Ковидики

Андрей Гамоцкий

Изо дня в день выходить нам из сонных квартир, шагать по уставшим улицам, трястись в постыдном транспорте – и лишь иногда встречаться с людьми. В этом новом мире, в этой новой реальности – нам всем выпало жить.Эту книгу я создал за осень. Она полна повседневностей, доведенных до абсурда. До странного, смешного, страшного. Это хроники событий, которые каждый из нас мог бы представить, появись у него желание отложить телефон. Или даже прочесть. «Ковидики» ведь для этого и созданы. Книга содержит нецензурную брань.

ГРУППА ТЫСЯЧ

Город пожирал ночь. Пожирал с жадностью голодающего старика, которому бросили кусок сырого мяса.

Дома с единичными прострелами света. Впечатленные черным простором, между домами прятались дворы. По откусанным пальцам улиц, будто мухи, ползали человеческие тела. Теребя лапками, шевеля усиками, откладывая личинки дурных помыслов.

Скучные и противные, как дохлые крысы, спали обитатели черных окон.

Когда же началось все это безумие?

Два года назад, когда я стала номопом? Два месяца назад, когда я получила свое последнее задание? Или две недели назад, когда я получила вторую порцию вакцины?

Я подъезжала к родному району, но ностальгии не чувствовала. Это было злое и опасное место. Как женщина, затаившаяся в песках.

Если я обмишурюсь с заданием, облажаюсь — мне вырвут задницу с корнем. Конечно, я могла открыть дверцу и вывалиться из такси — но рейтинга мне это в мужском мире не прибавило б.

По радио сообщали, что в Дублине, возле магазина, где стояли привязанные невакцинированные родственники, завязалась потасовка. Которая переросла в массовую драку. В итоге разграбили магазин.

Затем диктор с убогим хвастовством поведал, что киевлянин-фотограф представил в Риме выставку своих работ под названием «Сироты режима». На более чем ста снимках запечатлены использованные маски, выброшенные горожанами в уличное пространство.

— Дальше я не поеду, — мрачно процедил таксист.

Перхотное мурло со стражем. Организация решила полностью дистанцироваться. Внедрение должно пройти гладко, без зацепок.

Я придвинулась к пластиковой перегородке.

— Что там случилось?

— Не знаю, — буркнул. — Затор какой-то. Пожарники, скорая, мигалки везде.

Я просунула деньги в вырез перегородки и вышла из такси. Тут же, ошеломленно озираясь, сняла с лица очки и принялась натирать стекла. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Собраться с мыслями. Отпустить ситуацию.

Я чувствовала опасность, беззащитность. Люди здесь были без масок. Поголовно.

И более того — без маски была я сама.

К мосту, ведущему на Русановку, было не добраться. Посреди дороги остывал, исходя дымом, остов автомобиля полиции, перегороженный пожарной колымагой и отсеченный лентами от толпы зевак. Людей собралось много. Стояли кучками, курили, точили лясы, расходиться явно не собирались. Две полицейские машины, пока целые и собранные, бросали на лица, вызывающе лишенные масок, мертвенный синюшный отсвет.

Заунывным голосом звучало из приемника полиции:

— Граждане, соблюдайте масочный режим! Граждане, соблюдайте масочный режим!

Полицейских окружили молодые люди и что-то яростно доказывали. Складывалось впечатление, что обе стороны напряжены до предела.

Я отошла к тротуару, где несколько ребят распивали пиво и хихикали над происходящим. Возле них стояла молодая девица в белой кепке. Она порядком раздалась сзади. Такая корма для уроженок здешних мест — типичный признак того, что девица крепко встала на ноги и осознала себя самостоятельной личностью.

— Народ, что тут происходит?

— Легавые борзеют, как обычно, — с готовностью ответила девица в белой кепке. — Проезжали мимо, прицепились к местным, что те без масок, воздухом дышат. Слово за слово. Ментам набили рожи, спалили тачку. Вот подмога приехала, выясняют.

— А тех местных задержали?

— Еще чего, — весело огрызнулась девица. — Дали деру давно. У нас территория свободных людей, в намордниках ходить не собираемся…

В это время один из полицейских отошел к центру дороги и, подняв руки, громко возвестил:

— Так, народ, расходимся! Через полчаса комендантский час!

В ответ раздался взрыв хохота.

— Через полчаса сиську мамкину сосать!

— Чеши отсюда, фараончик жалкий!

Кто-то из гущи толпы кинул в полицейского смятую пачку сигарет. Полицейский взбеленился, схватился за дубинку, но, осмеянный сплоченным улюлюканьем, поостыл и попятился к машине.

— Уже не прокатит кормить нас лапшой, — беспечно сказала девица в белой кепке. — Тут одно из двух. Или власти пойдут нам навстречу и отменят бардак под названием карантин. Или введут войска и подавят нас танками.

Из разных углов донесся тревожный оклик. Прокатившийся поначалу невнятной волной, затем я услышала отчетливое: «Бидоны!».

— Советую сваливать, — лаконично заметила девица, быстро допивая пиво. — «Бидонами» мы называем автозаки, в которые менты полюбляют винтить всех неугодных.

Толпа ринулась к мосту, ведущему на Русановку. Осмеянный полицейский выхватил-таки дубинку и огревал по спине пробегающих, до кого мог дотянуться. Но недолго — один из ребят на скорости влетел вытянутой пяткой ему в живот, отбросив на пару метров.

По мере углубления в район, люди рассасывались по дворам. Я остановилась у густых кустов, отдышаться и перевести дух. В светлых промежутках, вычерченных фонарями, шастали мрачные типы, я старалась не привлекать их внимание.

Мне нужно было добраться до Двуствольного.

Два месяца назад босс собрал нас на очередное экстренное совещание. Из десяти старших номопов трое работали в поле, остальные же потихоньку заполняли зал.

Мы занимали этаж в здании службы безопасности, хотя фактически подчинялись международной структуре под эгидой ООН.

Я прибыла раньше всех, то есть, вовремя, и заняла свое место. Босс уже был на месте. Не могу припомнить, когда он вообще покидал офис — торчал здесь безвылазно и круглыми сутками.

Мы перекинулись парой фраз. Он отвечал вяло и невпопад. Дремал еще.

Затем пришли остальные. Переглянулись, и Ваня Два Миллиметра открыл окно. Хоть с улицы и обдавало утренней прохладой раннего апреля, дышать удавалось с трудом. У босса, любителя позывных и прозвищ, было и свое. Боря Сквозняк. Проблемы с кишечником, ничего тут не поделать. От него исходил, мягко говоря, неприятный запах. Который он, судя по всему, не считал нужным или возможным сдерживать. В его присутствии приходилось открывать окно, невзирая на погодные условия. Лишь бы иметь доступ к свежему воздуху.

Последнее время стало совсем невыносимо. Будто он испытывал на нас некую разновидность иприта.

Мужчины перездоровались, ударяясь костяшками пальцев. Хоть лапы перестали мять, уже прогресс. Дурацкие мужланские привычки. Сколько вообще веков этому ритуалу? Он давно изжил себя, никто уже не прячет оружия в руке. Теперь угрозы гораздо больше в самом рукопожатии.

Как же закостенела мужская натура, что так усердно тянет за уши ритуальный хлам.

— Что ж, давайте по порядку, — прокашлявшись, начальственным тоном начал босс.

Не ручаюсь за остальных, но я собаку съела на масочно-хиджабной физиогномике. Тоже, пожалуй, вековое и сугубо женское. Уметь различать мужские эмоции, предугадывать и истолковывать настроение и желания. По языку тела, по жестам и движениям, по мимике — пусть и усеченной до верхней трети лица.

Впрочем, это время кануло, дорогие мужчинчики, когда мы вам угождали и потакали. Новый мировой порядок — он во всем.

Тогда я сразу поняла, что босс не в духе. Как и все мы, он оставался в маске, хотя и прошел вакцинацию, единственный из всех присутствующих. Я задавалась вопросом, зачем он так. Сила привычки? Дань уважения к сотрудникам? Показательное великодушие начальника?

Зная босса, все же склоняюсь к первому. Он, как и любой закоренелый мужик, раб своих зависимостей.

Ведь как еще объяснить то, что из отверстия в центре его маски тлела сигарета. Он менял их так быстро и вечным круговоротом, что отверстие всегда оказывалось закупоренным новой. И не было никакого нарушения масочного режима.

В тот момент, когда он предложил начать, я заметила, что сигарета мелко подрагивала, свисая чуть вправо. Признак дурного настроения. Будто он хотел держать рот свободным, чтоб сердито плюнуть.

Может, он даже и плевал внутрь маски, кто знает.

— Что там с бандой масочников? — угрюмо спросил босс. — Как прошло?

— Вроде неплохо прошло, — сокрушенно начал Ваня Два Миллиметра. — Во время облавы мы поймали их на горячем. В гаражах на полу стояли десятки ведер с заразным секретом. Ох и вонь там была. Что интересно — они доставали утопленные маски детскими граблями.

— Это же какими психами надо быть, чтобы настаивать маски в емкостях с вирусом, — не выдержала я, — а затем фасовать и раздавать на улице в качестве благотворительности.

— Ага, — вставил Ваня Два Миллиметра. — А потом их носят ничего не подозревающие люди. И поголовно зарабатывают ковидное воспаление легких.

Всех номопов я знала, как родных. Ваня Два Миллиметра отличался скрипучей дотошностью и любовью к деталям и тонкостям. Потому у него и прозвище такое. Стоит маске чуточку сползти, хоть на парочку миллиметров обнажить ноздри — он тут как тут. Сразу нудит, сопит, душнит, что это нарушение масочного режима, штраф, выговор и так далее.

Не зря я его отшила, когда он клеился ко мне прошлым летом. Впрочем, надо отдать ему должное, по липовым заключениям и ПЦР-тестам у него особая чуйка.

Босс натужно пыхтел и выпускал густые клубы дыма. Вкупе с открытым окном становилось немного легче. Краем глаза я поглядывала на него и все пыталась понять, в чем же дело. Странно, но сквозь сизоватую завесу мне показалось, что он пронизывал меня взглядом.

— Так вы их накрыли или нет? — сердито кашлянул босс. — И если да, то к чему это твое вроде?

— Думаю, это один из филиалов. Не центр. Где центр, мы пока не разузнали.

— Успехами ты не собираешься блистать, я так вижу, — заметил босс, когда Ваня Два Миллиметра замолчал. — Дальше кто там? Сережа, что у тебя с детьми?

А вот Сереге повезло больше. Время от времени он трахал меня в подсобке, среди швабр и туалетных растворителей. Но тут, разумеется, ничего личного, сугубо для нормализации гормонального фона. И ему разрядка, к жене идет с настроением, и мне полезно, от застоя избавляюсь.

Нам даже масок не приходилось снимать, до поцелуев ни разу не доходило, хоть он в порыве страсти несколько раз и пытался. Мужчины, они такие потешные, когда занимаются сексом. Так отдаются, стараются, из шкуры вон лезут. А дома жена сидит, котлеты жарит.

Впрочем, мужик он импозантный, с харизмой. В делах с нарушительницами ему нет равных. Вскружит голову, охмурит — и барышня не заметит, как ее на чистую воду выведет.

В то время он занимался так называемым «делом членоротых». Кучка озабоченных малолеток создавала похабные принты на ткань маски. И эти маски, кстати, пользовались популярностью. Молодежь ведь хлебом не корми, а дай сделать вызов старперам. Да еще и с таким генитальным шиком. Парни с рисунком огромной вагины на всю площадь маски, девушки с внушительными стояками — то лиловая головка упиралась под нос, то напряженная мошонка, похожая на жирный и волосатый знак бесконечности. Сцены с порно-фильмов. Тройнички, камшоты, массивные зады с зияющими анусами в аккурат в области рта.

Выйти на предприимчивых ребят оказалось не так сложно. Гораздо сложней закрыть и привлечь к ответственности. Их крышевали влиятельные родители. Пришлось подключить общественность и ханжеских, воинственно настроенных бюджетников.

— Маешься с ними неделями, — недовольно проворчал босс. От тряски губ ссыпался сигаретный пепел. — Как думаешь, есть надежда, что до второго пришествия Христова справишься?

Что в Сереге обескураживало — что он сопли жует перед начальством. Позволяет насмехаться и выставлять себя подтирочным ковриком. Босс тоже молодец. Как и все типичные мужланы, завидует чужим успехам и стремится отыграться на своем поле.

Дальше выступил Веник. Его отдел занимался пропагандой вакцинации. Ничего интересного, типичная промывка мозгов.

Босс сидел совершенно неподвижно, вид у него был безучастный и несколько надменный. Монолог Веника затянулся, стало невыносимо скучно, и босс практически перебил его самодовольное разглагольствование.

— Ладно, все ясно. У тебя то густо, то пусто, типичная возня. Лиза, ты хоть чем-то порадуешь? — обратился ко мне. Все с интересом взглянули на меня. Знакомые мужские взгляды, раздевающие и фантазирующие.

А теперь еще и снимающие маску.

— Да, Лиза, порадуй нас, — ехидно вставил Веник.

— Прости, Веня, но красивые эскортницы тебе по-прежнему не по карману.

— Лиза, прошу, — устало произнес босс.

Наша с Веней перепалка могла длиться вечно, потому я пошла на попятный.

— Да, хорошо, — сверкнув глазами в сторону Веника, рассказала о текущей ситуации с Группой.

С момента создания организации НОМОП, «Новый Мировой Порядок», прошло два года. Мы с боссом были пионерами нашего отделения, — и Группа, пожалуй, является на сегодняшний день самым серьезным ее вызовом. Предпосылки к ней возникли еще задолго до первого этапа вакцинации, если брать во внимание разномастные ячейки конспирологически настроенных товарищей с узкой, но горластой аудиторией приверженцев.

Но первый этап вакцинации совершил наихудшее — люди начали объединяться. Разрозненные кучки сплавлялись в большие и все более влиятельные группы по интересам. Ковид-диссиденты, антипрививочники, поджигатели вышек мобильной связи, любители теорий заговора, бунтари и вечные несогласные создавали одно целое — Группу Тысяч. Хоть и было привито около полумиллиона граждан, но Группа расцвела на фоне вакцинации пышным цветом.

Группа выступала за немедленную отмену карантина и комендантского часа, требовала упразднения штрафов и самого НОМОПА. По их утверждениям, переболеют все, и не раз, это вид гриппа, только со своими специфическими симптомами. Смертность, тут они руководствовались мало кому известными официальными данными, не превышала норму. А умершие от ковида — пожилые люди, страдающие теми или иными хроническими заболеваниями.

А вот вакцина, по их мнению, вообще исчадие ада. Организм человека и сам, без тяжелых химических веществ, отлично справится с заболеванием. К тому же от побочных эффектов может стать действительно хуже.

Во главе фасадной ее стороны значился некий профессор Перечный. Он был идейным вдохновителем и, судя по всему, к тому же довольно серьезным, авторитетным ученым. Его ролики становились обиходными, расходились в среде незрелых умов, как горячие пирожки. Информация, которую Группа выдавала на-гора, имела очень малый круг ознакомления, являлась тайной и зашифрованной. Но каким-то невообразимым способом становилась достоянием Группы, а затем и общественности. Сводки о побочных эффектах вакцинации, об испытаниях, о смертях. Вся грязь, которую лучше бы скрыть и замять, Группа выставляла напоказ и публично обсуждала.

Номопы задолбались удалять и блокировать. Круг читателей и приверженцев Группы неуклонно рос. Они вышли в массы — разбрасывали листовки, клеили провокационные тексты и лозунги.

— Полагаю, без серьезного влияния и финансирования тут не обошлось. Затурканный плебс крайне редко создает столь мощную и организованную структуру, как Группа. У них есть спонсор, может не один. И это явно крупный игрок. Тот, кому выгодно расшатывать лодку. И расшатывать во всем мире. К тому же, очевидно, Группа располагает доступом к секретной информации. Зашифрованные сведения, нежелательная социология, статистические данные, отчеты и заключения. Их видео, которые мы просто не успеваем блокировать, пестрят официальными документами и нелицеприятными фактами.

— Что по поводу информаторов? — спросил босс.

— Пока ничего, — призналась. — Крысой может быть кто угодно. Вплоть до Веника, сливающего по пьяной лавочке инфу проституткам.

— Лиза, я же просил! — прикрикнул босс.

— Молчу-молчу, — примирительно затараторила. — Одним словом, вся надежда на массовую вакцинацию. Это первое и основное, против чего они выступают.

— Вот доедет сейчас «рыгачка» с Европы — и заживем, — иронично вставил Веник.

— Хочешь сказать, что если вакцинация пройдет масштабно и успешно, то Группа распадется? — с сомнением в голосе, подняв брови, спросил босс.

— По крайней мере, пыл значительно поубавится. Они своими глазами увидят, что никто не чипирует их жопы, не превращает в роботов и не вводит под видом лекарства стрихнин. Это просто укол с ослабленным вирусным компонентом. Медицина двадцать первого века, ничего личного.

— Прогресс как он есть, — добавил Серега.

— Аминь, — вставил Веник.

— У меня все.

Мы заслушали последний доклад, от простушки-замухрышки Светы. Ее отдел занимался однодневными повестками, мелкой бытовухой. Семечки.

Свету я пригласила однажды к себе, мы выпили вина, я разгорячилась и возбудилась, а когда захотела близости — она, стыдливо поджав хвост, убежала домой. Пропащий номер.

Босс выпроводил всех, а меня попросил остаться. Тут-то я поняла, что начинается самое интересное.

Мы посидели в молчании, пока последний номоп не закрыл за собой дверь.

— Все хорошо, босс?

Морщинистый лоб Бори Сквозняка выглядел более блестящим, чем обычно. Он рассеянно перебирал в руках бумажки. Я была с ним на короткой ноге, мы почти что друзья, и мне стало не по себе от его подавленного настроения.

— Земля носит, Лиза. Земля пока носит.

— Как Катя? Идет на поправку? Я так давно ее не видела.

Его жена тоже вошла в элитное меньшинство вакцинированных первым этапом — и, несмотря на это, заболела.

Надела корону.

— Та на убавку она идет, — проворчал негромко и ровно. — Корона поразила слезные железы, она плачет целыми днями. Выглядит это угнетающе, скажу я тебе. Те ранние штаммы с потерей обоняния, выпадением волос из ноздрей и онемением мизинцев кажутся теперь детскими забавами.

— Ничего, я верю, скоро «рыгачка» отправит вирус на свалку истории. Ты ведь сам уже человек нового поколения, — подмигнула я подбадривающе.

— Ага, называется — почувствуй себя беременным.

Единственный побочный эффект, которым обладает вакцина — это непрерывная рвота на протяжении недели. И только ленивый не пошутит.

— Кстати, когда уже наконец-то порадуешь? — поинтересовалась. Они долго и старательно планировали завести ребенка. Особенно после вакцинации.

— Не знаю, — снова раздраженно ответил босс, морщась. — Может, ты сама как-нибудь на создание семьи снизойдешь?

— Старомодные институты насаждаешь, дед трухлявый? Я же не по этой части. Я свободна, как ветер, забыл?

— Мы одногодки вообще-то, — с деланной обидой заметил босс. Затем по-стариковски просипел: — Впрочем, чувствую я себя и вправду трухлявым дедом.

— Отдыхать больше нужно, — назидательно сказала. — И побольше положительных эмоций.

— Ой, иди в пень со своими эмоциями, — у него появилась густая рябь в уголках глаз. — Вся эта ковидная истерия не добавляет позитива.

— Истерия? — удивилась я. — Странно слышать такое словечко от начальника регионального НОМОПА.

Босс отмахнулся.

— Вот скажи — ты хочешь вакцинироваться?

Неприятная пауза. Я чуть не поперхнулась слюной. Озадаченно развела руками.

— Боря, я вижу, ты порядком растерял чувство юмора. Разумеется, хочу. Это первое, что я хочу сделать.

— Первое? — переспросил босс.

Я еще больше растерялась.

— Очень странный вопрос. И, поверь, не ради того, чтобы поскорее вернулись старые добрые времена. Потому что они уже не вернуться, к счастью, никогда. А потому что наступил новый мировой порядок. И вакцинация — одно из условий этого порядка. Чему я несказанно рада.

— Но ведь это, как и прежде, обычная простуда, — пожал плечами босс.

— Ты снова шутишь, надеюсь? Скажи это тем, кто в реанимации. Или тем, кто умер. Или умирает в данную минуту.

— Лиза, без обид. Я искренне сожалею, что те люди, которые родились, имеют склонность умирать. От разного рода болезней, закупорки сосудов, онкологии, несчастных случаев. И мы с тобой прекрасно знаем, что ковидные смерти — это крошечная часть.

— Босс, тоже без обид. Но тебе и вправду пора на отдых. Мы с Группой зашиваемся, а ты еще и контру разводишь тут.

— В последнем видео Группа выложила официальную и не очень освещаемую статистику, что вакцина дает серьезные побочные эффекты.

— Еще скажи, что ты на Группу подписался, — брезгливо скривилась. — Если я не ошибаюсь, это всего лишь два с половиной процента.

— Да, но учитывая, что первый этап вакцинации затронул в основном высший класс, им публично кололи физраствор.

— И ты туда же? — расстроено проговорила. — Вот для чего, скажи мне? Какой в этом смысл?

— Чтоб люди перестали бояться. И бежали галопом вакцинироваться.

— Но для чего? Зачем весь этот спектакль?

Босс был предельно холоден и недружелюбен.

— Я не знаю. Все, что у меня есть — досужие мысли. Борьба с перенаселением, очистка планеты, заработок денег. К тому же, заметь, мероприятие проходит под вполне заботливыми и миролюбивыми лозунгами. Сами в очередь становятся. Еще и попку спиртиком протрут.

— Честно, меня тошнит уже от теорий заговора. Будто нет других способов уничтожить население.

— Так ведь проблематично. Воевать уже не сильно спешат, особенно в мировых масштабах. Та и вооружение такой мощи, что матушку Землю быстрее в пыль превратить. И как в подобных условиях быстро и эффективно истребить огромную кучу народа? Создать необычный вирус. Нагнать страху, эпично его разрекламировать. Все подчистую закрыть, превращая людей в нищих и голодных. А затем дать надежду, что все закончится. Надежду в виде ампулы с лекарством. Вуаля.

— Перевербовали, признавайся?

— Не мели ерунды.

— Отстреливаешь все постулаты Группы.

— Так ведь посуди сама. Все происходящее — это не про вирус, это психологический тренинг. Локдауны — тренинг как жить, когда у тебя нет доступа к магазинам. Маски — тренинг как подчиняться, не задумываясь о смысле. Дистанция — тренинг как оградить непокорных…

— Если сейчас же не прекратишь, я тебя арестую.

— Ладно, молчу, — замахал руками. — Кстати, знаешь, что это за документы?

Я вопросительно вскинула брови.

— Это твои дела.

— Свод позора? — усмехнулась.

— Скорее перечень подвигов.

— Ой, Боря, мне кажется, в этом кабинете задницу лизать полагается мне.

Сквозняк пропустил мимо ушей мою провокацию и продолжал меланхолично перекладывать бумажки. Отсюда я заключила, что серьезный разговор все же состоится.

Он высокопарно заметил:

— Мы ведь стояли у истоков организации. И прошли весь этот путь, до сегодняшнего дня, рука об руку. Если б не дело о Бэтмене, мы сейчас могли бы сидеть наоборот.

Я с легкой досадой вспомнила то пресловутое дело о Бэтмене.

Однажды к нам обратился главврач больницы с просьбой разобраться, почему в его больнице ни в какую не излечиваются пациенты. Едва начав идти на поправку с одним комплексом симптомов ковида, как через время подхватывают другой. И так по кругу.

Оказалось, свихнувшийся на комиксах санитар решил, что если он переболеет всеми возможными штаммами ковида, то обретет свойства летучей мыши. И пока я возилась с расследованием, погибло четыре человека.

Да и сам горе-супергерой успел скончаться от осложнений.

— Ну уж нет, протирать в кабинете штаны — совсем не мое.

— А ты помнишь свое боевое крещение? — с лукавинкой сощурил глаза Боря.

— Ладно, я бы набрала салфеток, если б знала, что мы устроим ностальгическую дрочку. Давай выкладывай, чего вызвал.

Боря докурил сигарету. Тлеющий окурок едва не опалил ему маску. Затем он ловко взял еще одну и вставил в прорезь. Пока развеивался дым от предыдущей, я успела уловить неприятный запашок.

Не зря, ой не зря все же у него прозвище Сквозняк.

— Тебе очень идет твое прозвище, Лиза, — будто читая мои мысли, сказал Боря. Я и раньше наблюдал за ним подобную чуйку, но сейчас было особенно не по себе.

— Терпите же как-то.

— Бутылочная Лиза. Вечно нарываешься, дерзишь, язвишь. В бутылку лезешь, одним словом.

— Судя по всему, дело очень серьезное, раз ты так долго яйца мнешь.

Босс вздохнул. Это выглядело, как прогрев двигателя.

— Ты мой лучший сотрудник. И еще ты мой друг. Больше я никому так не доверяю, как тебе.

— Было уже, давай дальше.

— Вчера ночью напали на транспорт с «рыгачкой». Десять миллионов доз. Проведена целая военная операция. Всю охрану обезвредили, а так же уничтожили два грузовика.

Я негодующе мотнула головой.

— А всего грузовиков сколько было? Пять?

— Да, оставшиеся три похитили.

— А на авиаперевозку не хватило мозгов? — сердито заметила.

— Логистически выгодней и эффективней было именно наземным транспортом. «Рыгачка» же отправлялась по регионам.

— И что теперь? Вытяжку сельдерея будем колоть? Мы же так рассчитывали на эти дозы. У нас совсем худо со статистикой.

— Правительство что-то придумает, выкрутится. Сорвались переговоры, например. Вакцина оказалась некачественной, народ любит такое хавать. Мол, правительство проявило неслыханную заботу и в последний момент отказалось от поставок.

— А что мы будем делать?

— Я думаю, это дело рук Группы Тысяч.

— А кого же еще!

— Да, — печально произнес Боря. Помолчав, отчеканил: — Именно поэтому ты внедришься в их ряды.

Я зависла. Задание граничило с японским божественным ветром. Но я так же прекрасно понимала, что, кроме меня, ни один номоп этого не в состоянии провернуть.

— А есть лазейка?

Лазейка была. Спустя месяц подготовки и залегания на дне я отправилась на внедрение.

Мне сделали лазерную шлифовку рубцов, возникших за ушами от хронического ношения маски. Я вспомнила, как надо обнимать людей, чтоб это выглядело естественно. Отучилась смотреть и анализировать лишь верхнюю треть лица собеседника.

Группа когтями вцепилась в отжившие повадки, в архаичные и никому уже не нужные межличностные отношения. Обнимашки, целовашки, распахнутые в хохоте пасти, брызжущие слюнями.

Сами того не осознавая, или же намеренно, с чьей-то подачки, члены Группы отстаивали принципы динозавров. Но удар, который нанес миру астероид ковида, уже произошел. Эпоха старья и старперов ушла. Пришло время новой реальности.

Время, когда традиционные браки можно смело выбрасывать на помойку.

Время, когда образование и науку жизни дети получат не по пыльным учебникам и не от дремучих, пришибленных жизнью учителей — а по тик-току и постам звезд инстаграма.

Время женщин, переставших быть домохозяйками.

Время упразднения частной собственности, когда у одних все, а у других ничего.

И время новой религии. Поклонение человеку и его разуму, а не седовласым патриархальным божкам.

С этими мыслями я бродила по криминальному району. Он был когда-то моим родным. Странные ощущения. Будто я, мелкая школьница, зашла в туалет, а там курят старшеклассницы.

Я зашла в подъезд, поднялась на третий этаж. Нажала на кнопку звонка. Где-то в отдалении звонко запиликало.

Мне открыла дверь пожилая женщина. Она стояла без маски — и я видела ее открытую улыбку.

На миг я опешила, но быстро взяла себя в руки.

— Я вас слушаю, — доброжелательно сказала женщина.

— Я к Двуствольному, — с трудом подавив желание впериться в ее рот, невнятно пробормотала.

Женщина внимательно осмотрела меня.

— Хорошо, проходите.

И я зашла внутрь.

— Прямо по коридору и направо, — добавила в спину женщина.

Спина взмокла. Нервы были напряжены до предела. Я улавливала странный запах, легкий душок вони, очень знакомый, но никак не могла уловить, где я его ощущала раньше.

В тускло освещенной, утопающей в желтоватом полумраке комнате сидели за столом двое. Первого я узнала сразу, это был профессор Перечный. Второй сидел вполоборота, но я уже догадалась.

И даже где-то на задворках интуиции я сразу поняла, что так и произойдет.

Там сидел босс. Именно от него исходил знакомый запах.

Слова застряли в горле. Еще немного, и я бы разрыдалась. Я почувствовала, как душу мне переполнили гнев и обида.

— Иди присядь, — сказал он. — В ногах правды нет.

Он улыбнулся. Но улыбка получилась неестественная, какая-то болезненная, будто в край его губы впился рыболовный крючок и кто-то тянул его к себе.

Я оторопело смотрела на мужчин. Они деликатно ждали, пока я приду в себя и послушно упаду на указанный стул.

— Что-нибудь выпьешь? — заботливо спросил босс. — Чай, кофе? Алкоголь тоже есть, но не предлагаю. Нам предстоит серьезная ночь и нужно, чтоб ты адекватно воспринимала происходящее.

— У Марковны роскошное печенье к кофейку, — подмигнул профессор Перечный. — Рекомендую.

Я кивнула. Кофе был сейчас не самым худшим вариантом.

В комнате воцарилась тишина. Мужчины курили, переминая фильтры сигарет в пальцах.

Я сняла очки и протерла стекла. Это один из лучших приемов, чтобы собраться с мыслями.

— Как любопытно складывается, — язвительно уставилась на мужчин. — И кто из вас Двуствольный?

— Я, — отозвался со смехом босс. И я впервые, не скрывая удивления, рассмотрела его лицо.

— Кто бы сомневался.

— Ты ведь знаешь мою любовь к прозвищам. В жизни не догадаешься, почему у меня такое.

— Догадываюсь. Поскольку ты крыса и осведомитель, но еще и, в прошлом, разумеется, руководитель регионального отделения НОМОПА, то работаешь на два фронта. На два ствола.

— Это вынужденная мера, — посмурнев, ответил босс. — И ты не отгадала.

— Что ж, дай подсказку.

Я посмотрела на него, холодно и спокойно. Мы долго молчали, затем он спросил:

— Ты ведь помнишь наш последний разговор? О Группе, вакцинации, причинах всего этого.

— Такое не забывают.

— Продолжаешь ерничать, — скривился. — А у меня для тебя есть подарок.

Босс достал из-под стола синий контейнер. Сорвал защитную наклейку и поднял крышку. Внутри педантичными стопочками выстроились флакончики с вакциной.

В том, что передо мной были подлинные, настоящие вакцины — я не сомневалась.

Тщетно скрывая удовольствие от произведенного эффекта, босс нарочито сердечно сказал:

— Ты говорила тогда, что больше всего на свете хочешь поскорее привиться. Так вот — бери и прививайся.

Он открепил со штатива флакончик и поставил на стол.

— Прямо сейчас, да? — иронично хмыкнула.

— Да хоть прямо сейчас, — в тон ответил.

— И в чем тут подвох?

— Подвох в том, что идет третья мировая война! — не выдержал профессор Перечный и воинственно привстал на стуле. — Транскорпорации и денежные мешки ее устроили, чтобы подмять под себя человечество. Чтобы подчистить количество бипедальных хомячков, а оставшихся загнать в цифровой концлагерь! В этом флаконе созданное ими биологическое оружие.

— Неужели?

— Мы живем в эпоху «войны пятого поколения», когда вместо использования оружия на поле боя наиболее эффективны тайные биологические агенты, экономическая война и пропаганда. Ведь существует множество доказательств того, что коронавирус — это естественный и очень доброкачественный вирус, который даже не вызывает у большинства людей простуду.

— Какой безобидный паренек, однако.

— А вот вакцина против коронавируса — совсем другая история, — с жаром продолжал профессор Перечный. — Если говорить простыми словами, она не передает тебе патоген, а программируют мРНК. В свою очередь, мРНК похожа на ДНК, но это РНК-мессенджер. То, что создает белки в организме. Это похоже на компьютерную микросхему, которую ты вставляешь в 3D-принтер, а затем говоришь ему, что ты хочешь, чтобы он сделал, и он распечатывает это. Когда ты идешь делать вакцину от коронавируса, ты фактически не получаешь вакцину в том виде, в каком мы всегда ее знали.

— Сироп? — воскликнула я и ударила себя по коленке. — Или в виде клизмы? От скоты, я так и знала, везде обман.

— Нет-нет, уколы, — наивно запротестовал профессор. — Но в твое тело вводится информационная РНК, которая затем изменяет твой генетический код, чтобы начать производство собственной модифицированной версии коронавируса. Понимаешь, о чем?

— Ни словечка.

— Ну как же, — расстроился профессор, — мРНК-изменяющие коронавирусные уколы, распространяемые в настоящее время, переписывают генетический код человека, чтобы впоследствии сделать нас уязвимыми для второго вируса. Это «операционная система», предназначенная для программирования людей.

Я устало вздохнула, едва подавляя зевок. Давая понять, как увлекателен разговор.

— Жду не дождусь, когда уже меня запрограммируют. Сил нет выносить все это дерьмо.

Профессор Перечный возмутился.

— Но это же неправильно!

— Да, да, — безрадостно закивала я. — Великая Перезагрузка. Карантины и локдауны искусственно созданы для того, чтобы уничтожить средний и малый бизнес. Чтобы люди забыли о таком понятии, как частная собственность. Чтобы быт и деньги перевести в электронный эквивалент. И чтобы говорящие обезьяны были готовы к стандартным пособиям в обмен на повиновение и контроль со стороны глобального правительства. Ничего не забыла?

Конец ознакомительного фрагмента.