Охота на крыс

Андрей Кивинов

Фамилия его Ларин. Он работает опером или, если официально, оперуполномоченным уголовного розыска в одном из многочисленных отделений милиции города Петербурга. А опер, да ещё с шестилетним стажем, это вам не палкой на перекрёстке махать.

ГЛАВА 2

Я раскачивался на стуле в своём кабинете и ждал посетителей. Мне везло, их пока не было. Заодно я прикидывал, что хорошего может принести мне знание двух цифр с борта ремонтной машины и брутто стрелка. Его красную куртку я в расчёт не брал. Это довольно старый трюк. На противозаконные подвиги всегда одевают что-нибудь броское. Это отвлекает внимание от основного — от лица преступника, потому что все смотрят на его яркий костюмчик. Потом на хазе бойцы снимают свои маскарадные одёжи и уничтожают их, и в протоколах не остаётся ни одной нормальной приметы преступников, кроме красных, рыжих или жёлтых курток. Психология. Стало быть, с головой дружат. А здесь ремонтники какие-то непонятные. Это же риск. И номер могут запомнить, и бригаду, как потом обставляться?

Минут десять назад я позвонил в ремонтное управление и узнал, что никаких нарушений контактной сети вчера в районе стрельбы зарегистрировано не было. Выходит соучастие в форме пособничества. Теперь вопрос — стоит ли мне передавать эту любопытную информацию в Главк, в прокуратуру или хотя бы Филиппову? Пожалуй, нет. Хоть Женька и мой корешок, но он тут же отсемафорит выше. Нет, мне не жалко, все равно это не моя территория, но хотелось бы узнать, что дальше будет, скажем так из интереса спортивного, а заодно и отличиться. Я ведь по натуре эгоист. Но в хорошем смысле этого слова. Кстати, и за кроссворд перед женой убитого реабилитируюсь. Решено, покопаюсь втихаря, а не получится, дам возможность отличиться другим. Вообще при Серьёзных вариантах чем меньше народа что-то знает, тем лучше. А что я, собственно, планы радужные строю? Может, знают уже все про машину эту и даже нашли её.

Вот с этого, пожалуй, и начнём.

Я набрал номер прокуратуры, узнал, кто из следователей вчера дежурил, и перезвонил ему. Следователь оказался на месте. Я знал его довольно хорошо, поэтому никаких лишних вопросов по поводу моего звонка у него не возникло. Раз интересуюсь, значит надо. Прежде всего я уточнил насчёт физиономии убийцы.

— Ничего хорошего. Столько людей его видели, а фоторобот никто составить не может. Все его чёртову куртку да шапочку запомнили, а лицо — никто.

— Многих опросили?

— Человек десять. Но протоколы принципиально ничем друг от друга не отличаются. Да хоть сотня свидетелей была бы, все равно б ничего нового не узнали.

— Понятно. У меня просьба. Дай адресок фирмы этой, ну, чьи деньги были. Что, кстати, директор лопочет?

— Да так, отбрыкивается. Деньги какого-то приятеля — тот попросил их в банк через безнал перевести. Вот водитель и повёз их в банк. Директор никого не подозревает.

— Прекрасно. Люблю, когда никого не подозревают. Это само собой наводит на подозрения.

— А зачем тебе адрес?

— Ну как зачем? Ты же опытный работник. Книжки по криминалистике в детстве читал? Что там написано? Что потерпевший, а наш друг по большому счёту потерпевший, сразу после преступления находится в состоянии стресса и многого не помнит. Но постепенно, используя стимуляторы типа «Русской» или просто самовнушение, выходит из этого состояния и многое вспоминает. Вот тут и надо хватать его за жабры и тащить сюда, пока он опять что-нибудь не забыл. Что я и попытаюсь сделать.

— Ну, ты, надеюсь, поделишься со мной, если он что-нибудь вспомнит?

— Какие вопросы?!

— Лады, записывай.

Я записал на календарик рабочий и домашний телефоны директора, а также его данные.

— За сегодня ничего не наработали?

— Мы — нет, может, у Главка что-нибудь получилось. Все, пока.

Вот какой я обманщик. Тра-ля-ля. Все, шутки в сторону, Сейчас, соберёмся с мыслями, сделаем умное лицо и позвоним. Тыр-тыр-тыр.

— Алло! Мне Станислава Игоревича.

— Слушаю.

— Это из милиции. Моя фамилия — Ларин. Хорошая такая фамилия, но вам она ничего не скажет. Я бы очень хотел с вами встретиться, сами знаете зачем. Поговорить. А вы думали водки выпить?

Все это я выпалил за три секунды и теперь ждал достой-ного ответа.

— Постойте. Какой Ларин, зачем встретиться?

— Ну вот те на. Не мою же машину обстреляли и не мои денежки помыли.

— Да, но я вчера уже все рассказал на Литейном.

— Погодите, погодите. Во-первых, вы были взволнованы и наверняка многое позабыли, а во-вторых… О Господи, да если б у меня такую сумму увели, я б куда угодно побежал. Вы что, не хотите свои денежки обратно получить?

— Хочу, конечно, но мне, право, все-таки не понятно… Да и времени, честно говоря, нет, — с явным раздражением ответил директор.

— В таком случае, вынужден напомнить, что дело здесь даже не в ваших больших деньгах, а в том, что из-за них был убит человек и ваша прямая гражданская обязанность оказывать органам правосудия посильную помощь. А если вы будете избегать оказания этой помощи, то вас просто-напросто доставят сюда приводом. Комфорт не гарантирую.

— Ну, хорошо, куда мне подойти?

Я, признаться, не хотел беседовать с ним у себя. Будут лишние вопросы от коллег.

— Я сам приеду. Завтра, в десять. Да, на работу. Вы будете на месте?

— Буду.

— Отлично. Постарайтесь дожить до завтрашнего утра, а то, знаете ли, всякое бывает. Всего доброго.

Я повесил трубку. Такое нежелание являться в милицию меня все время удивляет. Не в тюрьму же я приглашаю его садиться. Правда, бывает, что после беседы трудящиеся и в самом деле прямым ходом туда направляются. Но этой крайне редко.

Я встал и подошёл к небольшому зеркалу на стене. Губа распухла основательно. Пожалуй, к Вике я сегодня не поеду, а то Бинго не признает, ещё в клочья разорвёт. Да и вообще, неприлично в таком виде с девушками встречаться. А посему сегодняшний вечер я посвящу ремонту своей однокомнатки, а то уже второй месяц не могу обои доклеить.

Утро следующего дня никаких существенных улучшений в погоду не внесло. К гололёду добавился мокрый снег, что окончательно испортило климатические условия. Исключительно из гуманных соображений не стану вам рассказывать, как я ехал на работу в грязном троллейбусе, как потом сидел на сходке у Мухомора, выслушивая его нудные нравоучения, и как наконец опять оказался в своём сыром и тесном кабинете, где, несмотря на весну, было достаточно холодно. Не согревала даже предстоящая встреча с Станиславом, как его, секундочку… Игоревичем. А если ко всему прочему добавить ещё и больную губу, то хоть вешайся. Но вешаться я не собирался, а поэтому, сунув под мышку пистолет, поехал на встречу. Контора или — благороднее — офис находился не так далеко от отделения — несколько остановок на грязном троллейбусе. Находись он дальше, я, наверно, пригласил бы директора к себе. Плевать на конспирацию.

Офис располагался в здании парикмахерской, занимая несколько полуподвальных помещений. Никаких вывесок или других опознавательных знаков я не обнаружил, поэтому долго дёргал все ручки подряд, пока не наткнулся на нужную дверь. Причём наружный вид двери больше бы соответствовал входной дыре какой-нибудь гопницкой кваритиры. Однако внутреннее убранство заметно отличалось в лучшую сторону. Длинный коридор, оклеенный фирменными рельефными обоями и отделанный деревом, стильные светильники. Из трех имеющихся в коридоре дверей я выбрал ближайшую и оказался в просторной комнате. Вероятно, это и был офис. Телефакс, компьютеры, галогеновые лампы, жалюзи, огромный аквариум. За одним из компьютеров сидела молодая дамочка, другая склонилась над столом. Ну никакой техники безопасности. Заходи, наставляй пистолет и забирай хозяйство. Где ж тут с преступностью справиться?

Девушки, никак не отреагировав на моё появление, продолжали весело сплетничать,

— Здравствуйте, девушки, — дал о себе знать я. — Мне — Станислава Игоревича.

— Вы из милиции?

— Из неё.

— Он немножко задерживается, просил подождать. Присаживайтесь.

Я плюхнулся в указанное мне крутящееся кресло и закинул ногу на ногу.

Девчата опять принялись за свои разговоры, не обращая на меня ровно никакого внимания. Я от нечего делать стал изучать их достоинства. Одной было лет двадцать пять, второй — чуть меньше. Обе, пожалуй, вошли бы в десятку на районном конкурсе красоты. А судя по одежде и украшениям, их красивая внешность довольно-таки неплохо сочеталась с материальным достатком. На дисплее компьютера высвечивались какие-то таблицы, в которых я бы и при всем своём желании ничего не разобрал.

— А я Светке и говорю, ну куда ты лезешь в это ярмо. А она — годы уходят, годы уходят, парень хороший, — щебетала младшенькая старшей. — А я ей: «Ну, и живите так, без свадьбы». Нет, ей постоянства хочется, спокойствия. Все-таки я её не понимаю.

— И не говори, — ответила вторая. — А сколько хлопот сразу?! Вон, Кристинка замуж выходила — так на ней лица перед свадьбой не было. С её фигурой платья не подобрать. Хорошо я посоветовала на Обводный съездить, в ателье, только там и сшили. А ресторан, а очередь во дворец. И все на нервах.

— Нет, я пока замуж не собираюсь. Это удовольствие никогда не поздно получить.

Девушка налила себе чаю и начала листать какие-то документы.

Я улыбнулся. А может, это такой трюк — заманивать незнакомых симпатичных мужиков в свои сети? Ведь, несмотря на губу, я выглядел весьма эффектно.

— Что ты мучаешься? — спросила молодая труженица у старшей. — Так до обеда провозишься, сними копию на «ксероксе».

— «Ксерокс» Стас забрал, он ему нужен был.

— Нам нужнее…

Она прервалась на полуслове. Дверь в комнату слегка приоткрылась, и в комнату заглянул мужчина лет тридцати.

— Вы не из милиции? — обратился он ко мне.

Я кивнул.

— Пойдёмте в мой кабинет. Ирочка, если будут спрашивать, не соединяй, меня пока нет.

Станислав Игоревич не был похож ни на одного из известных мне артистов. Его внешность была абсолютно не запоминающейся, средней, так сказать. Я бы даже не узнал его, встреть я его вновь. Мало того, он не был похож и на тот образ коммерсанта, который сложился в моей голове. Никакого драпового пальто или кожаной пропитки, никаких навороченных часов, цепочек, колечек, кожаных дипломатов. Все гораздо скромнее. Мы пересекли коридор и зашли в следующую от входа дверь.

Станислав Игоревич снял куртку, сел за стол и предложил мне присесть. Его кабинет ни в чем не уступал кабинету незамужних девчат. Я даже обстановку его не буду вам описывать. Зайдите, если хотите, в приёмную мэрии и посмотрите сами. Здесь было не хуже.

— Вы извините меня, — произнёс Станислав Игоревич. — Вчера день такой напряжённый был, голова кругом шла. Я как-то сразу и не сообразил, что Серёжу убили. Хотя я же на Литейном все рассказал, так что ваш звонок меня удивил.

— Все очень просто. Я работаю в том отделении милиции, на территории которого застрелили водителя и непосредственно обслуживаю этот участок.

Женька сгорел бы от негодования, если б услышал моё враньё — его участок был куда лучше, чем мой.

— А поэтому я кровно заинтересован в раскрытии данного преступления. Как я уже говорил, моя фамилия Ларин, звать Кирилл Андреевич.

— Очень приятно. Вот, возьмите. — Станислав Игоревич протянул мне визитку.

Я взглянул на карточку.

«Коротков Станислав Игоревич. СП „Эспаньола“, директор.» Далее следовали телефоны-телефаксы.

— Станислав Игоревич, я думаю, вас не затруднит повторить все, что вы рассказали на Литейном. Для начала о вашей конторе, о, виноват, о вашей организации. Когда открылись, чем занимались, каков штат, ну, и все остальное.

— Хорошо. В таком виде, то есть как «Эспаньола», мы работаем не так давно, около двух месяцев. Хотя под другим статусом мы просуществовали более двух лет. Начал я почти с нуля, организовав небольшое предприятие по производству мебели. Скопил денег и рискнул. Но дело пошло не очень, ввиду нашей несовершенной налоговой системы. Производить было крайне невыгодно. Поэтому я переориентировался на посредничество. Немного повезло, познакомился с испанцами, заключили удачный контракт на поставку кое-каких строительных материалов. Постоянного офиса я тогда ещё не имел, снимал помещения, где мог. Вот. Дело удалось, появился капитал. За два года мы поднялись достаточно высоко. Сейчас торгуем не только материалами, но и продуктами. Здесь подвернулось подходящее помещение, хотя, по-прежнему, оно не наше, мы его арендуем. Помимо этого, есть небольшой склад в другом районе. Часть товара храним в подвале. Штат небольшой — я одновременно и обыкновенный, и коммерческий директор.

Конец ознакомительного фрагмента.