!

— Больше, милый, не буду, — отвечала она и семенила дальше по лесу за мужем.

— Вон, уже и дорога к дому знакомая! — заметил Кузьма.

А и в самом деле, под ногами у Насти обнаружилась грунтовая дорога, по которой через час она вышла к деревне. Вот и её дом. Открыла дверь и, не раздеваясь, повалилась на кровать. Спала Настя мёртвым сном и никаких снов не видела. Сколько дней она спала — неизвестно, но, проснувшись как-то поутру, она привычно сделала яичницу. Съела, подумала и запила чаем. И только тут сообразила, что ничего у неё внутри не болит.

— Ну и хорошо! — подумала баба Настя. — И грибов насушила, и с болезнями справилась! Слава Богу! Надо продолжать жизнь. Надо и по лесу научиться самой ходить, надо и внучку Машу к этому приучить! И вообще, ещё так много дел! Помирать-то мне пока рановато!