Наследник нечисти. Упырь

Андрей Караичев

Считаете себя любителем жанра ужасов и мистики?! Восстающих по ночам мертвецов в поисках свежей крови, ведьм, колдунов? Старых погостов и всего необъяснимого? Тогда вы на верном пути! Всё перечисленное читатель найдёт в этом произведении, выполненном с сохранением лучших традиций русской мистики, с правкой на современный лад! Окунитесь в захватывающий сюжет ужасов, колдовства и… необычной любви!

Глава 4. В пути

Разбудил Алису в четыре утра. Под аккомпанемент её недовольного ворчания, мы быстренько умылись, позавтракали и около пяти отправились в путь.

— Обязательно было вставать в такую рань? — Причитала недовольная жена.

— Да, ехать чёрт знает сколько! Раньше выедим, раньше и приедем.

— А если бы мы взяли нашу машину, то добрались ещё быстрее! Раз так в десять!

Она нарочно сложила руки крест-накрест и сделала очень злое лицо.

— Какие мы умные! Там дороги такие, что на нашей машине только на деревенскую свалку можно приехать. А вдруг дождь пойдёт, знаешь, какого по грязи ездить?! И, вообще, ты сказала, что подготовку к поездке полностью доверяешь мне, по причине своего полного незнания в подобных делах. Не трепи мне нервы с утра пораньше, поспи лучше. — Раздражённо закончил я разговор, потому как сам ещё не отошёл от сна и оставался очень раздражителен. Тоже не люблю вставать слишком рано, если только это не касается отправки на охоту.

Алиса надела наушники и отвернулась от меня. — «Вот глупышка! Давай, разряди телефон по дороге, где потом заряжать будешь, свой то я берегу, выключил». — Подумал я, зная, что прикуриватель в машине не работает.

На самом деле, в «УАЗе» ощущал себя очень непривычно, не тот комфорт: всё вибрирует, гудит, нет усилителя руля и автоматической коробки передач. Но мне нравилось на нём ехать! Чувствовалось, что управляешь… как бы это сказать? Настоящей техникой, что ли, а не компьютерной железякой, решающей всё за тебя.

Ещё знакомый «сталкер», у которого я брал «УАЗик» напрокат, предупреждал, что машина «жрёт» много топлива, но, когда я проехал километров 150, понял, что расход бензина ничуть не больше чем у «БМВ — x5», наоборот, немного меньше.

Всего от выезда из Москвы в сторону Ростова нам предстояло ехать 1200 — 1250 км, затем повернуть с трассы и гнать в левую сторону бог знает сколько времени, проще говоря — долговато.

Всю дорогу катили спокойно: Алиса всё время спала (а может делала вид), лишь иногда просыпалась, вынимала один наушник из уха и доставала меня вопросом: — «Долго ещё ехать?». Пару раз заезжал на заправку, чтобы не тратить бензин из запасных канистр.

Там же, на колонках покупал себе энергетические напитки (безалкогольные, разумеется), в сон клонило просто неумолимо, а жена наотрез отказалась меня подменить, да она и не смогла бы управлять такой машиной.

Сонливость прошла, когда до моей деревни оставалось около ста километров.

Наконец, закончился асфальт, и мы вышли на грунтовую дорогу. С детским ударничеством я стал испытывать машину в действии: где-то резко вошёл в поворот, раскинув столбы пыли во все стороны, где-то подпрыгнул, где-то получил от проснувшейся Алисы подзатыльника и умерил свой пыл.

— Очумел!? Совсем больной, что ли? — Начала она кричать, — угробить нас хочешь?

— Прости Алис, увлёкся. Классно так, надо себе тоже такой взять, на рыбалку там или охоту гонять. — Оправдывался я.

— Долго ещё ехать?

— Надоела ты мне с этим вопросом! Километров пятьдесят, может, семьдесят или двести! Это если мы не заблудимся! Давно тут не был, темнеет уже, а навигатора у нас нет, как и интернета на твоём телефончике.

— Я тебе заблужусь! Эй, а как ты узнал, что у меня нет интернета?

— Догадался. Не заблужусь, шучу! — отмахнулся я, — поспи ещё, приедем разбужу.

Всё-таки я немного заплутал и когда вышел на хоть немного знакомую дорогу, на улице темнело.

Чем ближе мы подъезжали к дому бабушки, тем больше я впадал в раздумья, вспоминал детские годы, — снова ностальгия нахлынула.

Невольно вспомнил смерть деда; о том, какие слухи ходили по деревне про моих бабушку и дедушку. Вся деревня считала их, как это нелепо бы звучало, сильными колдунами (про деда я упоминал вначале, что его считали колдуном, а про бабушку позабыл сказать то же самое). Даже ребята, мои друзья, пытались убедить меня в этом, от чего мы с ними нередко ссорились и дрались.

Зато, из-за этих слухов имелись свои плюсы: когда, например, залезешь в чужой сад с пацанами клубники наворовать, так всем влетало от хозяев, если нас ловили, а мне, наоборот, ещё с собой в дорожку отсыпали ягод и просили старикам привет передавать. От воспоминаний я слегка усмехнулся.

— Чего скалишься? — Потянулась на соседнем сиденье проснувшаяся супруга.

— Да, детство вспомнил, когда маленьким был… весёлая пора.

— Раз тебе там так хорошо было, зачем тебя в Москву забрали?

— Вырос! Образование требовалось хорошее… вообще, родители захотели, чтобы я стал городским. Знаешь, не жалею об этом.

Я окончательно успокоился и понял, что мы на правильном пути, когда выехали на дорогу, которая с обеих сторон окружена небольшим леском.

Внезапно, нам дорогу перебежала небольшая лисица, я резко затормозил, чтобы не переехать её.

— Смотри, какая собачка со странным хвостиком. — С детской улыбкой сказала моя законная, показывая пальцем в лобовое стекло.

— Это не собачка, а лиса. — Зевнув, ответил я.

— Настоящая? — Изумилась она.

— Нет Алис, чучело из музея ожило и побежало! — На этих словах я запнулся. Вспомнил просто, что ещё в наших краях упорно ходили байки о том, что здесь в старину часто водились так называемые упыри, которые вставали ночью из своих гробов и сосали кровь местных жителей.

Было дело, я подслушал, как старушки говорили, когда умер дедушка, что и он обязательно встанет из своей могилы, потому следует ему перед погребением кол в самое сердце вбить!

Ох и напугало это меня тогда! Хотя и не совсем маленьким уже был. Ай, всё равно: отец вскоре меня забрал и историю ту я позабыл, а сейчас вот, вспомнил… аж мурашки по спине пошли.

— Всё в порядке? Ты словно призрака увидел, а не лису. — Вывела меня из задумчивости Алиса.

Поскольку ехать я устал и время тянулось для меня особенно долго, решил заняться тем, чем любит заниматься любой мужик в кампании со своей женой в разных жутковатых местах: попугать её различными байками.

— Знаешь, Алиса, — начал говорить холодным и медленным голосом, — в деревне нашей упорные слухи ходили, что бабка моя, — страшная колдунья! И детей она ест, и на метле летает на шабаши, и муж её, дед мой, при жизни колдуном был; правда, на чём он на свои нечистые собрания перемещался, увы, я не знаю. На самогонном аппарате может?

— И к чему ты мне это рассказываешь?

— Экскурсию провожу, — обвёл я правой рукой над лобовым стеклом, — так сказать, ввожу тебя в местные легенды! Готовься! Буквально через десять минут, ты встретишься с настоящей ведьмой! Такой, про каких Гоголь писал.

— Да хватит! Не по себе становится! — Прикрикнула она, растирая свои плечи.

— Я твой гид, не перебивай меня.

— Гад ты, а не гид. — Уже тихим голосом буркнула Алиса.

Далее, минут пять ехали молча; затем, я остановил машину, узнав с правой стороны наше старое деревенское кладбище.

Погост находился на небольшом пригорке, высотой порядка десяти метров и градусом уклона примерно чуть меньше, чем крутой железнодорожный откос. Таким образом, некоторые могилы располагались по склону кладбища и у его подножия. Причём на его верхней части, когда подъём заканчивался, находилось невысокое железное ограждение, точнее, что от него осталось. Соответственно, те покойные, которых хоронили на склоне, т.е. выходит, за оградой основных захоронений, считались в народе грешниками и отлучниками от церкви. Это могли быть: самоубийцы, колдуны и ведьмы, «еретики», а также те, кого молния бьёт насмерть (в старину считалось, если человека поражает грозой, значит, он прогневал бога и тогда убитый этой самой молнией, сразу становился отлучённым от церкви).

Всё это является ещё одним подтверждением тому, что в нашей деревне действительно, к разного рода суевериям во все времена относились очень серьёзно. Хотя, я точно помню, что деда похоронили в самом центре кладбища, а не за его оградой, — настолько боялись и уважали местные моего усопшего старика.

Плохо ещё, что «кровавая» луна в тот вечер была за облаками и не освещала кладбище целиком: те высокие деревья, выросшие на нём за много лет; покосившиеся от времени кресты, ограды и прочую атрибутику подобных мест.

Имелась возможность рассмотреть, как с некоторых каменных или мраморных надгробий росли деревья, с них друг на друга перелетали птицы, возможно, совы и выпи. Эх-х, жалко мне не слышно издаваемых ими звуков, таких характерных для русских страшилок, а то, я так бы прям взял и пошёл снимать ужасы!

— «Наша скудельница и десять лет назад представлялась весьма жутким местом, а сейчас, наверное, вообще, комната страха, нужно обязательно сюда прийти», — отметил я про себя.

Большего пока, без яркого лунного света, в сумерках разглядеть из машины было невозможно, хотя и в таком виде кладбище показалось ненастоящим, оно выглядело будто бутафорским! Словно кто-то нарочно построил его для декорации фильма.

— Посмотри! Жутко и одновременно красиво! — заворожённо сказала Алиса, положив руки на пассажирское стекло и не отрывая при этом взгляда от кладбища, — надо мне это место обязательно изобразить, сходим сюда… днём?

— По мне, картина ночного кладбища будет выглядеть круче, чем дневного. — Возразил я.

— Ночью жутко… я со страху умру! Жалко, я из-за твоей дурацкой спешки фотик забыла взять. Просто днём я наброски сделаю, а потом, когда домой приедем, напишу картину в ночном виде.

— И это верно! — Хлопнул я себя по правому колену.

— Почему? Что верно? — Настороженно посмотрела на меня супруга.

— Ой, лучше тебе и не знать, — ответил я, покачивая головой и трогая машину с места.

— Начал говорить, давай договаривай.

— У нас на кладбище, — с «неохотой» стал объяснять я, — опять же, по народным слухам, упыри водятся.

— Кто-о?! — Не поняла Алиска.

— Упырь, — это в славянской мифологии что-то вроде вампира, только пострашнее! Вот когда отлучника от церкви, колдуна там или самоубийцу хоронят, он через какое-то время встаёт ночью из могилы и пьёт кровь живых существ. Предпочтительно кусает и поедает близких ему людей; бывает питается и крупным домашним скотом, но… редко. — Помахал я высокоподнятым указательным пальцем правой руки.

— Ясно. — прервала меня она, разведя руками над лицом, — дальше можешь не рассказывать, достаточно народных преданий на сегодня.

Я тогда про себя отметил, что Алиса разговаривала со мной больше чем обычно и, несколько теплее, — «А вдруг эта поездка за десять дней и вправду нас наконец-то сблизит?», — подумал я, вслух же сказал:

— Алис, знаешь, бабушка у меня человек старых нравов и-и-и…

— Не волнуйся… она увидит, что её внук живёт в счастливом браке. — Поняла меня жена с полуслова.

Когда мы оказались почти на месте, и я колесил по своей деревне, всё не мог понять, где именно бабушкин дом, — возникли трудности с ориентировкой.

Дорога стала ужасной, в кочках и вся поросшая высокой травой настолько, что я с трудом попадал колёсами в колею. Освещение, разумеется, кроме моей машины и тусклой, едва заметной из-за облаков луны отсутствовало полностью; все строения в темноте были похожими друг на друга и, практически не различимы.

Наконец, в груди у меня что-то кольнуло, фары осветили глухую стену (без окон) старой избы, — резко нажал на тормоз.

Я сидел и смотрел прямо перед собой словно заворожённый, крепко держа руль обеими руками.

— Мы на месте? — спросила Алиса, открывая свою дверцу.

— Да, вот мой деревенский домик. — Ответил я и, выключив зажигание, выбрался из «УАЗика».

Только вышел на улицу и выпрямился во весь рост, сразу ощутил смешанные и непонятные чувства. Сначала резкую боль в спине, затекла пока ехал, затем закружилась голова, вероятно от свежего воздуха. А от той, непривычной тишины, которую нарушали лишь сверчки и отдалённый лай собак, зазвенело в ушах и стало резать глаза.

Ласковый, ночной, майский ветер с донских степей, приятным холодком пробирался под мою одежду, невольно вызывая широкую улыбку на лице.

Я посмотрел в небо: россыпь многочисленных ярких точек, которые виднелись в обрывках, начавших расходиться туч; одна резко проскочила в сторону (упала) и вызвала этим радость на душе. Вспомнил детство, когда забирался с мальчишками на крышу, где мы порой часами выжидали «падающую звезду», чтобы загадать желание.

— Раз твой дом, — снова прервала супруга мою релаксацию, — веди. Чего стоим?! Мне холодно и, вообще, спать хочу!

Я бросил на неё укоризненный взгляд, хоть и было довольно темно, она это поняла.

— Да ты что? Спать она хочет! Это же я весь день с пяти утра и до одиннадцати вечера на пассажирском сидении музыку слушал в наушниках и похрапывал, а ты бедненькая, за рулём сидела, энергетическими напитками сон отгоняла на заправках.

— Да, да, — ехидным голосом отозвалась она, — именно так, Саш.

— Кто-й то там? Чего лазите тут, у меня ружьё, стрелять буду! — послышался с противоположной стороны избы хриплый, старческий голос.

— Ой, — сказала Алиса от испуга и ближе подошла ко мне.

А я лишь улыбнулся… ведь грозящий нам голос, мне прекрасно знаком!