Ковидики

Андрей Гамоцкий

Изо дня в день выходить нам из сонных квартир, шагать по уставшим улицам, трястись в постыдном транспорте – и лишь иногда встречаться с людьми. В этом новом мире, в этой новой реальности – нам всем выпало жить.Эту книгу я создал за осень. Она полна повседневностей, доведенных до абсурда. До странного, смешного, страшного. Это хроники событий, которые каждый из нас мог бы представить, появись у него желание отложить телефон. Или даже прочесть. «Ковидики» ведь для этого и созданы. Книга содержит нецензурную брань.

В ОФИСЕ

— Итак, начнем, — властным голосом сказал босс.

На его розовом, сальнощеком, откормленном лице играла легкая усмешка. Он аккуратно отложил респиратор, замерший лодочкой. Склонился перед черным кожаным креслом, обхватил руками спинку и выверено продолжил:

— Я рад, что наконец-то все в сборе. Как видите, карантин нам не помеха. Я дико устал торчать дома и не иметь возможности провести пятиминутку вживую. Не буду скрывать, я очень соскучился. В связи со сложившейся ситуацией весьма проблематично организоваться, но я нашел выход. Причина, по который вы здесь, щепетильного характера. Рабочие моменты мы решаем в долбанном зуме, засоряем отчетами почту. Переписка, мессенджеры и прочая современная мура. А чтоб поговорить по душам, как в старые добрые времена, уже кишка тонка. Паникуем, боимся заразиться, прячемся! — повысив голос, босс степенно унял вздох. — Хочу обсудить следующее. Наши межличностные отношения.

Босс замолчал и ехидно осклабился. В конференц-зале стояла гробовая тишина.

Миролюбиво хихикнув, босс отступил от кресла и медленно, вальяжно ступая, направился вдоль овального стола. Там бездвижно сидели все, кого он собрал.

— Людмила, — кошачьим голоском замурлыкал босс пиар-директору, склонившись над изголовьем ее кресла. — Начнем с вас. Наш последний корпоратив припоминаете? Нет? А я отлично припоминаю. Вы, оказывается, еще та поблядушка, Людмила. Ладно Петя, у него мозгов, как у муравьеда. Но как вы не сообразили дверь в туалете закрыть? Жаль, я самолично не застал этого. Говорят, вы так чмокали его причиндалом, будто помидорами объедались. Нехорошо, очень нехорошо. А с тебя, Петя, спрос, конечно, малый.

Босс убрал лукавую ухмылочку и брезгливо взглянул через овальный стол.

— Я знал, что ты тормоз. Это видно по успеваемости твоего отдела. Но ты, оказывается, к тому же и полнейший кретин. Ты вообще в курсе, что твоя прибацанная женушка на короткой ноге с моей секретаршей? Которая, между прочим, первое радио в городе. А то, как ты на новогоднем корпоративе, чмо пьяное, норовил ей в курилке палец в жопу засунуть — помнишь? Она зуб на тебя имеет. Но это, я полагаю, не отвернуло тебя от желания загнать Людмиле за щеку. Но ведь есть и другой подводный камень. У Людмилы, нашей милейшей губатенькой строчилы, кстати, губы отвратно сделаны, так и хочется их иглой проколоть, — так вот, у Людмилы ведь есть еще в домашнем загоне очень ревнивый и непредсказуемый муж. Он владелец ресторана на Подоле. А в связи с карантином — злючий владелец ресторана. Сечешь, Петюня? Два плюс два сложишь? Прикидываешь, какой пашот он может с твоих яиц приготовить?

Босс рывком отдернулся от кресла пиар-директора. Никто не проронил ни слова. Прицокивая и заложив руки за спину, босс ступал по мягкому ворсу ковра, задумчиво смотря под ноги.

В зале повисла черная тишина.

Босс внезапно остановился, будто вспомнил что-то, и спокойно заметил:

— Ну, с тобой, Вадимович, разговор короткий. Ты жалкий мудак.

Вадимович, как и все, воды в рот набрал.

— Уверен, ты сам это знаешь. Или, по крайней мере, догадываешься. Или просто чуешь. Какой бы ты ни был мудак, чуйка у тебя не барахлит.

Кресло под Вадимовичем скрипнуло. Это босс, подойдя вплотную, примостился кряжистым задом на краешек стола и задел коленом кресло.

Он долго и с укором смотрел на Вадимовича.

— Не того ты поля ягода, понял, чучело пресное? — назидательно, с нотками злости в голосе, сказал босс. — Закорефаниться хотел? На рыбалку набивался? В гости зазывал? А что, может, еще и дочь свою шлюшную под меня положишь? Может, прямо сейчас уже штаны мне приспустить, чтоб очечко вылизал? Твое счастье, что я человек воспитанный и интеллигентный. Но зачем меня изводить дружбой своей? Не моя ты компания. Ты — тупой баран с провинции, запомни это. Чтоб впредь мы к этой теме не возвращались. Иначе выгоню, как собаку паршивую.

Строго кивнув, босс валко сполз со стола. Тут же, взглянув в сторону, с острым раздражением махнул рукой.

— С тобой, жирная завистливая корова, вообще не хочу разговаривать. Небось каждую ночь мечтаешь, как бы меня подсидеть, а? Хоть иногда пальцы свои колбасные вытирай от майонеза, а то смотреть тошно. Вот честно — если б не идеальная, без сучка, работа твоего отдела, вытолкал бы твою тушку за минуту. Еще и на ход бы дал. Представляю, сколько времени твое сракатое гнездо будет колыхаться после пинка.

Босс хмыкнул, довольный и ядовитый. Подошел к боковой, зауженной части овала, остановился и по-отцовски прочистил горло.

— Что ж, Скувич, с тобой тоже разговор серьезный. Всем известно, что ты мне нравишься. Впрочем, я и сам не особо скрываю свою симпатию. Хитрый ты жук, Скувич, гибкий, точный, это высший класс. И ум у тебя живой, на лету схватываешь. Не зря дослужился до начальника отдела., хоть и молокосос еще. Только вот присутствует у тебя одна черта, Скувич, которая ну совсем тебе не к лицу. Ты жлоб, Скувич. Неухоженный, махровый жлоб. А это очень нехорошо. Знаешь, как тебя называют за спиной? Скунсович. Ты нормально зарабатываешь, я плачу тебе немалые бабки — так за каким хреном ты жлобишься на новую и чистую одежду?

Босс укоризненно покачал головой, мягко похлопал по спинке кресла.

— Ладно, не беда. Захомутает баба — живо из тебя человека сделает.

Задумчиво отвернувшись от стола, босс подошел к стене и долго разглядывал картины.

В конференц-зале не раздалось ни звука.

— Что ж, — будто очнувшись, выпалил босс и повернулся к собравшимся. — Продолжим нашу беседу. Петюнь, о тебе мы уже, так сказать, посудачили. Держишься на плаву по той простой причине, что балагур и весельчак. А в рабочих делах ты кусок говна. Совершенно нестоящий и незаслуженно сидящий на зарплате. Я подумаю, как это можно исправить.

Босс зловеще замолчал, затем сухо закашлялся, отчего воспитательный момент был испорчен.

Все так же неспешно, будто игриво крадучись, подошел к последнему креслу.

— С вами, Виточка, хочу пооткровенничать напоследок. С позволенья, так сказать, оставил вас на десерт, — расплылся в ухмылке. — Сотрудник вы новый, свежая кровь. Чувствую, что еще стесняетесь, не освоились. Да, прекрасно понимаю, я старый шакал, но ведь и мудрости немного поднабрался.

Он перевалился через спинку, отчего кресло жалобно застонало. И Виточка послушно подалась назад, ближе к боссу.

— Давайте договоримся на будущее — по любому вопросу тут же обращайтесь ко мне, — голос у него стал грудным, заискивающим. — Я всегда помогу и посоветую. Вы еще так молоды, Виточка, вам нужен наставник. Зрелый и опытный мужчина.

Вещая, босс поглаживал Виточкины волосы, затем, мимолетно скользя, отстегнул пуговку с белой блузки. Пальцы неторопливо, чуть подрагивая, добрались до чашечек бюстгальтера. Не получая отпора, рука внедрялась под белье, сдавливая и пощипывая.

— Признаюсь, Виточка, я порядком устал от всей этой непрерывной суеты, — босс хрипловато шептал ей в ухо. — И карантин нагрянул очень кстати. Мне захотелось еще больше времени уделять себе, отдыхать и путешествовать. Я присматриваю приемника. Вы умна и красива, Виточка. Но я не знаю, как сильно вы отданы делу. Мне нужно быть уверенным, что я могу положиться на вас.

Продолжая тихонько ворковать, босс стянул с себя брюки и трусы. Поднял Виточку, уложил ее на стол. Плюнув на разгоряченный и вздыбленный член, босс медленно вошел в Виточку.

В конференц-зале раздавалось сдавленное мычанье и пыхтенье. Виточка молчаливо, терпеливо и угоднически терлась об стол.

И тут случилось непредвиденное.

Встревоженная какими-то странными шумами, уборщица Степановна дернула дверную ручку и заглянула в зал.

Она увидела босса, сношающего костюмированную резиновую куклу. На кукле был светлый парик и приклеена фотография лица новой начальницы отдела маркетинга. На остальных сидящих куклах так же были изображения лиц других начальников отделов.

Предельно осторожно, скривившись от старания, Степановна прикрыла за собой дверь. Босс ничего не заметил. Он был занят. Он заканчивал свою хоть мало-мальски живую пятиминутку.