Серебряный шрам

Андрей Дышев, 1995

Когда-то давно, на афганской войне, спецназовец Кирилл Вацура участвовал в операции по уничтожению душманского каравана. В самый разгар боя он обложил свою огневую точку двумя увесистыми мешками, снятыми с верблюдов, благодаря чему остался жив. Прошли годы. Мешки по-прежнему лежат в труднодоступном ущелье, в глубокой каменной нише. И Вацура забыл бы о них навсегда, если бы вдруг к мешочкам не проявила интерес наркомафия. Оказывается, в них лежит чистейший героин! Сто двадцать кило дорогостоящей дури! Где хитростью, где соблазном, а где угрозой злодеи заставили Вацуру провести их через ретивый Пяндж в Афган. В страну, земля которой нашпигована неразорвавшимися снарядами и минами, словно булка изюмом! В страну, где царствуют жестокие пещерные законы! В страну, где только ленивый не носит оружие!

9

Наверное, вчерашний день настолько измотал меня, что я проспал как убитый до десяти часов утра, что редко со мной бывает, так как я по натуре жаворонок, то есть люблю вставать рано.

Я открыл глаза и увидел, что моя возлюбленная не спит, а, сидя в постели, читает криминальный роман. Она улыбнулась мне, сказала"Наконец-то"и юркнула ко мне под одеяло.

Это было сказочное утро, похожее на сон, и мне не хотелось возвращаться в реальность, открывать глаза, вспоминать подробности вчерашнего вечера. Валери целовала мои щеки, покрытые жесткой щетиной, гладила прохладными ладонями плечи, грудь, и я едва не мурлыкал от удовольствия. Потом я перевернулся, сразу оказавшись над ней. Я не успел даже рассмотреть ее — Валери притянула меня к себе, крепко поцеловала и долго не оставляла в покое мои губы. Мы боролись, не выпуская друг друга из объятий, и кровать жалобно скрипела под нами. Через пару минут я подумал о том, что мы вполне способны продавить сетку и вместе с матрацем грохнуться на пол. К счастью, этого не произошло, и Амур, во власти которого мы находились, благополучно довел нас до душевой. Намыленная, скользкая, гибкая и изящная как пантера, Валери демонстрировала чудеса из области современного эротизма, и мы провели бы в душевой еще несколько часов, если бы не чувство голода, которое, увы, любовью утолить не удалось.

— Какие планы на сегодняшний день? — спросила Валери, тщательно растирая тело полотенцем.

— Я познакомился с одним американцем-журналистом. Можно позавтракать вместе с ним, заодно обговорить кое-какие дела.

— И какие это дела?

— Видишь ли, я рассказал ему о том, что невольно оказался свидетелем убийства Алексеева. Он заинтересовался этой историей и предложил свою помощь.

— И чем он может помочь?

По лицу Валери я понял, что она не одобряет моих откровений с посторонним человеком.

— В нашей с тобой ситуации, дорогая, не стоит пренебрегать единомышленниками или просто доброжелателями. И не хмурься. Сидеть в этом номере и безучастно ждать, когда нас прихлопнут? В крайнем случае на Алекса можно положиться.

— Я боюсь, что этот твой Алекс нашлепает в газетку материальчик, после чего нас уже точно всех хлопнут.

— Не бойся. Хуже не будет, — пообещал я ей.

— И все-таки я хотела бы обойтись без знакомства с твоим журналистом, — настаивала на своем Валери.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться капризу девушки, и я только собрался поразмышлять над тем, почему мужчины, существа более сильные и не менее умные, чем женщины, так часто в своей жизни уступают требованиям слабой половины, как внезапно раздался телефонный звонок. Я подскочил к аппарату, но Валери вдруг сделала круглые глаза и крикнула:

— Не трогай!

— Это может быть Алекс, — ответил я, не прикоснувшись, однако, к трубке.

— Нет, это Рамазанов. Он не станет говорить, если ты возьмешь трубку.

— Хорошо, — сказал я, поднял трубку и протянул ее Валери.

— Алло! — сказала она. — Я слушаю вас.

Я прижался щекой к ее щеке, чтобы услышать разговор.

— Готовьтесь к завтрашней встрече, — услышал я незнакомый голос. — Для начала проведем допрос свидетеля.

— Я поняла, Низами Султанович!

Я вспомнил о мембране, вынул ее из кармана рубашки, повертел в руке и спрятал обратно. Значит, человек звонил не из четыреста двадцать второго номера. Я отчетливо слышал его голос.

Подозрение, которое падало на этого загадочного адвоката, уходило, как вода сквозь песок.

Валери опустила трубку, взглянула на меня.

— Все слышал?

— Все.

— Вопросы есть?

— Нет вопросов. Значит, завтра…

— Он обещал перезвонить вечером и уточнить место и время встречи.

Мы вышли из номера. Мимо нас по коридору прошли две женщины с хозяйственными сумками. Лица их были взволнованными. Одна из них говорила другой:

–…Такого еще никогда не было. Чтобы каждый божий день по одному трупу! Надо поскорее уезжать из этой проклятой гостиницы…

Мы с Валери молча переглянулись. В лифте к нам подсели двое мужчин.

— Слышал новость?

— Слышал… Дожили! — перекинулись они фразами.

Ноги словно сами собой вынесли нас в фойе. Как и вчера вечером здесь снова толпился народ, милиция, мелькали люди в белых халатах. Мы вышли на улицу. Завыла сирена, и машина скорой помощи в сопровождении желтого милицейского"Уазика"отъехала от главного входа. Народ толпился чуть в стороне от входа. Милиционер что-то рассказывал людям, показывал рукой на балконы гостиницы и себе под ноги. Мы протиснулись ближе к нему, и я увидел, что люди обступили меловой рисунок на бетонных плитах, изображающий контуры лежащего человека.

— Что случилось? — спросил я у мужчины, который находился ближе всего ко мне.

— Человек с балкона свалился. Разбился вдребезги.

— Что за человек?

Мужчина пожал плечами.

— Говорят, какой-то иностранец.

— Корреспондент"Нью Йорк Таймс", — подсказала женщина, стоящая за моей спиной. — С восьмого этажа упал. Говорят, выпивший был сильно.

Только сейчас мне стало по-настоящему страшно.