Зов Армады

Андрей Левицкий, 2015

Четвертый год после Судного дня – катаклизма, погубившего пять шестых жителей планеты. В Пади оставшиеся в живых люди гибнут под натиском воинствующих группировок, диких мутантов и смертельных аномалий. Из уст в уста ходит легенда о райском уголке, где нет крови, врагов, болезней и голода, найти который способен лишь тот, кого озарит знамение, кто чист душой и силен духом. Кто-то свыше тщательно оберегает древнюю внеземную тайну, спрятанную на опустошенной Земле. Путь к Вратам неизвестен, к тому же далек и опасен. Врата находятся под защитой огромной аномалии «Дуга», и охраняют их Стражи – то ли сильные воины, то ли страшные чудовища. Молодой сталкер Данила по прозвищу Треш, долгие годы разыскивающий отца, военного разведчика, пропавшего во время спецоперации еще до Судного дня, отправляется в путь. Потому что надежный источник сообщил: «Ищи отца там, где Врата». Чрезвычайно опасна и коварна эта дорога без настоящих друзей…

Глава 4

Тревожный шелест листьев, гудение ветра в трубах и треск недалекой аномалии «плазма» заглушали говор десятка человек, рассевшихся кружком, в центре которого пылал костер. За спинами собравшихся высились серые бетонные стены двухуровневых капитальных гаражей. Ржавая табличка с названием кооператива «Тула‑2» висела на одном болте, заставляя невольно склонять голову, чтобы прочитать плохо различимые буквы. Иногда от порывов ветра пламя сбивалось и оранжевым языком лизало старый потрескавшийся асфальт, норовя задеть ноги сидящих. Пыль, не зная куда деться в этом закрытом пространстве, металась между двумя блоками гаражей. Люди жмурились и вертели головами, пытаясь укрыть бледные озабоченные лица от этой вездесущей пыли и дыма костра. Однако их волнение и испуг объяснялись иными причинами, о чем свидетельствовали и резкие нервные реплики собравшихся.

Изучая их и прислушиваясь к дискуссии у костра, Треш выгнулся дугой и заерзал, пытаясь чуть размять онемевшие конечности. Пошевелил пальцами связанных рук, подвигал скованными ногами. Еще час-другой, и затекшее тело с застоявшейся в сосудах кровью точно хватит паралич. Мда-а, участь пленного, может, и чем-то получше судьбы покойничка, но тоже незавидная. Да еще в лапах у этих бродяг, горячо обсуждавших свое тяжелое положение, а, значит, и его, Треша, судьбу. Он в пятый раз осмотрел гаражи. Ему по молодости как-то пришлось побывать в СИЗО, среди различного уголовного отребья. Вот и сейчас обстановка напоминала ту, десятилетней давности: такие же серые обшарпанные стены, злые и совсем не интеллигентные физиономии, мат и безысходность заключенного. «Точняк, застенки! Хреново. И угораздило же справить большую нужду в готовой ловушке… Блин, да еще и оружие из рук выпустил, увлеченный своими физиологическими потребностями. Ладно, хоть успел доделать задуманное. Там и взяли «тепленького», с почти голым задом. Позорище… Опытный следопыт, называется. Сталкер хренов. Соратники по промыслу узнают — засмеют и зачморят. Не-е, не узнают. Надо срочно брать в свои руки всю эту лабуду, иначе сгину вместе с этими бандерлогами».

Треш снова прислушался к разговору бродяг, но отвел от них взгляд, будто изучая унылые местные пейзажи. А последние действительно не радовали взор. Два высоченных гаражных блока, опутанных поверху «егозой», параллельно друг другу протянулись вдаль метров на триста. Далее этот бетонный коридор делал поворот направо и уходил дальше еще на такое же расстояние. Это сталкер запомнил, когда его волокли от будки охранника, послужившей импровизированным туалетом и одновременно местом пленения. Всю верхнюю левую сторону за двухуровневыми гаражами и частично над ними заняли разросшиеся дебри бывших посадок.

Треш вздохнул, рассматривая две раскачивающиеся на ветру ветви-лианы, перебравшиеся через гаражи и свисающие на этой стороне. Огромными черно-зелеными удавами они переплелись и изогнулись в немыслимый узор, словно затаившиеся хищники, ожидающие жертву. Заросли за кооперативом поскрипывали, гудели, даже в солнечный день там царил полумрак. Растения будто стремились показать, что они куда мощнее неудавшихся «царей природы».

Однако все окружающее — растения, мутанты, аномалии и злые бродяги, спорившие рядом, — не шло сейчас ни в какое сравнение с другой бедой, объявившейся час назад у подножия холма с пятидесятиметровой стелой воинам-освободителям Великой Отечественной войны в виде трех штыков, устремленных ввысь. Опасность была явной и реальной — вояки одной из главных и сильных группировок Пади. И не просто вояки! После долгого и изнурительного преследования отряд Боцмана загнали сюда бойцы спецподразделения «Бета». Командовал ими Шершень — капитан бывшей мотострелковой части под Самарой. После Судного дня и последовавшей за ним гибели войсковой части № 5063 ему удалось выжить и возглавить горстку солдат на левом берегу Волги.

Когда великая река усохла, а старый теплоход «Куйбышев», ставший пристанищем для оставшихся военных, не смог больше ходить по мелкой акватории, Шершень повел подчиненных на юг, искать другую базу. В степях Оренбуржья они влились в Армию Спасения, собиравшую силы для борьбы со все набирающим обороты хаосом. Дальнейшие действия в течение нескольких лет не принесли успеха, уменьшив войска до размера батальона. Это была уже не Армия, а небольшое воинское подразделение из уцелевших, а потому закаленных и опытных солдат. Шершню за его лидерские и стратегические способности дали подходящий позывной и взвод лучших бойцов. Среди них оказались и ветераны, проливавшие с капитаном кровь и пот еще в первый год после Катаклизма.

В обязанности «Беты» входила охрана конвоев Армии Спасения, караванов торговцев, лояльных к военным и состоявших с ними в договорных обязательствах, а также частые продолжительные вылазки в рейды вокруг Пади — сбор информации, разведка боем, ликвидация враждебных группировок и перехват ценных грузов. Последним военные не брезговали заниматься. Безнаказанность и стремление к выживанию любой ценой привели к тому, что Шершень со своими бойцами выполнял большей частью отнюдь не благотворительные задания: на счет «Беты» за последний год легли многочисленные жертвы карательных операций, захват заложников, складов недалеких поселений и откровенный грабеж караванов, следующих из Южных Земель и Черноморья в Падь.

Бродяг клана Боцмана из Уральского форта, промышлявших в брошенных городах мародерством и поиском артефактов, спецы Шершня выслеживали три дня, затем сутки гнали на запад и в итоге настигли у разрушенного Катаклизмом города Оружейников. Обложив оставшуюся в живых группу со всех сторон, для соблюдения приличий предложили сдаться. Но люди Боцмана уже знали цену плена у вояк «Беты» — расстрел, причем после позорных издевательств и пыток, и сдаваться отказались. В ходе завязавшегося неравного боя группировка бродяг понесла невосполнимые потери и загнала себя в капкан возле гаражей у подножия известного памятника. По пути подобрали странного одиночку в изрядно поношенной экипировке, назвавшегося непривычно и коротко — Треш. Намяв ему бока и тем самым слегка отведя душу, беглецы обобрали его, связали и теперь держали возле себя. Зачем? Боцман не знал, но интуиция подсказывала опытному бродяге, что пленный еще сгодится. И он не ошибся.

Сталкер, разглядывающий убогие окрестности, размышлял, перебирая в уме способы своего освобождения или побега, и не сразу понял, что его окликнули.

— Эй, ты! Да-да, ты, — начал было злиться один из мужиков, показывая заскорузлым, желтым от курева пальцем на пленника.

— Треш я, — сухо констатировал лежащий и сплюнул на старый, раскрошившийся асфальт.

— Ах ты, сволота! Я ща шкуру с тебя спущу! — воскликнул все тот же мужик в натянутой на лысину пилотке, одетый в теплую безрукавку на меху и короткие рваные штаны, из которых кое-где вываливалась пожелтевшая вата.

— Апанас, уймись, — строго сказал Боцман и серьезно посмотрел на сталкера: — Чего задумался, шпиен? Как отседова сбежать и своим наводку дать? А, малый?

— Слышь, старшой, я сто раз говорил и говорю опять — я не вояка и не из тех карателей, что вас сюда загнали и собираются надрать вам жопы. Да, я бы с удовольствием свалил и даже собираюсь это сделать. Но гуманно и по чесноку.

Бандиты переглянулись, заворчали, привычный мат и угрозы снова огласили закуток гаражей. Даже стоявший «на часах» парень обернулся и опустил бинокль. Один из бродяг привстал с автомобильной покрышки, число которых на задворках перевалило далеко за сотню, и взялся за двустволку:

— Ну, звиздец! Я ща кишки-то ему выну, говорливому…

Его жестом остановил Боцман, уставившийся на пленника с неподдельным интересом и некоторым удивлением. Он вынул изо рта соломинку и, слегка улыбнувшись, произнес:

— Да ты че? И давно стал таким смелым и умным?

— С рождения. Ты, Боцман, только по одежке встречаешь? Давай напрямки, — сталкер прищурился, пробежался беглым взглядом по недоуменным грязным, небритым, лоснящимся от пота физиономиям сидящих и остановился на атамане, — сейчас ты меня освободишь!

— Не борзей, малый! — оборвал его Боцман, резко переломив между пальцами соломинку, которой до этого ковырялся в редких крупных зубах.

— Потерпи, старшой. И вы, мужики, охолонитесь, — продолжил Треш, заняв более удобную позу и уже не чувствуя затекших ног, — я слушал, слушал вас и хренею с ваших дебатов…

— С кого он там охреневает? — зло пробурчал самый нагловатый из бродяг.

— Апанас, едрить тебя в ухо! Заткнись. Дай сказать этому гаврику. Всем, я думаю, будет весело послушать. Говори, малый!

Треш недовольно сморщился, сплюнул в сторонку и снова заговорил:

— Мужики, вы носились по лесу и степям неделю, потеряли друзей-товарищей, сидите тут, поникшие духом, голодные, уставшие, злые и почти безоружные. И при этом сетуете на вшивую жизнь, черную судьбинушку, незавидное положение и нелепые способы выхода из бедственной ситуации. Языками молотите, а шансов на выживание ни черта не увеличилось. Как лошары, ей-богу!

— Он совсем охренел, чмо?! — гаркнул Апанас, влепив правым кулаком в ладонь левой руки.

— Апанас! — сквозь зубы сурово процедил Боцман и добавил уже пленнику: — А ты, малый, следи за базаром, не борзей. Не в том ты положении, чтобы острить! А то вояки скоро нас всех тут положат, но ты уйдешь вперед ногами на встречу с Косой гораздо раньше присутствующих…

— Понял. Сорри, братва. — Треш вздохнул и поморщился, попытавшись пошевелить ногами. — Я к чему все это. Из любого положения всегда есть выход. Всегда! Только мозгами надо пораскинуть хорошенько и извилины напрячь. За небольшую благодарность я поведаю, что можно сделать в этой сраной ситуации. Развяжите меня, и поговорим нормально, по-деловому.

Апанас ехидно хохотнул, хватаясь за рукоятку ножа, а Боцман, усмехнувшись, отвернулся и, теряя интерес к пленнику, равнодушно бросил:

— Ха, с этого бы и начинал. Че нам тут втирать начал? Ежу ясно, ради чего форточку свою расхабарил!

— Не-е, я, верняк, ща замочу эту сороку! — вскочил Апанас, багровея в лице и скрежеща зубами.

— Да погодите вы… — настала пора негодовать сталкеру. — Неужели не понимаете, что обречены здесь на погибель? А я предлагаю спасение! Вы жить хотите? Еще благодарить будете!

Все разом уставились на разгоряченного парня. Даже Боцман, нахмуривший свой загорелый лоб с седыми бровями. Пожилой, всегда серьезный, рассудительный, со щеткой пепельных усов под округлым носом, в расстегнутой фуфайке, обнажающей застиранный тельник с когда-то черными полосками. Явно бывший моряк. Он один в компании внушал Трешу доверие.

— Какую ты там благодарность выдумал? За что?! Освобождение из плена? Ты наш заложник, и мы решим, как подороже продать или обменять тебя. Да вон хоть этим воякам предложим.

— Боцман, развяжи меня, кровь уже в жилах сохнет. Я просить больше не буду, не люблю этого. А благодарность… так возьмите мой хабар в рюкзаке и часть оружия. Нож оставьте и…

— Чувак, твой борзометр, смотрю, ва‑аще зашкалил. Какой хабар ты нам втюхиваешь? Он и так весь наш! И спрашивать никто не будет. Ха! Да и невелико твое богатство. Че так мало надыбал? — снова проявил себя Апанас.

Треш на миг прикрыл глаза. Мда-а, действительно, смешно и глупо вышло с предложением о благодарности своим хабаром. С ним давно уже можно попрощаться. Хабар ушел в закрома бродяг. Жаль. Скудный паек, белье, моток веревки, войлочный коврик, штык-нож от АК‑74, видавшая виды «Сайга», которую ему отдал Гур, дабы не компрометировать себя в крепости. Вот «Вал» с дюжиной патронов был особой драгоценностью. А ведь в рюкзаке еще лежали и другие плюшки: спички, десяток самодельных картечных патронов, артефакт «изоплит», но, самое главное, карта. Топографическая, километровка, с пометками и маршрутами, постоянно обновляемая. Ее сталкер отдать никак не мог. Как и свою жизнь.

— Э, мужики, вы слушать умеете? А если я скажу, что выход отсюда есть и выбраться нам всем реально?

— Хорошо. Говори, малый. — Боцман устало прикрыл глаза. Он и сам не мог понять, отчего симпатизировал этому молодому и нагловатому неудачнику, так глупо попавшемуся в руки группировки бродяг. — Но помни об одном — если гонишь, то Апанаса я сдерживать больше не буду.

Бродяга с украинским именем хмыкнул и криво улыбнулся пленнику. Боцман насупился и буквально прожег Треша пристальным и сосредоточенным взглядом. Недалеко раздался одиночный выстрел. «Калаш». Видать, бетовцы отпугнули какого-нибудь мутанта обратно в лес. Странно, чего выжидают, почему не атакуют? Хотя передышка сейчас на руку.

— Сражаться будем.

— Че-е?

— Я говорю, примем бой, дадим отпор воякам, — громче сказал сталкер, чувствуя, как внутри все сжалось.

Апанас хмыкнул и взглянул на старшего. Боцман терпеливо молчал, ожидая от пленника дальнейшей информации. Его зацепила уверенность этого парня в выцветшей бандане, толстой кожаной куртке и убитых в хлам мокасинах. И вдруг бродяга понял, что привлекло его внимание! Не внешний вид и даже не слова — глаза. Внимательные и умные, взгляд не по годам проницательный.

— Да ты че-е? А мы туточки и не знали, что можно вломить им по самое «не хочу»! — снова съязвил Апанас, сплевывая под ноги.

— Кем и чем мы дадим бой, малый? — проговорил Боцман, не сводя глаз со сталкера. — Нас всего десяток, причем двое раненых. Оружия — кот наплакал, дробовики да пукалки. Маслин нема. Броников тоже. Ни гранат, ни РПГ. Кирпичами вон с той кучи кидаться, что ли?

— И кирпичами тоже, — твердо и действительно уверенно ответил Треш и, не дав разразиться брани и угрозам, добавил: — Боцман, мы сделаем их! У нас все для этого имеется. Мы используем подручные средства, силу аномалий и наши мозги. Нам не нужны автоматы и РПГ. И без броников обойдемся. Что делает в предсмертной агонии загнанный крысоволк? Он сражается. Не отворачивается, не скулит, не сдается. Он рвет!

Бродяги переглянулись. Треш увидел и почувствовал, как в него впились изучающие взгляды. Сейчас эти люди ловили каждое слово, взвешивая и обдумывая его. Боцман оживился, заметил, что часовой отвлекся, цыкнул на него, жестом показав, чтобы тот глядел в оба, и приказал Апанасу развязать пленника.

— Атаман! — Бродяга надул губы и развел руки.

— Развяжи, я сказал. И ласково.

— По‑о‑нял. — Апанас неохотно выполнил распоряжение, недобро зыркнув на сталкера.

— Как, ты говоришь, тебя кличут? — нахмурил лоб Боцман, потирая мочку уха под шерстяной кепкой.

— Треш, — сказал сталкер и про себя отметил: «Ну вот, это уже победа».

Он стал разминать конечности, на время скривился от боли в мышцах и суставах, а затем продолжил разговор:

— Времени у нас мало. Буду предельно краток: нас не десяток, а двенадцать человек, есть же еще вон тот парень в дозоре и я. Целая дюжина матерых и опытных бойцов. Раненые? Не нужно держать про запас дорогой артефакт, при этом потеряв надежду на спасение. Срочно дайте мой «изоплит» вот этому, с переломанными ребрами. Вправить их невозможно, а вот артефакт махом все сделает, укрепит кости. Только держите его, а то устроит тут бучу.

— Да знаем, — буркнул один из бродяг в синей безрукавке.

— Мой «изоплит»?! Он давно уже не твой, — съязвил Апанас.

— Респект тебе, малый! — Боцман сделал знак товарищу слева, и тот занялся лечением. Лежащий на куске рубероида раненый уловил взгляд Треша, благодарно кивнул ему. Сталкер продолжил:

— Этого, с пулевым в ногу, посадим снайпером. Стрелять умеешь?

— А то. Все, кажись, тут умеют, — отозвался сидящий на пустой канистре бродяга, нога которого выше окровавленной штанины была обмотана скотчем. — Захар я. Гуляшом кличут.

— Гуляш, не Гуляш, а придется стать снайпером. Боцман, ему надо дать лучшее из того оружия, что у вас есть. Нарезное. Иначе противника отсюда не достать. Водрузим Гуляша на крышу, сделаем баррикаду и будем снимать их ключевых бойцов. Гуляш, на тебе их офицеры, снайперы, пулеметчик и стрелки с РПГ. Возможно, будет огнеметчик. Его тоже в расход. Понял?

— Ого, — бродяга, раненный этим утром карателями, побледнел и стал озираться вокруг, — ни хрена себе расклад!

— Ничего, справишься. Поможем. Так. Ваш арсенал я уже изучил, не ахти какой, но дать отпор спецам «Беты» сможем. Мой «Вал». Три ружья. Карабин. Две винтовки. Обрез. Три пистолета. Что? Четыре? Хорошо. Арбалет. Лук и стрелы. Одна граната. Ножи, дубины. Топор. Все? Ясно. Партизанский отряд, ептеть! Лады. Покатит. С такими рожами и снарягой можно всю Падь крышевать. А, мужики?

Отряд заулыбался и немного воодушевился. Треш поймал серьезный взгляд Боцмана, сглотнул слюну, продолжая растирать икроножные мышцы, и попросил:

— Глоток воды можно? Совсем пусто в баках…

Ему протянули фляжку. С питьем в отряде было туго, поэтому сталкер сделал только один глоток. Поблагодарил. С трудом поднялся на ноги. Бегло осмотрелся. Апанас большим пальцем незаметно сдвинул флажок предохранителя. Ружье лежало на коленях стволами в сторону пленника. На всякий случай.

— Используем все, что найдем. Времени в обрез. Чую, до ночи вояки начнут штурм. Им нет резона давать шанс загнанным бродягам воспользоваться темнотой. Итак. Что у нас с рекогносцировкой местности? Двухэтажные гаражи. Капитальные. Блоки тянутся на восток, к подножию «Трех штыков». Значит, на закате солнце окажется на западе, у нас за спинами, следовательно, слепить будет врага. И это очередной наш козырь.

— Ну и козырь! Атас. Лучше бы пару стволов нормальных да гранат, — печально скривился Апанас.

— Ясен перец, лучше. Будут тебе, Апанас, стволы и броники. Трофейные. И это в твоих и наших силах. От того, как быстро, четко и слаженно мы будем действовать, зависят исход боя и продолжительность наших жизней. А на долгую битву мы не потянем. Значит, не давать им времени ни на что — ни перезаряжаться, ни командовать, ни думать о чем-либо. Даже глоток воды чтоб не могли сделать. Придется ежеминутно менять позиции, сменять напарника. Да, все мы будем работать в парах, чтобы успеть сделать перезарядку, помочь в случае ранения, скорректировать огонь и связь, прикрыть тыл. И прошу вас всех, мужики, сделайте сейчас вид, что меня сто лет знаете. Я с вами до конца пойду. У меня сейчас иного пути нет. У нас всех одна задача — выжить и победить! Это-то хоть ясно?

Закивали. Боцман утвердительно моргнул. Треш потрогал ржавую дверь ближайшего гаража, легонько постучал по листу железа. Повернулся к бродягам. Мужик с диковинным артефактом на груди застонал и выгнулся дугой, чуть не встав на «мостик». Сидевшие рядом удержали бедолагу, моментально вспотев от усилий.

Треш прищурился, всматриваясь вдаль и лихорадочно корректируя в голове план действий, хотя давно все продумал, лежа связанным на асфальте. Глядел туда, где на выходе из этой бетонной кишки затычкой засели спецы «Беты». Конфуций был прав. «Время — вода». Оно утекало с каждой минутой.

— Так, — сталкер обратился к терпеливо молчавшим бродягам, — мужики, устроим этим боевикам войну, которой они от нас не ожидают. Не знаю, чем уж вы провинились перед ними, но я с вами, и отпор мы им дадим решительный. Связь за неимением какой-либо другой только жестами и знаками. Все патроны с картечью и жаканами отдать двум самым метким стрелкам. Дробовые разобрать, дробь прокапать смолой и увязать в тряпочки. Компактно, туго, аккуратно. Этим мы увеличим дальность полета заряда и его убойную силу. Монолитный сгусток при попадании рвет не слабее разрывной пули. И никаких увлечений и геройства. Выстрел — один и наверняка, затем смена позиции, иначе пуля в лоб от их снайперов обеспечена. И выдерживайте дистанцию поражения — тридцать-тридцать пять метров, не больше. Так. Второй момент. Никакой суеты, гвалта, толкотни. Больше двух не собираться, иначе с РПГ жахнут. Им чем кучнее цель, тем менее жалко тратить выстрелы гранатометов. Ясно? Дальше. Боцман, нужны четверо крепких взломщиков. Найдите кувалды, ломы, багры. Сбивайте замки с гаражей. Желательно со всех. Ворота настежь, створки соединить с соседними — будет хорошая защита от огня бетовцев.

Треш потер переносицу, пытаясь сконцентрировать внимание на чем-то важном и боясь упустить даже мелкие детали. Бродяги замерли и ждали его дальнейших команд.

— Так. Теперь дальше. Оглянитесь вокруг. Что вы видите? Только внимательней.

— Гаражи, лес дремучий за левым блоком, куча кирпичей, небо, — первым отозвался Апанас.

— Негусто. Еще что?

— А че ты лыбишься? Это подкол какой-то? Че, пацанов надыбал?

— Апанас, успокойся. Я вполне серьезно. Ну и?

— Аномалии вижу, — сообщил пухловатый бродяга в выцветшей гимнастерке и «разгрузке» поверх нее, — три штуки.

— Молорик. Уже лучше. Где, какие?

— «Гарь» вон, на крыше блока, у разросшейся кроны дуба. А внизу, почти под ней, «плазма», нехилая такая. И еще «гравиполе» за нами, в конце всего этого тоннеля.

— О-о, ваще красава! — похвалил Треш мужика. — Тебя как величать, глазастый?

— Пумба я.

— А этот парень рядом с тобой, видать, Тимон? — улыбнулся сталкер, кивнув на худого бродягу в жилетке поверх футболки цвета хаки.

— Друган мой, Димон. А че, знаешь его?

— Нет. Но, считай, угадал. — Треш едва скрыл ухмылку. — Насчет аномалок. «Гарь» не даст воякам пробраться поверху. «Плазма» блином перекрыла половину прохода между блоками. Тоже препятствие для атакующих. «Гравиполе» в нашем тылу — это, конечно, плохо тем, что не свалить нам ночью, но и плюс имеется — сзади никто не обойдет. Вон как надежно закупорила нам выход!

— Да уж. Заткнула так, что как в крысоловке мы тут, — пробурчал Апанас.

— Ничего. Итак, «плазма». Ею-то мы и воспользуемся против врага и на благо себе.

— Как это? Ты че, паря, с катушек съехал?

— Апанас, уймись, е-пэ-рэ-сэ-тэ! — бросил Боцман. — Продолжай, малый.

«Ого. Мне еще один плюс», — подумал сталкер и уже вслух озвучил:

— Если нам первыми активировать ее со своей стороны, то «плазма» станет грозным оружием и отличной помощницей. Удивлены? Вижу. Сейчас Димон сгоняет, бросит в нее камушек, и аномалия станет нашей. С этого момента все предметы, попадающие в нее с нашей стороны, будут обращаться в раскаленные заряды и с бо́льшей силой полетят дальше. А с той стороны в нас уже никоим образом ничего не прилетит. «Плазма» — штука однобокая, с одной стороны активная, с другой мертвая. Вояк она не пустит к нам и пули их остановит, а от нас все через свой плазменный гравиускоритель выплюнет в противника. Показать или уразумели?

— Ха! Точно, паря! А ведь хорошо придумал, — щелкнул пальцами Апанас, одобрительно кивнув.

— Мда-а, а ведь верно, Боцман. Полезная штуковина в хороших руках! — согласился Пумба.

— Ага, — ответил атаман, не отрывая взгляда от сталкера. — Поставил одного чела перед ней с любым оружием, так каждый выстрел сквозь аномалку станет для вояк бедой. Даже картечина будет убойной. Ну, неплохо, Треш, неплохо! Что еще на уме?

— Зачем картечь? Она для стрелков больше сгодится. Мы используем простое, но не менее смертельное оружие. Рогатки и пращи.

— Кого-о? — опять выпал Апанас, но, уловив недовольный взгляд старшего, осекся. — Рогатки? Ты точно издеваешься над нами…

— Едрить твою налево, Апанас! Смотри сюда. — Треш сплюнул себе под ноги, от негодования сжал кулаки, затем поднял камушек и с силой бросил его в ворота гаража. Тот разлетелся, подняв облачко пыли. Он посмотрел на людей, остановил взгляд на выскочке-бродяге. — Видели? Из самодельной рогатки полетит быстрее и дальше. А сквозь «плазму» и вовсе станет раскаленной пулей. Только успевай точнее целиться и пулять в противника, остальное аномалия сделает. Причем все годится для этого: камни, гайки, шурупы, болты, окалина. Ясно? Только не торопитесь, а то вояки заметят, раньше времени смекнут, раскусят нас. А нам нужны трофеи. И их мы добудем именно этим путем. Так. Димон, подорвись, сгоняй, будь другом, активируй «плазму». Только снайперу их на мушку не попадись и сделай все незаметно.

Бродяга взглянул на атамана, тот махнул рукой. И Димон тут же кинулся выполнять поручение бывшего пленного, а сейчас помощника и товарища по оружию.

— Чем еще удивишь, умелец? — с улыбкой и нескрываемым интересом спросил Боцман. Он встал, прошелся до угла бетонного кармана, выглянул поверх часового, осмотрел местность.

— Еще нужно подготовить гранаты. Найти и собрать бочки, колеса и все то, что может катиться. Из кузовов автомобилей и прочего хлама сделать баррикады. В шахматном порядке их поставим. Видите уклон в сторону противника? Градусов семь будет. Значит все, что может катиться, мы используем в качестве оружия. Пропустим через «плазму» колесо, и оно горящим тараном станет. Гранаты сделаем из того, что обычно хранится в гаражах — собираем гвозди, шурупы, битое стекло, проволока, жестяные и пластиковые банки, бутылки. Еще пригодятся горюче-смазочные материалы, смола, клей, кислоты и щелочи, ваши артефакты, дымовые шашки, инструмент, стройматериалы. У нас на самом деле столько оружия, что можно смолотить всю Армию. Ну, в смысле… всю ее худшую часть. Все же преувеличивать свои силы не стоит. Мы точно не Ильи Муромцы.

— Треш, Треш… Кто ты, парень? Откуда такой будешь? А, малый? — восхищенно спросил Боцман, подойдя почти вплотную к сталкеру и изучая его лицо из-под прикрытых век.

— Сейчас это неважно, Боцман. Но одно могу сказать — ты доверяй мне, я уж не оплошаю. Слово даю.

— Чье слово? Так ты назовись. Я должен знать, кому вверяю себя и жизни своих людей.

— Треш я. Вольный сталкер и следопыт из Западного форта. Бывший спортсмен.

— Ого! Сильно звучит. И похоже на правду. Как ты так попался-то нам?

— Минус мне. Расслабился. Думал, один здесь. Хреново вышло.

— Да уж. Значит, минусы все же бывают. Ну, смотри, чтобы теперь не сминусовал, иначе знаешь, какая цена будет такой расслабухе.

— Знаю, Боцман. Ну что, за дело? Времени в обрез. Командуй.

— Лады. И ты давай в тему. Скажу щас своим.

Атаман повернулся к товарищам и отдал несколько распоряжений. Пояснил, что Треш теперь их союзник — до уровня брата не дотягивает, а посему на испытании. Бродяги вскочили, приветствуя нового ополченца, и стали готовиться к сражению.

День клонился к концу, лес шумел, чуя скорые сумерки и близкую добычу, а люди расторопно выполняли поручения теперь уже двух командиров. Удирающие до этого от вояк и, казалось бы, обреченные на скорую смерть бродяги готовились к войне и вдруг почему-то поверили, что обязательно победят.

За час место предстоящей обороны существенно изменилось. Поперек межблочного проезда выросли баррикады из автомобилей, ящиков, стальной арматуры, стройматериалов и прочего хлама, найденного в давно позабытых, брошенных хозяевами гаражах. Вскрыть их удалось почти все. Отряд ликовал и радостно приветствовал очередные находки. Попадались поистине дорогие и важные для боя и вообще для жизни после Судного дня предметы: бытовые электроприборы и кухонная утварь, сельхозорудия, слесарные и плотницкие инструменты, консервированные продукты, остатки ГСМ и прочее. Конечно, многое находилось в плачевном состоянии, старое и негодное, но все-таки приятное взору и осязанию. Истосковавшиеся по былой жизни и погибшей цивилизации мужики, вздыхая, бережно перебирали находки и делились впечатлениями. Апанас даже нашел «черный ящик» от самолета — обшарпанный оранжевый полукруглый прибор-самописец, видимо, «прихватизированный» пилотом при уходе на пенсию. Треш обнаружил подводное ружье с рваными резинками, а также баллоны от акваланга и маску. Радости не было предела, ведь он в юности кроме биатлона занимался и дайвингом, облазив с друзьями Байкал, Онегу и Азов.

Распахнутые ворота гаражей, куча бочек и колес, банок и битого стекла, инструмент, стопки кирпичей и другие стройматериалы забили межблочное пространство вдоль и поперек, создавая иллюзию грандиозного субботника в кооперативе.

Вояки, смекнув, что бродяги готовятся к обороне, попытались помешать им, бросив тройку бойцов в атаку. Но они недооценили противника. Пулеметчика мгновенно снял Гуляш из карабина, попав пулей калибра семь шестьдесят два точно между воротом кевларового бронежилета и стальным шлемом. А град кирпичей и пара самодельных взрывпакетов, брошенных из-за укрытий, отпугнули остальных смельчаков. Моментально включилась группа быстрого реагирования бродяг, сформированная Трешем для колючих и молниеносных ударов по отступающему врагу и захвата трофеев: Димон, Пумба и Апанас. Бывалые бетовцы, понимая, что отщепенцам нельзя дарить такой хабар и вообще позволять высовываться, предприняли разведку боем и вторую быструю атаку, чтобы вернуть тело и оружие своего пулеметчика и понять замысел врага. На этот раз дымовая шашка, ловко брошенная бродягами, создала плотную завесу по фронту, а несколько горящих покрышек и бочек, несущихся с их позиций, ощутимо охладили пыл атакующих и их боевой настрой. Единственная граната ополченцев (бетовцы, конечно, не знали о точном их количестве) становила нападавших. В итоге тело убитого пулеметчика вместе с его амуницией перекочевало за баррикады, а бойцы Шершня ретировались обратно, оттаскивая двух раненых.

— Эка невидаль, у нашего вшивого планктона появился неплохой ствол! — громко сообщил Бурелом, замбой командира «Беты», в ответ на его тихий мат. — Они с РПК и стрелять-то не умеют, бомжи хреновы. Орехи колоть разве что. Гы‑ы.

— Сам сморозил, сам и ржешь? — угрюмо проворчал сержант, друг погибшего пулеметчика. — Я за Олежку жопы рвать им, тварям, буду. Командир, разреши, а? Дай пару двоек ребят. Я им щас шухер там наведу, ептеть. Шкуры сниму с живых. Командир?

— Отставить, сержант. Хватит нам одного двухсотого и этих подранков. Спецы, мать вашу! В лобовую решили взять бродяг. Я всегда говорил и говорю — загнанный зверь страшнее двух на воле. А вы как на параде, мля! В полный рост, оравой, не спеша. Пантомимы… Так, — коренастый, среднего возраста, с загорелым мужественным лицом офицер пробежался беглым взглядом по кислым и злым физиономиям подчиненных, — Бурелом, возьми две двойки и тихо-тихо, аккуратно так, бочком вдоль блоков атакуй этих уродов во фронт. Как получишь сигнал Чандлера, ударишь их «Мухой» и «Шмелем»… гм… отставить РПО. Сгодится нам еще. Не фиг на этих шакалов тратить последний выстрел огнемета. Пары «Мух» хватит за глаза. И жахни хорошенько там, чтоб духу от них не осталось! А шкуры их гнилые, вшивые нам на хрен не нужны. Так. Чандлер, ты дуй наверх, ищи цель оттуда. Сними их главаря и одного из самых борзых и сразу дай отмашку Бурелому. Пусть крушит там все в задницу. Ясно?

— Есть.

— Командир, а я? — напомнил о себе сержант.

— Я, я… калмыцкая свинья! — передразнил того Шершень и смачно сплюнул под ноги. Культурой и тактичностью он никогда не блистал, а вот жестокости и злобы было хоть отбавляй.

— Возьми «Миними» и чеши на другой блок, справа. Оттуда прикроешь наших. И патроны экономь. Всех это касается. Слышали? И так поизносились, похерили все, гоняясь за этой сволотой.

— Командир, дык… там же лес вплотную. И аномалка мерцает. Как я там? — возмутился было сержант, но, уколовшись о грозный взгляд офицера, отвернулся и вздохнул.

— Как, как. Об косяк, мля. Аккуратно и осторожно. Тебе вводную провести? Или инструкцию зачитать?

— Понял я. Есть, — пробурчал тот, отходя к остальным бойцам, рассевшимся вдоль гаражей.

Где-то на юге громыхнула гроза. Шершень посмотрел на пока еще синее небо, о чем-то поразмыслил и отдал несколько распоряжений солдатам насчет предстоящего штурма. Где-то далеко снова треснула молния. Из-за высоких блоков гаражей ничего не было видно, но каждый из бойцов понял одно — противник будет сражаться, он настроен решительно, и закончить с ним нужно до темноты и до грозы.

РПК‑203 по праву передали Трешу. Кроме занятий биатлоном со спортивной стрельбой ему не раз приходилось обращаться и с другим вооружением, а после Судного дня и начавшегося Хаоса его способности и навыки стали весьма востребованными. И хотя отдельные заказы и контракты приносили неплохой навар, позволив приобрести хижину в Западном форту и постоянный угол на Блошинке, но на хорошее оружие, амуницию и экипировку средств пока не хватало. И вот сейчас нате — ручной модернизированный пулемет знаменитого до Катаклизма конструктора Калашникова. М-м… Вещь. Только не для беготни на длинные дистанции. И не против отдельных аморальных личностей, типа кочевников или варваров. Для полного счастья к стволу нужны более кучные и защищенные цели. Желательно, в изрядном количестве.

Треш быстро, но тщательно осмотрел РПК, проверил его боеспособность и, закинув на плечо, довольно осклабился. Все вокруг уже осознали, что кроме этого чудаковатого, но, судя по всему, опытного бойца никто не справится с такой машинкой, поэтому одобрительно, без зависти, покивали, разобрали между собой остальные вещи пулеметчика, вплоть до обуви, и разошлись по «рабочим местам». Боцман перекинулся с Трешем несколькими фразами насчет корректировки огня, мобилизации, рокировки сил и мыслей по поводу отбитых атак противника. А в завершение даже поблагодарил его. Просто, сухо, по-свойски.

— Принято, Боцман. Работаем дальше. — Треш улыбнулся уголками рта и стал помогать одному из бродяг катить бочку с остатками смолы.

Раненный в ногу стрелок следил за вражеской стороной, все остальные суетились между двумя высокими бесконечными блоками, потрошили гаражи, стаскивая к баррикадам все потенциальное оружие. В бою могло сгодиться все, что ранее перечислил Треш. И бродяги уже убедились в полезности его советов на деле. Даже Апанас иногда переговаривался с ним, консультируясь или шутя над их нечаянным знакомством. Треш, в очередной раз перетаскивая ящик с пустыми бутылками, обратил внимание на одного из ополченцев — мужика лет сорока в рваных джинсах, ботинках на шнуровке и синей толстовке. Последняя со сплошными швами и заплатками имела такой вид, будто в ней успели умереть уже трое неудачников. На грязной ткани виднелись очертания логотипа фирмы «Puma». Треш по-своему расценил название, решив пошутить:

— Эй, Рита, помоги.

— Охренел, братишка? — Бродяга обернулся и недовольно зыркнул на сталкера. — Я ж забуду, что ты наш амулет, и зубы могу проредить…

— Ого. Суров ты, как я погляжу. Лады, понял. С такими мужиками точно победим вояк. Как величать?

— Тебе зачем? Убьют меня — тебе пофигу, как я звался. А тебя замочат — так тем более.

— М-да, железная логика! — хмыкнул Треш, а про себя подумал: — «Извини, брат, тогда Ритой в моей памяти и останешься».

Вечерело. Крона гигантского дерева все так же шевелилась, словно ожидая случайную жертву. Ветерок нагонял прохладу и нес пыль от холма с памятником. «Три штыка» уже чернели постаментом, но еще радовали взор солнечными бликами на концах нержавейки. Багряный закат разлился по горизонту, окрасив гаражи в золотистый цвет, отчего они казались игрушечными кубиками «лего», а гигантская стела ожила и перестала выглядеть такой зловещей. Оживились и штурмовики, собирающиеся уничтожить беглецов в бетонной западне.

Бродяги, обычно выбирающие тактику быстрых ног и лесных засад, в этот раз объединились и решились дать открытый бой. Сейчас им жизненно необходимо было доказать воякам, что они тоже имеют право на существование и независимость в этом Мире. И все это не без помощи вольного сталкера с непонятным прозвищем Треш, таскающего тяжести, рискующего попасть под пулю снайпера-бетовца. Ему, безусловно, симпатизировали все.

О начале штурма известил с крыши высокого гаража Гуляш, выстреливший из СКС. Доложив о противнике, он пальнул еще раз и сразу перекатился в сторону, прячась за надежным укрытием из пары бревен, чугунной балки, ящика с песком и стальной трубы. Ополченцы мгновенно заняли заранее намеченные позиции, ожидая команды Треша — именно этот незнакомый парень мог сейчас помочь бродягам победить сильного и жестокого врага и дать им шанс на выживание.

Конец ознакомительного фрагмента.