С особой жестокостью

Андрей Осипов

Сюжет романа разворачивается вокруг дела об убийстве, в совершении которого подозреваются двое несовершеннолетних. Будучи их защитником, адвокат Никанор Скрипник вынужден столкнуться с непониманием, общественным осуждением, нападками журналистов, коварностью правоохранителей. Автор рассказывает о роли и значении адвокатуры, приводит интересные факты из судебной практики, на конкретном примере рассматривает причины и следствия детской преступности. Читателю дается возможность узнать, как на самом деле функционирует система правосудия в Украине, в чем ее недостатки и проблемы.

ГЛАВА 4

Адвокат Сверчук открыл дверь и пригласил войти следователя.

Сергей Степанович Монец держался надменно и был уверен в себе. Он отличался среди других следователей не только своим дерзким поведением, но и внешним видом. Дорогой костюм, модная обувь, аккуратная прическа и ухоженные руки — стильный образ с обложки гламурного журнала. Плюс многолетний опыт и профессионализм — Сергей Степанович всегда был на ступень выше своих коллег. Он просто «давил» своим авторитетом и не привык, чтобы кто-то ему перечил.

Достав из сейфа дело и удобно усевшись в мягком кресле, следователь принялся за допрос подозреваемого.

— Пока вы не начали, нельзя ли моему подзащитному снять, или хотя бы перецепить наручники на другую руку, или немного ослабить их? — спросил адвокат.

— Фамилия, имя, отчество, — сухо произнес следователь, будто не услышав слов адвоката.

«Вот и первая месть, — констатировал мысленно Сверчук. — Пацан-то чем провинился? Хочешь отплатить за обиду — наказывай меня, я готов».

— Антон Михальчук. Антон Анатолиевич. 1989 года рождения. Полных семнадцать лет, — тем временем ответил парень.

— Не торопись. Судим?

— Нет.

— Работаешь? Учишься? — продолжал коротко следователь.

— Вы же это все спрашивали уже. Не работаю. Учусь в школе № 19.

— Показания будете давать на украинском? Этот язык хорошо понимаете?

— Да.

— Поставьте подпись вот здесь и здесь.

— Допрос производится в присутствии адвоката Сверчука Нэ Вэ. Показания давать согласны?

— Нет.

— Что «нет»? — не сразу понял следователь.

— Показания давать не буду, — твердо ответил Антон.

Монец глубоко вздохнул, медленно снял свои очки, положил их на клавиатуру и исподлобья посмотрел на адвоката.

— Выйдем на несколько слов? — еле шевеля губами, сказал он.

— Можем поговорить и здесь, — заметил Сверчук. — Но сперва попросите, чтобы парня отвели в туалет.

В сопровождении милиционера Антон оставил кабинет. Как только за ним закрылась дверь, разъяренный следователь налетел на защитника.

— Чтозафигня, адвокат?! Тыхотьпредставляешь, сколько людей подняли по этому делу? Еще и в области контроль^[3]! Завтра с утра мне на доклад.

— Держите себя в руках, уважаемый. Напоминаю вам о праве подозреваемого на отказ в даче показаний, о презумпции невиновности и необходимости проведения следственных действий в рамках закона, — раздраженно ответил адвокат.

— Да вертел я на приборе твою презумпцию вместе с тобой! Я уже сутки торчу на работе. Прекращай вые-живаться. Ты же сам из прокурорских, так что это все проходил. Ну, все же и так понятно, парень во всем сознался. Я явку с повинной и чистосердечное оформил. Пока вы здесь с убийцей шушукались, я уже водолазов на завтра заказал, чтобы нож на дне искать. И тут ты ломаешь мне все следственные действия! Ну, начерта тебе все это? — следователь даже не пытался подбирать нормальные слова.

— Сергей, у тебя своя работа, у меня — своя. А ты, кстати, не обвинитель. Ты — следак. Значит, расследуй, выясняй обстоятельства, проводи допросы, проверяй… Может, еще подозреваемых найдешь. Этот парень удивительно быстро сознался, даже без всяких реальных подозрений и без единой улики. Опять «признание — царица доказательств»? Оно не может быть положено в основу обвинения, каки эта мнимая «явка с повинной». Где вещдоки? Где свидетели? Кроме того, Антон давал признания без адвоката, налицо нарушение процедуры допроса, поэтому документы эти незаконные. В добавление ко всему, к моему клиенту применяли насилие, и я буду ходатайствовать о его медицинском освидетельствовании… — Сверчукуже подготовился к серьезному разговору, вооружившись весомыми аргументами.

В этот момент дверь в кабинет открылась и милиционер ввел щуплого Антона. Если бы не это, тяжело даже предугадать, чем бы мог закончиться «неофициальный разговор» следака и адвоката.

Антон Михальчук еще раз подтвердил, что отказывается давать показания. Монец подозрительно быстро успокоился, будто ничего не было, и предоставил протокол для подписи. Адвокат сообразил, что следователь задумал какой-то коварный ход и просто так ему препирательство со следаком не пройдет. Оформление всех необходимых документов заняло больше часа. За это время Николай Сверчук успел подготовить и подать несколько ходатайств. После этого Монец вызвал конвой, Михальчука со скованными сзади руками забрали в ИВС^[4], адвокат простился со следователями и вышел.

Уже на выходе из прокуратуры он встретил первого заместителя прокурора, с которым был в дружественных отношениях.

— Зря ты так, Николай. Ой, зря! — заметил он.

Очевидно, слухи о конфликте между следователем и адвокатом уже разлетелись по всем кабинетам.

— И не говори, — отшутился Сверчук и, пожав руку, пошел прочь, прервав разговор на полуслове.

Примечания

3

В этом случае следователь имеет в виду личный контроль прокурора области за расследованием дела.

4

Изолятор временного содержания (ИВС, в советское время — КПЗ, камера предварительного заключения) — места содержания (камеры) при органах внутренних дел или органах пограничной охраны в странах постсоветского пространства, предназначенные для временного содержания лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления.