Тульские олимпийцы. От Хельсинки до Рио

Андрей Жизлов

Книга рассказывает об уроженцах Тульской области и местных воспитанниках, которые защищали честь страны на главных соревнованиях человечества – Олимпийских играх.

1956. Мельбурн

До 1956 года Олимпиады ни разу не проводили в Южном полушарии, да и после — только дважды, в 2000-м в Сиднее и в 2016-м в Рио-де-Жанейро. Известная шутка о том, что в Австралии люди ходят вверх ногами, шутка лишь отчасти. Во всяком случае, когда в Северном полушарии зима — в Южном лето, и наоборот. Поэтому такими необычными были сроки проведения Олимпиады в Мельбурне, стартовавшей 22 ноября, за восемь дней до конца австралийской весны.

Из Советского Союза на Зелёный континент наших спортсменов отправляли партиями. Перед отъездом приглашали в ЦК комсомола, напутствовали. А затем начинался долгий путь. Тульский участник Олимпиады, велосипедист Эдуард Гусев рассказывал, что партия, в которую попал он, летела на правительственном Ту-104 по маршруту Москва — Ташкент — Дели — Рангун (столица Бирмы, сейчас государство называется Мьянма, а город Янгон).

— Запомнилось, что в Бирме было очень влажно — ночью простыни и подушки приходилось буквально выжимать, — рассказывал Гусев. — Потом был Сингапур, Дарвин и, наконец, Мельбурн. В столицу Олимпиады мы прибыли уже когда темнело — и увидели зарево огней над городом. В Союзе такой иллюминации тогда не было, и зрелище, конечно, поразило. А ещё удивило то, что нас встречали очень много русских. «Есть кто из Уфы? А из Рязани?» — слышали мы в аэропорту. Кстати, русские эмигранты относились к нам очень хорошо, вручали какие-то маленькие подарки, открытки. И никто нам не запрещал с ними общаться. Когда жили в олимпийской деревне, из штаба команды звонили: «К вам гости». Вот мы и сопровождали бывших соотечественников, беседовали с ними. Одна семья, которая к нам ходила, была очень интересная: он работал грузчиком в порту, она занималась редактурой. Глава семьи был настроен просоветски, выписывал целую тележку наших газет и журналов, собирался вернуться в СССР и осваивать целину. Вообще не только русские, но и австралийцы к нам были настроены очень дружелюбно — когда мы ехали по городу или гуляли, со всех сторон улыбались, приветствовали, посылали воздушные поцелуи.

Между тем далеко не все были настроены к советским атлетам дружелюбно. Дело в том, что осенью 1956 года СССР ввёл войска в Венгрию, чтобы подавить антикоммунистический мятеж.

— Вот с кем были напряженные отношения, так это с венграми. Даже подкладывали нам провокационную литературу. Помню журнал: на обложке Хрущёв в танке, а Венгрия изображена в виде женщины, на которую он нападает, — вспоминал Гусев.

Кульминацией противостояния стал полуфинал ватерпольного турнира, который вошёл в историю под названием «Кровь в бассейне». Матч сборных СССР и Венгрии изобиловал грубостью и стычками, а после того как мадьяру Эрвину Задору рассекли бровь и из раны полилась кровь, зрители выбежали к бассейну, начали плевать в воду и кричать антисоветские лозунги. Пришлось вмешаться полиции, но матч всё равно остановили и засчитали сборной СССР техническое поражение. Кстати, Испания, Швейцария, Нидерланды и Камбоджа бойкотировали Игры в знак протеста против действий Советского Союза в Венгрии.

В Олимпиаде участвовали представители 67 государств — всего 3184 спортсмена. Любопытно, что медали в конном спорте разыграли ещё в июне в Стокгольме: дело в том, что из-за карантина на ввоз животных доставить в Австралию лошадей было невозможно.

Церемония открытия Игр состоялась на крикетном стадионе «Мельбурн Крикет Граунд». Знамя СССР на параде вновь нёс тяжелоатлет — на этот раз Алексей Медведев. Всего в соревнованиях участвовали 283 советских спортсмена — во всех видах, кроме хоккея на траве.

— Со сборной США у нас на церемонии открытия оказались одинаковые костюмы: голубые брюки и белые пиджаки, — вспоминал Гусев. — Только мы носили шерстяную одежду, а они — из лёгкого материала. Две команды располагались на открытии бок о бок, как раз по алфавиту — USA и USSR. Рядом со мной стоял огромный штангист-тяжеловес Пол Андерсон. Помню, солнце клонилось к закату, было жарко — даже наша дискоболка упала в обморок…

Олимпиада завершилась триумфом сборной СССР. Выиграв 37 золотых, 29 серебряных и 32 бронзовых медали, она впервые на летних Играх заняла первое место в командном зачёте, оставив позади атлетов США (32-25-17) и Австралии (13-8-14). Соревнования по спортивной гимнастике стали апофеозом советского превосходства: в течение часа гимн СССР звучал одиннадцать раз — столько золотых наград выиграли наши спортсмены. Блестяще выступили в Мельбурне легкоатлеты Бетти Катберт из Австралии и Бобби Морроу из США, а также австралийский пловец Маррей Роуз. На их счету по три золотых медали.

Борис Разинский. Вратарь, который любил атаку

После провала сборной СССР по футболу на Олимпиаде-52 в Хельсинки по указу Иосифа Сталина распустили московский ЦДСА, знаменитую «команду лейтенантов». Вождь не мог простить поражения в четвертьфинале от Югославии — эту страну тогда возглавлял своенравный Иосип Броз Тито, с которым у СССР сложились плохие отношения. Но к Играм в Мельбурне и Сталин умер, и армейский клуб восстановили, и сборная Советского Союза была готова взять реванш.

Отборочный этап футбольного турнира Олимпиады-56 был скоротечным: на четыре путёвки от Европы претендовали всего восемь сборных. Советской команде выпало соперничать с израильтянами. 11 июля 1956-го подопечные Гавриила Качалина разгромили соперников на московском стадионе «Динамо» — 5:0. Счёт открыл будущий старший тренер новомосковского «Химика», а тогда нападающий столичного «Спартака» Борис Татушин, затем по дублю сделали Валентин Иванов и Никита Симонян. 31 июля в Тель-Авиве пришлось потруднее: на 59-й минуте Анатолий Ильин открыл счёт, через пять минут хозяева сравняли его, а победу на 79-й принёс Татушин — 2:1.

В состав сборной СССР на Олимпиаду, в который вошли двадцать игроков, попал и вратарь ЦДСА Борис Разинский, делавший первые футбольные шаги в Туле. Он родился 12 июля 1933 года в подмосковных Люберцах. Поскольку отец Бориса Давид Михайлович был полковником авиации, семья часто переезжала. Годы войны Разинский провёл в эвакуации в Новосибирской области, где обрёл первый футбольный опыт, укрощая вместе с другими ребятами тряпичный мяч. После окончания Великой Отечественной семья перебралась в Тулу. Давид Михайлович стал чемпионом области по бильярду — первенство разыгрывали в подвале Дома офицеров (раньше и теперь Дворянское собрание). А Борис начал заниматься футболом.

— О Туле у меня хорошая память, — вспоминал Разинский. — Я приехал в пятый класс. В 1945 году. Гоняли мяч мальчишками. Был набор в команду «Пищевик», куда я и попал. Играли со сверстниками. Я в нападении. На месте вашего центрального стадиона было небольшое поле нашего «Пищевика». Велотрек уже был! Тюрьма напротив. Помню, форму выдали настоящую: майку, бутсы, гетры. Мы в этой детской команде начали играть. Ещё в Туле, помню, стадион был прямо в кремле. Сражались у вас два «Зенита» 535-го и 536-го заводов. Запомнил я у вас и игроков некоторых. Нападающий у меня был любимый. Играл за команду 536-го завода, Карпов. Плотный такой, коренастый. Карпуша его звали!

Разинский вполне мог стать не футболистом, а волейболистом или легкоатлетом — в этих видах спорта с его реакцией и прыгучестью Борис смотрелся выгодно. Но всё решил случай. В 1952 году Разинский поступил в Московский институт физкультуры и отправился в Сокольники — посмотреть на тренировку ЦДСА, на Боброва и Федотова.

— Мы стояли за воротами. Смотрели, как тренируются вратари Никаноров и Чанов. Никаноров мне нравился больше. Когда оба вратаря закончили тренировку, в ворота становились мы, чтобы побыть хоть какое-то время там, где стояли кумиры. Тренер Лясковский пробил несколько раз. Я среагировал. Так и стал армейцем, — рассказывал Разинский.

Правда, сыграть за тот ЦДСА так и не удалось — «команду лейтенантов» в августе 52-го разогнали.

— Если бы нас тогда не убили, всё бы в советском футболе было по-другому, — уверен Разинский. — Молодым было попроще. А на ветеранов, которые заканчивали карьеру, было жалко смотреть. После того, как в 54-м нас возродили, я встал в ворота. Но это была уже не совсем та команда.

Тем не менее с 1954 года Разинский стал основным вратарём ЦДСА. Гибкий и артистичный, но надёжный, он полюбился армейским болельщикам и вошёл в число лучших голкиперов СССР. Однако первый номер железно оставался за Львом Яшиным. Хотя в Советском Союзе никогда не было дефицита сильных вратарей.

— С Яшиным не было у нас враждебной конкуренции-ажиотажа. Мы были друзья. У него «Динамо», у меня ЦСКА. В сборной мы играли вместе, и все играли хорошо. Но в основном играл Яшин. Володя Маслаченко, ещё один известный вратарь, писал, что у нас героев назначали. Сколько талантливых парней за спиной сидели? Володя Беляев, Анзор Кавазашвили… — вспоминал Борис Давидович.

В армейском клубе Борис Разинский играл вместе с другими звёздами советского футбола 50-х

К Олимпиаде-56 у 23-летнего Разинского были две бронзы чемпионата СССР и победа в Кубке страны 1955 года. Дважды он попадал в число 33 лучших футболистов чемпионата — оба раза под номером два, после Яшина. Сыграл два матча за сборную — с французами в 55-м (2:2) и с датчанами в 56-м (5:1). Так что выбор старшего тренера сборной Гавриила Качалина, включившего в олимпийский состав именно Разинского, был полностью оправдан.

Но на предолимпийских сборах Борис едва не лишился места в сборной. Поругался на базе в Тарасовке с врачом Олегом Белаковским, который запретил игрокам есть грибы, собранные ими в лесу и уже пожаренные поваром.

— Со временем-то я осознал, что он был прав, — говорил Разинский. — Не дай Бог отравились бы — как на следующий день в Мельбурн лететь? Да и команда отреагировала спокойно. Молчат Симонян, Нетто, Яшин. А меня дёрнул же чёрт за язык. Вступил в полемику с доктором, слово за слово. Крикнул в сердцах: «Не поеду ни на какую Олимпиаду!» Схватил сумку и двинул на электричку. Кто-то из администраторов побежал вдогонку. Но это не потому, что я такой ценный игрок. Вылет был утром, и оформить вместо меня уже никого не могли. Хотя, пока до платформы дошёл, остыл. Понял, что ерунду сморозил.

Футбольный турнир в Мельбурне получился курьёзным. Матчи первой стадии — 1/8 финала — вообще не состоялись: в результате Индия, Индонезия и Болгария, которые должны были сыграть соответственно с Венгрией, Южным Вьетнамом и Египтом, прошли в следующий раунд без борьбы. А поединок Китай — Турция остался не сыгранным из-за того, что в Австралию не приехали оба соперника. Стремясь сделать полноценным хотя бы четвертьфинал, игру сборных США и Югославии перенесли в эту стадию. В результате открывать программу футбольного турнира в жаркий, но ветреный день 24 ноября выпало сборным СССР и Объединённой германской команды. На 23-й минуте двенадцать тысяч зрителей на стадионе «Олимпик Парк» увидели, как Анатолий Исаев открыл счёт, дальним ударом всадив мяч под перекладину. На 86-й минуте Эдуард Стрельцов, продравшись сквозь немецкую защиту, удвоил преимущество советской сборной, но вскоре Эрнст-Гюнтер Хабиг отквитал один мяч. На большее сборной ОГК не хватило: оборонительная тактика, приправленная грубостью, немцев не спасла. Разинский этот матч провёл в запасе.

26 ноября сборная Великобритании растерзала Таиланд — 9:0, а на следующий день Австралия победила Японию — 2:0. 28 ноября югославы уже в рамках четвертьфинала и камня на камне не оставили от американцев — 9:1. Учитывая разницу в классе соперников, на следующий день чего-то подобного стоило ожидать и от матча сборных СССР и Индонезии. Но случилась сенсация. Советские футболисты 56 раз били по воротам соперников, подали 27 угловых — но так и не открыли счёт. Весь матч проскучал Яшин, и потеря концентрации едва не аукнулась ему в концовке, когда индонезиец Ашари Дану оказался с ним один на один за пределами штрафной, но, к счастью, пробил мимо. А если бы попал?.. Впрочем, и нулевую ничью воспринимали как позор и советская пресса, и старший тренер Качалин. Понятно, что соперник весь матч вдесятером оборонялся, оставив впереди одного нападающего, но всё же…

Поскольку серий пенальти тогда ещё не проводили, на 1 декабря назначили переигровку. Место Яшина в воротах занял Разинский. Индонезийцы, воодушевлённые вчерашней ничьей, решили не обороняться снова так же плотно. И скоро за это поплатились: на 17-й минуте Анатолий Ильин точно пробил головой, на 19-й мощным ударом удвоил преимущество Иванов, а на 43-й отличился Игорь Нетто. Индонезийцы смекнули, что дела плохи, и после перерыва опять выстроили стену у штрафной, но всё равно пропустили четвёртый гол — на 89-й минуте головой забил Сергей Сальников. В концовке матча Разинский получил травму: кто-то из соперников ударил его по лопатке, да так, что на следующий день он и руку не мог поднять. В строю остался только Яшин.

Ещё двумя полуфиналистами стали Болгария, разгромившая Великобританию — 6:1, и Индия, победившая Австралию — 4:2.

Полуфинал с болгарами, состоявшийся 5 декабря, получился тяжелейшим — особенно если учесть, что он был третьим матчем советской сборной за неделю. Невзирая на жару, соперники начали игру в хорошем темпе, и до перерыва преимущество было за южанами. Во втором тайме советские футболисты инициативу перехватили, но превосходство использовать не смогли. Когда основное время близилось к концу, в столкновении сломал ключицу защитник Николай Тищенко. Замен в футболе тогда ещё не было, и, несмотря на боль при каждом движении, он остался в игре, хотя и передвинулся на левый край. Вскоре травму получил ещё и Иванов. А на 95-й минуте, уже в дополнительное время, счёт был открыт: Иван Колев вдруг в сутолоке пробил, а Яшин, которому солнце светило в глаза, не разглядел удар. Казалось, отыграться, будучи фактически вдевятером, уже невозможно. Да вот только болгары вдруг заиграли на удержание, а сборной СССР терять уже было нечего. На 112-й минуте Стрельцов отозвался на передачу поломанного Тищенко, обманул караулившего соперника, потом замахнулся, и хотя пробил плохо, ковырнул носком землю — но мяч закатился в угол. Пропущенный гол отрезвил болгар, они пошли вперёд и поплатились: на 116-й минуте вторую голевую атаку вновь начал Тищенко, а Татушин опередил едва не накрывшего мяч вратаря.

В финальном матче сборная СССР играла против югославов, которые не испытали проблем с индусами — 4:1. В решающих матчах Яшин доказал, почему он номер один. Во многом благодаря его игре удалось победить болгар: по советским воротам они били 24 раза. От югославов Лев и вовсе не пропустил, а гол Анатолия Ильина на 48-й минуте принёс советской сборной золото. За игрой на «Мельбурн Крикет Граунд» наблюдали почти 87 тысяч зрителей.

Став олимпийским чемпионом, золотой медали Разинский не получил — их вручали только участникам финального матча. Не дали ему и звание заслуженного мастера спорта — припомнили конфликт в Тарасовке: мол, он в сборной самый молодой — и так себя ведёт, а если ещё и заслуженного дать? Звание Борис Давидович получил только в 90-е при содействии Качалина, а золотую медаль — в нулевые, вместе с другими футболистами, не участвовавшими в финале.

Борис Разинский (справа) в составе московского ЦДСА, 1955 год © ПФК ЦСКА

Впереди у Разинского была долгая и весьма оригинальная карьера. До 1961 года он продолжал выступать за армейцев, потом перешёл в московский «Спартак», а на следующий год — в киевское «Динамо». Разинский играл до 40 лет и завершил карьеру в 1973-м в дальнегорском «Граните», который играл в первенстве РСФСР среди коллективов физкультуры. Интересно, что в 1963 году в одесском «Черноморце» и в 1967—68 годах в липецком «Металлурге» он, будучи играющим тренером, действовал на позиции нападающего — будто бы вспомнив тульский опыт. Это было не в новинку: ещё в 61-м в составе ЦСК МО он забил два мяча в высшей лиге. В составе одесситов он отличился трижды, а в Липецке в сезоне-67 наколотил 22 гола. Футболистам, которые завершают карьеру, такие чудачества вроде бы свойственны, и можно было бы отнестись к ним снисходительно, но Разинский играл всерьёз: в 1970 году он вдруг вернулся в высшую лигу, где защищал ворота ереванского «Арарата». К сожалению, в сборную с 1956-го его так и не вызывали.

Уйдя с поля, Разинский не очень вписался в футбольную жизнь: поработал начальником команды в витебской «Двине», недолго потренировал вратарей в ЦСКА. А потом трудился таксистом, мастером комбината автообслуживания, параллельно играя за ветеранов, с которыми объездил суть ли не весь Союз. Потом всё же вернулся в футбол: руководил командой ветеранов «Спартака», работал в ветеранском комитете РФС, инспектировал матчи. Успел на склоне лет и потренировать вратарей в новороссийском «Черноморце», «Химках», астраханском «Волгаре-Газпром» и даже южнокорейском «Сувон Самсунг Блюуингз».

Зрелые годы Разинского, как и юность, вновь были связаны с тульской землёй: по приглашению тульского нападающего ЦСКА Владимира Дорофеева он купил в Белёвском районе старенький дом. Борис Давидович прожил тут с женой семь лет. И, кстати, именно в Белёве сыграл последний матч — в 2008 году, когда ему уже исполнилось 75. Потом домик продали — здоровье не позволяло.

— Удалось абсолютно всё. Лучше не надо. И в футболе, и в жизни, — сказал он в одном из своих последних интервью. Бориса Разинского не стало в Москве 6 августа 2012 года.

Борис Романов. Он умел всё

Как описать современному туляку, чем для его земляков годов до семидесятых был велоспорт на треке? Сегодня футбольная Россия восхищается посещаемостью и поддержкой болельщиков на матчах «Арсенала». Но десятилетия назад на трек приходило не меньше зрителей, чем на футбол. И старики, и школьники знали ведущих тульских гонщиков наперечёт, гордились знакомством с ними. У каждого были свои кумиры, каждой велосипедной дисциплине отдавали должное — но больше всего в Туле любили спринт, потому что это самая сложная, умная и красивая гонка. Тут не только и не столько нужно жать на педали, сколько выбрать позицию, улучить момент, перехитрить соперника! Неудивительно, что тульский спринтер Борис Романов был одним из главных любимцев тульской велосипедной публики в 50-60-е годы. Он умел и сбить ритм, и запутать соперника, и включить ураганную скорость, и вдруг остановиться в сюрплясе.

Романов родился в Туле в 1937 году. На велосипед сел впервые в третьем классе. Немало поспособствовал увлечению Бориса велоспортом его отец, водивший сына на трек смотреть соревнования. В юности Романов легко преодолевал 20 километров до деревни Зайцево, где у семьи была дача. Но до поры до времени велосипед был просто увлечением. А серьёзно заняться спортом Борису подсказала будущая четырёхкратная чемпионка мира Валентина Максимова. Она же и посоветовала записаться к знаменитому Дмитрию Соловьёву — любимцу тульской публики, одному из сильнейших советских велосипедистов прошлых десятилетий.

— Счастливый случай свёл меня с Дмитрием Соловьёвым, — признавался Романов. — Он увлёк меня, подбадривал, советовал и останавливал, когда я чересчур увлекался. Первое «боевое крещение» было в пятьдесят четвёртом, на первенстве СССР среди юношей — я выполнил норму второго спортивного разряда. Но упал, сильно ушибся и выбыл из дальнейших соревнований.

Однако в том же 54-м Борис установил всесоюзный рекорд в гитах на 200 и 1000 метров среди юношей. А годом позже обновил сразу четыре рекорда.

1956-й был напряжённым для Романова: в тесное расписание требовалось вместить и многочисленные соревнования, и учёбу в Тульском механическом институте — а учился он всегда прилежно. К тому времени Борис занимался уже под началом Евгения Попова.

— Очень пригодились тренировки, проведённые зимой: баскетбол, бег, гимнастика. Тренировался 5 раз в неделю, по 2 раза в день, — рассказывал гонщик.

Борис Романов на треке был виртуозом и интеллектуалом © Музей спортивной славы Тульской области

Определяющим стартом для всех, кто претендовал на участие в мельбурнской Олимпиаде, была Спартакиада народов СССР. Августовский велосипедный турнир, проходивший на стадионе Юных пионеров в Москве, получился богатым неожиданными результатами. Конкуренция была так высока, что в полуфинал индивидуального спринта не попал ни один столичный велосипедист. Зато туляков было сразу трое — Романов, победивший ещё одного нашего земляка Владимира Слюсаря, Владимир Леонов и Борис Савостин. В первой паре Леонов оказался сильнее Савостина, а Борис выбил из розыгрыша рижанина Дейсонса. Так что финал получился чисто тульским. Первый заезд выиграл Леонов — Романов почему-то не решился атаковать соперника. Зато во втором, рванув вперёд за полкруга до финиша, не дал Владимиру себя достать. А в решающем заезде Борис повёл гонку, вновь совершил рывок, но Леонов его не упустил: они пересекли финишную линию почти вместе, но это «почти» сделало победителем Спартакиады и чемпионом страны Романова.

Не прошло и трёх недель, как Борис дебютировал на высшем международном уровне. На чемпионате мира в Копенгагене он не пробился в полуфинал спринта и поделил места с пятого по восьмое. Для гонщика с более чем скромным международным опытом — неплохой результат.

— В Копенгагене всё для нас было непривычным, внове, — рассказывал Романов. — Мы встретились с технически более опытными гонщиками. Они лучше владели машиной и тактическими приёмами, которые были отработаны в совершенстве. Кроме того, у них был большой опыт международных встреч. Они хорошо знали друг друга, знали, кто на что способен. Для нас же они были «тёмными лошадками».

Романов уверенно выступил и на контрольных соревнованиях, в которых сразились гонщики СССР, Италии и Великобритании. В Ленинграде в финале спринта он на мгновение опередил сильного итальянца Гильермо Пезенти, а в Москве тоже добрался до решающих заездов, но с Джузеппе Оньей, чемпионом мира, справиться не сумел.

Соревнования спринтеров были в Мельбурне самыми протяжёнными в велосипедной программе. В первый день, 3 декабря, 18 гонщиков стартовали в 1/8 финала. Состав был весьма разношёрстным: с экзотами вроде трековиков из Вьетнама, Пакистана и Тринидада и Тобаго соседствовали чемпион мира француз Мишель Руссо и двукратный серебряный призёр Олимпиады-52 Томас Шарделоу из Южной Африки. Именно он и стал одним из соперников Романова по первому заезду. Борьбы особой не было: туляк легко опередил и Шарделоу, и бразильца Анезиу Аржентона.

На следующий день в четвертьфинале Романов состязался с новозеландцем Уорреном Джонстоном. Первый заезд остался за «киви», второй с блеском выиграл туляк: Борис совершил резкий и длинный рывок на предпоследнем вираже. Но в третьем у Романова, кажется, дрогнули нервы — тактическая ошибка стоила ему места в полуфинале. В итоге Борис поделил пятое место с другими товарищами по несчастью — Шарделоу, американцем Джеком Диснеем и чехом Ладиславом Фоучеком.

— Он очень переживал из-за поражения. «Да ладно, — говорю ему, — расслабься». «Да отойди, не мешай!» — отвечает. Бориса понять можно — француз Руссо, который стал первым, действительно был сильнее, но того же серебряного призёра итальянца Гильермо Пезенти он обыгрывал на соревнованиях в Ленинграде и Москве, — вспоминал тульский гонщик Эдуард Гусев.

Романов был действительно разочарован исходом.

— Большим событием для меня была эта поездка в олимпийский Мельбурн, — делился он. — Соревнования на треке были не менее захватывающими, чем в Копенгагене. У меня опять пятое-восьмое место. Но это уже мало меня обрадовало. Была реальная возможность попасть в полуфинал… Ну что ж: спорт — это радость и огорчения.

Романов после Мельбурна добился внушительных успехов. Ещё четырежды он выигрывал чемпионат СССР в гите — в 1957, 1959, 1960 и 1965 годах, а в 1960-м завоевал золото ещё и в спринте. Восемь раз побеждал на чемпионате республики в гите, спринте и командной гонке преследования. Был бронзовым призёром Спартакиад народов СССР в спринте в 1963 и 1967 годах, рекордсменом Советского Союза в гитах на 500 и 1000 метров. В 1963—1964 годах побеждал в матчевых встречах с гонщиками Франции и ФРГ. А самым важным его достижением на международной арене стало четвёртое место в спринте на чемпионате мира в бельгийском Льеже. Пусть за него не положена медаль — Романов стал первым советским велосипедистом, пробившимся на эту позицию. Да и, честно говоря, именно Борис должен был попасть в финал — соперничавший с ним Пезенти победил в двух заездах, но каким путём? Сначала, явно проигрывая, упал и задел велосипед Романова — был назначен повторный заезд, который итальянец выиграл. А во втором Пезенти не по-джентльменски прижал тульского велосипедиста к бровке, не давая бороться. Итальянца освистали болельщики — но он был наверняка доволен собой.

Романов покинул седло осенью 75-го, победив на чемпионате общества «Трудовые резервы» — причём в финале он обыграл своего молодого ученика Владимира Алексеева. По окончании карьеры, которая длилась целых 22 года, Борис Николаевич перешёл на тренерскую работу, работал в тульской спортшколе. Его не стало 8 февраля 2014 года.

«Не знаю, пожалуй, ни одного другого спортсмена-велосипедиста, который вызывал бы столько противоречивых суждений, как Борис Романов: то он „блестящий тактик в спринте“, то „грубиян на треке“, то „зазнайка“, то „душа-человек“, — писал историк тульского велоспорта Михаил Тылкин. — Он был однолюб — любил свой тульский трек, свой город и неохотно выезжал на утомительные долгие сборы, полезность которых начали оспаривать потом и сами специалисты, в заграничные турне, мешавшие его намеченной подготовке. Да, ершистый имел характер, но зато бескомпромиссный в своих решениях. И уж никто не мог упрекнуть его в одном — в беззаветном служении велосипеду. Но мало стать отличным гонщиком; в спорте надо быть и хорошим человеком — умным, дружелюбным, располагающим к себе в обычной обстановке, дерзким в бою. Эти качества счастливо соединялись в Борисе Романове. Поэтому и любили его туляки».

Эдуард Гусев. Роковая гайка

У туляка Эдуарда Гусева первый велосипед появился, когда ему исполнилось десять лет. Его «произвёл в велосипедисты» отец: достал с чердака пролежавшего там всю войну железного коня, собрал, смазал и снял седло — всё равно тогда в нём надобности ещё не было, поскольку сын доставал до педалей только с рамы, к которой была привязана подушка. Велосипед стал главным увлечением Эдуарда.

— Я на нём и первые соревнования выигрывал. А в секции на треке — один велосипед на всех! — рассказывал он. — По очереди катались по десять кругов. Поедешь, бывает, на одиннадцатый — кричат: «Куда ты, Гусев! Не давайте ему ездить!» К машинам своим мы относились бережно, смазывали, перебирали, регулировали, облегчали и клеили трубки. Да и вообще с утра до вечера пропадали на треке.

Эдуард Гусев родился в Туле 13 марта 1936 года. Его детство, как и у множества советских ребят, выросших в сороковые, было полным спорта — не только велосипедного.

— А я ещё вдобавок к этому аэроклуб окончил. У нас весь класс был спортивный: кто баскетболом занимался, кто шахматами, стрельбой, лыжами, — вспоминал Гусев. — О том, чтобы курить или выпивать, мы и не думали. Но при всей любви к спорту учились, сдавали экзамены. Ведь если двойку получаешь — до тренировок не допускали, все строго было.

В 1951-м он стал чемпионом Тулы. В 1952 году на чемпионате РСФСР среди юношей выступал на треке и шоссе во всех видах программы! Занял три первых места, три вторых и был включен в сборную республики — в её составе стал чемпионом СССР в командной гонке. Эдуард готовился вместе со сборной, которая затем отправилась в Хельсинки. Но ему тогда было всего пятнадцать лет — олимпийские мечты пришлось отложить. Кстати, как и Евгения Гришина, Эдуарда задумал переманить из Тулы в ВВС Василий Сталин. В один из приездов генерала на тульский трек Гусева представили ему. «Закончишь учёбу — я тебя заберу в Москву. Лётчиком стать хочешь?» — спросил он. Но в 1953 году умер Иосиф Сталин, и Василий оказался не у дел. В 1954 году Гусев стал рекордсменом СССР в командной гонке преследования и вошёл в основной состав сборной страны. В 1955-м выиграл чемпионат Советского Союза в гонке на 100 кругов на пятисотметровом треке в Иркутске.

Переманить Эдуарда Гусева в ВВС планировал сам Василий Сталин, который бывал в Туле на трековых соревнованиях © Архив Эдуарда Гусева

В олимпийской сборной Гусеву отвели место в квартете для участия в командной гонке преследования на 4 километра. В него также вошли Родислав Чижиков, Владимир Митин и Виктор Ильин.

В квалификации гонки преследования сборной СССР 3 декабря выпало состязаться с бельгийцами. В 1952-м в Хельсинки наши велосипедисты стали в этой дисциплине пятыми — но состав был полностью другим.

Гонка началась — и тут случилось неожиданное.

— Я в квартете шёл первым номером, — рассказывал Гусев. — Перед стартом ребят предупредил: «Смотрите, я пойду вперёд». Стартовал — и по ходу понять никак не могу: закидывает, и всё тут. Еле свернул на первом круге. Три круга отработал — и сошёл, ребята втроём гонку заканчивали. После финиша спрашивают: «Что с тобой случилось?» А я тоже ничего понять не могу — трубка вроде в порядке… Только когда колёса стал снимать, понял, в чём дело. Оказалось, что кто-то ослабил гайку на заднем колесе. Я тогда говорить не стал, грешил на соперников, а потом мне гонщик Геннадий Мартынов подсказал — наверное, Виктор Ильин из нашей четвёрки отвернул, не раз его уже ловили.

Если так, то что это было? Ревность к товарищу по команде? Но не слишком ли высока цена таких подножек на Олимпиаде? Правда, и без Гусева советские гонщики, показав результат 4 минуты 54,4 секунды, квалифицировались в четвертьфинал (кстати, бельгийцы прошли тоже — это был один из самых скоростных заездов). И здесь попали на сборную Великобритании, которую перед Олимпиадой побеждали и в Москве, и в Ленинграде. Но в Мельбурне не смогли: британцы с результатом 4.48,8 победили, а наша четвёрка отстала на 4,6 секунды. В итоге посланники королевы стали бронзовыми призёрами, уступив Италии и Франции, а сборная СССР поделила 5-8-е места с Бельгией, Чехословакией и Новой Зеландией.

— Думаю, сразу три момента сыграли роль в нашем поражении, — откровенно резюмировал Гусев. — Во-первых, техника — они велосипеды делали под индивидуальный заказ, а мы гоняли на том же старье, что и в Хельсинки. Во-вторых, допинг. Тогда ведь не было такого жёсткого контроля, как сейчас, и иностранцы этим пользовались. В-третьих, нервишки играли. За границей уже давно со спортсменами работали психологи, а у нас такого не было.

Гусев закончил карьеру в 1963 году и в спорте не остался — сменил амплуа. Сначала работал инженером на заводе «Арсенал», потом — начальником бюро в институте систем управления. А после, когда развёлся с первой женой, уехал на Дальний Восток: там вновь женился, работал на Иультинском промышленном комбинате начальником бюро научной организации труда, заместителем начальника главного управления материально-технического снабжения Магаданской области, руководил областным коммерческим центром. В 1992 году, выйдя на пенсию, вернулся в Тульскую область. Занимался фермерским трудом, торговал собственноручно выращенной и переработанной гречихой. Гусев до последних дней оставался в гуще спортивной жизни, входил в городской общественный совет по развитию физкультуры и спорта, в президиум региональной федерации велоспорта, публиковался в прессе, старался поддержать ветеранов нашего велоспорта. В 2013 году его странным образом не включили в число участников тульского этапа эстафеты огня Олимпиады в Сочи, однако потом несправедливость удалось исправить — и это было правильно и символично. Эдуард Николаевич скончался в Туле 14 сентября 2016 года.

Владимир Леонов. Учебники вместо плей-офф

Будущий велогонщик Владимир Леонов провёл детство в Заречье — самом лихом и хулиганском районе Тулы. Он родился 25 апреля 1937 года, отец погиб на войне в 41-м — осталось одно-единственное фото в папахе. Воспитывала Владимира бабушка. Шальное и голодное детство вполне могло привести его не на ту дорожку, но помог велоспорт.

Леонов уже в юном возрасте стал одним из кумиров для завсегдатаев тульского трека. Однако сначала ярко проявил себя на шоссе. Летом 54-го Владимир, выступая на дорожном велосипеде вместе со взрослыми гонщиками, выиграл заезд Тула — Чернь — Тула. Попробовать себя на треке Леонову предложил его первый тренер Евгений Смирнов. У Владимира сразу пошли высокие результаты — уже вскоре он выиграл серебро первенство СССР.

На треке Леонов был ярким универсалом — от сюрплясов до ураганных финишей, от хитрых спринтерских ходов до яростного темпа гонки преследования. В 1956 году он стал серебряным призёром Спартакиады народов СССР в спринте, уступив в финале в трёх заездах земляку Борису Романову: о перипетиях этого противоборства мы уже рассказывали. Этот сезон вообще был успешным для Владимира — он выиграл спринт на Спартакиаде народов РСФСР, а победить в матче СССР — Бельгия, проходившем в Туле, помешала только не к месту соскочившая шина.

Владимир Леонов дебютировал на Олимпиаде, когда ему было всего 19 лет © Музей спортивной славы Тульской области

Решающими в отборе на Игры были предолимпийские прикидки в Москве, Ленинграде и Симферополе, где советские гонщики соревновались с итальянцами и британцами. Леонов сумел себя проявить. В Ленинграде он в полуфинале спринта победил москвича Ростислава Варгашкина и прошлогоднего чемпиона мира Джузеппе Онью из Италии. По итогам контрольных стартов Владимир завоевал место в олимпийской сборной — в гонках на тандемах, в почти забытой теперь дисциплине. Между тем это был интересный и сложный вид трековых состязаний: для того чтобы разогнать тяжёлый велосипед, который вместе с гонщиками достигал массы 200 килограммов, требовалась идеальная сыгранность. Кроме того, гонка на тандемах была самой травматичной дисциплиной — оттого и была в итоге исключена из трековых программ. На Олимпиаде Леонову выпало выступать в паре с Варгашкиным.

Гонка на тандемах проходила в Мельбурне 3 декабря. Участвовали в ней всего десять пар, которые сначала разделили по четырём квалификационным заездам — победители выходили в четвертьфинал напрямую. Варгашкин и Леонов в число таких счастливцев не попали — заезд выиграли новозеландцы братья Ричи и Уоррен Джонстоны. Помогли им это сделать американцы Дональд Фергюсон и Джеймс Росси, которые, понимая, что уступают в классе обоим соперникам, решили помочь «киви». В итоге два тандема, объединившись, не дали советским гонщикам занять позицию, которая позволила бы сделать рывок. Американцы постоянно маячили впереди Варгашкина и Леонова, а новозеландцам путь к финишу был открыт.

Так что пробиваться в четвертьфинал нашей паре пришлось в заезде надежды с соперниками из Объединённой германской команды Фрицем Нойзером и Гюнтером Циглером. Но за полтора круга до финиша оба тандема рухнули: Варгашкин и Леонов, попытавшись обойти соперников слева, не совладали с управлением и упали вниз, сбив и немцев. Травмированные гонщики уже не смогли продолжать борьбу, в итоге поделив последние девятое и десятое места. Замотанный в бинты Леонов провёл остаток Олимпиады в каюте советского теплохода «Грузия», где штудировал учебники — он был студентом историко-филологического факультета.

Борис Савостин. Секунда — это очень много

О Борисе Савостине из всей тульской четвёрки, участвовавшей в велосипедном турнире мельбурнской Олимпиаде, говорили меньше всех. А между тем в середине 50-х он, родившийся 16 ноября 1936 года, был самым быстрым гонщиком СССР.

Савостин любил скорость: выступал он и в спринте, но наиболее высоких результатов добился в гите. В 56-м он победил на Спартакиаде народов СССР, промчав километр по полотну трека московского стадиона Юных пионеров за 1 минуту 11,3 секунды. В том же сезоне Борис выиграл в тульском матче сборных Советского Союза и Бельгии. Это была серьёзная заявка на участие в Олимпиаде, но ещё не завоёванная путёвка. Отбор был крайне напряжённым — требовалось проявить себя в двух международных матчах против гонщиков из Италии и Великобритании. Оппонентом Савостина был итальянец Леандро Фаджин — рекордсмен мира в гите на 1000 метров. Борис обыграл его и в Ленинграде, и в Москве. Эти победы были психологически значимы, да и привезти две секунды преимущества такому сильному гонщику, как случилось в северной столице, дорогого стоило. Это была заявка уже не только на поездку в Мельбурн, но и на медаль.

Савостин вышел на олимпийский трек последним из туляков — 6 декабря. Очертить круг претендентов на медали было трудно: гит традиционно был эдаким бедным родственником в трековой семье — например, в программе чемпионатов мира он появился только в 1966 году. Поэтому узнавать силу соперников приходилось по редким встречам и не менее редким публикациям. Вот, например, среди соперников — уже знакомый Фаджин, уже выигравший золото в командной гонке преследования. Опасен был и сильный чех Ладислав Фоучек.

Савостин был ближе к медали, чем все остальные советские гонщики, выступавшие в Мельбурне. Но грохнул стартовый выстрел — а Борис стоял будто загипнотизированный и лишь через секунду рванулся по полотну. В результате он показал пятое время — 1 минута 12,3 секунды, а серебряный призёр Фоучек — 1.11,4. Получается, секунда стоила серебра и звания первого советского велосипедиста — медалиста Олимпиады. Этого исторического достижения через четыре года добьётся Леонов. Что же до победителя, то им стал старый знакомый Фаджин, финишировавший с олимпийским рекордом — 1.09,8.

Борис Савостин (слева) вместе с товарищами по сборной СССР на Олимпиаде-56 © Архив Эдуарда Гусева

В 1958 году Савостин вновь выиграл чемпионат СССР в гите, но на Олимпиаду в Риме он уже не попал. В спорте Борис не остался: окончив институт, он в 59-м пришёл на работу в Центральное конструкторское бюро №14, которое сейчас известно как КБП. С самого начала он трудился здесь под руководством легендарного изобретателя-оружейника Николая Макарова, с которым со временем сдружился. Тульской оборонке Савостин посвятил многие десятилетия жизни, проработав в бюро 39 лет, став заслуженным ветераном предприятия. Он проделал путь от инженера до начальника отдела. Был Борис Александрович и главой областной федерации велоспорта, активно работал на этом поприще. Савостин скончался 5 сентября 2001 года после тяжёлой болезни.

Анатолий Юлин. Жизнь в круге

Анатолий Юлин стал первым туляком, который выступил на двух Олимпиадах. Между Хельсинки-52 и Мельбурном-56 он успел завоевать три серебра и бронзу на чемпионатах СССР в беге на 400 метров с барьерами — первым всякий раз оказывался его главный соперник Юрий Литуев. И только в 1954 году на чемпионате Европы в швейцарском Берне случилось по-другому: победил Анатолий, обойдя Литуева на три десятых секунды.

— Я решил, что если мне достанется дорожка ближе, чем Литуеву, я у него выиграю за счёт быстрого начала, то есть сделаю отрыв, и Юра меня не догонит, — рассказывал Юлин. — И вот перед стартом приходит тренер и говорит, что у меня вторая, а у Литуева — пятая. Всё! Выхожу из гостиницы, а навстречу идёт Евгений Буланчик, с которым мы дружили. Я возьми и скажи, мол, Женя, ты нового чемпиона Европы видел? Тот удивился, ведь соревнования ещё не начинались. А я отвечаю, что завтра стану чемпионом. Действительно, в забеге показал 51,1, и тренер сказал, что желательно повторить это время в финале. Я ответил, что пробегу быстрее 51 секунды. Литуев ухмыльнулся: как же! Но я в финале показал 50,5, стал чемпионом Европы, но осознал это только тогда, когда наши девушки всё лицо мне вымазали губной помадой.

Прогрессировать между Олимпиадами и стать сильнейшим на континенте Юлину помогло умение думать. Анатолий был невысокого роста, а потому сделал ставку на технику — он поставил цель преодолевать отрезок от барьера до барьера как можно быстрее. И этот подход дал результат. Правда, в Мельбурне Юлин своего лучшего времени не показал.

Соревнования в беге на 400 метров с барьерами состоялись в самом начале Олимпиады — 23 и 24 ноября. Уже четвертьфинальный забег получился непростым — Анатолий хотя и победил с результатом 52,1 секунды, но всего на одну десятую опередил румына Илие Савела, а на четыре десятых — британца Боба Шо. А вот в полуфинале, где нужно было стать хотя бы третьим, Юлин занял только пятое место. Наверху оказались американцы Эдди Саутерн (он показал время 50,1 секунды — олимпийский рекорд) и Гленн Дэвис (50,7), которые затем стали лучшими и в финале. От южноафриканца Герта Потгайтера, пробившегося в решающий забег, Юлин отстал на четыре десятых (51,7).

В Мельбурне Анатолий участвовал ещё и в гладкой эстафете 4х400 метров. Она состоялась 30 ноября, и, увы, советский квартет, в который помимо Юлина, бежавшего первым, входили также Ардалион Игнатьев, Константин Грачёв и Литуев, стал в полуфинале только третьим с результатом 3 минуты 11,2 секунды. Первой с отрывом стала британская четвёрка (3.08,8), второй — ямайская (3.11,0). Путёвок в финал было только две.

Юлин выступал до 1958 года — ещё дважды брал серебро и один раз бронзу чемпионата СССР и стал пятым на чемпионате Европы. А после завершения карьеры преуспел в тренерской работе. Несмотря на громкое имя в белорусской лёгкой атлетике, попросил закрепить за ним самую заурядную среднюю школу. Но уже вскоре его подопечные стали выигрывать районные и городские турниры. Поэтому прошло немного времени до того момента, когда Юлин вошёл в тренерский штаб сборной СССР, где курировал белорусов. Среди его воспитанников — чемпионка мира Татьяна Курочкина, чемпионка Европы Татьяна Зеленцова, призёр Олимпиады Александр Трощило, призёр чемпионата Европы Александр Васильев, участник Олимпиады Имант Куклич.

Новое время Юлин воспринял без радости.

— В нынешнем мире я никак не могу прижиться, но переделывать меня поздно. Раньше за спекуляцию сажали, а теперь поощряют. Раньше на институтских соревнованиях присутствовали все — преподаватели, деканы, ректор, а теперь на них даже представителя федерации лёгкой атлетики не встретишь, — сетовал он.

29 августа 2002 года Анатолий Иванович скончался в Минске.

Иван Филин. Из шахты — на Олимпиаду

Второй год подряд среди участников марафона на Олимпийских играх оказался уроженец Тульской губернии. В Хельсинки выступал Григорий Сучков, а в Мельбурне на старт самой тяжёлой дистанции вышел Иван Филин. Он родился 10 марта 1926 года в деревне Александровка Карачевского района (сейчас это в Кимовском районе). Но лёгкая атлетика была потом, а сначала была война. Ещё до её начала Иван начал работать на кирпичном заводе в Моисеевке Донского района. Здесь его отец трудился выставщиком, а Филин-младший возил на лошади питьевую воду.

Когда враги в 1941-м пробивались к Подмосковному угольному бассейну, Иван рыл окопы и противотанковые рвы под Сталиногорском и Узловой. А в конце 1943 года Филина призвали в Красную армию, и уже в мае 44-го он принял первый бой. Потом освобождал Кёнигсберг, сражался на Дальнем Востоке с японцами… За доблесть в боях Иван был награждён орденом Отечественной войны и медалью «За отвагу». А когда в 1950 году демобилизовался, вернулся в родные места и стал работать на 3-й Гранковской шахте навалоотбойщиком.

От дома до шахты было 12 километров, и каждый день, в любую погоду Филин пробегал эту дистанцию. Стоит ли говорить, какую железную выносливость сформировали эти километры?

Но Иван так и остался бы известным только в своём горняцком деле, если бы не Николай Петров. Как рассказывает новомосковский историк Алексей Малашкин, этот большой энтузиаст работал в добровольном спортивном обществе «Шахтёр». Заметив Филина, он решил отправить его на соревнования. Летом 1951 года Иван выиграл свой первый турнир — проходившее на стадионе имени Хрущёва на Бобрик-горе первенство Мосбасса, причём победил и на 5-километровой, и на 10-километровой дистанциях. С тех пор Иван уже стал целенаправленно заниматься спортом, а вскоре с лёгкой руки Петрова попал на сборы в Сочи, где природный талант получил первую огранку специалистов. В 1952 году Филин выигрывает в Москве первенство всесоюзного совета ДСО «Шахтёр» в беге на 5 и 10 километров и впервые участвует в соревнованиях по марафонскому бегу, где занимает 13-е место среди 116 стартовавших и выполняет норматив мастера спорта СССР. Вскоре он выигрывает 30-километровый пробег Пушкин — Ленинград, а годом позже повторяет успех.

В 1954 году Филин начал тренироваться под началом заслуженного мастера спорта СССР Григория Никифорова, заострившего талант самородка. Сначала специалист давал ему советы по почте — присылал советы и планы тренировок. А в апреле Иван впервые отправился на сбор сильнейших легкоатлетов в Нальчик.

— Только здесь понял, что такое настоящая тренировка, — вспоминал он. — Г. И. Никифоров шаг за шагом вырабатывал во мне основные качества спортсмена-марафонца: выносливость, скорость, волю к победе. Ведь известно, что бегать на длинные дистанции вообще могут многие, но бегать быстро, бегать на побитие рекорда — это уже совсем другое дело. Случалось в иные дни по 30—40 раз пробегать четырёхсотметровки, а интервалы между ними заполнять бегом рысцой. Этим вырабатывалась скорость.

В 54-м Филин выиграл 30-километровые пробеги в Киеве и Москве. Причём в украинской столице он опередил ряд знаменитых советских стайеров — чемпиона СССР Бориса Гришаева, рекордсмена страны Василия Давыдова. Неудивительно, что в августе Иван отправился вместе со сборной Советского Союза на чемпионат Европы в Берн. Отсюда Филин привёз золото, хотя стал только третьим. А случилось вот что. Иван быстро вышел в лидеры, а к концу дистанции вбежал на стадион первым, опережая финна Вейкко Карвонена и товарища по сборной СССР Гришаева почти на 70 метров. Солидное преимущество — оставалось только финишировать. Но судьи неправильно разметили трассу, и Филин побежал не в ту сторону.

— Вбежал на стадион, меня никто не встречает, — рассказывал Иван. — Куда бежать? Я взглянул влево, заметил, что двое служащих стадиона стоят с разметочной лентой, и счёл, что они здесь закончили разбивку финиша. Поэтому и побежал влево. Вернули меня слишком поздно…

Иван Филин участвует в международном забеге под номером 1 © Новомосковский историко-художественный музей

Достать Карвонена и Гришаева уже не удалось. Но по решению жюри чемпионата Филину вручили золотую медаль, хотя в протоколе он остался на третьей строчке. А на Родине ему присвоили звание заслуженного мастера спорта СССР.

В предолимпийские годы Иван продолжал коллекционировать победы. В 1955-м он впервые выиграл чемпионат страны, к тому же с новым рекордом — 2 часа 23 минуты 9,6 секунды. В том же году первенствовал в марафоне на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Москве. А в 1956 году Филин победил на Спартакиаде народов СССР, вдобавок обновил свой рекорд страны — 2 часа 20 минут 5,2 секунды. Естественно, в Мельбурн он поехал первым номером советской команды.

Олимпийский марафон проходил 1 декабря на изнуряющей 42-градусной жаре. 13 из 46 стартовавших не выдержали и сошли с дистанции. Были среди них и два советских марафонца — Борис Гришаев и Альберт Иванов. Но Филин не сдался и финишировал седьмым с результатом 2 часа 30 минут 37 секунд, немного отстав от призёров — француза Алена Мимуна (2:25.00), югослава Франьо Михалича (2:26.32) и финна Карвонена (2:27.47). Чуть более чем на минуту опередил Ивана действующий олимпийский чемпион Эмиль Затопек из Чехословакии. Именно его соперничество с Мимуном стало главной интригой марафона: раньше Ален трижды проигрывал чеху в беге на 5 и 10 тысяч метров на Олимпиадах 1948 и 1952 годов. Но теперь, финишировав первым, он специально дождался Затопека. Эмиль, находясь в прострации, сначала не узнал Мимуна, но затем салютовал ему. «Для меня это было важнее, чем медаль», — признавался потом Ален. С Затопеком и Мимуном подружился и Филин.

— Незабываемой останется эта поездка, жизнь в олимпийской деревне, встречи со спортсменами всего мира, — рассказывал наш земляк.

Филин продолжал успешно выступать и после Мельбурна. В 1957 году он выиграл представительный марафон в чехословацком Кошице, а в 1958-м завоевал серебро на чемпионате Европы, уступив пять с половиной минут установившему планетарный рекорд иркутянину Сергею Попову. Марафон мира, который состоялся в Кошице в конце 1959 года, стал для него последним — на этот раз наш земляк выиграл бронзовую медаль.

Впоследствии Филин переехал в Ленинград, окончил Высшую школу тренеров при Ленинградском институте имени Лесгафта. Среди подготовленных им спортсменов — мастера спорта А. Зюзин, В. Фильчиков, Е. Лебедев. Второй и пока последний тульский марафонец-олимпиец ушёл из жизни 12 января 2000 года.

Послесловие к Мельбурну. «Мы были настоящей командой»

Казалось бы, всё рассказано о том, как туляки выступили в Мельбурне. И всё же немного сломаем композицию. Ведь и возвращение домой — сначала на теплоходе «Грузия» из Австралии во Владивосток, а потом сквозь всю страну на поезде — тоже было частью олимпийского эпоса. И дело даже не в том, что, по воспоминаниям Бориса Разинского, на каждой станции спортсменам подносили вёдра водки и угощения. Дело в том, что первая в истории победа в общем зачёте Игр подарила радость огромному Советскому Союзу, объединила всех.

— Больше всего запомнился дед на одном из полустанков — с длинной белой от инея бородой в сосульках. Признался, что полсотни вёрст прошёл по морозу, чтобы взглянуть на живого Льва Яшина, — рассказывала гимнастка Лидия Калинина, в будущем жена знаменитого футболиста Валентина Иванова.

— Принято было поддерживать своих на соревнованиях, когда у самих выдавался свободный день, — вспоминал Эдуард Гусев. — Поэтому ходили на баскетбол, гимнастику, бокс, футбол, лёгкую атлетику. А с футболистами даже играли! Анатолий Ильин был заводной малый, Игоря Нетто помню, Эдуарда Стрельцова. С Борисом Разинским играли на аккордеоне на палубе, когда плыли обратно. Не было каких-то зарвавшихся звёзд — все нормально общались и с Владимиром Куцем, и с Ларисой Латыниной. Все вместе участвовали в массовых мероприятиях, в самодеятельности. Поэтому, хоть мы, велосипедисты, выступили неважно, олимпийский триумф разделили поровну.

До Советского Союза добирались на теплоходе «Грузия» двадцать дней вместе с чехословацкой сборной. Помню, когда прибыли во Владивосток, слезы сами собой катились — Родина есть Родина… Здесь нас здорово приняли, затаскали по разным встречам. Из Владивостока выехали двумя спецсоставами, и Новый 1957 год встретили уже под Хабаровском. На двоих нам выдали по бутылке шампанского и сухого вина, были в составе два больших вагона-ресторана, танцы… Проснулся почему-то у гимнасток в купе.

Восьмого января нас в Георгиевском зале принимали члены правительства. Иду по коридору — а навстречу внезапно Хрущёв с Булганиным. Я остановился. И вдруг целая толпа к нему — все хотят пожать руку первому секретарю. Чуть не нос к носу нас прижали к нему. Пришлось вместе с одним из охранников Хрущёва взять руководителя советского государства на плечи и так нести в зал над толпой, прямо мимо ёлки. «Я на своей шкуре почувствовал силу советского спорта!» — сказал он потом…

За счёт чего мы победили в Мельбурне? Советская система подготовки была сильнее американской. Сейчас это доказывает Китай, почти полностью у нас её перенявший. Еще одной нашей сильной стороной была сплочённость. Мы были уверены в том, что представляем самый сильный социалистический строй — и чтобы нас какие-то капиталисты обыграли?! Ну и, конечно, пережив Великую Отечественную, мы были настоящими патриотами. Потому и сражались как в последний раз.