Пятый кодекс

Андрей Мартынов, 2023

Бывший разведчик спецназа, прошедший горячие точки не только как воин-интернационалист, но и как журналист-международник, репортёр-естествоиспытатель и этнограф, Андрей Рогов в очередном опасном путешествии в Мексику пускается на поиски расшифровки одного из древних манускриптов индейцев майя. В горах Чьяпаса он и его коллеги из съёмочной группы попадают в водоворот опасных приключений, вокруг них разворачиваются события, полные тайн и мистических загадок…

Глава 4. Первые неожиданности

Вицлипуцликостамегеценкоатль. Маленький и коротконогий. Именно маленьким он дошёл до наших дней на барельефах древних зодчих. Тысячи туристов, посещая Теотиуакан, видят его таким, как его увидел неизвестный доисторический мастер. Вицли… Каким же он был на самом деле? И был ли вообще? Существовал ли? Или это выдумка древних жрецов, чтобы оправдывать свои кровожадные жертвоприношения богу Солнца, богу войны? Сейчас уже не скажет никто, и можно только догадываться, глядя на не совсем пропорциональное изображение грозного бога.

Праздник дня весеннего солнцестояния набирал силу. Тысячи туристов из Европы, Азии, Америки, Африки, от которых рябило в глазах, готовились увидеть своими глазами то, ради чего был построен Храм Солнца. Тот самый момент, когда великое светило своими лучами находит путь к сердцу, полному суеверного страха, и наущает: человек родился для того, чтобы его принесли в жертву грозному божеству Вицлипуцли. Так говорили жрецы ацтеков, так говорили проповедники майя, так было многие века: эти деревья слышали последние вздохи убиенных, на эти камни лилась кровь, пролитая в честь человека-птицы, эти солнечные лучи жгли спины склонившихся перед беспощадным идолом.

— Здесь, на высоте двух тысяч двухсот сорока пяти метров над уровнем моря, в восьмидесяти километрах на северо-запад от тридцатимиллионного Мехико, глядя на эти памятники старины, начисто забываешь о цивилизации… — едва проталкиваясь через толпу любопытных туристов, читал свой стендап «на камеру» российский журналист Андрей Рогов.

Лицом к Рогову и спиной вперёд с камерой в руках, двигался Руслан Кульбашный. У парня неплохо получалось держать кадр, и Андрей решил использовать способности дочкиного ухажёра по максимуму. Это всё-таки лучше, чем привязать камеру к руке, одновременно начитывая текст. Андрей почти никогда не ездил в свои командировки с оператором. Как правило, его поездки были небезопасны, и рисковать жизнью своих товарищей журналист не хотел. Обстоятельства научили его ценить людей ещё смолоду. А Руслан был только рад освоению новой профессии. Он всё время спрашивал отца любимой девушки:

— Ну что, Андрей Петрович, получится из меня оператор? А режиссёр?

— Под ноги смотри! Нашёлся тоже Згуриди! — подкалывал парня журналист.

Он был скуп на похвалы, считая, что только так рождается настоящий профессионал.

Вот и сейчас Андрей, попутно замечая, как прекрасно работает Руслан, не уставал постоянно делать ему замечания:

— Ещё раз, Руслан. Пишем ещё раз. Плохо! Ищи новый дубль.

Парень не сдавался и со скрупулёзной терпеливостью менял фокусировку, цветность и чувствительность микрофона. Его настырности можно было позавидовать.

— Готово! Начали! — крикнул он в очередной раз.

И опять стендап записывался по новой.

Руслан писал четвёртый дубль. Но казалось, его это совсем не смущало. Он без труда шёл спиной вперёд и смотрел на экран камеры. Немудрено, ведь под спину его поддерживала… Изабелла Гершвин. В последний момент перед выездом подозрительность Андрея была побеждена его практичностью и сухим расчётом. Всё-таки молодая полячка с её отличным знанием истории и этнографии была бы очень полезна в экспедиции. К тому же, так сложилось, в последние несколько лет Рогова в экспедициях сопровождали красивые женщины, и это всегда приносило успех. Вот и в этот раз он, добиваясь своей цели, успел слетать в Варшаву и найти Изабеллу на её рабочем месте, в музее истории. Это было потрясающе неожиданно и эффектно.

Девушка перебирала старые книги в библиотеке. Открыв одну из них, она с интересом рассматривала какие-то письмена, пытаясь разобрать, что же всё-таки там написано. Причудливые иероглифы с фотографии какого-то учёного-майяниста. Изабелла смотрела на них как зачарованная…

— Ворона, Преодолевать, Орхидея… — послышался мужской голос за спиной. — А есть быть точным, так пишутся на майянском названия государств.

Изабелла резко развернулась: перед ней стоял Рогов.

— Андрей?.. Петрович?

Рогов кивнул:

— Можно просто Андрей.

— А какого?.. — начала растерявшаяся девушка.

— Вы хотите спросить, какого чёрта я здесь делаю? — перехватил ход её мыслей журналист. — Всё просто. Я вас не брал в командировку? Я передумал. Собирайтесь. Я беру вас с собой…

Теперь Изабелла поддерживала Руслана сзади и не могла желать для себя ничего лучшего. Её мечта сбылась. Она всё-таки попала в Мексику и готова была на всё, лишь бы это путешествие продлилось как можно дольше.

Наконец с пятого дубля злосчастный стендап был записан, и экспедиция остановилась как раз около пирамиды Солнца.

— До сих пор я её видела только на фотографиях! — восторженно произнесла Изабелла. — Пирамида Солнца — начало всех начал, наследие великого Вицли, покровителя Теночтитлана…

— Грамотная? — подколол Андрей. — Будешь теперь мне стендапы писать.

— Не думаю, что вы доверите мне столь сложное занятие, Андрей. Это ведь ваш эксклюзивный материал. А вдруг я подам в суд на вашу телекомпанию за нарушение авторских прав? — парировала полячка.

— Вредина, — буркнул Андрей. — Пойдём дальше.

Экспедиция шла в плотном потоке туристов мимо большого каменного рукотворного строения, на стенах которого красовались надписи и рисунки, явно творения чьих-то рук тысячу, а может, и две тысячи лет назад. Удивительное трепетное состояние — ощущаешь себя маленьким и жалким. Понимаешь, что правят в этом мире не цари, не олигархи, а Его Величество Время. Ушли в небытие Чингисхан, Наполеон, Сталин… Кто ещё? А надписи простого смертного на стене остались до сих пор. За свою жизнь Андрей видел тысячи древних рисунков и десятки тысяч доисторических надписей, но никогда не переставал удивляться вновь увиденному и радоваться, как ребёнок, который пришёл с отцом в лес и в первый раз нашёл белый гриб. Может, это и есть страсть исследователя?

— За минувшее тысячелетие человек много успел натворить — научился нырять на дно океана, летать в космос и изощрённо уничтожать себе подобных. — Андрей медленно продолжал путь, снова вещая на камеру и не обращая внимания на туристов, облепивших его и глазеющих в объектив. Он привык к этому — это непременное условие работы в особо людных местах. — Так, в течение пяти веков была нещадно истреблена цивилизация майя…

Внезапно Андрей остановился и замолчал, глядя в каменную стену, будто хотел просверлить её взглядом. Изабелла и Руслан недоумённо переглянулись. Изабелла подошла к журналисту.

— Андрей, я… — Но тут же осеклась. Она внимательно посмотрела на журналиста и содрогнулась: — И ты.

Но Рогов, замерев, будто не слышал её.

— Андрей Петрович! — нетерпеливо окликнул его Руслан.

Но девушка вытянула руку в сторону оператора, раскрыв ладонь, давая понять, что не нужно тревожить руководителя.

Андрей прекрасно слышал Изабеллу и Руслана, но его мысли в этот момент были важнее того, что происходило вокруг. Прямо на каменной стене был изображён древний ацтекский бог. Воспоминания нахлынули сами собой…

Самолёт из Европы в Мехико собирался выполнять свой обычный рейс. Группа Андрея Рогова, рассевшись по местам, предвкушала такую ожидаемую встречу с Мексикой. Да и всей группы-то — сам Андрей, Изабелла и Руслан. Изабелла и Руслан как-то сразу сдружились и постоянно друг над другом подшучивали.

— Я туда, к окошку…

— Шагай, только на ногу не наступи!

— А она у тебя одна?

В ответ Руслан получил от Изабеллы тумак.

Возникла лёгкая шутливая потасовка.

— А ну, прекратили! — возмутился Андрей. — Сейчас обратно отправлю. Детский сад!

Да, с такой экспедицией он ещё не ездил: девушка, которая в поход не удосужилась взять ровным счётом ничего, и совершенно несуразный парень, больше напоминающий чокнутого аспиранта какого-то математического вуза, чем путешественника. Да к тому же оба ведут себя, как школьники. «В общем, наш вернисаж, — как всегда, иронизировал про себя Андрей. — Старею, старею. Скоро буду ходить по улицам Москвы и хватать всех подряд. Дескать, не желаете ли съездить в экспедицию? Я угощаю! Турбюро „Добрый Рогов“».

Андрей уже был готов, как обычно, опустить кресло и, надев наушники с любимыми медляками хард-рока, погрузиться в царство Морфея, но произошло событие, которое заставило журналиста нарушить традицию долгих перелётов. В салон вошёл индеец. Сказать, что он был неприметен, — значит обидеть всех этнографов мира. Это был мужчина лет шестидесяти, в большой ярко-полосатой шерстяной накидке. «Как у бабушки в селе, в комнатах на полу», — тут же заметил про себя Андрей. Но даже если бы журналист сказал это вслух, коренной житель Мексики не понял бы ни слова. Весь увешанный амулетами, точно сказочный персонаж на карнавале, с длинной чёрной косой до пят, он невозмутимо прошёл между сидений и опустился в кресло рядом с журналистом, не сказав ни слова.

— Буэнос диас! — порывшись в скудном лексическом запасе, произнёс Андрей.

Но старый индеец, как говорится, даже ухом не повёл. Андрей почувствовал на себе взгляды Изабеллы и Руслана, сидящих впереди и обернувшихся назад.

— Мучас грасиас! — добавил Рогов, обращаясь к индейцу, и посмотрел на молодёжь: — Чего уставились? Своими делами занимайтесь.

Те только хихикнули и отвернулись.

Взглянув ещё раз на колоритного соседа, Андрей понял, что индеец не услышал ни одного знакомого слова и что обижаться бесполезно — это всё равно что разговаривать с кактусом. Он откинулся на спинку своего кресла и закрыл глаза.

Вдруг индеец издал протяжный звук:

— Ю-ю-ю-у-у-у-у!

Руслан и Изабелла моментально опять развернулись назад, глядя между кресел.

— Ю-ю-ю-ю-у-у-у! — повторил индеец, глядя на Андрея так, будто давно его не видел и собирается его поцеловать.

— Ну. И что дальше? — улыбнувшись, спросил Рогов.

Индеец стал говорить на своём, при этом Руслан тут же принялся переводить. Это был язык майя.

— Хороший белый. Большой белый. Боги будут рады, — удовлетворённо закачал головой индеец.

Андрей похолодел и посмотрел на Руслана и на Изабеллу, которая, казалось, была очень напугана.

— Что за хрень? — Андрей почувствовал, как закипает злость.

— Вицли очень любит больших и сильных. В них много крови, в них много энергии. Достойное подношение в праздник весеннего солнцестояния. Аширна знает. Слушай Аширну, европеец…

— Андрей Петрович, — от себя вклинился в разговор Руслан, — я понял. Он — шаман. Его зовут Аширна…

— Да я как бы тоже не дурак, — почесал затылок журналист, — но что он тут наплёл об энергии крови? Он что, сумасшедший?

Шаман тем временем продолжал:

— Белый человек, если ты хочешь найти то, что ищешь, дорогу тебе укажет Вицлипуцли, но сумей при этом выжить…

Слова старика-шамана теперь стояли в ушах Андрея здесь, в Теотиуакане, у пирамиды Солнца. «Вицлипуцли укажет путь. Куда и к чему? — думал журналист. — Опять какие-то загадки… Хочешь найти то, что ищешь. Откуда шаман знает, что я ищу? Если я ещё сам толком не знаю… А может, знаю?.. Думай, Рогов, думай. Как говаривал наш замполит, голова человеку и нужна для того, чтобы шапка ею гордилась… Вицлипуцли… Хм…»

Андрей вызывал из памяти всё, что могло дать хоть какую-то зацепку. Этому его научили, когда он недолгое время работал следователем (был и такой период в его пёстрой жизни), и такая наука пошла только впрок. Журналист вспомнил события годичной давности, которые могли пролить свет на всю эту историю. Путешествуя по королевству Ло (Верхний Мустанг), в одном из буддийских храмов он видел точно такое же изображение Вицлипуцли. Не вызывало сомнения, что изображение древнего ацтекского божества было сделано если не одной и той же рукой, то учителем и учеником. Но как? В то время, когда буддийские монахи на склонах Тибета обращали свои молитвы к Великому Учителю, Америка ещё не была открыта Колумбом, Мексика не была завоевана Кортесом, Леонардо да Винчи не рисовал чертежей летательных аппаратов и вообще многие племена и народы считали земной шар плоским… Так или иначе, перед глазами Андрея был грозный Вицлипуцли, ничем не уступавший по своей кровавости и жестокости жертвоприношений ненасытной индийской богине разрушений Кали. Но что этот Вицлипуцли делал в Непале?

— Сумей при этом выжить… — сорвалось с губ Андрея.

Он сказал и тут же оглянулся. Но в шумной туристской массе его никто не услышал, а рядом стояли Изабелла и Руслан и с тревогой наблюдали за ним.

— Что стоим, что не работаем? — картинно насупился Андрей. — Я для чего вас с собой взял?

— Мы думали ты… вы… заболел, — сбивчиво ответила Изабелла.

— Так многие думают. Уже сорок семь, а всё на подвиги тянет, — отшутился Андрей.

Микроавтобус медленно ехал по вечерней дороге в Мехико. Не один турист, приехавший весной в Теотиуакан, вспомнил родину с её пробками и постоянно сигналящими автомобилями. Действительно, машин было видимо-невидимо.

— Так всегда весной. Праздник, — объяснил проводник Бахлам. Сухой, тщедушный мужчина лет тридцати пяти сидел за рулём и, как плохой экскурсовод, активно жестикулировал. — Дон Рогов любит кактусы? — ни к селу ни к городу поинтересовался чичероне.

— Он их просто обожает, — ответил Андрей.

Бахлам, не поймав иронии, с мальчишеским задором стал рассказывать, какую великолепную текилу готовит его жена, и Руслан с Изабеллой с неподдельным интересом слушали эту историю. Андрей же пропускал мимо ушей перевод с испанского языка. Ему было о чём подумать.

Из головы не выходил Вицлипуцли и странное предупреждение шамана в самолёте: «Дорогу тебе укажет Вицлипуцли, сумей при этом выжить…» Чем пугал этот абориген? Что он знает?

Последние две экспедиции Андрея Рогова действительно были опасными. В Папуа — Новой Гвинее его чуть не съели местные дикари, и это притом, что учёные всего мира утверждают, что с каннибализмом на планете покончено. В Непале журналист перешёл дорогу сумасшедшему охотнику за артефактами и чуть не погиб от рук банды старого нацистского преступника. Но самое главное — Андрей вдруг почувствовал, что эти два путешествия неразрывно связаны с этой поездкой в Мексику. Как? Он пока не знал.

Вдруг он почему-то обратился к проводнику, через Руслана:

— Бахлам, у вас жертвы приносят?

Весёлый проводник, который вот уже полчаса рассказывал, какие деревья растут в Мексике, вдруг осёкся, и его глаза забегали, из чего стало ясно, что мексиканец совсем не умеет врать.

— Ну-у-у? — пошёл в атаку Андрей. — Говори правду, Бахлам. Я ведь за это плачу тебе деньги.

— Не отвлекайте меня! Я за рулём! — стал отбиваться от Андрея Бахлам.

— Останови!

— Что случилось, дон Андрэа? — попытался обыденно спросить проводник, но его голос дрожал.

— Меня укачало! — иронично сказал Андрей и повторил: — Останови!

Бахлам съехал на обочину и остановил микроавтобус, затем оглянулся и увидел перед собой Андрея, которой на ходу поменялся местами с Русланом. Мексиканец от неожиданности отпрянул назад.

— Так, рассказывай! — властно сказал Рогов.

— Что рассказывать? — почти заблеял Бахлам, что совсем не соответствовало его имени^[3].

— Ты сам знаешь, что рассказывать…

— Не спрашивайте меня об этом, дон Андрэа. Проводникам запрещено.

— Что запрещено? — не унимался Рогов. — Говорить правду приезжим?

Бахлам опустил голову.

— Меня уволят, дон Андрэа.

— А меня убьют! — сверкнул глазами Рогов, совсем как мексиканец. — Так кому будет хуже? Тебе или мне?

На словах «меня убьют» глаза Изабеллы округлились. Она и так смотрела на все эти перемещения по салону и разговоры в крайнем удивлении. Она не могла себе представить, что знаменитый и уважаемый пан Рогов будет вести себя, как какой-нибудь Джейсон Стейтем. Но Андрея не интересовало, кто и что о нём думает, он хотел узнать главное.

— Бахлам, когда я нанимал тебя в агентстве, ты обещал быть моим вторым «я».

— Обещал. — Мексиканец смотрел на журналиста, будто ждал удара кулаком в лицо.

— Так почему же ты ведёшь себя, как больной желудок? Я туда, а ты оттуда… Говори правду, и я обещаю, что тебя никто не уволит! Ну!

Бахлам, совершенно не похожий в этот момент на своего тёзку-ягуара, потупил взор, закусил нижнюю губу, как маленький ребёнок, и еле-еле выдавил из себя:

— В глубине джунглей водятся племена, которые до сих пор приносят древним богам майя и ацтеков человеческие жертвы…

Андрей почему-то не удивился данному сообщению. Всю последующую дорогу в Мехико он ехал как ни в чём не бывало, уже рядом с Бахламом. А вот двое его спутников были настолько поражены сообщением, что у них не было настроения ни шутить, ни вообще разговаривать. Они просто смотрели в окна по сторонам, то и дело кидая взгляды да Андрея: Руслан — украдкой, будто не хотел, чтобы кто-то заметил, что он смотрит на руководителя, Изабелла — восторженно. Ей казалось, что надёжнее этого мужчины людей нет: он сильный, настойчивый, умный и… красивый.

— Не смотрите на меня так! — воскликнул, не оборачиваясь, Рогов, словно у него были глаза на затылке. — Кому что-то не нравится, кто передумал со мной путешествовать, я не держу. — И, будто ничего не случилось, воскликнул: — О, знак! Какой интересный! А что это, Бахлам?

Действительно, у обочины стоял странный дорожный знак, похожий на обозначение «Дикие животные», только в треугольнике был изображён не олень, а… слон.

— Что это, Бахлам? Разве в Мексике водятся слоны? — спросил Андрей, и его голос был таким располагающим, будто журналист дружил с гидом полжизни и не было никакого предыдущего разговора.

Эмоциональный, но отходчивый Бахлам уже успокоился, и Рогов для себя решил, что этот парень для путешествия то, что ему нужно.

— О-о-о, дон Андрэа, это удивительная история…

И простодушный Бахлам рассказал гостю, как жила в зоопарке внучка африканского слона Индра. Ела хлеб и овощи, которые ей в изобилии приносил в вольер одноглазый надсмотрщик Хуго, и забавляла детишек, поднимая хобот, протягивая его, точно руку, забирая из маленьких ладошек печенье и размашисто отправляя его себе в рот. Дети весело смеялись. Был у Индры в зоопарке друг — пёс породы ксолоитцкуинтли по прозвищу Чапа. Каждый день он приходил к слонихе вместе с Хуго. Сперва он оживлённо лаял, приветствуя свою подругу и помахивая голым, острым, как стрела, хвостом, затем ложился прямо в вольере у большой копны заготовленного для Индры сена и наблюдал, как она завтракает. Слониха довольно фыркала и моргала большими мохнатыми веками. Она была совсем не против такого присутствия. Если же Чапа, бегая по зоопарку, вдруг раздразнивал своих сородичей, то пулей устремлялся в слоновник, где Индра становилась на его защиту. Вернее, ей и становиться было не нужно — один вид такого покровителя говорил сам за себя, и местным бобикам и жучкам оставалось только облаивать наглеца издали. Чапа же опять ложился у сена и беззаботно засыпал, а Индра довольно пожёвывала морковь из набора, который приносил старый Хуго. Но вот однажды Чапа не пришёл с хозяином на работу. Почему? Сейчас не вспомнит и сам Хуго. И случилось непоправимое: в ту же ночь Индра ушла из зоопарка. Не помогли высокие заборы и глубокий ров вокруг вольера. Не уследил и ночной сторож, который по привычке крепко спал у себя в будке. Остались только сломанные замки и сорванные с петель ворота. Индра ушла, может, как говорили романтики зоопарка, искать Чапу, а может, в ней взыграл дух предков, ведь всем известно, что африканский слон не поддаётся дрессировке и не приручается. Откуда могла знать Индра, где живёт Чапа? Откуда могла знать Индра, родившаяся в зоопарке, что в этом мире есть кто-то сильнее и больше её? Поздно ночью отважная путешественница угодила под грузовик на трассе Теотиуакан — Мехико… Сезонные дожди давно смыли остатки ужасного происшествия с дороги, и в зоопарк давно привезли нового слона. Даже старый Хуго давно ушёл на пенсию, а объявившийся Чапа всё прибегал и прибегал на место гибели подруги, к появившемуся, как памятник, несуразному дорожному знаку. Но потом перестал приходить… Собаки не живут долго…

Руслан спал, Изабелла слушала рассказ Бахлама с глазами полными слёз, и Андрей, знавший тысячу подобных историй, тоже не остался равнодушным к услышанному.

— Вот видишь, Бахлам, звери умеют дружить. Давай и мы будем друзьями.

— Давайте, дон Андрэа, — растрогался мексиканец.

— И не будем врать друг другу, — дополнил Андрей, испытующе посмотрев на проводника.

— Не будем, — сказал Бахлам, громко выдохнув после паузы.

Итак, Мехико. Мегаполис, расположенный прямо на развалинах Теночтитлана, некогда богатейшего города и столицы ацтеков, вотчины великого императора Монтесумы, канувшего в Лету усилиями испанских завоевателей во главе с Эрнаном Кортесом. Легенда древних племён гласит: когда-то спустился на землю с небес бог Солнца Вицлипуцли, и принесли ему ацтеки в жертву тысячу крепких мужчин. А он возрадовался такому щедрому подношению, взмахнул солнечным посохом — и ударили в горы тысячи молний, и засветились они солнечным сиянием, и покрылись они золотом. А люди радовались и собирали, собирали эти золотые слитки и слиточки. На песок никто и не смотрел. И набили этим золотом свои подвалы, в один момент ставшие сокровищницами. И жили в благоденствии и без печали. Но шло время. Сколько прошло лет? Сотня? Две? Три? Кто знает? И привыкли люди к своему богатству, и уже не ценили ацтеки то, что у них есть, и называли эти сокровища испражнениями Солнца… а серебро — испражнениями Луны… А потом явился жадный, ненасытный враг и забрал всё — и золото, и жизнь…

А было это так. В 1518 году высадился на берег Юкатана мореплаватель Эрнан Кортес, и прослышал он о Теночтитлане. Испанец, буквально изгнанный с родины и в поисках лучшей доли отправившийся путешествовать, заинтересовался рассказами о сказочно богатом императоре и отправился к нему в гости. Император ацтеков Монтесума устроил Кортесу радушный приём. Он ведь никогда не видел людей с такой белой кожей. В пророчествах древних было сказано, что явятся белые люди — великие и могучие, как сам Вицлипуцли. Их нужно чтить и ублажать.

Воспользовавшись наивностью императора индейцев, хитрый Кортес добрался до ацтекской сокровищницы, и его алчность взыграла. Ему было мало щедрых даров, которые поднёс ему Монтесума. Он захотел забрать всё.

Имея колоссальное превосходство в оружии, его войско, всего триста пятьдесят человек, потопило в крови и разграбило столицу империи ацтеков. Имя кровавого завоевателя мир помнит до сих пор…

Сколько тайн и загадок хранят в себе эти земли, неизвестно, но то тут, то там строители, роя котлованы под новые сооружения, находят остатки древних строений безвозвратно ушедшего племени ацтеков.

Теперь Мехико — одна из самых густонаселённых и криминальных столиц мира и, понятное дело, с таким историческим наследием — один из центров мирового туризма. Над руинами древнего Теночтитлана выросли замок Чапультепек и базилика Марии Гваделупской, великолепный дворец плитки Каса де лос Азулехош и Плаза Санта-Доминго с изумительным по красоте фонтаном XIX века в честь героини-освободительницы Хосефы Ортес де Домингес с одноимённой статуей. И только музей Темло Майор напоминает гостям о некогда могучей столице ацтеков, давно ушедшей в небытие.

Андрей плыл на траджинеро^[4] по одному из каналов Сочимилько. Вообще, один из шестнадцати районов Мехико славился своей уникальностью. В первую очередь — своими искусственными островами чинампами. Нет, это не намывные острова Абу-Даби, а более эксклюзивные сооружения, поскольку создавались они более тысячи лет. Много веков тому назад большую часть долины Мехико занимало огромное озеро, и все эти острова, островки и островочки — не что иное, как… искусственно созданные сельскохозяйственные угодья. Терпеливые простые труженики возводили на мелководье плоты из веток можжевельника и засыпали их почвой, высаживая туда культуру. Со временем эти плоты тонули, и поверх их строились новые. Так годами плоты трамбовались, образуя острова. Всё это заросло травой и образовало многоканальную разветвлённую водную систему.

Андрей смотрел на густые травяные заросли и вспоминал астраханские плавни, краснокнижные лотосы, водных черепах, то и дело выныривающих у камышей, рыбаков на вымостках, ловящих плотву со своих маленьких бивуаков, висящих прямо над водой… Эх, родина, родина. Где ты?..

— Андре-э-эй! — с укоризной, почти плаксиво воскликнула Изабелла, сидящая на носу траджинеро. По взаимной договорённости они уже второй день разговаривали на «ты». Так было проще. — Ты долго ещё будешь смотреть на воду? Ты что, озера никогда не видел?

— Эх, не понимаешь ты, Изя, русскую душу, — добродушно засмеялся Рогов.

— Я не Изя, а Изабелла, — сердито ответила девушка. Она страшно недолюбливала прозвище, которое к ней прилепил ироничный журналист.

— Это к делу не относится! — не унимался Рогов. — Ты душу нашу русскую не понимаешь. Правда, Руслан?

Руслан сидел в стороне, снимая кроссовки.

— Не понимает, не понимает, Андрей Петрович. То, что у нас в душе, у них — в душе. — Парень сел у края лодки и пристально посмотрел на потоки убегающей назад воды.

— Ты меня брал в Мексику для чего? — злилась Изабелла, глядя на Андрея.

— Ну, как… — почему-то смутился журналист.

— Погулять я могла и дома. Я думала, здесь действительно этнографическая экспедиция, а тут… Мы вообще путешествовать думаем?

— Перед любым путешествием полезно немного расслабиться, — миролюбиво заметил Андрей.

Руслан перекинул ногу через борт, думая попробовать воду.

— Не делай этого, чико! — вскричал мексиканец, который был у руля лодки.

Расслабленный Руслан по инерции отдёрнул ногу в этот момент, когда из воды высунулась зубастая морда большого аллигатора и, щёлкнув зубами, опять скрылась. Рептилия промахнулась. Руслан отпрянул назад и лёг на дно судёнышка, а Изабелла взвизгнула от ужаса.

— Твою дивизию, — только и сказал Андрей.

— Вот видишь! — Казалось, глаза Изабеллы, и без того огромные, стали в два раза больше. — А я тебе говорила, что мы не тем делом занимаемся!

— Ну почему не тем? Крокодила чуть не накормили… — в свойственной ему манере ответил Рогов и тут же обратился к Руслану: — Полиглот, как ты?

— Терпимо, — отозвался Руслан, вытирая холодный пот со лба.

Мимо проплывал добротный катер на подводных крыльях, пустив волну, и траджинеро, хоть и была сама не маленькая, стала мерно раскачиваться, отчего мексиканец, стоя у руля, едва удерживал равновесие.

— А один из них идиот. Это радует. — Крепкий квартерон сидел за тонированными стёклами катера и, улыбаясь уголками рта, смотрел на оставшуюся сзади лодку путешественников. — Чуть крокодилам себя не скормил.

Двое собеседников расхохотались. Второй сидел чуть поодаль и, улыбаясь беззубым ртом, что для его сорокалетнего возраста весьма плачевно, больше напоминал бомжа.

— А может, их сразу утопить?

— Сиди, дурак. Родригес сказал не трогать, значит, не трогаем! А тёлочка хорошая. Надо будет поближе познакомиться.

— Будет возможность, — засмеялся беззубый, — главное, текилы меньше пей.

— И всё-таки зачем Родригесу эти европейцы? — задумчиво спросил крепыш.

— Не знаю, может, хочет новый канал сбыта, — засмеялся собеседник беззубым ртом, отчего первый поморщился.

— Не дыши на меня, Змей.

Примечания

3

Бахлам на языке майя — ягуар.

4

Траджинеро — мексиканская лодка типа гондолы.