Тайны Звенящих холмов

Андрей Демидов, 2014

Первая часть исторической саги в жанре фэнтези посвящена приключениям, связанным с тайнами Звенящих холмов. Действие развёртывается в эпоху Великого переселения народов (в 630 году от Р.Х.). Читатель сможет наблюдать тесное взаимодействие славянских и финно-угорских племён на территории, позднее вошедшей в состав Московского княжества. Обычаи, психология, жизненный уклад тщательно реконструируются автором. Звенящие холмы пользуются зловещей славой: уже много веков они хранят свои тайные сокровища – и жестоко расправляются с теми, кто жаждет до них добраться. Кто только не старался туда проникнуть: берсерки-варяги, славянские волхи и даже неведомые силы, летающие на страшных, изрыгающих огонь громадных змеях! Для ценителей хорошей литературы.

Глава 2. Стребляне

Перед доминой, сложенной из сажённых сосновых брёвен, вдоль частокола на земляном валу, колыхалась, гудела и бряцала оружием толпа, состоящая из косматых мужчин, одетых в шкуры и грубые льняные рубахи.

Всё выглядело так, словно они собрались в долгий поход.

Они слушали отрывистые фразы, которые зло выкрикивал огромный мужчина, почти великан:

— Мы долго терпели этого колдуна с Медведь-горы, мы не запрещали ему охотиться в нашем лесу и жить на нашей земле… Мы меняли драгоценное пшено и ячмень на его никчёмные железки. — Он сорвал с себя украшение — маленькую блестящую фигурку.

Широким жестом замахнулся, будто собираясь зашвырнуть за деревянный тын, но не бросил и продолжал, размахивая ею, как кастетом:

— А он пользовался нашей добротой и творил свои чёрные дела. Из-за его соседства пшено и ячмень перестали родиться, овёс умер совсем. Рабы и свободные не успевают сечь лес для новых полей и умирают от болезней. Борти перестали медоносить, а дичь стала пугливой. Я, Претич, сын Малка, говорю вам, сородичи, что много раз видел, как ночью за тыном бродит и играется нечисть! Наши волхи могут это подтвердить!

Толпа взревела, соглашаясь, а стоящие чуть поодаль волхи закивали рысьими шапками, украшенными острыми козьими рогами и бронзовыми бляхами. Самые молодые из них ощерились, как волки.

— Волхи. — Претич повернулся к ним. — Они гадали вчера над куриными потрохами и выведали у Матери-Рыси, что те чёрные круги на ячменном поле — порча, которую навёл ненавистный колдун на нас, и не будет нам теперь продыха и покоя. А ещё скажу, что идёт сюда Стовов, князь Каменной Ладоги, со своими мечниками, разгневанный за укрытого нами колдуна…

Толпа снова заревела, послышались яростные крики:

— Убить его!

— Разодрать меж двух осин!

— За мной, мы должны избавиться от него! — заключил Претич и тяжело спрыгнул вниз.

— Убить колдуна — значит навлечь проклятие на себя и своих детей, — неожиданно сказал охотник в накидке из волчьей шкуры и шапке из головы волка.

Стоящий рядом с ним юноша робко заметил:

— А кто будет потом лечить от лихоманки мою мать? Волхи сказали — умрёт, а Рагдай сказал, что вылечит.

Стребляне умолкли, только убогий дурачок Лочко в изодранных портах месил заскорузлыми пятками пыль около дымящейся кузницы и возбуждённо голосил:

— Леший, владыка леса, не води меня по чащобе, а то я подпалю твою зелёную шерсть!

— Мы сожжём его, Оря. — Претич хлопнул охотника в волчьей шкуре по плечу и закричал во всю мочь, так что лес содрогнулся: — Мы сожжём колдуна в его убежище!

— Он живёт в горе, — заметил Оря. — Гора не горит.

Один из волхов сделал знак, и из усыпальницы Матери-Рыси, низкого строения, до самой крыши присыпанного землёй, бережно вынесли массивный резной шест, выкрашенный красным соком багульника.

Шест был увенчан искусным чучелом рыси, держащим на лапах ворона.

Один из волхов запел зычным голосом:

— Шивзда, вимзла, каланда, миногами! Ийда, ийда, якутилима ми!

Стребляне приветствовали свою Мать-Рысь криками и топотом.

Они принялись подпевать волху, и вскоре над селением повис, заколыхался ужасающий вой.

Претич, получив таким образом одобрение волхов, начал готовиться к выступлению, хотя часть воинов сгрудилась вокруг хмурого Ори, который всем своим видом выказывал явное нежелание идти на колдуна, но не собирался расставаться с золотой нагрудной гривной вождя, с изображением рыси и ворона.

Из загонов остальные стребляне вывели две пары волов, навьючили их торбами с припасами, а также тушками ягнят, собираясь сжечь их вместе с колдуном, чтобы умилостивить здешнюю лесную нечисть. Затем они сложили свои копья, палицы, ножи и луки в кучу и, приплясывая, произнесли над ними заклинание.

После того как оружие было заговорено, женщины и дети получили разрешение выйти из домов.

Они, как положено, с плачем и причитаниями провожали своих мужей, сыновей, братьев.

— Ну что ж, настоящие воины уходят, а трусы и рабы остаются! — заглушая всех, изрёк Претич, взял свою дубовую палицу, утыканную железными шипами, и гордо приосанился. Затем он нахлобучил на голову кованую шапку с рогами зубра, вроде тех, что носили воины-полтески, и развернулся в сторону, где до сих пор стояли сторонники Ори: — Тот, кто идёт против воли своего рода, должен заплатить кровью! — Претич, не дождавшись ответа, поднял и раскрутил над головой палицу. Воздух наполнился свистом.

— Выходи на поединок!

— Твой удел, Претич, меня не прельщает, — выступил вперёд Оря.

Его глаза недобро светились, и, казалось, волчья пасть шапки ощерилась, а шерсть встала дыбом.

Он вытащил из-за пояса длинный кривой нож:

— Не знаю, как ты убедил волхов, но уходить из Дорогобужа сейчас нельзя, раз сюда идёт Стовов. Я и верные мне воины уходим сейчас, но не на колдуна, с которым лучше разобраться по-доброму, а в лес Спирк, устраивать засеки на тропах и охранять брод у Трёх Дубов, на пути врага.

— И резали бойцы друг друга, и от них остались только кусочки, и Мать Матерей, подобрав пятку славного Хорива, вырезала из него первого стреблянина, — вдруг заорал в напряжённой тишине Лочко. — А кого вырежут из твоей пятки, Претич, сын Малка?

Кто-то из охотников запустил в Лочко камнем, и тот, потирая ушибленную ногу, уполз в клеть кузнеца.

Претич начал грозно наступать на Орю, помахивая палицей.

Его подбадривали:

— Убей его, Претич!

— Он трус, даже жену взял из тихой жмуди, чтоб она его не била!

Противники сошлись, и оружие несколько раз мелькнуло в воздухе, но один из волхов поднёс к губам рог и пронзительно затрубил.

Потом он поднял обе руки к небу и торжественно изрёк:

— Мне только что было видение. Даждьбог и Мать-Рысь шли вместе и потом сказали: «Быть у детей наших по две руки, а у стрел их по два конца».

Так пусть каждый идёт на своего врага! А после победы должна быть принесена обильная жертва и кумиры Волзева капища натёрты кровью врагов! — Волх степенно подошёл к тяжело дышащим противникам и, словно крылья, распахнул полы своего расшитого бусами и бляхами плаща. — А сейчас клянитесь друг другу в вечной дружбе, иначе проклятие богов и предков ваших падет на ваши головы!

Оря нехотя, но послушно всадил свой нож в землю, а Претич, тяжело дыша, вбил рядом палицу, после чего оба поклялись своим оружием, что никогда не замыслят против сородича ничего дурного.

Когда они после этого душили друг друга в объятиях, дурачок Лочко выбежал из кузницы, ткнул пальцем в небо и рассмеялся своим обычным смехом, от которого женщины всегда приходили в трепет, а свиньи и козы начинали беситься в загонах:

— Ястребам и курам, соколам и гусям надоело летать поодиночке, и они превратились в одну большую птицу! Кто собьёт её стрелой, тот увидит, как разверзнется хлябь небесная!

Гигантская тень пронеслась над Дорогобужем, мелькнула в расширенных от ужаса глазах стреблян.

Они мигнула им зелёными и красными зрачками и скрылась за дымом, стоящим над холмами, около которых догорал участок леса под новую пашню.

— Даждьбог и Перун снова послали нам своего вестника, чёрного змея Валдуту! — крикнул Оря. — Нас ждёт удача в бою!

После этого округу потряс ужасающий грохот, словно десяток громов пронеслись вдогонку за змеем Валдутой.

Все словно оглохли и окаменели.

Только крик невидимого дозорного с верхушек сосен вывел всех из оцепенения:

— Вижу у Трёх Дубов дымы! Вижу дымы! Это знак!

— Стовов идёт, ждать больше нельзя, — сказал Оря и выдернул из земли нож.

Тяжёлые воротины были немедленно раскрыты, разнесены в стороны, и оба отряда, под звуки рога и бубнов, выступили из селения.

Перед тем как земляной вал и частокол Дорогобужа исчез за стволами деревьев, Претич обернулся и цепким взглядом выхватил среди воинов, уходящих в противоположном направлении, волчью накидку Ори:

— В Дорогобуже будет один вождь. И это буду я!

— Эй, кто там? — неожиданно насторожился охотник с тяжёлой острогой, шедший рядом.

За стеной крапивы пригнувшись пробежал худой человек с повязкой на бёдрах вместо одежды.

Двое стреблян пустили ему вслед по стреле, но не попали.

— Вот он где прячется, это же мой раб Искусеви-чудин! — огорчился охотник с острогой. — Я его требухой кормил, как хряка, а он, неблагодарный, сбежал!

— Да, Ута, нужно было перерезать ему сухожилия на ногах, чтобы не мог бежать, или принести в жертву Волосу или Рыси, — ответил один из стрелков, опуская лук. — Теперь не догонишь. Чудины бегают быстро. Стрела в следующий раз догонит… — Он хрипло рассмеялся.

— Правильно, когда вернусь, кого-то из рабов выпотрошу на капище, глядишь, и даст мне Волос наконец ребёнка, — кивнул Ута, и они двинулись вслед за остальными. — Интересно, у этого колдуна есть что взять?

Но через несколько сотен шагов у оврага на воинов Претича наткнулся вестник из стреблянского селения Буйце. Он сообщил, что его сородичи под началом Щека выступили к Трём Дубам, куда уже подошли мечники князя. Стовов собирался мстить за то, что стребляне отказались платить виру, посчитав её большой, и убили в прошлое лето его вирников.

— А вы куда идёте? — спросил гонец, недоумённо оглядывая хмурые лица охотников. — Странно, бой-то в другой стороне!

— Прочь с дороги! — сквозь зубы сказал Претич и толкнул вестника в грудь, отчего тот повалился и застрял где-то на полпути к дну заросшего оврага. — Идите все за мной, боги не простят ослушания!

Стребляне молча двинулись дальше.

Они миновали заброшенный пал, по насту из хвороста перешли через болотце, оглашаемое зловещими криками выпи, прошли полосу сплошной засеки, образующей поперёк тропы и чащи непроходимый для конного воина рубеж, и вошли под своды соснового леса, в самом конце которого пряталось убежище колдуна.

За этим лесом начинались заповедные земли, никем не заселённые, дремучие и опасные. Там в изобилии водилась непуганая дичь, зверь и рыба, гнездилась нечисть, постепенно теснимая лесными народами и их богами на северо-запад.

Дальше, говорят, жили лютичи, потом начиналась Лядьская земля, потом Швабская, а ещё дальше, на краю Земли, жили чародеи, которые ели человеческое мясо, водили дружбу с великанами и горными духами и ещё кормили летающих змеев юными девушками.

Сделав короткий привал у ручья Бурчащий Крап, стребляне в сумерках вышли на Каменное поле, большую ровную песчаную поляну, на которой в стародавние времена из больших и малых камней был выложен лабиринт, оканчивающийся в середине семью высокими каменными столбами, похожими на клыки медведя.

Отсюда до Медведь-горы было недалеко, несколько полётов стрелы. Она уже проглядывала сквозь деревья, похожая на спину закопанного великана.

Один из охотников, опасливо оглядываясь по сторонам, воткнул в каменистую землю небольшой шест с вырезанными рысиными следами.

Вокруг шеста была сложена поклажа и быстро сооружены пять шалашей.

— Костёр разводить не будем! — наказал Претич, вслушиваясь в уханье филинов и неясный, далёкий гул. — С первой зарёй окружим логово колдуна и покончим с ним. А сейчас Ута, Переплут и Жидята пойдут со мной. Нужно разведать гору…

— Поглоти тебя земля, разрази тебя громом Перун! — крикнул старый стреблянин, сидящий выше всех на большом гранитном валуне.

В глубине леса быстро промелькнуло среди ветвей что-то бесформенное, громадное, мохнатое. Над Каменным полем раздался леденящий, нечеловеческий смех и какие-то невнятные причитания.

— Лешак балует, — холодея, прошептал Жидята и два раза повернулся вокруг себя. — О вимла, дам юхала, кумара. Сгинь!

Остальные охотники быстро проделали то же самое.

Нечто побродило вокруг поляны, крича на разные голоса, и пропало так же неожиданно, как и появилось.

— Пошли. Нечисть сама собой, Медведь-гора сама собой, — отчего-то зло сказал Претич и, подумав, отложил палицу, взяв вместо неё толстую рогатину.

Он попробовал пальцем железный рог и удовлетворённо хмыкнул.

Не успели лазутчики сделать и десятка шагов, как на другом конце песчаной поляны появились два вооружённых воина в кожаных рубахах.

Они сжимали рукояти обнажённых обоюдоострых мечей.

Увидев стреблян, воины остановились.

Тот, что был выше, с белыми, цвета соломы бородой и волосами, тихо сказал по-варяжски:

— Ну и денёк сегодня, Эйнар. Сначала потеряли золото Гердрика, нас чуть не задрал медведь, потом над головами летали огнедышащие гады, а теперь, посмотри-ка, видно, стребляне пришли по наши души. Я могу поклясться своей бородой, что, кроме этих четверых, за теми камнями сидит целая толпа.

— Если эти оборванцы, нас убьют, валькирии побрезгуют взять нас, а если сослепу подберут, то Один будет вечно издеваться над нами, и нам достанутся лишь объедки с его стола, — так же тихо ответил Эйнар и уже громко добавил на ломаном словенском: — Эй, убирайтесь отсюда, это наша поляна, и мы тут будем ночевать. Иначе мы вас всех перережем!

— Чужеземцы, бросьте оружие на землю и подойдите ближе! — не поняв ни слова, прорычал Претич и угрожающе поднял рогатину. — Иначе ваши головы будут насажены на клыки Матери-Рыси, а кровь впитается в песок нашего капища!

— Надо бы поменьше шума, клянусь рукой Велеса, — шепнул вождю седобородый Переплут и вынул из-за спины толстый лук. — Как бы нам не спугнуть колдуна. Логово его совсем рядом.

Тишину сохранить не удалось.

Заорав так, что дрогнули сосны, варяги бросились на врага.

Уклонившись от стрел, Эйнар ударил ближайшего стрелка мечом наискось, и Переплут только чудом успел защититься луком.

Однако лезвие, перерубив его посередине, всё-таки ударило стреблянина по ключице. Хрустнула кость.

Переплут упал навзничь.

Добивать его Эйнар не стал — ему в голову неслось остриё остроги.

Уклонившись от не очень резкого выпада Уты, варяг ударил сверху и с удивлением обнаружил, что противник умело увернулся.

Началась затейливая, опасная борьба, в ходе которой Эйнару приходилось ещё и уворачиваться от палицы Жидяты, второго противника, оказавшегося, на удивление, не таким проворным.

В это время Вишена сшибся с гигантом Претичем. Тот метнул рогатину с такой силой, что она, просвистев в воздухе, расколола надвое молодую сосну.

Затем раздосадованный Претич вытянул из-за пояса длинный нож.

— Я тебя выпотрошу, как лося! — Он подался вперёд и ударил.

Скрестившиеся клинки высекли сноп искр.

Последовал обмен быстрыми ударами, секущими воздух.

Вскоре Вишена без особого труда заставил гиганта только уклоняться от его ударов и отступать.

Оттеснив его таким образом к низкой наружной стенке лабиринта, он ждал, что стреблянин, пятясь, вот-вот упадёт на спину.

Утомлённый Претич несколько раз споткнулся.

Эйнар тем временем коротким ударом разрубил грудь Жидяты и начал теснить Уту.

Только тут остальные стребляне догадались обойти лабиринт и с гиканьем и воем бросились на помощь своим. При этом они без разбора осыпали сражающихся градом стрел и копий.

Одно копьё добило пытающегося встать Переплута.

Две стрелы достались Эйнару. И обе угодили в его левое бедро.

— Вишена, беги! — крикнул он, падая на колено и поднимая над головой меч, собираясь, как видно, драться до последней возможности.

На его счастье, Ута вдруг выронил острогу и присел, опасаясь новых стрел своих соплеменников, Вишена собрался, нанёс резкий удар, метя в лицо противнику. Претич отпрянул и наконец, отступив ещё на один шаг, упал.

Вишена сунул меч в ножны, проворно поднял Эйнара на руки и бросился в заросли орешника.

Ломая кусты и моля Одина о том, чтобы не споткнуться в полутьме, он слышал вокруг свист стрел, их шелест и постукивание о ветви.

Сзади донёсся вопль Претича:

— Не упустите их! Убейте! Убейте!

Стребляне с треском ломились следом, яростно крича.

Они были совсем близко, и Вишена, чувствуя, как теряет силы, уже слышал за спиной их хриплые голоса, когда ему наперерез бросился почти голый человек, горячо зашептав по-варяжски: «Сюда, здесь есть укрытие». И увлёк его за собой.

Они втроём рухнули в вонючую нору, пропахшую волчьим выводком, а погоня пронеслась над самыми их головами.

После этого наверху начало происходить что-то странное.

Сначала стребляне, поняв, что беглецы затаились неподалёку, зажгли факелы и начали шарить вокруг. Потом послышался медвежий рёв, словно сотни медведей окружили это место, и стребляне начали выкрикивать свои заклинания и стрелять из луков.

Осторожно выглянув из убежища, Вишена различил среди стволов какие-то неясные тени, пляшущие в отблесках факелов и стреблян, сбившихся в кучу, ощетинившуюся копьями. Они медленно пятились назад к каменному полю, громко призывая Мать-Рысь.

Вишена съехал обратно на дно норы и вопросительно уставился на спасителя.

Тот поспешил сказать:

— Я из народа чудь. Был рабом, но бежал сегодня из Дорогобужа.

— О Один Всемогущий, — с трудом выговорил Эйнар, стараясь казаться бодрым. — Ты, коварный Вишена, убеждал меня, что тут места пустынные и безлюдные, а здесь народу словно на торге в Страйборге. Под каждым кустом по человеку.

Вишена тихо рассмеялся и сжал в кулаке янтарный оберег…