Тайны Звенящих холмов

Андрей Демидов, 2014

Первая часть исторической саги в жанре фэнтези посвящена приключениям, связанным с тайнами Звенящих холмов. Действие развёртывается в эпоху Великого переселения народов (в 630 году от Р.Х.). Читатель сможет наблюдать тесное взаимодействие славянских и финно-угорских племён на территории, позднее вошедшей в состав Московского княжества. Обычаи, психология, жизненный уклад тщательно реконструируются автором. Звенящие холмы пользуются зловещей славой: уже много веков они хранят свои тайные сокровища – и жестоко расправляются с теми, кто жаждет до них добраться. Кто только не старался туда проникнуть: берсерки-варяги, славянские волхи и даже неведомые силы, летающие на страшных, изрыгающих огонь громадных змеях! Для ценителей хорошей литературы.

Глава 6. Стоход

Проснувшись на следующее утро от яркого солнечного блика, лёгшего на веки, Эйнар слез с лавки и сонно пробрался к столу, а точнее, к кувшину с водой, стоящему на нём.

Подранная медвежья шкура, служившая ему только что постелью, зацепилась за ногу и поволоклась следом, сшибая горшки и связки сушёной травы.

— Проклятая дохлятина, — разозлился Эйнар, пнул шкуру и вдруг осознал, что его раны почти уже не болят и почти уже полностью затянулись. — Ну и дела, клянусь Фрейром. Это колдовство, не иначе!

В пещере было сухо, свежо, пахло хвоей и горячим железом.

Вишена и Искусеви ещё храпели на полатях, в очаге трещал маленький огонь, в своём углу неподвижно сидел Люток, следя глазами за кружащей над его миской одинокой мухой.

— Ну, где твои хозяева? — спросил пса Эйнар, промочив водой горло.

Люток щёлкнул пастью, норовя поймать назойливое насекомое, и, наклонив голову, уставился на варяга стеклянными глазами.

— Ладно-ладно, не отвлекайся от охоты, извини. — Эйнар с опаской прошёл мимо громадной собаки и подобрался к узкой щели между гранитными глыбами, через которую пробивалось солнце.

Щель была глубиной в десяток локтей и постепенно расширялась наружу, образуя естественную бойницу.

Через неё просматривался участок леса перед холмом, полоса чёрного дыма над ним, уходящая под облака, и группа людей в вывернутых шкурах, среди россыпи камней, всего в нескольких десятках шагов от пещеры.

Они были вооружены и о чём-то возбуждённо совещались, тыча иногда пальцами прямо в то место, где в чреве скалы находился невидимый для них Эйнар.

— Как нога, Эйнар? — В пещеру из неведомого хода неслышно проникли Рагдай и Верник. Оба были в высоких мягких сапогах, шнурованных на всю высоту, и просторных рубахах, скрывающих тонкие кольчуги. Рубахи их были выкрашены травяным соком в тёмно-зелёный цвет с жёлтыми разводами.

— Всё зажило на мне, как на волке, — ответил Эйнар, недоумённо рассматривая странную раскраску их одежд. — Там, под холмом, люди, и они, по-моему, ополоумели, раз решились поджечь весь лес, где негде будет укрыться от огня.

— Это стребляне, с которыми вы сшиблись вчера на капище, — сказал Верник, вынимая из сумы ощипанную курицу и ловко насаживая её на вертел. — Буди своих друзей, Эйнар. Нужно хорошенько подкрепиться перед нашей дальней дорогой. А на стреблян не обращай особо внимания. Сюда, внутрь холма, может пройти только тот, кто знает, как это можно сделать.

— А куда мы отправляемся? По-моему, тут нам всем очень неплохо! — Варяг пожал плечами и, подойдя к полатям, начал трясти Вишену: — Эй, вставай, Один ждёт твоих оправданий!

Вишена оторвал голову от постели и начал растирать ладонями опухшее лицо:

— О, боги, спал я словно на камнях. Всю ночь снилась мне звезда Чегир, выжигающая мои внутренности! — Он соскочил на пол и принял из рук Эйнара кувшин.

— Ты слишком много вчера выпил хмельного, Вишена, — улыбнулся Рагдай.

— Да? Возможно. Зато ты почти не пил. Всё на книги посматривал. — Вишена с опаской потрогал толстые фолианты и стащил за рубаху с полатей Искусеви, который, бормоча, повис на его плечах, продолжая, видимо, досматривать сладкие утренние сны.

— Я! Я пойду в пещеру троллей и заберу их богатства и волшебный кинжал Оннатар, если ты, Эдда, придёшь ко мне и отдашь своё ведьмино тело… — бормотал Искусеви.

— Чудин, твоя Эдда уже пришла! — усмехнулся Эйнар.

— Где? — Искусеви очнулся и стал очумело вертеть головой. — Где я?

— Ты у Одина! И тебя ждёт суровая кара за похищенный Оннатар! — завывая, пропел Эйнар.

Вдоволь натешившись, все принялись поглощать курицу, вяленое лосиное мясо, капусту, лук, сочную молодую редьку, овсяную кашу на кислом козьем молоке с мёдом, брынзу, козий сыр и ржаные лепешки.

В общем, еда была как на пиру у Одина.

— Давно я так вкусно не ел, клянусь стрелами Фрейра! — откидываясь через некоторое время и ковыряя щепкой во рту, сказал Вишена.

— Со вчерашнего вечера. Мне так кажется… — в тон ему ответил Эйнар. — Однако, Рагдай, откуда такое изобилие, у вас что тут, в камнях, капуста растёт и овчарня есть?

— Нет. Просто ещё до вчерашнего утра стребляне охотно меняли свою еду на наши железные и бронзовые вещи. — Рагдай зачерпнул ладонью из лубяного короба у печи горсть наконечников для стрел, кованых гвоздей и рассыпал их перед собой на столе. — Мы лечим их детей, заговариваем раны, отговариваем от приворота, оборота и лихого дела, указываем в лесу бортные участки и звериные стежки, учим правильно читать звёзды и боронить землю, показываем, как строить надёжные плоты и лёгкие челны, как искать и плавить железо. — Рагдай вздохнул. — Но стреблянским волхам это не сильно нравится. Они несколько раз пытались убить меня в лесу, подсунуть отравленное мясо и запалить Медведь-гору. Теперь они подняли на нас стреблян Дорогобужа, и занялись этим всерьёз. Боюсь, вскоре нам навсегда придётся покинуть эти места и уйти за Спирк.

— Не все стребляне хотят этого, Рагдай. Только Претич с волхами и его род. Оря, Стреблянин, и его люди за тебя. Как только Оря выгонит Стовова за Лисий брод, он вернётся, убьёт Претича, и всё будет по-старому, — сказал Искусеви.

— Но пока что этот Претич рыскает у Медведь-горы, бьёт топором о камень и суёт в расщелины горящую солому, — сказал вошедший Креп; лицо его было озабоченным и хмурым. — Вам придётся выбираться через опасные подземные ходы. Основной вход закрыт охотниками Претича.

— Ну, пора. — Рагдай поднялся. — Мы к полудню должны быть на Стоходе, чтобы до темноты пройти Мост Русалок. А наши варяги, Вишена и Эйнар, должны ещё успеть заглянуть к Кавыч-камню, дабы убедиться, что золото конунга Гердрика на месте. Иначе они весь поход спокойно спать не смогут… Так ведь?

Собрались быстро, основательно, заботясь прежде всего об оружии и одежде.

Перед тем как спуститься в глубь горы по каменным ступенькам, Рагдай печально окинул взглядом мастерскую: гирлянды трав и рогов под потолком, кузнечный горн и потрескивающий очаг, Крепа и Лютока, недвижимо стоящих перед входом в подземелье:

— Прощайте, да хранит вас небо.

— Прощай, Рагдай, пусть тебе сопутствует удача в пути! — ответил Креп, а Люток отрывисто гавкнул и попытался сорваться с ошейника.

Верник, Эйнар, Вишена, Искусеви и Рагдай начали быстро спускаться вниз, освещая плошками крутые ступени, гладкие низкие своды и замшелые стены, с которых сочилась вода.

Верник уверенно вёл их всё ниже и ниже, иногда останавливаясь, чтобы найти на стене перед развилкой пути начертанные на стенах охрой знаки.

— О Один Всемогущий! Вишена, я только что видел белую жабу!

— Вперёд, вперёд! Эйнар!

Иногда они проходили мимо заваленных боковых ходов, защищённых полустёртыми от времени древними письменами, иногда приходилось осторожно перебираться по мосткам через бездонные колодцы, из которых пахло плесенью и гнилью.

Ход теперь шёл горизонтально, постепенно повышаясь, о чём свидетельствовал бегущий навстречу тоненький ручеёк, питаемый капелью со стен.

— Это логово троллей… Чувствуешь, Эйнар, как дрожит камень под ногами?

— Замолчи, чудин, клянусь Фрейром, и без тебя жуть берёт!

— Вперёд, вперёд!

Радостное солнце и весело шумящий лес на какое-то время ослепили и оглушили их.

Медведь-гора, стребляне Претича и Дорогобуж остались далеко позади. По другую сторону горы.

Здесь же беззаботно суетились белки и бродили непуганые олени.

Еле заметная матёрая рысь дремала в ветвях молодого дуба, свесив вниз расслабленные лапы, похожая сейчас скорее на пустую, уютную шкуру, чем на хищного и коварного зверя.

Ручей Журчащий Крап изобиловал рыбой, а бобры без опаски плескались в прозрачной ледяной воде около своих запруд.

Здесь путники разделились. Эйнар с Верником ушли к Кавыч-камню вверх по ручью, а остальные пошли вниз по течению, по воде, чтобы не оставлять следов.

Искусеви ругал холодную воду, скользкие камни и с сожалением провожал взглядами беспечное зверьё, пережидающее людей, чтобы возобновить водопой.

Когда солнце приблизилось к зениту, а ручей расширился и начал заболачиваться, покрытый блюдцами ряски, пучками камышей и осоки, Эйнар и Верник снова присоединились к остальным.

Эйнар сиял.

Золото Гердрика было на месте.

Он смог сам, как и обещал Рагдай, в этом убедиться.

Туда же, к золоту Гердрика, был пристроен горшок с золотом Рагдая, полученным варягами в качестве платы за наём для сопровождения к Матери Матерей.

Эйнар теперь время от времени хлопал Вишену по плечу и уверял, что он готов сейчас отправиться хоть в Троллеланд, хоть ещё дальше.

На это Вишена, тоже развеселившись, отвечал, что пока пути дальше Урочища Стуга не предвидится, а в Троллеланд они и так попадут…

К золотому браслету, прихваченному им при закопке клада, Эйнар присоединил два громадных перстня с дымчатыми топазами и шёл теперь, довольно рассматривая их.

Всё было спокойно, только один раз им попались следы стреблянских охотников на песке, полусмытые водой, да некоторое время их сопровождало поодаль что-то незримое, подвывая и треща в чаще валежником.

Ровно в полдень путники вышли на берег реки Стоход.

Они, не мешкая и споро, принялись рубить плот, туго раскрепляя выбранные деревья верёвками, чтобы производить при их падении как можно меньше шума.

Они вязали сосновые стволы прямо в воде. Ровные, гладкие брёвна даже не нужно было подтёсывать.

Сооружение плота закончилось устройством тяжёлого кормила и некоего подобия шалаша в центре, внутри которого был насыпан песок и выложен каменный круг для очага.

Подняв на крестовине узкое льняное полотно и перенося с берега два массивных камня-якоря, обвязанные толстыми пеньковыми верёвками, они оттолкнули шестами берег и быстро вышли на середину реки.

Стоход в этом месте имел ширину в сотню шагов и пологие берега и далеко просматривался вверх и вниз по течению.

Тяжёлый плот, десять локтей в длину и столько же в ширину, уверенно двинулся вслед за водой, желтоватой и илистой, бурлящей водоворотами над омутами и омывающей белыми барашками торчащие со дна коряги и камни.

Пока Искусеви и Верник спорили о том, какими подарками и заклинаниями умилостивить Водяного Деда, Эйнар занял место у кормила:

— Я хорошо знаю морское дело и не раз помогал кормчим в бурю. Если у меня будет добрый проводник, то быстро и без приключений дойдём до места, клянусь Одином. — Он подбоченился, оглядываясь окрест; если бы вода Стохода была прозрачней и высокий торжественный лес был выкрашен в цвет скал, а с севера дул ровный ледяной Гельгейн, он бы сказал, что снова всё так, как дома, и он сейчас идёт к Страйборгу, по фиорду Ингигерды. — Вишена, ну-ка, затруби в рог!

Верник хотел было возразить, но Вишена укоризненно взглянул на него и поднёс свой серебряный рог к губам.

— Звук этого заколдованного рога в начале пути сделает его удачным. Боги пошлют попутный ветер, а водные ведьмы спрячутся под корягами, ибо так бог Один разговаривает с нами, — торжественно сказал Эйнар, вслушиваясь в низкий, величественный звук, повисший над рекой.

Вишена прекрасно умел трубить, он скорее играл на роге, и его слушать было очень приятно.

Когда через некоторое время подул северо-западный Шелоник, Верник с уважением посмотрел на Эйнара, на рог и, поправив хлопавший, раздувшийся парус, присел рядом с Вишеной, который в это время пытался вовлечь чудина в древнюю игру в загадки.

Искусеви отмалчивался и задумчиво глядел на волны.

Рагдай спал в шалаше, беспокойно и трудно, как человек, прободрствовавший всю прошлую ночь.

— Ладно, поглядим, насколько ты сообразительный, Верник. Сыграем в загадки или боишься? — продолжал своё Вишена.

— Почему? Я люблю игру в загадки. На что играем? — наконец отозвался Верник.

— От тебя твоя кольчуга, а от меня вот этот нож с рукоятью из моржовой кости.

— Кон не равен, — замотал головой Верник.

— Ладно, скряга, добавляю побрякушки с Эйнара и ладонь молотой гвоздики с перцем и чабрецом, — вздохнул Вишена, не обращая внимания на Эйнара, грозящего ему раззолоченным кулаком. — Только, чур, загадывать о реальном. За три раза, идёт?

— Идёт. — Верник вытянул из кулака Вишены короткую хворостинку и начал первым: — Мать толста, дочь красна, сын храбёр, под небеса ушёл?

— Ну, это легко, — оскалился варяг. — Очаг, пламя и дым. Теперь я: кругло, мало, всякому мило?

Верник вскинул глаза в небо, пошарил ими вокруг и погрузился в раздумье.

Вишена начал медленно загибать пальцы на руке.

Он даже и ожидать не мог, что столь лёгкая загадка повергнет Крепа в замешательство:

— Всё, время ушло. Говори отгадку.

— Это… Это серебряные дирхемы! — выпалил Верник и облегчённо вздохнул. — Не грешна, а повешена?

На этот раз всерьёз задумался Вишена.

Он вертелся на своём месте, полоскал ладонь в воде, прикладывал её ко лбу, щупал ладанку и обереги и наконец сказал:

— Льняное полотно паруса!

— Неверно.

— Тогда разбойник, ещё ничего не укравший, — наобум сказал Вишена, глядя, как за спиной Верника Эйнар, отпустив кормило, делает отчаянные жесты, словно пытаясь взлететь.

— А, понял, это птица в клетке, — дошёл наконец до варяга смысл подсказки. — Уфф…

— Верно, — огорчился Верник, подозрительно оглянулся на Эйнара, уже совсем невозмутимо глядящего вдаль.

Настала теперь очередь Вишены.

— Сидит птица Салоса, без крыльев и хвоста, и космата, и горбата, куда ни взглянет, правду скажет.

— Глаза, — сразу ответил Верник. — Только это неправильная загадка.

— Почему?

— Потому что глаза не всегда говорят правду. Они видят, что земля плоская, а она на самом деле не плоская.

— Конечно, не плоская, клянусь Фрейром, она вся в реках, горах и фиордах! — охотно согласился Вишена.

— Я говорю обо всей земле. Она круглая, как яблоко.

— Нет, это не так. Если бы она была круглая, то вся вода бы с неё стекла и все люди и звери упали… Ерунда… — замахал руками Вишена. — Земля как блюдце, а океан, который льётся через край, подхватывают в золотые ведра дочери Одина, Нори и Глойн, и выливают её обратно. От этого дожди. А когда они случайно сталкиваются вёдрами, бывает гром и молнии, если, конечно, это не Один пускает в неугодного огненные стрелы. Как может быть по-другому… Так ведь, Эйнар?

— Правильно, клянусь всеми богами!

— Ладно, вот Рагдай проснётся, спросим у него. Я тоже не совсем понимаю, почему вся вода не сливается вниз и где в неё упираются спины титанов, которые её держат. Хорошо. Пусть… Вот моя следующая загадка, — тряхнул головой Верник. — Летит птица, не крылата, не горбата, носик долгий, голос тонкий, кто её убьёт, человеческую кровь прольёт? — Верник развернулся к Вишене полуоборотом, чтобы видеть Эйнара.

— Птица-оборотень… Нет, нет, погоди, не считается! Птица Сирин! — занервничал Вишена и, убив на щеке комара, совершенно счастливый, сказал: — Смотри… Комар! Конечно комар, клянусь бородой Одина. Ну а теперь придётся тебе туго: а всё я разлеглася, кабы встала — небо достала, кабы руки да ноги, я б вора связала, кабы рот и язык, я бы всё рассказала?

— Тролль, окаменевший утром. Очень похоже… — рассеянно сказал Искусеви, печально глядя на воду. — Но… Это не ответ… Погоди…

— Испортил попытку. Неверно, не тролль. — Вишена вопросительно уставился на собеседника.

— Молодец, Вишена, какая хорошая загадка. Я помню! — закивал Эйнар и вдруг умолк, а через мгновение тревожно крикнул: — Ладья! Клянусь Одином, смотрите, ладья!

— Ладья? Здесь, на Стоходе? — изумился Верник.

Они вскочили.

Самой ладьи ещё не было видно, но над излучиной реки, поросшей камышом и осокой, возвышалась крестовина мачты с подвязанным парусом и обвислым флажком.

Когда плот начал огибать камышовые заросли, в них послышался осторожный шорох, стебли раздвинулись, и из-за них показались двое стреблян, стоящих по колено в воде и с луками на изготовку:

— Приветствуем тебя, Рагдай!

Рагдай, которого уже разбудил Искусеви, сделал знак Эйнару, чтобы тот приблизился к берегу.

Верник упёрся шестом в илистое дно, остановил движение плота, и Рагдай обратился к охотникам:

— Приветствую тебя, Тереша. Что, Оря Стреблянин до сих пор охраняет брод у Трёх Дубов?

— Нет, Оря ушёл вслед за Стововом, который идёт с дружиной на Дорогобуж, — ответил ему Тереша, пожилой стреблянин с сухим, морщинистым лицом. — Я и ещё десяток охотников остались защищать брод. Не знаю, как это получится. Мы знаем, что к Стовову на подмогу из Ладоги идёт его младшая дружина и что она вот-вот будет здесь. Клянусь клыками Матери-Рыси, мы её потреплем, как старшую, но вряд ли сможем одолеть воинов в железной броне. — Тереша указал на сосны позади себя, на которых висело несколько обезглавленных тел с привязанными к груди княжескими щитами. — Мы будем жестоко защищаться… А ты, кудесник, неужели покидаешь наши земли? Неужели горстка родичей Претича смогла так напугать тебя, что ты убегаешь?

Конец ознакомительного фрагмента.