Слепой. Один на один

Андрей Воронин, 2008

Внештатный агент ФСБ Глеб Сиверов, по кличке Слепой, оказывается один на один с сильным, изобретательным противником. Но прежде чем вступить в финальную схватку, герою придется распутать целый клубок преступных интриг. Враг хитер и безжалостен он устраняет всех, кто становится у него на пути. Но в противоборстве с ним – лучший из лучших, и исход предрешен.

Глава 2

Одно время в этом уютном особняке позапрошлого века в центре Москвы размещался экспериментальный театр. Он занимал весь его третий этаж: зальчик без сцены мест на семьдесят, холл, гримерки… Там ставили оригинальные интерпретации Кокто, Беккета и Стоппарда. А новая версия «Трех сестер», где отношения между этими родственницами образовывали любовный треугольник, даже вызвала скандал.

Театр очень ценила московская богема, но вот со спонсорами у него как-то не ладилось, и это крайне негативно отражалось на банковском счете. Закончилось тем, что аренда была не уплачена, и когда задолженность достигла приличной суммы, хозяин здания посоветовал актерам упаковать вещички. Что им и пришлось сделать, несмотря на вялый протест общественности.

Вскоре в здании заработала дрель — там делали обычный евроремонт с элементами псевдовосточного кича. Через месяц после изгнания театра на третий этаж вселился массажный салон. Но, увы, ненадолго. Прошло всего пару недель, прежде чем его директор пошел под суд по статье, карающей за организацию наркопритонов.

Несмотря на то что директор очень рассчитывал на свои связи, вместо условного срока ему влепили пять лет строгого режима.

На третьем этаже снова стали делать ремонт. На стенах появились изображения мужественных культуристов, а грузчики целый день затаскивали по лестнице пятидесятикилограммовые блины для штанги и прочую мелочь.

Но и тренажерный зал там просуществовал относительно недолго. Дело в том, что жильцам второго этажа очень не нравилось, когда им чуть ли не на голову падала огромная гантель. У некоторых даже осыпалась штукатурка.

Поскольку многие из жильцов были людьми влиятельными, очень скоро грузчикам пришлось тащить те же самые блины в обратном направлении.

После этого третий этаж долго простоял пустым — к большой радости жильцов. А когда оттуда съехал и следующий его арендатор — редакция глянцевого журнала для мужчин, не выдержавшего конкуренции и напрочь разорившегося, — все стали поговаривать о том, что место это какое-то проклятое.

Желающих его снять не было месяца два, несмотря даже на то, что хозяева снизили арендную плату и повесили через весь этаж огромную растяжку, оповещающую о том, что он сдается.

Потом наступило лето — пора отпусков. Когда оно закончилось, появились рабочие и сняли растяжку. Вскоре вместо нее появилась не меньшего размера вывеска: «Золотой Лев. Аукционный дом».

* * *

Именно туда в этот все еще теплый сентябрьский день как мухи на мед слетались журналисты. Такого столпотворения возле особняка не наблюдалось уже давно — со дня премьеры скандальных «Трех сестер». Шикарные внедорожники парковались у его фасада один за одним, и оттуда, будто бабочки, выпархивали смеющиеся девочки с микрофонами наперевес и усатые дядьки-операторы, щеголявшие своими супернавороченными камерами. Они тут же принимались делать «стенд-апы», хотя говорить в кадр было пока еще нечего.

Газетчики были много скромней и добирались до особняка общественным транспортом. Между ними порой возникали оживленные дискуссии.

На добрых полчаса движение по парадной лестнице было целиком парализовано, и мирным жильцам дома приходилось выбираться из своих квартир по грязной запасной.

Когда волнение улеглось и все журналисты устроились в обитом ковровым покрытием зале на третьем этаже, миловидная шатенка, сидящая перед ними, взяла микрофон и заискивающим голосом стала озвучивать явно подготовленные заранее слова:

— Добрый день, уважаемые дамы и господа, меня зовут Тамара, я менеджер по связям с общественностью аукционного дома «Золотой лев». Темой нашей сегодняшней пресс-конференции стало событие, вызвавшее повышенный интерес в обществе. Да, похоже, многие взгляды на родную историю нам придется пересмотреть. А сейчас я имею честь представить вам участников нашей пресс-конференции…

Фотокоры насторожились и забегали по залу, выбирая удобный ракурс.

— Итак, на ваши вопросы ответят… Директор аукционного дома «Золотой лев» Владимир Турбин… Встречайте, пожалуйста.

В центр зала вышел мужчина лет сорока в старомодном, но очень стильном сюртуке и галантно, но высокомерно поклонился окружающим.

— И знаменитый российский ученый, доктор исторических наук…

— Философских, милочка, — оборвал ее вдруг чей-то дребезжащий старческий голос. — Философия для гуманитария — это поважнее истории будет. Закономерности — вот что важное, а…

— Итак, доктор философских наук Александр Павлович Кондратьев, — девушка ловко перехватила инициативу. — Как вы знаете, именно он способствовал возвращению оригинала уникального памятника письменности на нашу русскую землю. Об этом у вас написано в пресс-релизе.

Собравшиеся зашуршали бумажками. В шикарной папке с тиснением, изображающим готовящегося к прыжку льва, лежало несколько листочков. На первом из них крупными буквами было выведено:

«СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»: ПУСТЬ ЛЕГЕНДЫ БУДУТ РАЗВЕЯНЫ

Надев очки, престарелый корреспондент вечерки углубился в чтение. Его острый взгляд отмечал грамматические ошибки:

«Безусловно, «Слово о полку Игореве» является одним из ключевых памятников восточно-славянской письменности на раннем ее этапе. За последние столетия ученые неоднократно подвергали текст тщательнейшему исследованию, всякий раз встречая неразрешимые загадки и парадоксы. Но последнее сенсационное открытие свидетельствует о том, что все они были на заведомо ложном пути.

Как известно, видные ученые уже и раньше подвергали сомнению подлинность дошедшего до нас текста «Слова». Список Мусина-Пушкина таит в себе множество казусов. Поэтому нередко утверждалось, что он является не более чем фальсификацией.

Теперь об этом можно говорить более чем определенно. Ведь вскоре вниманию общественности будет представлена куда более ранняя копия «Слова о полку Игореве», а возможно, даже его оригинал. Она датирована 14 веком.

Находка станет настоящей сенсацией. Интересно узнать и о том, как она попала в нашу страну.

Видный ученый современности, кандидат филологических наук Александр Кондратьев уже давно мучился проблемой подлинности памятника письменности. Согласно его теориям, писать на Руси научились намного раньше, чем это принято считать, а авторами кириллического алфавита были совсем не Кирилл и Мефодий, а языческие волхвы. Потом христианство, придя на наши земли и разрушив нашу культуру, просто позаимствовало этот алфавит.

Однажды Александр Павлович отправился на конференцию в Берлин. Там он познакомился с русским эмигрантом Алексеем (фамилия по просьбе ее владельца не разглашается). Алексей пригласил ученого к себе домой и показал ему, среди прочего, древнюю книгу, купленную еще родителями в какой-то букинистической лавке.

Алексей не сильно разбирался в древней письменности, и поэтому он даже представить не мог, какая важная вещь попала в его руки. Он и вспомнил о ней как будто бы между прочим — между чашками чая и разговорами о том о сем.

Но великого ученого книга сразу заинтересовала. Сначала он, конечно, не мог поверить своей удаче. Но потом, когда рукопись прошла экспертизу, сомнения развеялись. Кондратьев пришел к однозначному выводу, что перед ним — древнейшая копия культового памятника российской словесности.

После этого Александр Павлович начал изучение книги. Его совсем не удивило то, что текст «Слова» сильно отличался от общеизвестного. В частности, там были прямые отсылки к ведическим знаниям, а князь Игорь ходил походом на христиан, чтобы защитить свою веру от их вероломного вмешательства.

Кондратьев уже давно знал, что все исторические источники были фальсифицированы монахом Нестором для того, чтобы у русских и воспоминаний не осталось о своих древних корнях. И вот эта находка, безусловно, подтверждала его смелые гипотезы.

Впоследствии Кондратьеву удалось узнать историю этой уникальной книги. Оказывается, на протяжении многих столетий она бережно сохранялась наследниками волхвов на Псковщине. Когда туда пришли немецко-фашистские войска, книга попала к офицеру СС Вольфгангу Грюмеру. Он вывез ее в Германию. В апреле 1945 года Грюмер попал в плен к французам, и на свободу уже так и не вышел. Его сын отнес книгу в антикварную лавку, чтобы заработать хоть какие-нибудь средства для пропитания. Там ее за смешную для такого раритета сумму приобрел в конце сороковых отец Алексея, работавший в контрразведке.

Узнав о том, какую ценность представляет случайно попавшая к нему книга, ее владелец решил продать ее с аукциона «Сотби». Но доктору Кондратьеву удалось убедить его привезти этот уникальный памятник на Родину — в Россию. Ученый даже подыскал надежный аукционный дом, способный взять на себя функцию посредника в этом сложном деле. Им стал «Золотой лев», чей директор, известный российский искусствовед Владимир Турбин, выразил горячую готовность стать посредником между владельцем уникальной книги и потенциальным покупателем.

Можно только предполагать, какой резонанс вызовет в обществе публикация истинного «Слова о полку Игореве», избавленного от вмешательства позднейших фальсификаторов. Аукционным домом «Золотой лев» уже достигнута предварительная договоренность с владельцем книги».

Последний абзац текста был напечатан большим кеглем:

АУКЦИОН, НА КОТОРОМ УНИКАЛЬНАЯ КНИГА НАЙДЕТ СВОЕГО ПОКУПАТЕЛЯ, СОСТОИТСЯ 28 ОКТЯБРЯ. ПЛАНИРУЕТСЯ, ЧТО ЕЕ НАЧАЛЬНАЯ ЦЕНА СОСТАВИТ 800.000 ДОЛЛАРОВ США.

«Не такие уж и большие деньги», — подумал седовласый газетчик. В его издании по различным поводам фигурировали куда более впечатляющие суммы.

* * *

Пресс-конференция была в самом разгаре. Журналисты соревновались в остроумии:

— Анна Москвина, журнал «Космополитен». Правда ли, что если верить этому «Слову», у русских князей было по нескольку жен? Есть ли там описания интимных процессов?

Кондратьев откашлялся и зарядил своим дребезжащим голосом грустную песню:

— Знаете ли, вопрос сексуальной этики у древних арийцев по-прежнему нуждается в научной проработке. Относительно полигамии некоторые сведения сохранились, намек на это есть и в тексте настоящего «Слова о полку Игореве». Народы, исповедующие солярные культы, характеризовались другой аксиологической системой, сильно нарушенной иудео-христианскими представлениями о целомудрии. Да и, в общем…

— Как вы знаете, наши предки в плане этого дела были ого! — перебил его Турбин. — И внимательно читая «Слово», об этом тоже можно сказать. Вообще, в научной литературе описан эпизод, когда один юноша в Купальскую ночь удовлетворил пятнадцать девушек, и каждая из них зачала.

— Спасибо! — подруга из «Космополитена» выключила свой диктофон. Все остальное ей было совершенно до лампочки.

— А какие вы предъявите доказательства, что эта книга не очередная фальшивка? — в наступление пошел безбородый юнец из одной полубульварной газетки.

— Фальшивка?! — взвыл доктор, приходя в бешенство. — Да как вы смеете?

— Фальшивка, молодой человек, — это то, что вы проходили в школе, — спокойно перебил его Турбин. — Уважаемый ученый, посвятивший теме древних рукописей всю свою жизнь, тщательно исследовал свой предмет. И пришел к выводу, что это самый настоящий подлинник.

— А проводилась ли экспертиза другими учеными? — спросил интеллигентный мужчина в очках. — Я имею в виду химическую экспертизу, изучающую свойства чернил…

Профессор уже открыл было рот, чтобы снова оскорбиться, но микрофон у него из-под носа снова увел Турбин:

— Только предварительная. Пока хозяин рукописи согласие на полную экспертизу не дает. Это его право. Но несколько других известных ученых подтвердили выводы глубокоуважаемого Александра Павловича, это зафиксировано документально.

— Так как же вы продаете вещь без экспертизы? — снова встрял хамоватый юноша.

— Повторяю еще раз, — спокойно отвечал ему Турбин, чью уверенность в себе поколебать было практически невозможно. — Некоторые экспертные заключения мы уже получили. И поскольку им полностью доверяем, то сочли, что этого предостаточно.

— А если клиент не поверит? — не унимался парниша.

— Значит, он просто уступит этот лот тому, кто более доверчив, — чуть повысив голос, отчеканил Турбин.

— Скажите, а есть ли гарантия того, что оригинал «Слова» останется в России? — поднял руку старый газетчик.

— Вероятность стопроцентная. Вывезти эту уникальную книгу из страны никому не позволит наше законодательство. Поэтому она совершенно точно останется у нас.

— А ввезти? — юноша уже стал всем надоедать.

— Ввезти было проще.

— То есть ее ввезли с нарушением закона? Если можно, поподробнее.

Турбин чуть повысил голос:

— Молодой человек! Никто законов не нарушал, тем более мы. Во-первых, законодательство Германии в этом плане более либеральное, во-вторых, тогда «Слово» еще проходило по графе «неизвестная книга на старославянском языке» — сюда она ехала вовсе не как уникальный памятник литературы. А в-третьих… Если вы или кто-то еще и впредь станет позволять себе такие высказывания, я буду вынужден принять меры.

При этом он покосился на бесстрастного охранника, стоявшего у дверей.

На журналистов это подействовало. Сразу после окончания пресс-конференции был запланирован шикарный фуршет, и пропускать его по вине своего острого языка ни в чьи планы не входило.

— Скажите, а есть ли уже желающие купить? — голос с галерки прервал неуклюжую паузу.

— Да, — ответил Турбин. — К нам обращаются разные люди. Среди них есть и очень известные — политики, бизнесмены. Скажем, Виктор Петрович Рыхлин, первый зам председателя партии «Российская Новь». Думаю, сама эта фамилия говорит о многом.

— А есть ли возможность того, что «Слово» будет куплено государственными учреждениями? — спросил седовласый журналист.

— Да где им, — побормотал профессор. — Зачем им это надо? Там же одно жидовье.

— Да, безусловно, — чуть сконфузился Турбин. — Мы не исключаем никаких вариантов. Да и, собственно, не в нашей компетенции предсказывать события. Ведь аукционный торг — процесс непредсказуемый. Кто даст большую цену, тот и выиграет лот. Это древние правила, и они до сих пор неизменны.

— Но может ли так случиться, что это уникальное произведение окажется недоступным для широких слоев населения? — спросила немолодая женщина с кудряшками.

— Вполне, — Турбин развел руками. — Мы уже получили сведения о том, что этот экземпляр «Слова» попытаются заполучить те, кто хочет воспрепятствовать его изучению. Лично мне будет очень жалко, если именно так и случится, и уникальный памятник письменности просто уничтожат. Но увы. Повторю, я выступаю всего лишь в роли посредника между покупателем и продавцом.

— Надеюсь, его купит русский человек, — твердо сказал престарелый ученый. — Человек, который жаждет узнать правду о своей истории. Который способен ее услышать. И книга все-таки станет достоянием общественности.

— Еще вопросы, — после небольшой паузы вступила в разговор девушка.

Вопросов больше не было. Проголодавшиеся журналисты стали дружно спускаться в ресторан на первом этаже, где их уже ждали рыба в кляре и шампанское.