Леди Акация или проект «Вечность»

Андрей Одинцов, 2016

Учёные давно находятся в поиске «эликсира» или «фонтана молодости» и «рецепта вечной жизни», «ключа к бессмертию». Лекарство от старости – сокровенная мечта человечества. Наконец, искомый рецепт найден, панацеей оказалась цифро-энергетическая модель человека, которая формируется с помощью сканера и постоянно уточняется, а на её основе с помощью nD-принтера выращивается клон. Человек якобы продолжает жить в виде собственной копии, а Человечество получило в своё распоряжение Вечность. На поверку всё это оказалось искусной ловушкой со стороны системы Эго, и клоны заполонили планету. Люди вытесняются из физической реальности в «мир иной». Казалось бы, господство негуманоидов только укрепилось. Но замысел Великих Божественных Сил оказался несколько иным… Имена и фамилии вымышлены, а любые совпадения случайны.

В тайге

Я не туплю, а экономно

расходую потенциал

Во время пилотирования космического корабля в рамках международной научно-исследовательской программы произошло столкновение с космическим мусором, который летел на бешеной скорости. Уклониться от него не было возможности.

В результате обшивка оказалась пробита, и был повреждён один из двигателей. Второй пилот вышел в космос, чтобы устранить повреждение, но, получив травму от другого мусорного осколка, с трудом вернулся на корабль.

Корабль, теряя управление, начал падать на Землю. Пересечение траектории падения с поверхностью Земли приходилось на город Новосибирск.

Мигель — первый пилот — оказался перед выбором: катапультироваться, чтобы спасти себе жизнь и сохранить в портативном устройстве, прикреплённом к скафандру, бесценные данные научных исследований, но при этом поставить под угрозу жизни миллионов жителей города. Или же рискнуть собственной жизнью и, возможно, не сохранив научные данные, увести корабль в сторону от города, гарантированно сохранив жизни людей.

Что-то внутри Мигеля требовало бросить всё и немедленно покинуть космический корабль: «Я рискую жизнью физического тела!» — вопило оно. Противостоять этому зову было очень непросто.

Оказывая медицинскую помощь второму пилоту, Мигель снова был перед выбором: катапультировать своего коллегу и потерять время, или же потратить такие важные секунды на то, чтобы увести корабль и существенно сократить мизерный резерв времени для себя.

И он принял решение: продолжая уводить корабль, катапультировать второго пилота. Только когда траектория падения гарантированно миновала город, Мигель перед самым взрывом катапультировался сам. Однако его парашют оказался повреждён, и Мигель упал где-то в тайге, получив серьёзные ранения. Его падение смягчили ветки деревьев и всё ещё сохранившийся снежный покров.

Огромный бурый медведь с серыми подпалинами на боках вглядывался в синее небо. Он даже присел на задние лапы, а потом встал во весь рост, стараясь разглядеть что-то, падающее с неба. Косолапому уже не раз приходилось бывать в таких ситуациях, когда в тайге терпел аварию лёгкий самолёт или вертолёт. Люди теперь стали вполне пригодны в пищу. Еды сейчас мало, начало весны, а есть после зимней спячки хочется сильно. Медведь радостно зарычал и вразвалочку поспешил к месту предполагаемого приземления парашютиста.

Пилот приземлился в проходе между горой и грудой камней, «пропахав» склон огромного сугроба. Его протащило несколько метров по камням, но, похоже, костюм не повредило. Преодолевая боль, Мигель включил электрический подогрев, который был рассчитан на семь дней. Если за это время его не найдут, то есть все шансы замёрзнуть… А пока надо набираться сил и хотя бы полчаса поспать…

Пилот проспал несколько часов и проснулся от утреннего пения птиц. Поняв, что сон так и не вернул ему силы, он попробовал пошевелиться, но тело, нуждаясь в покое, не хотело слушаться; оно, искорёженное, ужасно ныло, казалось, что все кости сломаны. Но глубоко внутри блеснула искра, затем, ненадолго исчезнув, вновь появилась и стала разгораться внутри, сея проблеск надежды.

Под действием этой искры вдруг появилось какое-то необъяснимое спокойствие, которое хоть и тлело, но не хотело гаснуть, несмотря на безнадёжное изумление Мигеля. Спокойствие медленно разрасталось…

Пилота постигло уверенное Знание, что чем бы ни было это внутреннее золотисто-розовое сияние, которое сопровождало спокойствие, оно вылечит всё.

Вдруг внутри кто-то язвительно проговорил: «А между прочим, здесь есть дикие животные, и сейчас самое голодное время для них». Мигель отчётливо ощутил, что неподалёку замер старый медведь и пристально смотрит на него. «У Миши при виде тебя потекли слюнки», — так же язвительно добавил знакомый голос. Медведь стал медленно приближаться. Мигель, преодолевая резкую боль, попытался нащупать пистолет… и потерял сознание.

У Мигеля, находившегося в бессознательном состоянии, перед глазами постоянно повторялся один и тот же сюжет…

…Дорога круто рванула вниз, а машина, не сбавляя скорости, неслась по окружённому густым лесом склону — водитель наслаждался «экстримом». Остроты ощущениям добавляло предвкушение встречи с блюстителями порядка. У Мигеля были «железобетонные» документы: «Такие уж у меня тараканы в голове», — говаривал он в кругу друзей.

…Он ехал на космодром, чтобы следующий месяц посвятить подготовке к космическому полёту.

Настроение у него в целом было препаршивым, потому что он чуть не поссорился с женой из-за отпуска. Жена хотела путешествовать: Аргентину ей подавай или, на худой конец, Бразилию, а он уже был по горло сыт не только чужими странами, но и некоторыми планетами. Хорошо хоть благоверная не просилась куда-нибудь на Марс или Юпитер, который в увлекавшей её астрологии символизировал большое счастье. Конечно, счастье на Юпитере жена вряд ли бы нашла, но виноватым в этом оказался бы точно Мигель. Пилот давно понял, что для женщин бальзаковского возраста в современном мире слова «муж» и «виноват» стали синонимами.

Ничего хорошего не добавлял и недавний конфликт с руководством, которое потребовало от всех первых пилотов срочно пройти сканирование. Говорили, что это теперь входит в диспансеризацию. Гипотетически рассуждали и о возможном клонировании в случае катастрофы, от которой никто не застрахован. Все знали про автомобили-двойники, про ряженых гаишников, но чтобы клоны людей?! Явно пахло некрофилией…

Сначала, вроде, объясняли, что это пустое дело, поскольку создать формализованную модель человека, какими бы точными ни были приборы, невозможно. Невозможно записать и потом воспроизвести такие сложнейшие энергетические структуры, как, например, сознание, восприятие, внимание или тело сновидений. Их частотные вибрации не фиксируются техническими средствами, а если что-то и удавалось уловить, так это только малая и ничтожная часть энергетических структур.

Потом отцы-командиры, ссылаясь на указания вышестоящего руководства, объявили, что не прошедшие сканирование не будут допускаться к полётам. И всё это объясняли заботой о безопасности личного состава. Мол, в случае чего, вы будете восстановлены с помощью вашей формализованной модели, построенной на совокупности сканов, притом станете здоровее прежнего… Маразм крепчал… А два дня назад пришёл приказ Командующего о том, что отказавшиеся от сканирования и не подписавшие Приложение к Договору о прохождении службы, которое фиксировало согласие на изготовление клона в случае служебной необходимости и обязательную в таком случае эвтаназию, подлежат немедленному увольнению без права на пенсионное обеспечение.

У Мигеля всегда была репутация борца против Зла — человека непредсказуемого, резкого и переменчивого, но исполнительного; храброго и отважного, при этом обострённо видящего всякую несправедливость. Он не боялся разоблачать, даже зная, что сам может пострадать. Друзья позитивно отзывались о его постоянстве и верности, а также особой настойчивости и упорстве в делах, и даже отмечали у него наличие дара пророчества. Однако неоднозначно воспринималась склонность Мигеля к эпатажу, желание что-нибудь «отмочить» или совершить что-то невероятное. Имея свободную натуру, за условности он не цеплялся, что непонятным образом уживалось у него с дотошностью, въедливостью и даже занудством. Как говаривала его жена Хельга: «Представьте себе Марс с Ураном, восходящие в Деве, как ключевые планеты, при этом Уран — гений рождения, вот и получится характер Мигеля. А если кратко, он — Уранист». Но жена могла только догадываться об «обезьянке», которая жила внутри Мигеля…

У самого пилота последнее время всё больше опасений вызывало это нечто, периодически просыпавшееся внутри. Это нечто проявляло себя как невероятно злобненькая «обезьянка» — так он назвал нечто. Эта обезьянка умела хорошо маскироваться, была склонна к хамству, пакостничеству и разрушению. С этими наклонностями у неё хорошо сочетались трусость, низменные инстинкты и раздражительность, вплоть до агрессии. И хоть пилот прекрасно понимал, что это характеристики его личности, но легче не становилось. Время от времени он попадался на провокации этой обезьянки, хотя потом и корил себя за это. Когда волны разрушительного раздражения спадали, Мигель с досадой говорил себе: «Прямо как у доктора Джекила и мистера Хайда», — имея в виду одноимённый роман Стивенсона.

И даже Хельга иногда, ласкаясь, кокетливо спрашивала его: «Как поживает твоя обезьянка? Ты её, наконец, полюбил?» И он в эти моменты успокаивал себя тем, что женщины просто хорошо умеют считывать информацию из подсознания мужчин.

Ощущая эти непредсказуемые приступы внутреннего раздрая, Мигель, чтобы вернуть себе душевное равновесие, вспоминал безмятежную юность, когда всё казалось волшебно загадочным и притягательным. В те времена довольно редкие минуты подобных ощущений он связывал исключительно с неутомимыми приятелями или же приятельницами. Располагая необходимыми познаниями в психологии, пилот понимал значение стрессов в жизни людей, поэтому трезво отслеживал, как нарастает его внутренняя конфликтность. При этом он безропотно ждал момента, когда подобные состояния достигнут величины, несовместимой с дальнейшей работой в качестве первого пилота космического корабля, совершающего почти регулярные рейсы…

…Этого гаишника Мигель никогда не видел на трассе. Страж порядка томно дал знак палочкой остановиться. Пилота особенно раздражали подобные жесты. Он знал, что за ними последует мягкое, но уверенное вымогательство денег. И сейчас он тоже не ошибся. Нагло улыбаясь, гаишник представился, и затем из его уст вылетело сакраментальное: «Нарушаете! Что будем делать?»

Мигель встретился глазами с гаишником, и вдруг вылезла эта маленькая и злобная обезьянка и помимо его воли вальяжно произнесла:

— А шёл бы ты лесом!

А затем, не дожидаясь реакции постового, вытащил из внутреннего кармана свою «железобетонную ксиву». У гаишника округлились глаза, что свидетельствовало о его вхождении в ступор, который сменился разочарованием, и страж порядка с трудом выдавил из себя:

— Извините, господин майор, счастливого пути… — и подчёркнуто вежливо отдал честь.

Обезьянка внутри довольно захихикала: «Опять попался!» Мигель снова ощутил неприятное чувство вины и зарыл поглубже в карман свою «железобетонную» выручалочку, но помимо воли ещё долго в воображении смаковал разочарованную мину гаишника.

…Чувствуя себя полновластным хозяином, медведь не торопился. В здешних местах на несколько десятков километров у него не осталось конкурентов. Изредка забредающие сюда молодые тигры при виде его мощной фигуры спешили ретироваться в чащу. И лишь однажды матёрый уссурийский тигр несколько мгновений раздумывал, вступить ли в схватку, но когда Миша решительно встал на дыбы, демонстрируя свои истинные размеры, то благоразумно отступил.

Аппетит у Миши разгорался по мере приближения к пилоту. Но бурый гигант подавлял своё желание стремглав броситься к вожделенному завтраку, до которого оставалось тридцать секунд ходу.

Откуда ни возьмись на спину хозяина тайги беззвучно спланировал чёрный ворон. Не обращая внимания на незваного гостя, Миша продолжал двигаться. А ворон как бы прирос к его спине, даже не используя крылья при балансировании. Вдруг ворон крепко клюнул косолапого в выпирающую лопатку. Затем ещё и ещё.

Медведь, пытаясь стряхнуть птицу, возмущённо встал на дыбы, но ворон это принял как должное и, ловко перебравшись косолапому на голову, начал активно её клевать. В приступе ярости медведь упал на землю и начал кататься, пытаясь сбить ворона лапой, но птица взлетела и, сделав круг над потрясённым медведем, что-то прокричала. Косолапый на несколько секунд замер и призадумался.

Встряхнув головой, медведь сбросил морок и, вспомнив о завтраке, урча, ускорил движение. Но вдруг из тела пилота медленно выползло почти прозрачное жёлто-серое облачко. Его аура постепенно стала изменять цвет с грязно-жёлтого на розовый с золотистыми оттенками. Аппетит у зверя очень быстро уменьшился и совсем исчез.

Медведь застыл в изумлении. Он воспринимал лежащее перед ним тело как явно непригодное для пищи. Зверь тщательно обнюхал тело, затем, осторожно взяв упавшего зубами за воротник, потащил туда, куда указывала ему интуиция.

С трудом протиснувшись между двумя грудами камней, старый медведь положил тело перед дверью и несколько раз со всей звериной нежностью, на которую был способен, лизнул его в лицо. Ощутив содеянное как только что выполненный священный долг, Миша медленно отступил и направился в чащу. Только теперь он понял истинный смысл сказанного вороном.

Сегодня он не будет больше охотиться, ему не потребуется пища — зверь был сыт от сознания исполненного долга. Всю оставшуюся жизнь он будет с благоговением вспоминать произошедшее здесь, а иногда даже и возвращаться сюда, но не за добычей, а за согревающими воспоминаниями. Ведь своё Божественное предназначение медведь выполнил в полной мере. Как говорят в таких случаях Великие: «Зверь вписал себя в Вечность, и ничего не может быть дороже».

Тем временем в главной операционной Медицинского центра проекта «Вечность» собрались местные светила, чтобы принять рождение Первого клона. Первый блин в этом случае не должен был стать комом, потому что от него зависел успех Проекта и су́дьбы его участников, а, возможно, и страны. До рождения оставалось несколько минут. Главный хирург готовился точно выверенным электрическим импульсом помочь новорождённому сделать первый вздох. Ещё несколько секунд…

Обезьянка являлась личностью Мигеля и ласково величала себя «Ми-Геля», или просто «Ми». В сложившейся аварийной ситуации она вдруг поняла, что, возможно, очень скоро ей снова придётся занимать очередь за новым физическим телом. Именно её привели в бешенство попытки пилота увести корабль от города. К её сожалению, попытки пилота отказаться от этого оказались безуспешными. Вообще-то, всем известно, что чем выше нравственный уровень носителя, тем больше для личности риск неожиданно утратить физическое тело даже в самой, казалось бы, безобидной ситуации.

Однако каким-то чудом пилот в последний момент всё же нажал кнопку катапульты. Но… в результате взрыва космического корабля получил травмы, едва совместимые с жизнью…

И тут… обезьянка Ми почувствовала существование нового, целёхонького физического тела, в точности повторявшего то, которое принадлежало ей сейчас, но было доведено этим идиотом до состояния, угрожающего не только его жизни, но и её дальнейшему регулярному питанию. Причём это новое тело уже было готово к её переселению…

Более того, Ми ощутила, что это новое тело не имеет никакого отношения к сущности означенного идиота. А это значит, что никто больше не сможет помешать ей делать внутри него всё, что она захочет! Надо было срочно занимать это новое тело! Иначе это сделают конкуренты-негуманоиды, болтающиеся вокруг в энергетической форме.

И… о техно-чудо! Почти одновременно с появлением этих немудрёных мыслей Ми получила вожделенную команду от Суперкомпьютера: бросить повреждённое тело и занять новое. Этот процесс назывался «оптимизацией размещения негуманоидов в физическом мире» и в полной мере соответствовал обновлённой стратегии Суперкомпьютера, которая учитывала современные реалии физического мира.

Влекомая новыми заманчиво-необозримыми перспективами, обезьянка Ми не стала ждать от Суперкомпьютера повторения команды. Ми-Геля энергично самоизвлеклась из распростёртого на земле физического тела своего бывшего носителя и, не прощаясь, полетела к новым «консервам» в виде возлежавшего в капсуле уже почти готового клона первого пилота, ждущего только импульса на пробуждение.

Мигель пришёл в себя. «А где же Миша с его шершавым языком?» Пилот прислушался. Его поразила непривычная тишина. Конечно, тишина была везде в тайге, но удивила она его в собственной голове — не было внутреннего диалога… Не было этой обычной мешанины мыслей… Бесконечный, изнуряющий диалог — с самим собой или с кем-нибудь из наиболее достойных знакомых и родственников — сейчас исчез. Мигель для пробы вспомнил пару тем, казавшихся ему совсем недавно такими актуальными, но никто не откликнулся.

Пилота изумила собственная реакция на окружающее пространство. Он ощутил, как это пространство со всё возрастающим интересом всматривалось в него самого…

Потом возникло ощущение какой-то невосполнимой потери и одновременное понимание, что если есть потеря, значит, есть и подарок…

И тут он увидел чуть приоткрытую узкую дверь. Превозмогая боль, Мигель пополз к ней. Это был вход в пещеру. На пилота пахнуло свежим, до сладости целебным воздухом… Откуда-то снова медленно выплыли слова: «Чтобы услышать голос Судьбы, надо принять то, что с вами происходит. Это Урок. Судьба заботится о вас!»

…Перед Мигелем открылось подземное царство с неплохим искусственным освещением. Огромный грот устилали глыбы прозрачного льда, вверх поднимались самой разной высоты и толщины сталагмиты, с потолка спускались причудливые сталактиты и ледяные сосульки. Тут и там сверкали игольчатые и лотковые ледяные кристаллы. Стены грота были покрыты ковром блестящей изморози. К потолку поднимались колонны из застывших осыпей песка, глины и почвы. Ледяные глыбы образовывали расщелины, коридоры и лабиринты. Примерно в тридцати метрах от входа виднелось аккуратное подземное озерцо. Чистейшая родниковая вода… «Хоть с питьём проблем не будет…» — подумал Мигель и снова отключился.

— Где ты меня нашёл? — спросил Мигель, когда пришёл в себя.

— Ты был в пещере в бессознательном состоянии. Я привёз тебя на санках к себе на заимку, теперь вот лечу лесными снадобьями. Но выздоравливаешь ты на удивление быстро, — ответил охотник.

— А что это за пещера?

— Это спелеологи соорудили себе «служебный вход» и по большому блату пускают гуда геологов, биологов, гляциологов и сейсмологов. Кто-то из них, наверное, забыл закрыть дверь. Я видел взрыв в небе, а потом заметил твой след и понял, что произошло… Постоянная температура в подземелье держится на уровне пяти градусов, ты был без сознания и рисковал замёрзнуть.

— Благодарю за помощь — в наше время с этим проблемы.

— Ладно, ладно… — смутился охотник и неловко перевёл разговор на другую тему. — А ты, наверное, не знаешь, что за пещера тебя приютила?

— Это же район реки Сылвы?

— Да, это и есть знаменитая Кунгурская ледяная пещера, одна из самых больших в мире. Её возраст более десяти тысяч лет. Между прочим, национальное достояние, жемчужина Урала, причём включена в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Старики говорят, во время похода на Сибирь в ней зимовала дружина Ермака. Сейчас здесь геологический памятник, а официальный вход — в юго-восточной части горы, со стороны города Кунгур, если слышал о таком.

— Интересно. Наверное, карстовая пещера?

— Да, в ней работают подземные и грунтовые воды, много известняка, мрамора, мела, ну и, конечно, большие залежи растворимых пород — гипса и соли… Как ты себя чувствуешь?

— Да пока чувствую…

— И слава Богу! Я тебя лечу медвежьим жиром и ундамом^[4], ну и ещё кое-какими местными снадобьями… Ладно, отдыхай, потом поговорим подробнее.

Мигель ещё лежал в постели, выздоравливал и смотрел по телевидению передачу, посвящённую первому «восстановленному индивидууму».

— Как он говорит?! Это не моя речь и не мои мысли! При всех моих недостатках я так никогда не рассуждал и не рассуждаю, как этот махровый эгоист! Да этот клон просто отвратительная пародия на меня! Они что, все с ума посходили?! Внешнее сходство, конечно, есть, но он совсем не такой, как я!

И Мигеля начали терзать тревожные размышления: «Зачем им имитировать моё восстановление? Чего они хотят от меня? Я ведь не богат! И как это всё отразится на моей семье?!»

«Когда меня в последний раз сканировали? Да, перед стартом, то есть до катастрофы. Значит, в клоне зафиксированы все предрасположенности к такой же катастрофе, которая, скорее всего, может повториться и с ним. Следовательно, во избежание катастрофы и возможных жертв, клона ни в коем случае нельзя допускать до пилотирования». Подобные рассуждения не улучшали его состояния.

Мигель ещё не вполне выздоровел, когда около домика охотника появилась вооружённая группа людей с удостоверениями Федеральной службы охраны и предписанием доставить пилота для обследования на проект «Вечность». Эти люди сразу же обвинили охотника в том, что он не сообщил о разыскиваемом пилоте.

— А я и не знал, что вы его разыскиваете! — удивился охотник.

— Вы что, не смотрите телевизор?

— У меня его нет!

— А это что? — спросил старший, указывая на старенький «Горизонт».

— Да он сделан ещё в СССР и ничего не показывает. Я его использую как полочку — жалко ведь выбросить.

— Ладно, одевайте пациента — мы его забираем. Его ждёт академик Скопус.

И хотя охотник не хотел отдавать пилота, убеждая военных, что того надо оставить хотя бы на месяц, чтобы подлечить, что жизнь человека дороже любых приказов и что когда пилот восстановится, то сможет отвечать за свои действия и сам решит, какие приказы ему исполнять, но сотрудники ФСО, угрожая оружием, всё же забрали пилота.

Скопус на утренней пятиминутке сообщил сотрудникам:

— Мы всесторонне обследовали найденного пилота и пришли к выводу, что сохранять жизнь ему не нужно, потому что это помешает реализации нашего Проекта. Да и вообще, сохранение оригиналов для нашего Проекта просто опасно!

— А тогда что же с ним делать?

— Я же сказал: от него надо избавиться! А поскольку ситуация с ним находится под пристальным вниманием СМИ, то сразу устранять его нельзя, но надо продолжить его «лечить», активно давая успокоительное… Пусть постепенно засыпает навсегда…

Примечания

4

Ундам — медвежья желчь.