Дело о единственном подозреваемом

Андрей Григорьевич Силенгинский, 2023

На корабле двое. Один наливает второму чашку кофе, тот выпивает и умирает от отравления цианидом. Дело можно закрывать? Наверное. Ну, быть может, соблюсти сначала обычные формальности…

Глава 4

До конца рабочего дня оставалось чуть более получаса, и я, верный своему принципу максимальной интенсификации рабочего процесса, занимался двумя делами одновременно. Пил кофе и скучал по прежней работе.

Кофе я до недавнего времени не любил. Но, получив на медосмотре строгий наказ ограничить потребление этого напитка, начал испытывать к нему неотвратимое влечение. Ежедневно я боролся с собой, стремясь ограничивать, и ежедневно эту борьбу проигрывал. Вот и сейчас передо мной стояла четвертая чашка за день. Я уже подумывал о том, чтобы попросить какого-нибудь другого доктора прописать мне кофе в большой дозировке — уверен, тогда моя любовь к кофе уйдет туда же, откуда пришла. Обычное дело, мы, люди просто так несуразно устроены.

Что же касается тоски по прежнему месту службы, то и тут я не оригинален. Я не знаю человека, который, пусть даже его новая работа абсолютно по всем параметрам лучше предыдущей, порой не вздыхал бы украдкой по оставленному за спиной.

Я с не вполне заслуженной теплотой вспоминал свой заштатный полицейский участок на Земле, обставленный по моде столетней давности кабинет, оборудованный примерно тех же времен оргтехникой, не обученного тонкому искусству говорить тихо шефа и скучную, однообразную работу.

Ведь участок был в двух шагах от дома, кабинет стал мне родным вместе со своей обстановкой, компьютер признавал только меня, впадая во время моих отпусков в необъяснимые с точки зрения грубого материализма капризы. Шефа по большому счету можно было не принимать всерьез, ибо он, как говорится, лаял, но не кусал. Уж если такой раздолбай как я за пять лет работы не получил ни единого взыскания, Босс вполне мог считаться исключительно мягким руководителем.

Подумать только, я считал свою старую работу излишне бюрократизированной! Я мысленно стряхнул со щеки слезу умиления. Ведь там составление различных отчетов занимало не больше половины моего рабочего времени, и из этих отчетов только семьдесят или восемьдесят процентов были бессмысленными или ненужными.

Сейчас, получив право гордо зваться сержантом Интерпола, я мог о таком только мечтать. Справедливости ради стоит отметить, что ситуация довольно сильно усугублялась моим статусом новичка, а проще говоря салаги.

Я был разочарован.

Конечно, минуло как минимум десяток лет с той поры, как наивный и романтичный юноша Русик Лозовский засматривался сериалами об «Интерплэнет Полис», представляя себя в сладких грезах то инспектором Голдом, то комиссаром Покровским, а иногда даже шефом Буа Ло Гвиром.

И все-таки… Почтительное, с ощутимым оттенком завистливости отношение к сей организации сохранялось и во время моей работы в отделении полиции на Земле. Пускай даже проявлялось оно по большей части в язвительных шутках и дежурных анекдотах. Избранные, лучшие из лучших, полубоги со всех населенных планет Галактики, супердетективы…

Получив приглашение поступить в академию ИП, я сумел скрыть переполнившие меня чувства за маской равнодушия. Ну, по крайней мере, мне так показалось. Хотя Пал Семенович почему-то посоветовал мне сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не лопнуть от гордости. Но это он от досады, я думаю. Кому приятно терять лучшего сотрудника?

Для начала Босс устроил мне форменный разнос. И это вместо заслуженной похвалы, после гениального, не побоюсь этого слова, расследования жутко запутанного дела на космозаправке. Мне было поставлено в вину а) головотяпство, б) нарушение должностной инструкции, в) превышение полномочий… Были там еще пункты где-то до середины алфавита, но я уже слушал вполуха. Победителей не судят, это я знал точно, что бы там Босс себе не воображал.

Когда список смертных грехов лейтенанта Лозовского был исчерпан, шеф дал себе передохнуть. Хотя, может быть, повисшая в воздухе пауза в понимании Босса давала мне время осмыслить всю глубину моего падения.

Я скучал, вяло раздумывая, стоит ли изображать на лице раскаяние. Подобные выволочки, возможно, оказывали бы на меня какое-то влияние, не устраивай их шеф с такой регулярностью. Ко всему привыкаешь, знаете ли.

В общем, все было достаточно обыденно, но закончилось совершенно неожиданно. Бросив на меня еще один испепеляющий взгляд заплывших жиром глаз, Пал Семенович каким-то брезгливым движением положил передо мной карточку. Даже глядел он при этом куда-то в сторону.

— Ознакомься, — буркнул шеф.

Я вопросительно посмотрел на него, но никаких устных пояснений не последовало. Я осторожно открыл документ, ожидая там чего угодно, вплоть до приказа о моем переводе регулировщиком улиц. Мне пришлось прочитать текст дважды, прежде чем до меня дошел его смысл. Интерплэнет… Тогда-то я и напустил на себя вид, будто давно ожидал этого признания моих очевидных заслуг.

Внутренне я, разумеется, ликовал, что там говорить.

Обучение в академии не развеяло ореол элитарности вокруг ИП. Эти полгода немного напоминали университетские занятия — примерно в той же степени, как университетские занятия походили на посещение детского садика. Вместе со мной на курсе обучалось всего восемь человек, и это ставило жирный крест на возможности похалтурить на занятиях или — чем черт не шутит — прогулять лекцию-другую. Вскользь замечу, что и студенты, и преподаватели все как один были землянами, из чего я сделал логичный вывод, что каждая планета имеет собственную академию.

Конец ознакомительного фрагмента.