Возвращение домой. Стихи поющие

Андрей Панов, 2023

Эти музыкально-поэтические зарисовки – обращение к тем людям, души которых готовы сняться с мели привычного смертного существования, замурованного в оковы животного тела, беспокойного ума и неуёмных эмоций. Языком поэзии автор напрямую или намёком говорит, что только ежемгновенное пребывание активным сознанием в настоящем времени «здесь и сейчас» и посредством принятия трансформирующей Вездесущей Силы позволит революционеру духа осуществить прорыв в глубину своей сущности, и уже здесь на Земле обрести Жизнь Вечную, слившись лучиком индивидуального света с Вездесущим Светом Мироздания.

Обратной дороги нет

«Соловьи не летают стаями…»

Соловьи не летают стаями.

Серафимы не ходят толпами.

По сознанью от мира стяжаем мы —

Кто рутинное счастье, кто полное.

Жаждущая душа

Окуренная ладаном попов,

Святая Истина, о, где Ты?!

Откликнись же сквозь слой веков,

Спаси заблудшего «поэта».

Ищу тебя в закате и заре,

В прозрачных далях, в водопадах.

Ищу на вдохновенья острие,

И даже, где искать не надо.

Стремлюсь к тебе, но только миражи —

Зеркал слепое отраженье.

И вопрошаю к сердцу, — подскажи

И отведи от искаженья!

Ведь сердце ощущает, что Ты есть,

Быть может, прямо здесь Твоё дыханье?..

И вот в безудержный движения процесс

Вовлечено, глаза открывшее, сознанье…

Радость

Какая-то тоскливая усталость

Порою мучила, терзала, жгла…

А где-то в глубине таилась Радость,

Но проявиться через мысли не могла.

И вот однажды Не́что светлое пробилось,

Разлившись Радостью великою такой,

Что несказа́нная доселе Милость

Всё умное расплавило Собой.

И стало ясно, вольно и всё просто.

Теперь ты Жизнь, и Вечность, и Сама

Сияющая Радость без вопросов —

Единая творящая волна.

«Мы считались вроде живыми…»

Мы считались вроде живыми —

Отдыхали, работали, ели.

Но друг-другу были чужими

До поры благой — Новоселья.

Развлекались, общались, женились.

Вдохновлялись, сажали деревья.

Обижались, боялись, ленились

До начала — до Новоселья.

Мы стяжали богатства и знанья,

Отдавались искусству, веселью,

Сходили с ума от отчаянья,

Обойдя стороной Новоселье.

Раздраженье, агрессия, зависть,

Только Жить всё равно не сумели.

Судьбу мыслями не исправить.

Радость — только от Новоселья.

Но где же Оно? Может, в вере,

В надежде, в намоленной келье?..

Но смерть закрывает двери

В живую страну Новоселья.

Страданье — хорошая штука.

И кто устал от безделья

Всецело доверьтесь Духу,

В сём смиренье Творцу — Новоселье.

Потолок

Всё рвался вверх, но было невдомёк,

Непостижимое постичь не время.

Оказывается есть свой потолок

У каждого и в целом поколенье.

Увидев свет, всё думал, полечу,

И разбежался, и парил немного…

Но выше всё ж пока не по плечу,

Ещё прочна стена острога.

Припев:

Да, потолок — завеса и тупик.

Он как вопрос на будущий ответ.

Но коль уж сей вопрос возник

Пускай же тьму рассеет свет.

К орбите следующей уверенно иду.

Что же так тянет в неизведанную Вечность?

Когда же, наконец-то, я найду

Тот эликсир, что от неведенья излечит?

О, сколько жизней упирались в потолок.

Теперь я здесь не для того, чтобы срываться.

И разорвав судьбы злосчастный рок,

До самой сути всё-таки добраться.

Припев:

Вопрос исчез, исчез и потолок.

Нет мыслей — и вопросов нету.

Всего один, но истинный шажок

Открыл Путь новый к Фаворскому Свету.

И купы новых куполов

В сознании Вселенского покрова

Тая́т Начало всех концов —

Сложнейшие концепции простого.

И исчерпав себя до дна

Ты вдруг найдёшься во Вселенной.

«Правд» много, — Истина — одна

Путь освещает всем нам.

Припев:

Ведь каждый в мире — ученик

И проживает разные сюжеты.

В сухом остатке остается Миг —

Бессмертный Миг сияющего Света!

Разговор с Всевышним

Ты дал мне разум, уж ненавидеть сам я научился,

Чтоб выживать среди себе подобных.

Ты дал мне время, а я в угоду чрева

Его кромсал всё мелкими частями.

Ты дал мне право выбирать свободно,

Но пожинать все следствия отсюда.

А следствие одно другого хлеще,

Причинной цепью горло всё сжимали.

И тенью страх стал следовать за мною.

А я страдал в придуманном пространстве.

Я так устал от боли и сомнений

И от того, что умирал стократно.

Зачем живу, в чём смысл, где ответы?

Неужто в сказках и в Евангелии ключ тайны?!

Порою чувствовал, что «я» моё — двойное,

Но Кто-то нежностью своею сохраняет.

Прозрачный голос, как ты тих и редок,

А я тебя искал в злачёных храмах.

Тебя искал я в кельях и пустынях

И к звёздам уносился — всё бесплодно.

Узнал лишь то, что был Ты Человеком, —

Любви которого на всех хватало.

Я был готов к такому же распятью, —

Но не предать, смиренно став изгоем.

И вот оно — то самое Начало

Во мне самом, что было, есть и будет.

И в тот же миг как в Духе я родился,

Страх, ненависть, страдания исчезли.

Я стал Любви единым состояньем,

Навечно пребывая во Всём Сущем.

Отрадно сделать первый шаг в бессмертье,

А мысли и желанья ждут реванша.

Они сильны лишь только во вниманье,

О чём прекрасно моё сердце знает.

Как узок Путь, но он уже проторен

Учи́телями Истины единой.

Создатель наш, я вечно благодарен

Нормальным людям в ненормальном мире.

Твори во мне, Дух, силою всевышней.

На всё теперь Твоя святая воля.

Мой ум молчит, вливайся в тело Светом

И оживляй природу костной ткани.

«Пьян неведеньем был часто «я»…»

Пьян неведеньем был часто «я».

Вы тащили «меня» под подмышки.

К Вратам узким тащили, любя,

А душа улыбалась мальчишкой.

Жил мальчишка во «мне», видать.

Улыбался ещё с прошлой жизни.

Надоело ему кочевать,

И справлять похоронные тризны.

И мальчишка «меня» пригласил:

«Айда в Вечность купаться со мной!

Побежим, изо всех туда сил!

«Ты» ещё не бывал там, родной.

Там такая гладь-ширина,

Что тебе, бедолаге, не снилось.

Там мгновенья подхватит волна,

Только б сердце твоё в такт с ней билось.

Там такая прозрачность — насквозь!

Так прозрачно, что «там» уже нету.

Всё сейчас происходит — не бойсь!

Мы с тобой в состоянии Света».

Пьян неведеньем раньше был «он»,

И душа попросила у Бога:

«Дай помощников, — будет спасён

Сей убогий нашего рода».

И, конечно, Отец дал «ему»,

Бедолаге, — ду́шу-мальчишку.

Дал учителя, книгу, жену,

Птиц, людей и собачку-чернышку.

— Ну что, протрезвел, блудный сын?

Вижу волю Мою принимаешь.

Мне в «аду» не хватает мужчин.

Ты Меня хорошо понимаешь?

— Да, Отец, «я» готов, посылай.

Лишь Тебе без конца доверяю.

От Тебя — в дар приму любой край.

Ведь в Тебе — лучше «ада» и «рая».

Небесная повестка

Мы засеяны в мир непослушными,

Инфантильными, неумелыми.

Но когда вызреваем ду́шами,

Можем стать и Плода́ми спелыми.

Можем стать, наконец, бесстрашными

И не умными, а сердечными.

Можем Новыми стать, не вчерашними,

Со Вселенским сознанием — Вечными.

Когда душа наша созрела

Её стремленье — не унять.

И наконец начать то дело,

Которым Жизнь не исчерпать.

Но ум — властитель бренной плоти,

Вцепи́вшись мёртвой хваткой в нас,

Так изворотливо уводит

От данности, что здесь сейчас.

И ненасытные желанья

Пленя́ют жадною толпой.

То вдохновеньем, то страданьем

Нас раздирают меж собой.

Душа созрела, — и мирское

Уже́ не утешает нас.

Всё будущее и былое

Осталось достояньем масс.

Теперь одно лишь интересно, —

Чтоб быть Любовью — и всегда.

Быть в том блаженстве, — неизвестном

Для чувств, желаний и ума.

Душа созрела… Зов Небесный,

Необусловленный ничем,

Глубинной тягой бессловесной

Роднит смирением со всем.

Как просто жить, открыв Дух-Силу,

Уж на «себя» не уповать.

Не на надежду, что сулила

Какуй-то будущность отдать.

Как просто, — вдруг открыв законы

Той непридуманной Страны.

Без вер и догм враз стать Свободой

И состоянием Любви.

Как просто, — Духо-миг единый

Душою истинной стяжать.

Как просто — в Вечности творимой

Родиться и не умирать!

«Когда станет так безысходно…»

Когда станет так безысходно,

Что уже ничего не спасает.

Хорошо, — вы дошли до исходной

Точки той, где душа прозревает.

Тихое «Эго»

Если хочется уважения, —

Значит «личность» жаждет внимания.

Так полезно порой отторжение —

Для души, сдавшись благу молчания.

«Напряженье растёт нарастает…»

Напряженье растёт нарастает

Среди нас, друг на друга похожих.

Пробки, цены, сосед раздражают,

Обстоятельства разные тоже.

Пашем на нелюбимой работе.

Проживаем в семье по привычке.

Тоску топим в винном болоте.

И сгорают денёчки, как спички.

Гарантий хотим, удовольствий,

Но их сроки, увы, истекают.

Безысходность непрошеным гостем

Заявляется, счёт выставляет.

Мы в плену у собственных мыслей —

Заложники страха, — пока

Не созна́ем то, что зависим

От власти «временщика».

Нам страшно стареть и быть нищим.

Мы бежим от инфарктов и стрессов.

В виагре и ботоксе ищем

Продолжение сыгранной пьесы.

Суетимся и пыжимся тщетно,

Всё и вся в итоге теряем.

И Небесный поток благолепный

В беспокойстве не принимаем.

И пока нас ведёт навигатор —

Лжепророк — интеллект бездушный,

Погружается жизнь наша в кратер

В жерло смерти, которая душит.

По Закону — время растащит

Любую бренную прибыль.

Разорвёт наше «счастье» на части.

Плоды мыслей — страданье и гибель.

Изменяют надежда и вера,

Опять же — плоды ума.

Мы рабы на его галерах.

Как проснуться от страшного сна?

Как очнуться в Истине чистой

Обрести свободу, покой?

Как объять Безмолвные Выси?

Как вернуться навечно Домой?

Как? — да просто, — всё в настоящем

Реально клокочет живёт.

И если душой не спящий,

Оставь все привычки — вперёд!!!

И кто-то на нашей планете,

Прорвавший судьбы адский рок,

Вдохнул Духа вольного ветер,

Любви родниковый исток.

И стал Земли солью, дыханьем

И кто-то ещё… и ещё…—

Открыли настежь сознанье,

Что Вечною Жизнью течёт.

«Шаги, шаги, шаги…»

Шаги, шаги, шаги.

Событий бытиё.

Владей, но не бери.

Его всё, не твоё.

Его цветы, река,

Его пернатый хор,

Жужжание жука,

Звёзд молчаливый взор.

Шаги, шаги, шаги.

Ведут в уютный дом.

Живи, живи, живи

Сейчас в нём, не потом.

Луна, луна, луна.

В окошке Его ночь.

Его стихов слова.

Его и кот, и дочь.

Его, Его, Его.

Заботиться — тебе.

Сюжет сего кино —

Миг Неба на Земле.

Шаги, шаги, шаги.

Средь перепутий Путь.

Вот радость: есть враги —

Соблазнов хитрых ртуть.

Смотри, смотри, смотри

На изощрённость их.

Все слабости твои

В тех зеркалах кривых.

Всё с Ним, всё с Ним, всё с Ним,

Любовь и Благодать.

Ты не один — един.

И Жизнь не исчерпать.

Иго Его кротко́.

Смирение — вот суть.

Рабство Его легко.

Твой выбор лишь и Путь.

Шаги, шаги, шаги…

Фонарный столб

Толи зимним, толь летним денёчком,

Толи где-то вблизи, толь вдали,

Дождь сливается с труб водосточных

На брусчатку под ноги мои.

И стоять здесь вовсе не сыро.

Зажигают под ночь меня, чтоб

Осветить фасад у трактира.

Я ведь просто — фонарный столб.

Я для всех перебравших — опора.

Роспись каждой дворняги на мне.

Как-то был свидетелем спора,

Трое лиц состязались в стрельбе.

Балагурил поручик Ржевский.

Тянул пиво латышский стрелок.

А Дерсу-Узала пил тибетский,

Ароматно — бодрящий чаёк.

Слово за́ слово, мухи жужжали.

И поручик дерзнул предложить:

«Та, что села на стенку, едва ли

И секунду сможет прожить».

И, не став ждать ответа, навскидку

Ржевский выстрелом цель поразил.

Превосходствующую улыбку

Всем сидящим он подарил.

И в тщеславном азарте поручик

Молчаливому латышу

Привирал, что стрелял и получше:

«Так и быть, я вам фору даю.

Подойдите на три шага ближе.

Пусть не дрогнет ваша рука.

От настенных часов чуть пониже.

Хорошо ли вам мушка видна?»

А латыш пунктуален и вежлив.

Этикет не нарушив ничуть,

Подошёл на три шага, но прежде

Попросил эту муху спугнуть.

А поручик ему: «Ну-с, стреляйте!

Эта муха других пожирней.

Не хотите, тогда извиняйте».

И махнул своей саблей над ней.

Выстрел грянул, и влёт сбита муха.

Дым рассеялся, Ржевский осел…

Не осталось ни праха, ни пуха,

Только пороха запах висел.

— Муху влёт, да-с, недурно, недурно.

Мож, она улетела в окно?

— Вам взглянуть, надеюсь, не трудно

На прилипшее к стенке крыло?

— Дерсу-Узала, что молчите?

Вам, как Валгесу, мушку спугнуть?

Иль как с тигром поговорите?

— Нет, пойду уже как-нибудь.

— Подождите, Дерсу, не спешите.

Весь трактир теперь выстрела ждёт.

С глаз смотрящих азарт подснимите.

И, быть может, вам повезёт.

Уходя, Дерсу молвил: «Однако,

Полагаю, что все хотят жить —

Муха, дерево, мы и собака,

Не стрелять бы вот нам, а любить.

Оба выстрела превосходны,

Так зачем мне задерживать вас?

Не всем шалости эти угодны,

Мухи ведь не стреляют же в нас».

А я, тот же фонарь у трактира.

Роспись каждой дворняги на мне.

Здесь стою с сотворения мира,

Освещая всю быль на Земле.

«Моль взяла у вас только кусочек…»

Моль взяла у вас только кусочек.

Хлоп! — и твари Божественной нет.

Сквозь интеллект страх кровоточит,

Его растворит лишь сердечный рассвет.

Как аукнется, так и откликнется

Скорбит сердце у пса-одиночки,

Безнадёжно он ищет приют.

Больно спину накрыл призрак ночи,

Не зовут его в дом и не ждут.

И теперь он игрушкой ненужной

Оказался по воле людской.

Отражается мир неуклюже

В глазах сиротливой тоской.

Припев:

Лицо отмывая и руки

Мылом собачьих душ,

Ваши души покрылись, люди,

Ржавчиной грязных луж.

Пригвоздил дикий голод к помойкам

Ушастых хвостатых бродяг,

От элитных кровей берут только,

А по сути, таких же дворняг.

Может, где-то в детских ладонях

Ещё есть горсть добра и тепла,

Но, увы, не спасти одиноких

От моря корысти и зла.

Припев:

Остывает земля, остывает

От холодных собачьих слёз.

Ох, нечистая нами правит,

Эх, сорвёмся мы под откос!

Бумеранг равнодушья вернётся,

Солнце так же с востока взойдёт,

И о голую землю споткнётся

И навечно на запад уйдет…

Припев:

«Коль пред свиньями мечется бисер…»

Коль пред свиньями мечется бисер,

Значит, мечущий тоже свинья.

Потому что от них же зависим.

Истина — там, где есть тишина.

Тишина — не в закате у речки,

Тишина — ни забвений, ни сна.

А такая, чтоб не было течи

В живую реальность ума.

(Но кому-то, возможно, и нужно

Подсказать об Истине сей,

Но идти одному, а не дружно,

И войти в объятия к Ней.)

Страна Наизнанка

Президент страны Наизнанки

С утра в нервах взволнован и зол.

Уже восемь, а он крутит гайки.

Не даёт зажиганья трамблёр.

Запорожцу годков уже много,

А запчасти всё выше в цене.

И за завтрашний день тревога,

Выживает он как на войне.

На автобус, в метро, электричку

Бросая машину, спешит.

Вот такси бы, но нету привычки.

Карман пуст и не возят в кредит.

На работе ему самый главный, —

Это дворник, кремлёвский дедок,

Уготовит жаркую баню,

Вычтет деньги, а то за порог.

Он взведён как курок на дуэли.

Без работы семью не поднять.

И так каждый день на пределе.

Президента слуге не понять.

— Слава богу, успел — это счастье!

В кабинет открывает дверь,

В эпицентр нищенской власти,

В плен всевозможных потерь.

— Как в стране?! — вопрос звучит первый.

Президент: «Смею вам доложить,

Что верха голодны, бедны, нервны,

А низы не дают просто жить».

— Например? — главный встал к нему боком.

— В коммуналках министры живут.

А трудяги в коттеджах высоких

Осетрину с икрою жуют.

Няней был оштрафован гаишник

Без причины, просто так.

Не отдал ей честь, вот мальчишка,

Конец ознакомительного фрагмента.